VIVOS VOCO: Н.В.Успенская, "«Природа» и Московский университет"

“Природа” и Московский университет:
путешествие во времени

Н.В.Успенская

Нина Владимировна Успенская, заведует отделом истории науки в журнале «Природа». По архивным, литературным и другим источникам восстановила малоизвестные эпизоды из жизни «Природы». Основные публикации по этой теме: “Приложения к «Природе»” (1978. №2); “Природа до «Природы»” (1981. №11); “А.П.Чехов и В.А.Вагнер” (1982. №1); “«Природа» в годы Великой Отечественной войны” (1985. №5); “«Природа» и время” (1992. №1).

26 января 1912 г. в Москве явился на свет естественноисторический журнал для самообразования под названием “Природа”. А за год до того, 27 января 1911 г., грянула знаменитая история, потрясшая основы московского университета. Несомненно, что рождение “Природы” стало одним из следствий дуэли чести, вспыхнувшей между лучшими преподавателями храма науки на Моховой и правительством Столыпина. Конечно, профессора проиграли, хотя до последнего момента исход дуэли выглядел непредсказуемым.

Университетская трагедия

Описывая разыгравшуюся коллизию, уместно поставить в центр внимания слово “порядок”, которое сегодня ласкает слух, но к которому, напротив, недружелюбно относилась передовая русская интеллигенция в ту пору, когда она еще существовала.

Итак, в январе 1911 г. в Московском университете пробежала зыбь привычных студенческих волнений, обещавших быстро утихнуть. По утверждению В.И.Вернадского, “забастовка встретила сопротивление не только в профессуре, но и в студентах” [1, с.193]. Тем более неожиданным было появление в стенах университета наряда полиции, которая, согласно циркуляру министра народного просвещения Л.А.Кассо, взяла на себя функцию наведения порядка и отстранила от этого руководство университета, якобы неспособное справиться с ситуацией.

Это было воспринято как грубое нарушение университетской автономии. Тут же собирается Совет университета, и профессор А.А.Мануйлов (политическая экономия) подает в отставку от занимаемой должности ректора, поскольку, как писал П.Н.Лебедев, он “не имел возможности нести принадлежащую ему по закону ответственность за нормальное течение академической жизни в университете” [2]. Примеру Мануйлова последовали помощник ректора М.А.Мензбир (сравнительная анатомия) и проректор П.А.Минаков (судебная медицина). Совет признал их мотивы убедительными. Как выглядела изнутри сложившаяся обстановка, показывают строки из письма одного из сотрудников университета, Н.И.Огановского: “Полиция в университете хозяйничает, как в своем участке. Это оставляет, конечно, сильное влияние как на студентов, так и на профессоров. Какой позор проходить сквозь строй полупьяных, краснорожих городовых, читать 2-3 черносотенникам под охраной благожелательной полиции. Полиция, охраняющая науку, - какое противоречие. Ректор Мануйлов не выдержал и подал в отставку” [3].

А дальше произошло нечто особенное. Министерство народного просвещения не только приняло отставку ректора, его помощника и проректора с их административных постов, но, не приводя никаких доводов, вообще уволило из университета, лишив тем самым права преподавать в нем и работать в его лабораториях. Не видя иного способа поддержать коллег и согласуясь со своими личными представлениями о чести и человеческом достоинстве, один за другим стали покидать университет его лучшие преподавательские силы.

24 из более чем 130 профессоров и преподавателей Московского университета, подавших в отставку в 1911 г. Сидят: В.П.Сербский, К.А.Тимирязев, Н.А.Умов, П.А.Минаков, А.А.Мануйлов, М.А. Мензбир, А.Б.Фохт, В.Д.Шервинский, В.К.Цераский, С.Н.Трубецкой. Стоят: И.П.Алексинский, В.К.Рот, Н.Д.Зелинский, П.Н.Лебедев, А.А.Эйхенвальд, Г.Ф.Шершеневич, В.М.Хвостов, А.С.Алексеев, Ф.А.Рейн, Д.С.Петрушевский, Б.К.Млодзеевский, В.И.Вернадский, С.А.Чаплыгин, Н.В.Давыдов.

Всего подало в отставку более 130 профессоров и преподавателей - треть общего состава. Прошения удовлетворялись немедленно. Между тем люди шли на это с болью в душе. “Многими переживаются тяжелые нравственные драмы, - пишет Вернадский, одним из первых покинувший alma mater, - многие стоят перед дилеммами, решение которых связано с мучениями” [1, с.196]. Петр Николаевич Лебедев, наш великий физик, не смог пережить этого. Он скончался в марте 1912 г. от сердечного приступа. Расставшись с университетом, Лебедев терял прекрасно оборудованную лабораторию, где проводил уникальные исследования. Он не дождался ни Нобелевской премии, ни нового здания для своего института на Миусской площади, для которого уже были собраны средства.

“Над высшей школой, - отметил Вернадский, - проявлен эксперимент «твердой власти»” [4, с.190]. И он же: “Старый Московский университет перестал существовать” [1, с.194].

Писаржевский

Московские настроения перекинулись в университеты Петербурга, Варшавы, Томска, Харькова, в высшие учебные заведения других городов. Они стояли на пороге той же драмы. Но Парка решила иначе плести свою нить, и конфликтующие стороны стали проявлять больше склонности к компромиссам.

Только в Киевском политехническом институте, подведомственном Министерству торговли и промышленности, события развивались по самому жесткому сценарию. А именно: без каких-либо прошений об отставке, совершенно бесцеремонно, были уволены сразу три декана, профессора А.В.Нечаев, К.Г.Шиндлер и С.П.Тимошенко. Семь преподавателей сочли для себя невозможным оставаться в стороне от произвола, которому подверглись их заслуженные коллеги, и подали в отставку.

Среди этих семи числится преподаватель химии, профессор Лев Владимирович Писаржевский, который вместе с Владимиром Александровичем Вагнером стал основателем и редактором “Природы”. Сотрудниками журнала (так обозначалась редакционная коллегия), чьи имена публиковались на обороте обложки, стали бывшие профессора Московского университета и другие видные ученые-естествоиспытатели, горячо откликнувшиеся на события 1911 г. Назовем хотя бы некоторых: В.И.Вернадский, Н.К.Кольцов, Л.А.Тарасевич, Н.М.Кулагин, М.А.Мензбир, Н.А.Умов, П.П.Лазарев.

Петр Николаевич
Лебедев

Владимир Иванович
Вернадский

Лев Владимирович
Писаржевский
в молодые годы

Покинув Политехнический институт, эсер Писаржевский не мог более оставаться в Киеве. Судя по дошедшим до нас бумагам Киевского охранного отделения, за ним велась пристальная слежка. В одной из справок, составленных по просьбе следователя и приложенных к очередному донесению, говорилось: “В отчете по наружному наблюдению в гор.Киеве по партии социалистов-революционеров за апрель 1909 г. имеются указания, что профессор Киевского политехнического института Лев Владимирович Писаржевский, 37 лет, 19 апреля взят в наблюдение по агентурным сведениям как видный член партии” [5]. Письма, получаемые Писаржевским, перлюстрировались. Готовился обыск. После событий 1911 г. полиция потребовала немедленно покинуть Киев.

Это была не самая страшная кара. Писаржевский приезжает в Москву и разворачивает бурную деятельность по организации популярного естественнонаучного журнала. Другой работы у него просто-напросто не было, средств к существованию - тоже, но энтузиазм бил через край. Поэтому дело сделалось быстро. Средства были получены от одесского издательства “Родное слово” и других, пожелавших остаться неизвестными, хороших людей (слова из письма Писаржевского его старшему другу Н.А.Морозову). Прелестная обложка в стиле, который теперь называют “русский модерн”, была исполнена популярным в те годы графиком М.И.Соломоновым. Это, конечно, выбор Писаржевского, который был поэт и художник. Ученики помнили его большие полотна в стиле Сомова. Зато шутливый рисунок на титульном листе - трудолюбивая пчела - перенесен с личного бланка петербургского профессора Владимира Александровича Вагнера.

В отличие от Писаржевского, который ринулся в новое дело очертя голову, Вагнер, фигурально выражаясь, давно носил в кармане план журнала.

Вагнер и Чехов

Известный зоопсихолог, страстный пропагандист естествознания и признанный мэтр по этой части, Вагнер загорелся идеей научно-популярного журнала под влиянием Антона Павловича Чехова. Произошло это задолго до описываемых событий. Они встретились в 1891 г. в живописной барской усадьбе в селе Богимове, близ Алексина, и провели целое лето в постоянном общении. “Он превосходный зоолог и большой философ”, - заметил Чехов, говоря о Вагнере [6, т.5, с.170], личность которого получила отражение в творчестве писателя. В Богимове Чеховым написана повесть “Дуэль”. Центральная фигура повести, зоолог фон Корен, - это Вагнер. Среди многих свидетельств, подтверждающих сей факт, - воспоминания брата писателя, Михаила Павловича: “Часа в три дня Антон Павлович снова принимался за работу и не отрывался от нее до самого вечера. Вечером же начинались дебаты с зоологом В.А.Вагнером на тему о модном тогда вырождении, о праве сильного, о подборе и так далее, легшие потом в основу философии фон Корена в «Дуэли»” [7]. На просьбу своего издателя А.С.Суворина изменить фамилию фон Корена Чехов отвечает: “Фон Корен остается фон Кореном. Изобилие Вагнеров, Брандты, Фауссеки и проч. отрицают русское имя в зоологии, хотя все они русские” [6, т.4, с.266]. Чехов и Вагнер вместе написали фельетон “Фокусники”, посвященный неприглядным делам, которые творились в Московском зоопарке. Но для нас куда более интересен другой результат их общения. Они решили вместе издавать популярный естественнонаучный журнал. Обстоятельную информацию по этому поводу мы находим в 11 письмах Вагнера Чехову, которые хранятся в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки (РГБ), бывшей Ленинки. Они охватывают период с октября 1891 по декабрь 1894 г. (на некоторых даты проставлены рукой Чехова), и все посвящены будущему изданию.

Вагнер был человек обстоятельный, дорожил советами Чехова в незнакомом деле, и поэтому из писем можно понять все, что происходило с журналом. Благодаря знакомству Вагнера с Сувориным, который дважды приезжал на дачу к Чехову, планы Чехова и Вагнера начали приобретать реальные очертания. Антон Павлович участвовал в обсуждении направления и характера издания и даже придумал ему название - “Натуралист”. “Вы таким образом выходите его крестным отцом”, - писал Вагнер [8].

Через некоторое время Вагнер представил Суворину программу будущего издания. Суворин дал объявление в газетах. Вагнер с полным энтузиазмом начал работать.

В письме от 23 марта 1893 г. подробно описывается структура журнала и круг его авторов. “В настоящее время, - пишет Вагнер, - нам обещали свое сотрудничество профессора всех университетов, кроме Томского, к которому не обращались. Обещали участие: Ковалевский, Мечников, Воейков, Меншуткин, Иностранцев, Бекетов, Глазенап, Анучин.<…> Очень бы хотелось, чтобы три первые книжки заключали в себе статьи, по которым бы читатели могли себе составить близкое представление о тех задачах, которые хотелось достигнуть журналом. А они широки. <…> Меня это дело поглощает настолько, что я как-то позабыл даже о своей докторской диссертации, а она, кажется, задалась”.

Между тем Вагнера ожидала неприятная весть. Прошло уже больше месяца, как Суворин сообщил Чехову, что издавать журнал не хочет, и объяснил почему: боится материализма Вагнера. Дело принимало некрасивый оборот. Суворин выходил из игры, когда это уже было поздно и неприлично. Кроме того, он ничего не сообщал Вагнеру.

Вагнер не понимал причины молчания Суворина, волновался за судьбу журнала и надеялся на встречу с Чеховым: “На дворе скоро май, а Вас все нет и нет! Время же тянется для меня, как для посаженного на кол: час за год! Судите сами: о журнале спрашивают, переводы для журнала делают, статьи для журнала присылают, а издатель журнала молчит, как утопленник. <…> Ждут Вас здесь 100 000 Ваших поклонников и я один - как 200 000 поклонниц, взятых вместе. Неужели все это Вас ни на волос не трогает и Вы не велите запрягать лошадей?”

Антон Павлович Чехов. Фото 1893 г.

Владимир Александрович Вагнер. Около 1890 г.

Чехов как посредник чувствовал себя крайне неловко, был раздосадован поведением Суворина и вынужден был обсуждать с ним версии предстоящих объяснений. Он делает попытки разными способами охладить пыл Вагнера и отговорить его от издания журнала. Какое там! Вагнер и слышать ничего не хочет. Поскольку в ответном письме от 20 мая Вагнер последовательно опровергал все его аргументы, то мы знаем, какими они были. Чехов писал, что между Сувориным и Вагнером нет “единомыслия и искренности”, что Суворин не хочет иметь с ним дела, а насильно мил не будешь и т.д. Кроме того, Чехов, как человек, более опытный в издательских делах, объяснял, что раз журнал не утвержден и нет письменного договора, то издатель имеет формальное право от него отказаться.

Это вызвало настоящую бурю. Вагнеру трудно было примириться с провалом так увлекших его планов. Ему кажется, что еще можно выработать какой-то компромисс. Он готов уменьшить объем журнала, сократить до минимума все расходы. “У меня нет денег, - признается он, - но я могу выдать Суворину обязательство выплатить в известный срок (разом не имею возможности) все то, что им будет недовыручено с этой суммы от подписчиков”.

А в следующем письме (без даты) - снова: “Кто о чем, дорогой Антон Павлович, а я все о журнале”. Через Чехова он просит Суворина дать объявление в “Новом времени”, что издание “Натуралиста” не может быть осуществлено по причине временной перегруженности магистра зоологии В.А.Вагнера специальными работами. “Письмо это, - пишет Вагнер, - развязало бы мне руки: я исподволь продолжал бы хлопотать о журнале”.

С этой мыслью Вагнер не расставался много лет. Ему все грезился журнал, о котором они мечтали вместе с Чеховым. В 1912 г. эти мечты воплотились в жизнь: Вагнер и Писаржевский основали “Природу”.

* * *

Я взяла на себя труд напомнить о начале пути, по которому наш журнал идет уже 90 лет, преодолев трудности, которые оказались не по плечу многим другим изданиям. Первым препятствием стала шаткость материальной базы. “В скромных, трудных условиях <…> начиналось дело “Природы”. На задворках старенького дома на Малой Лубянке, среди угроз описи личного имущества, среди совершенно исключительных условий рождалась “Природа” в ее почти сохранившихся до сих пор неприкосновенных формах”, - писал А.Е.Ферсман [9].

В итоге Писаржевский и Вагнер отошли от журнала. В 1913-1914 гг. его задачи решали уже новые редакторы. Ими стали геолог Ферсман, микробиолог Л.А.Тарасевич и биолог Н.К.Кольцов. Двое последних - опальные университетские профессора. Главная роль выпала на долю Николая Константиновича Кольцова. В его руках дела “Природы” и издательства при ней (которое за пять первых лет выпустило более полусотни научно-популярных книг) пошли по восходящей. Пик пришелся на 1917 г. А дальше… Дальше неведомые силы помогли журналу перешагнуть через первую мировую, две революции, гражданскую и Великую Отечественную.

В 1920 г. журнал не печатался, но в 1921 г. вдруг вынырнул в другом месте, в Петрограде, и в ином качестве - как издание Комиссии по изучению естественных производительных сил России при Академии наук. С этого момента “Природа” становится академическим журналом. На титульном листе 1921 г. отмечалось, что это сдвоенные номера за текущий и прошлый годы. Значит, можно считать, что перерыва в ее издании не было.

В Петрограде-Ленинграде “Природа” издавалась 20 лет. Здесь ее застала война и блокада, которая не остановила работы редакции, пока собранные материалы (так стоял вопрос) не посчастливилось вывезти в Казань.

Журналу удалось пережить сталинский террор, противостоять нажиму Трофима Лысенко. И с 1951 г. “Природа” - снова в Москве, в прежнем своем качестве, со старыми традициями, которые держат ее на плаву и сегодня. Они были заложены создателями журнала - ее редакторами и авторами, которые составляли цвет русской науки и в далеком 1911 г. показали, что такое солидарность, достоинство и честь.

Мне часто приходит на ум рассказ Рея Бредбери, персонаж которого решил попутешествовать на машине времени в доисторическую эпоху. Незаметно для себя он раздавил там бабочку, а вернувшись, обнаружил: привычный мир изменился до неузнаваемости. Это притча о том, что все взаимосвязано и даже незначительные поступки могут иметь весьма ощутимые последствия. Что уж говорить о таком крупномасштабном действии, как разгром Московского университета, из которого, кроме всего прочего, было отчислено более тысячи студентов, едва ли начавших испытывать больше расположения к властям. Что же касается ушедших и изгнанных ученых, то они направили освободившиеся силы на новые начинания, к числу которых относится “Природа”.

Факсимиле письма Л.В.Писаржевского Н.А.Морозову с сообщением о выходе №1 “Природы”

Автограф письма В.А.Вагнера к А.П.Чехову

С такой обложкой “Природа” выходила первые семь лет

Страница “Природы” с рекламой книг, изданных в виде ее приложений

Обложка этого юбилейного номера “Природы”

Литература

1. Вернадский В.И. 1911 год в истории русской умственной культуры // Публицист. статьи. М., 1995.

2. Лебедев П.Н. Научная переписка // Науч. наследство. Т.16. М., 1998. С.359.

3. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф.63 (МОО). Оп.31-1911. Ед. хр.59. Ч.46.

Литера Б. Л.65.

4. Вернадский В.И. Разгром // Публицист. статьи. М., 1995.

5. ГАРФ. Ф.102(ДП00). Оп.1909. Ед. хр.322. Л.18.

6. Чехов А.П. Полное собрание сочинений: Письма. М., 1976.

7. Чехов М.П. Вокруг Чехова. М., 1964. С.236.

8. Отдел рукописей РГБ. Ф.331. П.38. Ед. хр.3.

9. Ферсман А.Е. Памяти Л.А.Тарасевича // Природа. 1927. №6.