VIVOS VOCO: Л.М.Свердлов, "...Вам вверено главное руководство сей экспедиции" (Экспедиция Крузенштерна и Лисянского)

“…Вам вверено главное руководство сей экспедиции”

Л.М.Свердлов

Леонид Михайлович Свердлов, член ученого совета Московского центра Русского географического общества,
почетный полярник.

В этом богатом для России юбилеями году отмечалась еще одна памятная дата. 26 июля * 1803 г. с кронштадтского рейда отправилась в плавание Первая русская кругосветная экспедиция. Командиром отряда кораблей и капитаном “Надежды” был назначен капитан-лейтенант Иван Федорович Крузенштерн, “Невой” командовал капитан-лейтенант Юрий Федорович Лисянский. Эти славные моряки памятны каждому со школьной скамьи. Но мало кому известно, что на “Надежде” находилась направлявшаяся в Японию русская дипломатическая миссия во главе с действительным статским советником, действительным камергером Николаем Петровичем Резановым, ставшим популярным в 70-е годы XX в. благодаря рок-опере ““Юнона” и “Авось””, сюжет которой, впрочем, далек от реальной жизни.

* Здесь и далее даты по старому стилю.

Экспедиция должна была установить морской путь из Петербурга на Камчатку и в русские колонии на Аляске, завезти туда различные грузы, а оттуда вывезти меха для продажи в Китае. Кроме того, по проекту Крузенштерна предполагались и разнообразные научные исследования, для чего на борту “Надежды” находилась группа ученых.

Экспедиция снаряжалась по инициативе и на средства Российско-Американской компании (РАК), но, учитывая доставку посольства, “Надежда” с офицерами и экипажем была взята государем “на казну”. Первое кругосветное плавание в целом было успешным, но начало его омрачено конфликтом между Резановым и Крузенштерном, каждый из которых считал себя начальником экспедиции и имел к этому довольно веские основания. Вот уже 150 лет, начиная с публикации П.А. Тихменева [1. С.102-103], историки спорят, кому же в действительности было поручено руководить кругосветным плаванием?

Крузенштерн был официально назначен начальником кругосветной экспедиции 26 июля 1802 г. Решение было принято самим Александром I [2. С.15]. 27 августа Крузенштерн писал министру коммерции Н.П. Румянцеву: “К истинному моему удовольствию известился я, что Государь благоволил конфирмовать предполагаемую под моим Начальством экспедицию” [3]. А в письмах о подборе и подготовке офицеров адмиралу Н.С. Мордвинову от 17 августа и 3 сентября 1802 г. [4. С.41, 45] он фигурирует уже как начальник экспедиции.

До 20 февраля 1803 г., когда возник вопрос о посольстве в Японию, об участии Резанова в кругосветном плавании никто не предполагал. Но как только Александр I остановился на персоне Резанова в качестве посланника, назначение его как чиновника, облеченного высокими полномочиями, одним из начальников экспедиции стало очевидным. О том, что ему предложено государем возглавить экспедицию, Резанов уже в начале апреля сообщил близкому человеку - И.И. Дмитриеву [4. С.52].

Похоже, что в сознании Александра I совмещались два руководителя кругосветной экспедиции: Резанов - политический и коммерческий - и Крузенштерн - командир эскадры, морской офицер - дополняли друг друга. Очевидно, что Резанов и по чину и по возложенным на него обязанностям, был в экспедиции фигурой более значимой, хотя непосредственного руководства кораблями он осуществлять не мог. А кругосветная экспедиция - это в конечном итоге движение кораблей.

Инструкции лицам военным и гражданским

Двойственность руководства подтверждается и различными документами. Так, по решению царя судам, отправляющимся в экспедицию Крузенштерна, пожалованы военно-морские Андреевские флаги, что позволяло рассматривать кругосветную экспедицию как поход военных кораблей, подчиняющихся требованиям Устава военного флота [4. С.81].

И в то же время в инструкциях комиссионерам РАК Ф.И. Шемелину и Н.И. Коробицыну указано, что главное “над всею экспедицией начальство и все капиталы препоручены” в непосредственное хозяйство Резанова. Более того, при разделении кораблей Коробицын должен был финансировать Лисянского и следить, как тот расходует товары и деньги и “по прихотям же и без совершенной надобности ничего в отпуск не выдавать” [5], что никак не согласовывалось с морским уставом, по которому капитан есть единственный хозяин на корабле. Резанов как начальник экспедиции фигурирует еще в нескольких официальных документах *.

* Подробнее см.: Свердлов Л.М. Конфликт под парусами «Надежды» (Н.П.Резанов и И.Ф.Крузенштерн) // Изв. АН. Сер. географ. 2003. №3. С.82-95.

В конце июня корабли экспедиции посетил император. Он осмотрел их, говорил с офицерами, пообщался с командой. Состоянием подготовки кораблей и экипажей к плаванию остался доволен. О Резанове как главном руководителе экспедиции речи не было.

Но некоторое время спустя царь словами: “Быть по сему, Александр”, - утвердил “Инструкцию Н.П. Румянцева Н.П. Резанову в связи с плаванием его в Русскую Америку”, где говорилось, что “оба судна с офицерами и служителями, в службе компании находящимися, поручаются начальству вашему”, т.е. Резанову [4. С.75-79]. Правда, в ней имеются и такие слова, касающиеся морской части:

“Предоставляя флота гг. капитан-лейтенантам Крузенштерну и Лисянскому во все время вояжа вашего, командование судами и морскими служителями яко частию, от собственного их искусства и сведения зависящею, и поручая начальствование из них первому, имеете вы с вашей стороны обще с г-ном Крузенштерном долгом наблюдать, чтоб вход в порты был не иначе, как по совершенной необходимости, и стараться, чтоб все споспешествовало сколько к должному сохранению екипажа, столько и к скорейшему достижению цели, вам предназначенной”.

Имя Крузенштерна упоминается в этом документе еще трижды и везде как лица равного, а не подчиненного Резанову.

Однако, судя по инструкции, ранее выданной Крузенштерну (29 мая 1803 г.) правлением РАК [4. С.54-60], руководитель экспедиции именно он. За ним командование судами, офицерами и экипажами, а значит - установление дисциплинарного порядка, выбор маршрутов, места и время стоянок и загрузка судов, нормы питания и расхода воды, т.е. управление всей внутренней жизнью в период плавания. И этому порядку должны были подчиняться все, в том числе ученые и члены посольства, включая Резанова, в дополнительном пункте документа фигурирующего только как хозяйственный начальник экспедиции, которому моряки не подчиняются. Такое положение совпадало с требованиями Устава военного флота:

“Капитан так как начальник должен ото всех как подчиненных ему офицеров, так и пассажиров или находящихся на корабле для перевоза или иного чего других команд офицеров быть почитаем, и все его повеления безотрицательно со всею точностью исполняемы быть долженствуют” [6. Ч.IV. Гл.1. П.1].

В уставе сказано и о послах, и о других высокопоставленных особах. Все они отнесены к почетным пассажирам, независимо от званий и должностей, и во время плавания обязаны подчиняться капитану, а именно:

“Знаменитые пассажиры, как то послы со своими свитами или береговых войск командиры, на время посаженные на корабли для перевозки от места до места, должны иметь по своему чину место; но при всем том наблюдать, чтоб настояще должность несущие офицеры (морские на службе. - Л.С.) чрез то стеснены не были…” [6. Ч.IV. Гл.7. П.8].

Помимо этого в инструкции Крузенштерну сказано, что он не должен себя рассматривать “как вовсе партикулярный компанейский начальник, но как в службе Его Императорского Величества состоящий чиновник”, следовательно, Резанову как представителю компании не подчинен.

Когда 21 июля 1803 г. на “Надежду” прибыла посольская свита, она оказалась значительно больше, чем планировалась. Тут-то и возникло первое разногласие между Резановым и лейтенантом М.И. Ратмановым (старшим офицером “Надежды”, ответственным за размещение пассажиров и грузов). Ратманов описывает это так:

“…прибыли к нам Двора Его Императорского Величества Действительный Камергер и кавалер Резанов, который назначен чрезвычайным послом и уполномоченным министром в Империю Тензин-Кубоскаго величества, в Японию с довольно значительным числом свиты, они весьма стеснили нас на корабле; о чем Его Императорское Величество известясь чрез графа Строганова, как отец заботящийся о своих подданных, прислал немедленно министра коммерции графа Румянцева и товарища министра морских сил Чичагова, которые, найдя излишества, всеподданейше донесли о сем Государю; почему последовала резолюция: излишних отослать по своим командам...” [7. С.903].

Присутствие на корабле высших чиновников государства, а особенно Румянцева, по инструкции которого Резанов - главный начальник, было прекрасным поводом официально его представить, но этого не сделали ни они, ни сам Резанов. Вот почему все офицеры считали начальником экспедиции Крузенштерна, а Резанова - лишь почетным пассажиром.

Экспедиция уходила в плавание с неопределившимся начальником, причем Резанов надеялся на подпись государя, свой высокий чин и полную поддержку директоров РАК в Петербурге, а Крузенштерн - на свою инструкцию, устав, традиции флота и верность офицеров. В условиях плавания силы были явно на стороне Крузенштерна, но высокомерие Резанова не позволяло реально оценивать обстановку. Это была бомба замедленного действия.

Наконец, 26 июля корабли покинули Кронштадт. Началось первое плавание россиян “кругом света”. Посетив Копенгаген и Фальмут, где на борт были взяты часть продовольствия и навигационные приборы, 8 октября корабли подошли к Канарским о-вам и на неделю встали на якорь в Санта-Крус-де-Тенерифе.

Маршрут судов Первого русского кругосветного плавания.

В начале плавания между кавалерами посольства и моряками иногда происходили размолвки, связанные с трудностями привыкания людей, далеких от военного флота, к корабельному распорядку, но пока царил мир.

“Верный признак хорошей погоды - оживление кают-компании и музыка, которая оттуда доносится. Ромберг - первая скрипка, Резанов - вторая, Тилезиус - контрабас, Лангсдорф - альт, Фридерици - первая флейта, Горнер - вторая флейта, все остальные одновременно слушатели и судьи” [8. С.36].

Конфликт между начальниками

На о. Тенерифе Резанов встретил французских моряков, узнавших в “Надежде” корабль, побывавший у них в плену. Это показалось ему весьма достоверным, так как две мачты, замененные в Кронштадте, были расстреляны ядрами. Проведенная по его поручению ревизия показала, что “Надежда”, купленная Лисянским в Лондоне как крепкая и прочная и якобы в 1800 г. построенная, на самом деле спущена с верфи в 1795 г. - “палубы ее так сгнили, что крошатся от руки”. Что касается “Невы”, то “оной на острове Кадьяке должно во многом, сверх многих уже сделанных со времени покупки починок, еще починить и исправить” [9. С.34-35].

Вполне вероятно, что Резанов потребовал от Лисянского объяснений, но не получил их. Еще Резанов был возмущен тем, что по условиям стоянки Крузенштерн не дал ему возможности подняться на Тенерифский пик (Тейде). Считая момент удобным, он объявил Крузенштерну о своих правах на главное руководство экспедицией.

Заявление Резанова стало для Крузенштерна громом среди ясного неба. Он сразу написал в Главное правление РАК:

“Я нахожусь принужденным просить Главное Начальство о присылке мне в Камчатку позволения здать команду мою, кому угодно будет вам приказать, <…> ежели бы угодно было <…> лишить меня команды всей Експедиции, то невозможно было иначе сие сделать как официальною бумагою, которую бы я должен еще иметь перед отправлением <…> по словам г-д Директоров я догадаться не мог, что должен быть подчинен г-ну Резанову; но и возможно ли чтоб на сие согласиться <…>, быв подчинен Резанову, полезным быть не могу, безполезным быть не хочу” [9. С.51-52].

В ответ на угрозу Резанова, что ему постараются “подвести такой итог, что мне не достанется получить ни одной копейки”, Крузенштерн писал, что даже не настаивает на причитающемся ему вознаграждении в 10 000 руб., заявляя: “…ибо меня деньгами подкупить невозможно” [9. С.52-53]. Это первое сообщение о противоречиях, возникших из-за руководства экспедицией, было отправлено с американским кораблем, встреченным в Атлантике (дошло до адресата в мае 1804 г.) [2. С.39].

Похоже, что офицерам о претензиях Резанова на руководство не сообщили. Так, Ратманов, довольно едко отмечавший в своем дневнике все действия посланника, об этом умалчивает, зато он ярко описывает праздник Нептуна при пересечении экватора 14 ноября 1803 г., на котором Резанов и Крузенштерн проявляли дружеские чувства [7. С.911-912].

Шлюп “Надежда”.

До Бразилии плыли почти два месяца. За это время у Резанова созрела идея отдать “Надежду” в распоряжение Главного правителя российских колоний в Северной Америке А.А. Баранова:

“чтоб судно <…> оставлено было в Камчатке с позволением употреблять оное компанией (РАК. - Л.С.) для перевоза рухляди, а матросы, коих не более пятидесяти человек, причислены бы были к Петропавловскому порту <…> довольно бы было оставить двух офицеров и двух штурманов для плавания в Америку, а чтоб согласить сие с выгодами и пользами короны, могла бы Компания взять экипаж на свое содержание…” [9. С.36-37].
“Ежели сие предложение мое будет Компаниею принято за благо, и милость Государя даст оному силу, то покорнейше прошу Вас доставить мне в Камчатку с нарочным известие, дабы по приходе моем туда из Японии, мог я зделать предварительныя распоряжения и идти в Америку, чтоб и там устроить и привесть уже все к одной точке”, - пишет Резанов [10. Л.40].

Правлению РАК эта мысль понравилась. В донесении Румянцеву просят его “исходатайствовать Высочайшаго благоизволения у Его Императорского Величества” [9. С.43].

Крузенштерн и большинство морских офицеров, конечно, против этого проекта: ведь они шли в кругосветную экспедицию, а не просто перегоняли “Надежду” на Камчатку. В случае списания офицеров их ждет бесславное возвращение домой берегом через Сибирь на лошадях, а матросам, добровольно последовавшим за Крузенштерном в эту тяжелейшую экспедицию, пришлось бы и того хуже.

По прибытии на о. Св.Екатерины выяснилось, что мачты на “Неве” пришли в негодность и требовали срочной замены (снова возник вопрос о добросовестности Лисянского при покупке кораблей, который усугубился прежними подозрениями). Времени требовалось много, и поэтому Резанов счел, что время обхода мыса Горн упущено. Он плохо переносил качку, и плавание вокруг Огненной Земли его пугало. К тому же Резанов собирался закупить в Бразилии ром и сахар [10. С.37], но полная загрузка кораблей грозила гибелью, и капитаны с ним не согласились, так как пришлось бы плыть к Африке, тем самым простившись с мыслью о кругосветной экспедиции. Начальства Резанова Крузенштерн и другие офицеры допустить не могли и прямо об этом заявили [10. Л.37-44]. Левенштерн мотивирует это тем, что Резанов официально не провозгласил себя начальником, не предъявил своей инструкции как положено по уставу и поэтому офицеры, когда шли против него, не “выступали против своего начальника, а просто пытались пресечь самоуправство пассажира” [8. С.75].

Резанов постоянно претендует на главенство в экспедиции. Не имея ни знаний, ни опыта, чтобы руководить морской экспедицией, не обзаведясь достаточным количеством друзей среди офицеров, которые смогли бы ему в этом помочь, он явно терпит поражение.

25 декабря 1803 г. Резанов пишет Крузенштерну, обвиняя его в том, что он игнорирует волю государя, не признавая посланника “Главным начальником экспедиции”. И вот ответ: “…я признаю в лице Вашем особу уполномоченную от Его Императорского Величества как для посольства так и для разных распоряжений в восточных краях России; касательно же до морской части, <…> я должен щесть себя командиром…” [9. С.46].

Резанов отсылает обстоятельные письма в С.-Петербург. В них не оставлено вниманием и качество кораблей, купленных Лисянским, и просьба оставить “Надежду” в Америке, но главное - неподчинение Крузенштерна указу государя о его, Резанова, главенстве в экспедиции [10].

Пишет в столицу и Крузенштерн - опять прося об отставке: “...при сем двойном начальстве, быть ему, Крузенштерну, не можно потому, что быв подчинен г-ну Резанову или вместе с ним, полезным быть не может, а бесполезным быть не хочет” [9. С.39].

Кругосветное плавание для Резанова было лишь необходимым средством доставки его персоны в Японию и в Америку. Для Крузенштерна же торговые и дипломатические функции экспедиции были делом не первой важности. Помимо судовождения он много уделял внимания научной работе: изучению ветров и течений, астрономической привязке различных пунктов, наблюдениям за атмосферным давлением, приливами и отливами и т.д. Кстати, хотя научная группа формально подчинялась Резанову и инструкция Академии наук была адресована ему, истинным руководителем всех исследовательских работ на “Надежде” был Крузенштерн.

23 января 1804 г. корабли покинули Бразилию и, обойдя мыс Горн, отправились к Маркизским о-вам, куда прибыли только 25 апреля. Плавание заняло долгих три месяца. В это время “Надежда” получила повреждение, возникла необходимость серьезного ремонта, который можно было выполнить только в Петропавловске. Посольство в Японию пришлось отложить. Планы Резанова рушились.

И.Ф. Крузенштерн (1770-1846).	Ю.Ф. Лисянский (1773-1837).
Н.П. Резанов (1764-1807).	Александр I (1777-1825).

Все это время командир и посланник практически не общались. Необходимо учитывать, что в экстремальных условиях, а кругосветное плавание начала XIX в., без сомнений, было таковым, человек меняется не в лучшую сторону, становится раздражительным, поступки порой непредсказуемы. Трудности плавания наложили отпечаток и на пассажиров “Надежды”, но морякам все-таки было легче, их к этому готовили. Резанов попал в непривычные для него условия. Он плохо переносил качку, конфликт с офицерами вконец подорвал его здоровье. Следует учесть еще и то, что как человек, привыкший к активной деятельности, он страдал от вынужденного безделия. На о. Нукагива (Нуку-Хива) разразился новый скандал.

На судах сложилось довольно тяжелое положение с продовольствием. Поэтому Крузенштерн издал приказ, “воспрещающий без исключения всем находящимся на корабле покупку или вымен собственно для себя всяких вещей из островитянских рукоделий, одежд и редкостей природы до того времени, доколь корабль не снабжен будет в довольстве свежими жизненными припасами и прочим" [11. Ч.1. С.113]. Правда, впоследствии, когда продовольствие выменять было уже невозможно, Крузенштерн приказ отменил, но только для морских офицеров, а не для Резанова и его свиты, которые должны были искать редкости для императорской Кунсткамеры, что предусматривалось программой работ Академии наук.

Резанов так описывает этот эпизод:

“Чувствуя такия наглости, увидя на другой день на шканцах Крузенштерна, что было мая 2-го числа, сказал я ему: «Не стыдно ли вам так ребячиться и утешаться тем, что не давать мне способов к исполнению на меня возложенного».
Вдруг закричал он на меня: «Как вы смели мне сказать, что я ребячусь».
- «Так, государь мой, - сказал я, - весьма смею, как начальник ваш».
- «Вы начальник! Может ли это быть? Знаете ли что я поступлю с вами, как не ожидаете?»
- «Матросы вас не послушают, я (Резанов. - Л.С.) сказываю вам, что ежели коснетесь только меня, то чинов лишены будете».
Созвали экипаж, объявили, что я самозванец и многия делали мне оскорбления, которыя, наконец, при изнуренных уже силах моих повергли меня без чувств. Вдруг положено вытащить меня на шканцы к суду <…>.
«Извольте идти и нести ваши инструкции, - кричал он (Крузенштерн - Л.С.), - оба корабля в неизвестности о начальстве и я не знаю, что делать»
Прочтя им высочайшее мне поручение начальства, услышал хохот и вопросы, кто подписал? Я отвечал: «Государь ваш Александр».
- «Да кто писал?»
- «Не знаю», - сказал я.
- «То-то не знаю, - кричал Лисянский, - мы хотим знать, кто писал, а подписать-то знаем, что он все подпишет»” [12. С.388].

Похожее описание дает и Ратманов, но с другой позиции.

“Здесь, в Нукагиве, наш дражайший амбасадер выказал вполне свой характер и открыл свою черную душу. Он на шканцах назвал капитана ребенком за то, что капитан приказал от прикащика американской компании отобрать топоры, которые он начал продавать диким за безделушки, чрез что совершенно остановилась покупка свиней. Посол, сказавши сию дерзость, упомянул, что он - все, а капитан, с которым мы отправились из России и который шеф экспедиции - ничего. Мы, услышавши от посла, что он всему и над всеми начальник, потребовали, чтобы он объявил на это именное повеление; но он отказался это сделать.
Я, предполагая, что все сказанное послом есть его выдумка, ибо он об этом должен был объявить, вступя на корабль, а не через 10 месяцев, сделал предложение - поступить с ним, как с нарушителем общественного спокойствия и как с человеком, который выдает себя за начальника, не имея чем это доказать<…>. Но инструкция подписана рукою Александра и мы повинуемся с благоговением. Еще, когда мы подходили к Бразилии, посол однажды пришел ко мне в каюту и, между многими разговорами, за секрет мне показал свою инструкцию; я, увидав рескрипт Государев - ужаснулся, что он до сих пор остается не объявленным; но посол мне отвечал, что на это еще будет время. С тех пор, я осмелился взять подозрение, что действительная ли сия инструкция, и на основании сего-то подозрения я более всех и настаивал о ея объявлении” [7. С.1331-1332].

Как видно из приведенных описаний, Резанов оскорбил Крузенштерна на шканцах - месте на корабле святом, особо почитаемом всеми моряками. В ответ и Крузенштерн, не сдержавшись, стал угрожать Резанову, чиновнику, стоящему намного выше него в государственной иерархии, наказанием, что было абсолютно недопустимо.

Служебное расследование

По прибытии в Петропавловск Крузенштерн занялся ремонтом судна. Резанов же сразу выздоровел и, понимая значимость своих чинов, начал проявлять активность. Он обратился к камчатскому коменданту генералу П.И. Кошелеву с требованием суда над Крузенштерном, обвиняя его и взбунтовавшихся офицеров в неповиновении воле государя, выразившемся в неподчинении ему, камергеру Резанову. Попутно он обвинил Ратманова в ругательствах по отношению к посланнику, а вахтенных офицеров, в частности Ромберга, в пьянстве [12. С.388].

Суда над Крузенштерном Резанов не добился. Генерал-майор Кошелев оказался человеком порядочным, деликатным и опытным в таких делах, а его “служебное расследование” привело стороны к примирению. Существуют две взаимоисключающие версии этого расследования.

Согласно первой, резановской, описанной А.Сгибневым, Крузенштерн сознался в своей виновности и просил Кошелева принять на себя посредничество в примирении. Резанов согласился забыть все прошлое, но с тем непременным условием, чтобы Крузенштерн и все остальные офицеры, оскорбившие посланника, извинились перед ним в присутствии Кошелева, что и было сделано 8 августа 1804 г. [12. С.389]. Но это не подтверждается дневниками офицеров и даже Шемелиным, служащим РАК.

Вторая версия изложена Крузенштерном в пространном письме президенту Академии наук Н.Н. Новосильцеву из Авачинской губы от 12 июня 1805 г. (кстати, на этот документ почему-то раньше историки внимания не обратили):

“…позвольте, ваше превосходительство, сказать вам причины, побудившие меня к сему, также и условия, на каких я с г. Резановым помирился. Экспедиция сия есть первое предприятие сего рода Россиян; должна-ли бы она рушиться от несогласия двух частных [лиц]? Экспедиция сия, обратив внимание всей Европы, должна ли остаться позором России? Все офицеры и матросы оставили Россию с тем, чтоб идти со мною и со мною же возвратиться: то после сего нещастия, мог ли я быть порукой судьбе их? Я, которому сказано тлеть в Камчатке! Ученые, из которых некоторые иностранцы с большими издержками вступили в сию экспедицию, от которых с нетерпением Европа ожидает новые источники наук, должны бы были пробыть долгое время в суровом сем климате, притом с наивеличайшим беспокойствием, с огорчением и не довершив цели, возвратиться берегом” [9. С.53-57].

Итак, примирение, настоящее ли, мнимое, состоялось. Враждующие стороны, видимо, сами догадались (или Кошелев подсказал), но все вдруг поняли, что отсутствие ответа на письма государю означает лишь одно: он недоволен.

Между тем посланнику необходимо выполнить посольскую миссию, а без Крузенштерна это сделать невозможно. Командиру же кораблей необходимо замять случаи недостойного поведения офицеров и завершить кругосветное плавание, а это можно было сделать, только помирившись с Резановым. А главное - оба они понимали свою ответственность перед Россией и не могли поставить личное выше государственного.

Этим конфликт как будто завершился. “Сей день был днем радости для всякого подчиненного, развязавший судьбу многих. Начались обеды, ужины и вечеринки, а затем стали спешить приготовлениями к японской экспедиции”, - записал в своем дневнике Шемелин [11. Ч.I. С.168].

Далее последовало посольское плавание в Японию, в котором Крузенштерн, и это логично, вошел в подчинение Резанову, оно было долгим. Целых шесть месяцев “Надежда” простояла в Нагасаки, но посольская миссия не удалась. Очевидно, что вины Резанова в этом не было, он приложил все усилия, однако внутриполитическая ситуация в стране, взявшей курс на полную изоляцию, не оставляла российскому посольству никаких шансов. Во время японского вояжа между Резановым и “первым сотрудником в посольстве”, как именует Крузенштерна он в своей инструкции [4. С.94], не было никаких крупных разногласий.

За неделю перед отбытием Резанова в Америку он пишет так о передаче руководства экспедицией Крузенштерну:

“Сударь! Как бы я ни был огорчен тем, что болезнь лишила меня удовольствия завершить путешествие, в научном отношении столь же интересное для всего мира, сколько и полезное для человечества, я утешаюсь тем, сударь, что вижу во главе экспедиции человека, заслуги и талант которого уже создали ему известность в образованном мире. Доверяя вам, сударь, паспорта, выданные мне иностранными державами, я льщу себя [надеждой], что в том, что касается прогресса в новых открытиях, они будут способствовать цели экспедиции. Что касается меня, то, будучи полностью убежденным, что Вы и Ваши достойные коллеги прославите ваши имена в анналах нашего века, я ничего другого более не могу вам сообщить, кроме особого и совершенного уважения, с которым имею честь, сударь, быть вашим нижайшим и покорнейшим слугой. К(авалер) Резанов” [4. С.124].

Это письмо представляется не просто учтивым. Оно несет в себе искреннее признание заслуг Крузенштерна, уважение к морским и научным целям кругосветной экспедиции. До примирения этого быть не могло.

* * *

В том, что фактическим начальником был Крузенштерн, сомнений нет, а вот как к конфликту отнесся император, можно увидеть по его действиям. После примирения государь присылает рескрипт Резанову о поощрении его деятельности и одаривает “бриллиантовой табакеркой со своим вензелем”, а также сообщает, что его сын взят в пажи [4. С.118]. Награжден и Крузенштерн. Ему пожалован чтимый моряками орден Святой Анны II степени [4. С.133]. Государь наградил Крузенштерна, зная все жалобы Резанова. Спрашивается, за что? За то, что Резанов милостиво его простил, как представляют иногда историки, или за исполнение служебного долга, несмотря на попытки вмешательств Резанова?

Медаль, выбитая в честь первого русского кругосветного плавания 1803-1806 гг. (аверс и реверс).

По возвращении Крузенштерн был награжден высоким орденом Святого Владимира III степени. В рескрипте от 10 августа 1806 г., подписанном Александром I [13. Л.12], сказано: “Совершив с вожделенным успехом путешествие кругом света, Вы тем оправдали справедливое о Вас мнение, в каком с воли Нашей было Вам вверено главное руководство сей экспедиции”. Спустя три года монарх не вспомнил, что то же самое им было вверено камергеру Резанову. Почему Александр I отправил экспедицию с двумя начальниками - это так и остается загадкой…

Литература

1. Тихменев П.А. Историческое обозрение образования Российско-Американской компании и действий ее до настоящего времени. Ч.1. СПб., 1861; Ч.2. 1863.

2. Крузенштерн И.Ф. Путешествие вокруг света в 1803, 1804, 1805 и 1806 годах на кораблях “Надежда” и “Нева”. М., 1950.

3. Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ). Фонд “Главный архив”. Оп.1-7. 1802. Д.1. П.1. Л.24.

4. Российско-Американская компания и изучение Тихоокеанского Севера, 1799-1815. Сборник документов / Отв. ред. Н.Н.Болховитинов. М., 1994.

5. Записки приказчика Российско-Американской компании Н.И.Коробицына // Рус. открытия в Тихом океане и Северной Америке в XVII-XIX веках / Под ред. А.И.Андреева. М.; Л., 1944. С.215-216.

6. Устав военного флота по Высочайшему повелению Государя Императора Павла Первого (введен в 1797 г.).

7. Записки капитан-лейтенанта Ратманова // Яхта. 1876. ?16, 24.

8. Левенштерн Е.Е. Вокруг света с Иваном Крузенштерном. Дневник лейтенанта “Надежды” (1803-1806). СПб., 2003.

9. Приложение к статье К.Военского “Посольство Резанова в Японию в 1803-1805 гг. на судах первой русской кругосветной экспедиции под начальством Крузенштерна” // Морской сборник. Пг., 1919. ?4.

10. Письма Н.П.Резанова из Бразилии в Главное правление Российско-Американской компании от 20, 21 и 22 января 1804 г. // АВПРИ. Фонд “Главный архив”. Оп.1-7. 1802. Д.1. П.30 (6). Л.37-44.

11. Шемелин Ф. Журнал первого путешествия россиян вокруг Земного шара. Ч.I. СПб., 1816; Ч.II. 1818.

12. Сгибнев Ал. Резанов и Крузенштерн. (Эпизод из Первого кругосветного плавания русских) // Древняя и новая Россия. Т.1. 1877. ?4.

13. Рескрипт Александра I о награждении Крузенштерна от 10 августа 1806 г. // АВПРИ. Фонд “Главный архив”. Оп.1-7. 1802. Д.1. П.42 (1). Л.12.