VIVOS VOCO: А.В. Воронцов,"ПОЛИТИКА США НА КОРЕЙСКОМ ПОЛУОСТРОВЕ В 90-е ГОДЫ XX ВЕКА"

ПОЛИТИКА США
НА КОРЕЙСКОМ ПОЛУОСТРОВЕ
В 90-е ГОДЫ XX ВЕКА

А.В. Воронцов

Воронцов Александр Валентинович - кандидат исторических наук,
старший научный сотрудник Института востоковедения РАН.

На протяжении почти двух тысяч лет Корея прежде всего в силу своего геостратегического расположения была объектом борьбы за влияние соседних, более крупных и могущественных государств: до конца XIX в. ими были Китай и Япония, затем к ним подключились некоторые европейские державы и США. С середины XX столетия и по сей день определилась четверка великих с составе США, России, КНР и Японии, обоснованно считающимися традиционно вовлеченными в проблемы Корейского полуострова. В их корейской политике на Корейском полуострове просматриваются как конкурентные мотивы, так и элементы взаимодействия, соотношение которых на различных исторических этапах меняется.

В 2000 г. подтвердилась значимость Корейского полуострова в мировой политике и внешнеполитических приоритетах четырех держав. Это подчеркивалось во время широко отмечавшейся 25 июня 2000 г. 50-й годовщины начала Корейской войны, произошли знаменательные события: первая в истории встреча на высшем уровне между руководителями Корейской народно-демократической республики (КНДР) и Республики Корея (РК), состоявшаяся в июне в Пхеньяне; первый выезд за рубеж, называвшегося журналистами до последнего времени "пхеньянским отшельником" лидера Северной Кореи Ким Чен Ира с официальным визитом в Пекин в мае; подписание в феврале министром иностранных дел РФ И.С. Ивановым в Пхеньяне договора о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве, ознаменовавшегося восстановление дружественного характера российско-северокорейских отношений; состоявшийся летом 2000 года первый в истории новой демократической России визит ее президента В.В. Путина в КНДР; прогресс, достигнутый в ходе американо-северокорейского диалога. Эти и другие важнейшие события свидетельствуют о серьезном ускорении процесса урегулирования корейской проблемы.

Роль США в этом процессе была велика на протяжении всей второй половины XX в., а в последнем десятилетии приобрела тенденцию к дальнейшему возрастанию.

Американская политика на Корейском полуострове постоянно находится в центре внимания российских и зарубежных исследователей, посвятившими ее анализу немало интересных книг и статей. Отметим работу А.В. Торкунова и Е.П. Уфимцева "Корейская проблема. Новый взгляд" [1], увидевшую свет в 1995 г., осуществленное в 1999 г. коллективом авторов Института Дальнего Востока РАН издание "Тенденции развития обстановки на Корейском полуострове и возможные альтернативы российской политики". Эти исследования отличаются фундированностью, глубоким анализом международных событий, связанных с Кореей, попыткой взглянуть на них по-новому, с деидеологизированных прагматичных позиций защиты национальных интересов России [2].

История американо-корейских отношений начинается во второй половине XIX в. США приняли участие в борьбе ряда европейских держав за "открытие" Кореи. Плачевно закончилась попытка американского военного корабля "Генерал Шерман" в 1866 г. силой "открыть" эту страну.

В 1882 г. США в качестве второго после Японии иностранного государства подписали договор об установлении дипломатических отношений с Кореей. С этого времени отмечено активное проникновение США в Корею. Усилиями американских христианских миссионеров Корея стала уникальной для Восточной Азии христианской страной. Сейчас в Южной Корее по количеству адептов христианская вера, прежде всего различные направления протестантского вероучения (пресвитериане, методисты и др.), стала второй по массовости, вплотную приблизившись к главной и традиционной религии - буддизму. Американские миссионеры осуществили широкомасштабную гуманитарную миссию, внесли большой вклад в становление и развитие медицины и образования европейского типа. Многие общеобразовательные школы, основанные ими, превратились затем в крупные университеты. Среди них один из самых известных сегодня - университет Енсе в Сеуле. Миссионеры же стояли у истоков американской школы корееведения, основали династии кореистов (Линтонов, Ундервудов, Аппенцемеров). Однако вслед за осуществлением гуманитарно-духовных задач наступила пора реализации экономических и стратегических интересов США в Корее.

США и СССР в соответствии с решениями союзных держав в Ялте и Потсдаме в 1945 г. осуществили освобождение Кореи от японского колониального господства; они же в решающей степени способствовали разделению Кореи на две части по 38-й параллели, стояли у истоков создания двух антагонистических корейских государств, участвовали в Корейской войне 1950-1953 гг.

Сразу после окончания войны, в 1953 г., США и Республика Корея заключили договор о военно-политическом союзе, на основе которого на юге Корейского полуострова и сегодня продолжают квартироваться американские войска численностью 37 тыс. человек. Руководство обоих государств не рассматривает план их вывода в обозримом будущем.

СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ПОЛИТИКИ США В ОТНОШЕНИИ КОРЕЙСКОГО ПОЛУОСТРОВА

На формирование основных характеристик и параметров современного состояния корейской проблемы, подходов США к ее урегулированию самое серьезное влияние оказывают кардинальные изменения, происходящие в мире после 1991 г., формирующие новые глобальную и региональные системы международных отношений, в которых очевидна лидирующая роль США, стремящихся закрепить свой монополизм на мировой арене, усилить влияние в стратегически важных районах мира, стать в них единоличным регулятором баланса сил и влияния.

С позиции зрения глобальных международных отношений ситуация на Корейском полуострове развивается ныне в новых условиях мира "после Косово", после агрессии НАТО против Югославии весной 1999 г., а также после того, как организация Северо-Атлантического договора в апреле 1999 г. приняла новую доктрину, названную мировым общественным мнением доктриной "ограниченного суверенитета" и приступила к ее внедрению во внешнеполитическую практику. Оба эти акта, нарушающие ряд общепризнанных базисных норм международного права и фундаментальных принципов международных отношений, зафиксированных в частности и в Уставе ООН, кладут начало новой эпохе, означающей отказ от международной системы, сложившейся после второй мировой войны, и установлению нового мирового порядка. Его отличительными чертами становятся попытки фактически поставить ООН под контроль США и НАТО, и, исходя из установок разработанной в последние годы, прежде всего англо-американскими политологами, концепции "нового интервенционизма". (выделено нами - V.V.)

В 90-е годы XX в. руководство США заявило о возрастании стратегической значимости Северо-Восточной Азии (СВА) и ценности их отношений с дальневосточными союзниками. С приходом в Белый дом демократов во главе с Б. Клинтоном государственный секретарь США У. Кристофер подчеркнул, что

"нынешняя администрация поставила Азию во главу угла своей долгосрочной внешнеполитической стратегии... Наш стратегический союз с Японией, а также с Южной Кореей и другими нашими союзниками, имеет необычно важное значение для безопасности и процветания Америки", и, что "наши политические узлы и военное присутствие на передовых рубежах помогают подавлять искушения, могущие возникнуть у какой-то региональной державы, стремящейся к гегемонии, и ограничивать их возможности на этот счет".

В списке десяти основных целей азиатско-тихоокеанской доктрины администрации Б. Клинтона, сформулированной в апреле 1993 г. и изложенной заместителем государственного секретаря по делам Восточной Азии Тихого океана У. Лордом. обозначены задачи в отношении Японии и Кореи:

"Созидание нового глобального партнерства, отражающего более зрелый баланс в распределении ответственности между США и Японией: сохранение существенного американского военного присутствия в Азии... Устранение ядерной угрозы и продвижение к примирению на Корейском полуострове. Будущее Корейского полуострова должно быть решено путем переговоров между Севером и Югом. США намерены содействовать этому процессу через консультации с Республикой Корея и многостороннюю дипломатию. Вашингтон готов к улучшению отношений с Пхеньяном, если последний пойдет на сотрудничество по фундаментальным вопросам" [3].

Главное внимание Белого дома сосредоточилось на использовании возникшего благоприятного для себя соотношения сил в регионе СВА с целью расширения собственного влияния на Корейском полуострове посредством различных тактических схем действий: от прямого силового давления в 1991-1994 годах до попыток приобретения функции посредника в отношениях между Пхеньяном и Сеулом в середине 90-х годов, в соответствии с чем можно выделить два этапа эволюции американской внешнеполитической активности в отношении двух Корей.

Этим этапам соответствовали и два сценария поведения Вашингтона в отношении КНДР: конфликтный и переговорный, которые, возможно, разрабатывались мозговыми центрами США одновременно и параллельно для применения сообразно быстро меняющейся обстановке.

КОНФЛИКТНЫЙ СЦЕНАРИЙ. "ЯДЕРНЫЙ КРИЗИС" 1993-1994 гг.

Реализация политики США в эти годы была значительно облегчена тем, что после распада СССР, который последовательно поддерживал КНДР, проводил активную политику противодействия американским планам на Корейском полуострове, во всей СВА, что сделало возможным развитие разряда международной напряженности в конце 80-х - начале 90-х годов, осуществление крупномасштабных советско-американских сокращений вооруженных сил (хотя асимметричных в пользу США), коснувшихся и юга Корейского полуострова * [4], в лице новой России американская дипломатия нашла партнера, который утратил собственный подход к решению корейской проблемы и фактически занял позицию, ориентированную на Вашингтон (выделено нами - V.V.).

* К 1991 г. вооруженные силы СССР на Дальнем Востоке были сокращены на 200 тыс. человек. Сухопутные войска - на 12 дивизий. Расформированы 1 1 авиаполков. Из Тихоокеанского флота выведены 16 боевых кораблей, в том числе 9 крупных надводных и 7 подводных. Тихоокеанский флот РФ в первой половине 90-х годов сократился в 2 раза, в том числе количество боевых кораблей с 335 до 140 единиц. В 1991 г. завершен вывод советских войск из Монголии общей численностью 50 тыс. человек, возвращено около 850 танков, 1100 боевых машин пехоты, 820 различных артиллерийских систем, 190 самолетов и вертолетов. В 1992 г. прекращено использование вооруженными силами СНГ вьетнамской бухты Камрань. По заявлению тогдашнего российского министра иностранных дел А.В. Козырева японской газете "Иомиури", русские ракеты с ядерными боеголовками в настоящее время больше не нацелены ни на Японию, ни на другие страны Азии. Вслед за этим, в начале 1990 г. США объявили о планах сокращения своего военного присутствия в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР) на 12%, в частности, в Южной Корее на 7 тыс. военнослужащих до 1993 г. и выводе из нее ядерного оружия. - Торкунов А.В., Уфимцев Е.П. Корейская проблема. Новый взгляд, с. 93. 100.

Используя общее ослабление позиций России на Дальнем Востоке, резкое сокращение российско-северокорейских связей, США сделали упор на то, чтобы "дожать" КНДР, усиливая его международную полуизоляцию, используя методы военно-силового давления.

В результате Пентагон, осуществив первый этап трехэтапной программы сокращения своего военного присутствия в Южной Корее в 1990-1992 гг., вывел оттуда 5 тыс. военнослужащих сухопутных сил и 2 тыс. человек административного персонала ВВС и отказался от ее дальнейшей реализации. Председатель комитета начальников штабов вооруженных сил США Дж. Шаликашвили объявил в Сеуле в январе 1995 г., что новая стратегия США в АТР заключается в отказе от планов поэтапного вывода войск из Южной Кореи, в сохранении мощной американо-южнокорейской системы безопасности и американского военного присутствия в СВА численностью более 100 тыс. человек.

в 1990-1992 гг. успешно развивался межкорейский диалог, в частности, состоялись восемь встреч на уровне премьер-министров КНДР и РК, в 1991 г. были подписаны важнейшие документы: Соглашение о примирении, ненападении, обменах и сотрудничестве между двумя государствами, а также Совместная декларация о безъядерном статусе Корейского полуострова, что благотворно сказывалось на снижении военно-политической напряженности на полуострове и вокруг него. К сожалению, начиная с 1993 г. этот процесс прервался почти полностью, отношения между двумя Кореями откатились на уровень враждебности времен "холодной войны", в 1993 г. разразился так называемый "северокорейский ядерный кризис", едва не сделавший Корейский полуостров ареной военной операции типа "Буря в пустыне" в восточно-азиатском варианте.

АКТИВИЗАЦИЯ ТРЕХСТОРОННЕГО ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОГО СОТРУДНИЧЕСТВА В РАМКАХ СТРУКТУРЫ: США-ЯПОНИЯ-РК

В создавшихся условиях преобладания военно-политических подходов в стратегии США и их союзников к "корейской проблеме" вновь стали активизироваться процессы, характерные для политики времен "холодной войны", знакомые российским и зарубежным ученым.

В советских научных, политологических кругах длительное время рассматривался вопрос постепенного развития неформальной тройственной военно-политической структуры в составе США-Япония-Южная Корея. Нередко этот вопрос преподносился читателю излишне односторонне и эмоционально из политических потребностей той эпохи. Это длительный эволюционный, но вместе с тем объективный процесс трехстороннего сотрудничества, в котором военно-силовой аспект является одной и, нередко, не самой главной составляющей частью.

В последние пять лет эта тема стала не только не "модной", но в целом закрытой для читателя. Однако, как показали события самых последних лет, этот процесс не только не потерял актуальности, но даже активизировался. Во время северокорейского ядерного кризиса, хотя наличие результативной военной ядерной программы у КНДР документально не смогла подтвердить ни одна из многих международных ядерных инспекций, включая МАГАТЭ, сотрудничество в военной области между Вашингтоном-Токио-Сеулом стало нарастать.

В начале ноября 1995 г. в состоянии повышенной секретности проводились военно-морские учения ВМС США и Японии, максимально приближенные к территориальным водам КНДР. в которых со стороны Японии принимали участие почти все основные корабли ее ВМС (110 кораблей, 170 самолетов - всего 29 тыс. военнослужащих), а со стороны США - авианосец "Интерпрайс", 10 кораблей сопровождения, 160 самолетов с целью задержания потенциального судна-нарушителя, пытающегося пройти в КНДР в условиях возможной блокады этой страны. Также в ноябре 1995 г. более 650 американских самолетов с военных баз США, находящихся за пределами Южной Кореи, проводили учения ВВС вблизи границ КНДР.

Еще ранее, в апреле 1995 г. командование 7-го флота США в случае конфликта с КНДР предлагало Управлению Национальной Обороны Японии (УНО) направить к ее берегам японские минные тральщики и противолодочные самолеты, поскольку у берегов Северной Кореи предполагалось наличие мощных минных заграждений. УНО Японии тогда отклонило это предложение в виду конституционных ограничений своей страны, но предложило план широкого обеспечения тыловой поддержки и разработать схему подключения японских ВМС для ведения морской разведки, и разочарованным американским военным пришлось перебросить свои два тральщика на базу в Сасэбо [5]. Наличие таких планов позднее подтвердил и президент США [6].

Необходимость этих действий объяснялась, как и нередко в прошлом, возрастанием агрессивных намерений Севера, представители которого на переговорах с заместителем министра по национальному объединению РК Сон Ен Дэ в Пханмунджоме в марте 1994 г. угрожали "превратить Сеул в море огня" [7], а также сохраняющимся его военным превосходством. В опубликованной в 1995 г. "Белой книге по обороне 1995-1996" министерство обороны РК продолжало утверждать, что Северная Корея имеет преимущество над Южной по количеству военнослужащих и почти по всем основным видам вооружений от 1,2 до 13 раз [8].

Однако в 90-е годы XX в. большинство аналитиков в различных странах перестало воспринимать такие аргументы всерьез. Так, Д. Рой из австралийского национального университета утверждает, что "с точки зрения обычных вооружений у Северной Кореи нет реальных шансов победить Юг и при этом сопоставимая мощь ее вооруженных сил ежегодно деградирует" [9]. Лондонский международный институт стратегических исследований в книге "Военный баланс, 1995-1996" приводил цифры оборонных бюджетов Северной и Южной Кореи в 1995 г.: соответственно 2,2 млрд. долл. и 14,4 млрд. долл., что подтверждает превосходство Сеула над Пхеньяном по уровню военных расходов почти в 7 раз [10]. Эту же тенденцию отмечает и американский профессор С. Ким. утверждая, что в 1990-1993 гг. военные расходы РК ежегодно увеличивались в среднем на 13%, тогда как в КНДР они сократились суммарно на 58% [11]. Исследования же стокгольмского Института разоружения и мира показали, что в 1989-1993 гг. Южная Корея импортировала вооружений в 4,45 раза больше Северной [12].

В девяностые годы механизм трехстороннего партнерства превращался во все более значимый инструмент осуществления их политики как на Корейском полуострове, так и в СВА в целом. Его важность отметили Б. Клинтон и японский премьер Р. Хасимото в этапной "Японо-американской декларации о союзе безопасности на XXI век", принятой 17 апреля 1996 г. в Токио, в пункте 7 которой лидеры двух стран подчеркнули, что "стабильность на Корейском полуострове имеет жизненно важное значение для Японии и США и подтвердили, что обе стороны намерены и впредь делать все возможное для содействия обеспечению такой стабильности в тесном сотрудничестве с РК".

Военные аспекты стратегической установки на консолидацию трехсторонних усилий по обеспечению стабильности прояснил заместитель командующего американскими войсками в Южной Корее генерал-лейтенант Р. Айверсон, по мнению которого, переданному агентством "Рёнхап" 15 ноября 1996 г., объединенная южнокорейско-американская группировка "сможет сдержать нападение с Севера на несколько часов, необходимых для переброски подкреплений". При этом генерал был уверен, что в случае необходимости на Корейском полуострове "будет создана такая же ударная группировка ВМС и ВВС, которая была использована США в Персидском заливе... Все необходимые для этого силы находятся сейчас на японском острове Окинава и они могут быть здесь уже через несколько часов" [13].

Международная организация по содействию развитию энергетике Кореи (КЕДО), главное предназначение которой заключается в том, чтобы обеспечить замену имеющихся в КНДР АЭС на легководные реакторы, неспособные производить оружейный плутоний, возникла в результате усилий и в составе именно РК-США-Япония, к участию в деятельности которой затем были приглашены и некоторые другие государства. Всего ее членами в марте 1995 г. стали 23 страны.

Факты последних лет: разработки и рекомендации ведущих американских научных центров, таких как Институт мира США, высказывания ряда государственных деятелей, вовлечённых в дела Корейского полуострова, дают возможность наблюдать эволюцию задач и целей, которые Белый дом желал бы возложить на КЕДО или подобные ей структуры.

Идея организации многостороннего, под эгидой США, механизма воздействия на КНДР или ее "конструктивного вовлечения" в мировое сообщество, считается в Вашингтоне весьма продуктивной и уже не раз эффективно проявляла себя в отношении Ирака, Югославии, Ливии и других стран. В отношении Пхеньяна США в 1993 г. активно пытались создать широкую группировку государств с целью объединенного давления, подключить их и ООН к введению коллективных санкций.

Во второй половине 90-х голов наблюдались целеустремленные попытки расширить роль КЕДО и придать ей дополнительные функции, далекие от ядерной энергетики. Выдвигались предложения использовать многосторонние структуры организации для канализации программ осуществления в адрес КНДР международной гуманитарной, в частности, продовольственной помощи, развития образования. Предлагалось возложить на КЕДО задачи модернизации транспортной инфраструктуры Северной Кореи.

В середине 90-х годов регулярным стал институт трехсторонних межмидовских консультаций, на которых согласуются планы действий трех государств в отношении актуальных проблем Кореи. В феврале 1996 г. в Гонолулу представители внешнеполитических ведомств США, Японии и Южной Кореи выработали общий подход по острому вопросу оказания продовольственной помощи КНДР, пострадавшей от невиданного по масштабам наводнения, в мае того же года на острове Чеджудо обсуждали практические детали реализации идеи четырехсторонних переговоров по урегулированию корейской проблемы с участием Вашингтона, Пекина, Сеула и Пхеньяна опять же проблему продовольственной помощи, но решили при этом оставить в силе введенные Вашингтоном более 40 лет назад санкции против КНДР [14]. В ходе этих встреч стороны договорились придерживаться единой линии оказания Северной Корее дозированной гуманитарной помощи и содействия в рамках КЕДО, увязав их задачей побудить Пхеньян согласиться на участие в четырехсторонних переговорах, встать на путь внутренних реформ и внешней открытости, изменить свою политику в отношении Сеула [15].

Отражением того факта, что в сознании правящей элиты РК структурированное американо- японо- южнокорейское партнерство в отношении проблем Корейского полуострова уже воспринимается как объективно сложившийся и постоянно функционирующий трехсторонний механизм, может служить "Обозрение по проблемам объединения Кореи", подготовленное в ноябре 1996 г. исследовательским Институтом по национальному объединению, являющимися "мозговым центром" правительства РК по вопросу объединения. Авторы "Обозрения" для составления средне и долгосрочного прогноза развития ситуации на Корейском полуострове, среди 38 вопросов, предлагаемых для ответа ученым-корееведам различных стран, просят оценить эффективность сотрудничества Южной Кореи, США и Японии в их согласованной политике по отношению к Северной Корее.

Тогда при поддержке США качественные изменения произошли и в японо-южно-корейских отношениях, перспективы которых были широко раздвинуты в ходе двух встреч в верхах между президентом РК Ким Дэ Чжуном и премьер-министром Японии К. Обути в Токио в 1998 г. и в Сеуле в октябре 1999 г. Главной сферой двустороннего сотрудничества, развитию которой октябрьский саммит 1999 г. дал мощный импульс, стала военно-политическая. Низкий уровень взаимодействия между Японией и РК в этой области долгое время считался чуть ли не единственным фактором, сдерживающим оформление тройственных связей между Вашингтоном, Токио и Сеулом в официальные союзнические. В последние месяцы два дальневосточных соседа решили форсировать процесс ликвидации данного пробела и сумели в короткий срок вывести военно-техническое сотрудничество между собой на принципиально новый уровень.

Интенсифицировались военные обмены между представителями всех родов войск: в марте 1999 г. Южную Корею посетила группа из 20 офицеров сухопутных частей сил самообороны Японии, которые впервые занимались в РК непосредственной военной подготовкой. Ответный визит из корейских коллег запланирован на следующий год. Во время четырехдневного визита генерала Ю. Хираока, начальника штаба японских ВВС, в мае 1999 г. в Сеуле он договорился со своим корейским коллегой генералом Пак Чун Тэком расширить взаимные обмены и усилить взаимодействие между ВВС двух государств. И, главное, Токио и Сеул договорились провести в августе 1999 г. в районе острова Чучжудо первые в истории совместные двусторонние военно-морские маневры с участием авиации [16].

Ускорилось формирование организационной инфраструктуры военного сотрудничества: в 1999 г. были проведены первые консультации и подписано соглашение о сотрудничестве в области безопасности между силовыми структурами приморских провинций двух стран; в мае были одновременно установлены три линии горячей связи между министерством обороны РК и УНО Японии, командованием ВВС и ВМС двух стран на основе соглашения, достигнутого в ходе визита в Сеул главы японского военного ведомства в январе 1999 г. [17]

Характерно, что во всех упомянутых случаях при обосновании действий неизменно присутствовал тезис о необходимости более тесного координирования усилий двух стран в деле нейтрализации угрозы со стороны Северной Кореи, противодействия проникновению северокорейских подводных и надводных кораблей в воды Японии и РК. В апреле 1999 г. официальный Сеул с меньшей озабоченностью, чем это было ранее, встретил принятие нового билля японским парламентом, узаконивающего более широкую военную роль Токио в рамках новой редакции американо-японского союза, допускающей участие японских сил самообороны в ряде военных операций (использование минных тральщиков, разведывательные операции, тыловая поддержка) в случае возникновения конфликта на Корейском полуострове.

Значительно возросший уровень сотрудничества между Токио и Сеулом стал по-видимому, одной из необходимых предпосылок, сделавших возможным оформление ставших уже регулярными трехсторонних консультаций между США, Японией и Южной Кореей на уровне глав внешнеполитических, военных ведомств в более институциализированную структуру. Как сообщила газета "Kopea геральд" 27 апреля 1999 г., руководство трех вышеназванных стран на встрече своих высокопоставленных представителей в Гонолулу 23-25 апреля решило создать "Трехстороннюю Координационную Наблюдательную Группу" (ТСОА) с целью более систематической координации их "северокорейской политики", которая должна собираться на высоком официальном уровне не реже одного раза в три месяца. Такое решение представляется нам как важный практический шаг на пути окончательного оформления тройственного военно-политического союза в составе вышеупомянутых государств.

В целом, администрация Дж. Буша, а затем на первых порах и Б. Клинтона, в отношениях с КНДР предпочитали исключительно "нажимной" вариант действий, выдвижение предварительных условий, превратив ядерную деятельность Северной Кореи в главный объект давления на Пхеньян. В этих целях Белый дом подключил к своим действиям руководство МАГАТЭ, подтолкнул его к принятию антипхеньянской резолюции в феврале 1993 г., что КНДР ответила объявлением о выходе из Договора о нераспространении ядерного оружия, что было воспринято США с глубокой озабоченностью. В связи с этим пхеньянским шагом в Вашингтоне рассматривали варианты нанесения "ограниченного удара" по ядерным сооружениям КНДР, госсекретарь США У. Кристофер высказался за введение против нее экономических санкций - полное эмбарго на поставки нефти, промышленного сырья и продовольствия, - в начале 1993 г. были возобновлены американо-южнокорейские маневры "Тим Спирит" с участием 140 тыс. военнослужащих двух стран, в ходе которых состоялась крупнейшая высадка морской пехоты США и РК за всю историю этих учений, проводившихся в 1976 г. [18]

КНДР заявила, что ее "не запугать", обвинила Вашингтона в "открытом нарушении своих обязательств" по ДНЯО, в попытках диктовать свою волю другим странам и международным организациям, проявила твердость и способность противостоять давлению Запада, проводя политику "балансирования на острие ножа".

Однако, в целом, в неблагоприятно изменившихся в начале 90-х годов для КНДР условиях, Пхеньян был вынужден изменить антиамериканскую направленность своей политики, предпринял попытки налаживания контактов с США. Этому способствовал прогресс в межкорейском диалоге в 1990-1992 гг., когда состоялись восемь встреч премьер-министров двух стран, были подписаны Соглашение о примирении, ненападении, сотрудничестве и обменах между Севером и Югом, Декларация о де-нуклеаризации Корейского полуострова. Вашингтон снял запрет на официальные контакты с КНДР, и с 1992 г. такие встречи начались: в январе - секретаря ЦК ТПК Ким Ен Суна с первым заместителем госсекретаря США Кантором, в декабре - первого заместителя министра иностранных дел КНДР Кан Сек Чу с сенатором Смитом.

И администрация Б. Клинтона с середины 90-х годов внесла существенные коррективы в свою корейскую политику, в которой, наряду с силовым ее обеспечением, все большее внимание стало уделяться политико-дипломатическим средствам вовлечения Северной Кореи в переговорный процесс с США. Во время обмена весьма резкими взаимными обвинениями и упреками, связанными с "ядерным кризисом", Пхеньян подчеркивал, что США используют ядерную проблему с целью "ликвидировать северокорейский социалистический строй" и вместе с РК ведут линию на объединение Севера и Юга по германскому образцу и что все эти попытки обречены на провал, а Соединенным Штатам следует "освободиться от старой политики в отношении Кореи времен "холодной войны"" [19]. Были проведены несколько закрытых встреч в Пекине, подготовивших прямые северокорейско-американские переговоры.

Позиции сторон по задачам межправительственного диалога были весьма различны: для США главной целью было сохранение КНДР и ДНЯО и выполнение ею обязательств по соглашению о гарантиях с МАГАТЭ; для КНДР - улучшение северокорейско-американских отношений, гарантии Вашингтона об отсутствии на его базах в Южной Корее ядерного оружия и не использование угрозы применения силы против Пхеньяна, прекращение учений "Тим Спирит", политически нейтральный подход МАГАТЭ к КНДР. Но эти разногласия, как выяснилось, не оказались непреодолимыми.

НА ПУТИ К НОРМАЛИЗАЦИИ МЕЖГОСУДАРСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ МЕЖДУ США И КНДР

Летом 1994 г. КНДР и США стремительно сменили жесткость на конструктивность, и, после визита в июне 1994 г. в Пхеньян Дж. Картера и его переговоров с Ким Ир Сеном, перешли от взаимных угроз к процессу интенсивных дипломатических контактов. Переговоры оказались трудными, полными драматических эпизодов. Дело иногда доходило до срыва, но в 1994 г. привели к заключению рамочного соглашения в Женеве, а в 1995 г. завершились подписанием компромиссных соглашений в Куала-Лумпуре о замене имевшихся на Севере двух атомных электростанций на два сопоставимых ядерных легководных реактора, неспособных производить оружейный плутоний, за счет международной организации КЕДО и международных фондов, в которые основной финансовый взнос из общей суммы в 4,5 млрд. долл. должны внести Сеул и Токио.

В результате, с одной стороны, была снята крайне обострившаяся напряженность на Корейском полуострове и вокруг него, достигнут прорыв в американо-северокорейских отношениях, поскольку стороны после пятидесятилетней взаимной вражды и непризнания согласились обменяться миссиями связи, как первом шаге на пути к полной межгосударственной нормализации.

Таким образом, США приобрели перспективные возможности для укрепления своих позиций в его северной части Корейского полуострова. Дипломатия же КНДР сумела выйти из международной "полуизоляции" и встать на путь развития отношений с западными державами.

После подписания соглашений двусторонние отношения стали весьма активно наполняться конкретным содержанием. В январе 1995 г. Административный совет КНДР, а затем Конгресс США приняли постановление об отмене запрета на заход торговых судов в порты друг друга, взаимные ограничения на импорт товаров, в 1995-1996 гг. состоялся ряд встреч экспертов по практическим вопросам, связанным с выполнением договоренностей об открытии бюро связи в Пхеньяне и Вашингтоне. хранении отработанного топлива, заключении контракта о легководных реакторах, начались регулярные поставки американского дизельного топлива для электростанций КНДР.

В результате, участие США в делах Корейского полуострова расширилось настолько, что в настоящее время они получили возможность выполнять функцию регулятора ряда происходящих здесь важных процессов. Западной печатью обращалось внимание на то, что "при президенте Б. Клинтоне Вашингтон взял на себя роль посредника между двумя Кореями в попытках обеспечить плавное объединение", и, несмотря на обвинения со стороны южнокорейских руководителей в "мягкости" по отношению к Северной Корее, он небезуспешно пытается умерить жесткую линию Ким Ён Сама, избранную им после инцидента с северокорейской подводной лодкой у берегов Южной Кореи в сентябре 1996 г., и направленную на изоляцию Северной Кореи с целью ускорения ее крушения, которая, по его мнению, представляет собой "рискованную стратегию, способную дестабилизировать регион" [20]. В японской прессе отмечалось, что США успешно выступили посредником на американо-северокорейских переговорах в Вашингтоне в декабре 1996 г., сумев убедить Пхеньян выразить сожаление в связи с вышеупомянутым инцидентом и тем самым добиться необходимого для предотвращения нараставшей конфронтации между КНДР и РК компромисса [21].

Ключевую роль сыграли США и для обеспечения начала четырехсторонних переговоров РК - КНДР - США - КНР, с целью урегулирования "корейской проблемы", предложение которых было выдвинуто Б. Клинтоном и Ким Ен Самом 15 апреля 1996 г. Посредством вовлечения КНДР, которая изначально негативно отнеслась к этой идее, в серию трехсторонних США - РК - КНДР "разъяснительных" брифингов, состоявшихся весной 1997 г. в Вашингтоне, США сумели организовать проведение на своей территории первого предварительного, правда практически безрезультатного, раунда переговоров в подобном формате.

Прогресс в американо-северокорейских отношениях, хотя и не вызывает энтузиазма в Сеуле, нисколько не подвергает сомнению незыблемость союза между Белым и Голубым домами [22] и прочность американских позиций на юге Кореи, что обеспечивает развитие тенденции к усилению влияния США на Корейском полуострове в конце XX в.

Переговорный процесс в рамках четырехсторонней конфедерации хотя и с трудом, но развивается. Как значительный прогресс многие обозреватели оценили результаты третьего раунда конференции, состоявшейся в Женеве в ноябре 1998 г. На нем удалось сдвинуть переговоры с мертвой точки и договориться о создании в рамках этого форума двух специальных рабочих комиссий, которые будет обсуждать, соответственно, пути обеспечения прочного мира и разрядки напряженности на Корейском полуострове.

Сдвиг стал возможным в результате важного изменения позиций делегации КНДР, которая на этот раз не стала настаивать на обязательном предварительном обсуждении вывода американских войск из Южной Кореи и заключения двустороннего мирного договора между США и КНДР. Однако, как отмечала 27 октября 1998 г. южнокорейская газета "Хангук Геральд" такая гибкость северокорейской стороны стала возможна в результате достигнутого между Вашингтоном и Пхеньяном "секретного пакта" о поставках в Северную Корею 300 тыс. тонн американского зерна. начиная с 9 ноября 1998 г.

Вместе с этим, эксперты по проблемам Корейского полуострова стали с тревогой отмечать нарастание на протяжении 1998 г. в США активности сторонников пересмотра нынешнего курса белого дома, направленного на "вовлечение" Пхеньяна в переговорные процессы и международные структуры, и возвращения к политике "сдерживания" последнего. С большим трудом и запозданием администрации Б. Клинтона удалось в 1998 г. добиться от Конгресса выделения 3,5 млн. долларов на оплату поставки очередной партии мазута в Северную Корею в рамках американской .части обязательств по программе КЕДО. В ноябре 1998 г. Конгресс США увязал дальнейшие перспективы финансирования поставок дизельного топлива в 1999 г. с успехом американской дипломатии на переговорах по прекращению ракетной программы КНДР, установив ей срок до 31 мая 1999 г.

По сообщению газеты "Хангук Геральд" от 10 октября 1998 г., влиятельный в США Совет по проблемам внешней политики направил Б. Клинтону открытое письмо, составленное большой группой авторитетных экспертов по внешнеполитическим проблемам, в котором потребовал коренного пересмотра северокорейской политики Вашингтона. В нем давние критики "рамочного соглашения" 1994 г. утверждали, что "испытание Пхеньяном 31 августа 1998 г. новой усовершенствованной ракеты и обнаружение того, что может оказаться новым подземным ядерным объектом" могут в скором будущем привести к новому кризису. Подобные настроения прозвучали и в выступлениях ряда американских участников состоявшейся 4-7 ноября 1998 г. в Сеуле международной конференции "Изменяющаяся динамика безопасности Кореи", организованной Советом по изучению проблем безопасности США и Кореи. Они не скрывали своего разочарования идеей создания КЕДО и результатами ее деятельности, подвергали сомнению целесообразность дальнейшего участия США в этой международной организации.

Эти факты, вместе с массированными усилиями в конце 1998 г. ряда, прежде всего американских средств массовой информации, направленных на возрождение тезиса о северокорейской ядерной угрозе в связи с якобы продолжающейся вопреки условиям "рамочного соглашения" секретной северокорейской программой по созданию ядерного оружия, и вновь жестко поставить вопрос об инспекции "подозреваемого" подземного ядерного объекта теперь в местечке Кымчхангри, в 40 км к северо-западу от остановленного по соглашению 1994 г. ядерного научно-исследовательского комплекса в Енбёне, вызывают у корееведов неприятные воспоминания о начальных этапах развертывания конфликтного сценария, приведшего к острому кризису на Корейском полуострове в 1993-1994 гг. По условиям приложений к Женевскому соглашению 1994 г. КНДР обязалась допускать международные инспекции на "подозреваемые" объекты, но только после завершения строительства хотя бы одного из двух легководных ядерных реакторов. Поэтому сейчас Пхеньян обоснованно утверждает, что его ничто не обязывает допускать иностранных инспекторов на свои "мирные подземные объекты".

Нынешнее развитие событий дает основание для проведения аналогий с ситуацией начала 90-х годов. Тогда немало исследователей в России и некоторых других странах сошлись во мнении, что процесс плодотворного диалога между Севером и Югом в 1990-1992 гг.. при котором внутрикорейский компонент в общем "корейском уравнении" стал доминирующим, а Пхеньян и Сеул, проявлявшие возрастающую самостоятельность, приблизились к реальному прорыву в двухсторонних отношениях, способному вывести процесс корейского урегулирования из-под контроля "международных факторов", видимо, не всех устраивал в столицах ряда заинтересованных государств. Прежде всего, это относится к Вашингтону, который не считал и, скорее всего, и сейчас не считает возможным допустить ослабление своего контроля над развитием ситуации на Корейском полуострове.

Тогда детонатором кризиса, в условиях которого неизбежно и значительно возрастает значение военно-силовых факторов в процессе его разрешения и, следовательно, роль США, стали подозрения Вашингтона и его союзников, опиравшиеся исключительно на разведданные самих США, по поводу прогресса секретной программы Пхеньяна по созданию ядерного оружия. Сегодня такую же роль могут сыграть опять же не доказанные предположения о ее возобновлении.

Если подобные предпосылки развития событий реализуются и во внутриполитическом руководстве США возобладают сторонники альтернативного подхода к решению проблем Корейского полуострова, то это будет означать возвращение к наиболее неблагоприятному, остроконфликтному сценарию развития "корейской ситуации".

Такой поворот в политике Белого дома может подорвать разумную и, как представляется, долгосрочную "солнечную политику" * [23] президента РК Ким Дэ Чжуна в отношении Северной Кореи, которая уже привела к первым конкретным результатам. В этой связи, в частности, можно назвать начало реализации проекта почетного председателя конгломерата Хёндэ Чон Джу Нена, который, будучи в Пхеньяне в 1998 г. был принят лидером КНДР Ким Чен Иром, по совместному развитию туризма в районе гор Кымгансан. В рамках этой программы впервые после 1945 г. еженедельно 2 тыс. южнокорейцев получили возможность посещать Алмазные горы на территории Северной Кореи и первые такие туристические туры начались в ноябре 1998 г.

* Политика, направленная на примирение и сближение с КНДР. Название взято Ким Дэ Чжуном из басни Эзопа. посвященной спору между солнцем и ветром о том, кто из них сумеет быстрее снять с человека одежду.

Однако результаты переговоров между бывшим министром обороны США, а ныне главным "куратором" корейского направления внешней политики Белого дома У. Перри и президента РК, состоявшихся в Сеуле в декабре 1998 г., продемонстрировали, что Ким Дэ Чжун даже в условиях тяжелого экономического кризиса, усилившего в силу необходимости выполнения "кабальных" требований соглашения с МВФ и др. и без того тесную привязку Южной Кореи и американскому союзнику, а также на фоне нарастания давления неблагоприятных внешних факторов не намерен отказываться от своей "солнечной политики".

В ходе состоявшейся дискуссии Ким Дэ Чжун не разделил, по его мнению, излишне эмоциональные и завышенные опасения американских коллег по поводу северокорейского подземного объекта. При этом, учитывая изменение настроения республиканского большинства в Конгрессе США, выдвинул "пакетное" предложение. КНДР отказывается от новых запусков ракет средней дальности, вероятность которых в ближайшем будущем настойчиво предсказывали американские средства массовой информации, замораживает свою ракетную программу, разрешает допуск международных инспекторов на объект в Кымчхангри. США, в свою очередь, выполняют данное еще в 1994 г. при подписании "рамочного соглашения" свое обещание об установлении дипломатических отношений с Северной Кореей, последней обеспечивается адекватная продовольственная и гуманитарная помощь.

Как показали дальнейшие события, основные идеи "пакетного" предложения легли в основу сложных американо-северокорейских "ядерно-ракетных" переговоров весной 1999 г., приведших к важному позитивному результату. На компромиссной основе была достигнута договоренность о том, что Пхеньян соглашается на многоразовые (как минимум две) инспекции американских экспертов на объект в Кымчхангри, а Вашингтон, как сообщила 7 мая 1999 г. газета "Кореа Геральд", обеспечит поставку в КНДР 500 тыс. т продовольствия и 1000 тонн отборных семян картофеля.

В соответствии с этим соглашением команда из 15 американских экспертов в течение недели в мае 1999 г. изучала подземные сооружения в Кымчхангри и не обнаружила там ничего, кроме "огромного пустого тоннеля". По сообщению вышеупомянутой южнокорейской газеты, администрация Б. Клинтона пришла к выводу, что в осмотренном тоннеле "не нашлось ничего подтверждающего того, что Северная Корея нарушала антиядерное соглашение ... что в этом месте когда-либо содержалось оборудование, имеющее отношение к программе развития ядерного оружия", а также, что "нет оснований полагать, что американских инспекторов, проводивших на прошлой неделе свою работу, пытались обмануть в процессе ознакомления с пустыми тоннелями" [24].

Состоялось еще более знаменательное событие в американо-северокорейских отношениях - первый в истории визит в КНДР официального специального представителя президента США по проблемам Кореи У. Перри, возглавившего американскую делегацию самого высокого уровня. У. Перри передал северокорейскому руководству личное послание Б. Клинтона, а также комплексную мирную программу, разработанную совместно США, РК и Японией, содержащей предложения о поэтапном снятии 46-летнего экономического эмбарго против КНДР и восстановления с ней дипломатических отношений Вашингтоном и Токио в обмен на отказ Пхеньяна от продолжения программ по созданию ядерного и ракетного оружия.

По итогам визита У. Перри заявил, что он провел "очень интенсивные, исключительно существенные и весьма ценные" переговоры с руководством в Пхеньяне, а средства массовой информации подчеркнули, что беседы прошли "в искренней дружественной атмосфере взаимного уважения" [25]. В ходе встреч с высокопоставленными руководителями Северной Кореи У. Перри, которому, однако, не удалось встретиться с ее лидером Ким Чер Иром, пытался убедить их (что тоже было впервые) в том, что США искренне не желают коллапса КНДР и ее поглощения Югом, а стремятся к нормализации отношений с ней как с независимым государством.

Эти позитивные и весьма важные события оказали положительное влияние на формирование более благоприятной атмосферы для развития межкорейского диалога и достижения целей "солнечной политики" президента Ким Дэ Чжуна.

Во второй половине 1999 г. и начале 2000 г. тенденция к нормализации межгосударственных отношений между США и КНДР получила дальнейшее развитие. Ее закреплению не помешал даже вооруженный инцидент, произошедший в июне 1999 г. между ВМС РК и КНДР в районе морской разграничительной линии Севера и Юга в Желтом море, сопровождавшийся уничтожением одного северокорейского боевого корабля. Заинтересованные стороны сумели быстро преодолеть негативные последствия этого события.

Принципиально важным фактором стал успех американо-северокорейских переговоров в сентябре 1999 г., в результате которых Пхеньян отказался от замысла повторить испытание ракеты дальнего радиуса действия, запуск которой к тому времен западными средствами массовой информации представлен как неизбежный, что привело к нагнетанию алармистских настроений в США, Японии, РК, и согласился приостановить развитие собственной ракетной программы. В ответ США решили частично снять торговое эмбарго и запрет на инвестиции, которые действовали против КНДР в течение 50 лет, и, похоже, приступили к практической стадии подготовки обмена с ней внешнеполитическими представительствами.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В конце XX в. Корейский полуостров стал свидетелем серьезного изменения баланса сил и конфигурации взаимоотношений между основными государствами, вовлеченными в урегулирование корейской проблемы и, в частности, взаимодействия двух противоположных тенденций: с одной стороны, очевидным укреплением влияния США, а также КНР в условиях ослабления в первой половине 90-х гг. позиций РФ, которая в последние годы энергично и достаточно успешно стремится их восстановить, и сохранения на прежнем уровне влияния Японии и, с другой стороны, активизирующимися с середины 90-х годов усилиями США, Японии и Республики Корея укрепить, формализовать сложившийся механизм военно-политических, экономических трехсторонних связей с целью выработки общего подхода к КНДР и формирования соответствующих их интересам условий нормализации ситуации на Корейском полуострове.

Руководители трех государств рассматривают трехсторонний механизм как долговременный и весьма важный универсальный инструмент реализации их внешнеполитических целей и уделяют повышенное внимание проблемам его совершенствования как в условиях роста напряженности на Корейском полуострове, так и ее ослабления. Характерно, что и накануне межкорейского саммита министерство по делам объединения РК сочло необходимым подчеркнуть, что сама договоренность о нем стала возможной благодаря тому, что "комплексный подход по ликвидации структуры "холодной войны" на Корейском полуострове был осуществлен в результате тесной трехсторонней координации между Южной Кореей, Соединенными Штатами и Японией" [26].

При этом дипломатия США в последнем десятилетии XX в. продемонстрировала завидную гибкость, способность быстро переходить от конфликтно-силового, нажимного сценария в отношениях с КНДР. как это было во время "ядерного кризиса" 1993-1994 гг., к конструктивно-переговорному в период подписания женевских "рамочных" и последующих соглашений.

При радикальной смене форм осуществления корейской политики США ее цели оставались неизменными - обеспечение американского лидерства в урегулировании корейской проблемы и устранение тем или иным способом, а если это невозможно, стимулирование коренной трансформации нынешнего северокорейского государственного устройства, представляющего одно из главных препятствий на пути реализации американской стратегии на Корейском полуострове и в СВА.

К середине 90-х годов творцы политики в белом и Голубом домах пришли к оказавшемуся позднее неадекватному убеждению в том, что в условиях утраты главного военно-политического союзника и экономического партнера-спонсора в лице СССР, ожидаемого кризиса в руководстве КНДР, обусловленного кончиной бессменного лидера Ким Ир Сэна в 1994 г., тяжелого экономического и продовольственного кризисов, ставших в значительной степени следствием небывалых по масштабам наводнений и засухи, поражавших Северную Корею в течение трех лет подряд в середине 90-х гг., КНДР неизбежно рухнет в ближайшем будущем и окажется поглощенной РК. Поэтому, как они считали, с учетом такой перспективы будет более разумным от рискованного курса военно-силового давления и изоляции северокорейского государства, осуществлявшейся в первой половине 90-х гг. в условиях которой последний к тому же продемонстрировал как политическую твердость и готовность идти до конца в игре под названием "балансирование на грани войны", так и обладание военным потенциалом, достаточным для нанесения американо-южнокорейской стороне большого ущерба, перейти по отношению к нему к политике вовлечения.

Стратегия вовлечения, в южнокорейском варианте "политика солнечного тепла", стала определять подход США, РК во второй половине 90-х гг. Одной из главных целей приближения к Северной Корее было стремление понять причины и источники удивительной живучести северокорейского строя в экстремальных условиях и найти то, что его могло бы разрушить.

Однако и к концу десятилетия в КНДР не проявились сколько-нибудь заметные признаки разложения. Более того, ее руководство стало демонстрировать все больший реализм во внешней и внутренней политике, экономическое положение республики - медленно улучшаться. Это вызвало разочарование в некоторых политических, особенно республиканских кругах США. прямую критику в Конгрессе северокорейской политики, администрации Б. Клинтона как слишком дорогостоящей и неэффективной, негативные оценки, в частности, результатов деятельности КЕДО. Некоторые американские авторы "рамочного" соглашения и программы КЕДО не скрывают, что при их разработке исходили из перспективы недолговечности нынешнего руководства КНДР.

Эти настроения во влиятельных кругах политической элиты США вызывают Обоснованную тревогу сторонников продолжения разрядки напряженности на Корейском полуострове, которые также активизировали свои усилия.

Это относится прежде всего к руководству обоих корейских государств. И президент РК Ким Дэ Чжун отчетливо продемонстрировал, что не намерен в угоду новым настроениям на Капитолийском холме приносить в жертву свою "солнечную политику". И лидер КНДР Ким Чен Ир в 1999-2000 гг. приступил к осуществлению энергичной внешнеполитической программы, направленной на вывод страны из международной изоляции. Итогом таких конструктивных усилий стало этапное событие - первый в истории межкорейский саммит в июне 2000 г., положивший начало бурному развитию сотрудничества между Севером и Югом, успевшему всего за несколько месяцев материализоваться в серии важных и немыслимых до июньской встречи в верхах достижений: проведения двух раундов переговоров на министерском уровне; обмене делегациями, состоящими из членов разделенных семей; возвращении Сеулом на Север группы из 59 политзаключенных, отбывавших в РК длительные сроки заключения, но сохранивших верность КНДР; практических результатах по началу строительства транскорейской железнодорожной магистрали Сеул - Синыйд-жу, оптико-волокнистой линии связи и т.д.

Такое развитие событий логично ведет к значительному повышению роли внутри-корейского фактора в общем уравнении корейской проблемы. Наряду с этим происходит очевидное усиление позиций КНР, в частности и за счет большой значимости ее посреднической функции в межкорейском и американо-северокорейском диалогах, а также, резкая и результативная активизация корейской политики России.

На последнем феномене следует остановиться подробнее. Дело в том, что в 2000 г. после избрания нового российского президента В. Путина целенаправленные усилия Москвы по нормализации отношений с КНДР, предпринимавшиеся во второй половине 90-х годов, привели к качественному прорыву: в феврале в ходе первого за последнее десятилетие визита в Пхеньян министра иностранных дел РФ И. Иванова был заключен Договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве между двумя странами; в июле президент России В.В. Путин нанес первый за всю более, чем вековую историю российско-корейских отношений визит в Пхеньян, где ему был оказан подчеркнуто теплый прием, и где он, в частности, заявил, что РФ целиком и полностью приветствует процесс межкорейского сближения и возрастание роли самостоятельного внутрикорейского фактора. И в Пхеньяне, и в Сеуле отметили, что такая искренняя позиция Москвы выгодно отличается от плохо скрываемой озабоченности Вашингтона по поводу будущего американского военного присутствия в Южной Корее, высказанной, в частности, в ходе экстренного визита в Сеул госсекретаря США М. Олбрайт через несколько дней после встречи двух корейских лидеров.

Приезд в Москву в августе 2001 г. главы Северной Кореи Ким Чен Ира является ответом на визит российского президента В.В. Путина КНДР год назад. Обмен визитами руководителей двух стран послужит делу дальнейшего укрепления отношений между Россией и КНДР.

Таким образом, сегодня Москва может с большим оптимизмом, чем пять лет назад, оценивать свои позиции на Корейском полуострове. Надеяться на то, что на новом этапе начавшегося летом 2000 г. в Пхеньяне межкорейского диалога на высшем уровне к ее голосу прислушаются в обеих корейских столицах. Визит В.В. Путина в Пхеньян, ставший кульминацией энергичных усилий Москвы последних лет по восстановлению связей с КНДР при сохранении и умножении всего накопленного позитива в отношениях с РК, по обретению нового лица прагматичной и сбалансированной корейской политики, оказал серьезное содействие полноценному возвращению России на Корейский полуостров, превращению ее за короткий срок из аутсайдера среди международных игроков, исторически вовлеченных в урегулирование корейской проблемы, которым она стала к середине 90-х годов, не только в полноценного. но и ведущего участника данного процесса.

Все вышеперечисленные факторы, проявившиеся на рубеже веков, создают новые вызовы стратегии США на Корейском полуострове, уплотняют международную среду, в которой им приходится действовать, что осложняет осуществление их конечной цели - достижение собственного лидерства.

Литература

1. Торкунов А.В., Уфимцев Е.П. Корейская проблема. Новый взгляд. М., 1995.

2. Савельев Р.В., Кобозев Н.М.. Асмолов К.В., Ткаченко В.П., Мацегора А.И. Тенденции развития обстановки на Корейском полуострове и возможные альтернативы российской политики. М., 1999.

3. Центральное телеграфное агентство Кореи (Северной), 1995, 23 ноября.

4. К 1991 г. вооруженные силы СССР на Дальнем Востоке были сокращены на 200 тыс. человек. Сухопутные войска - на 12 дивизий. Расформированы 1 1 авиаполков. Из Тихоокеанского флота выведены 16 боевых кораблей, в том числе 9 крупных надводных и 7 подводных. Тихоокеанский флот РФ в первой половине 90-х годов сократился в 2 раза, в том числе количество боевых кораблей с 335 до 140 единиц. В 1991 г. завершен вывод советских войск из Монголии общей численностью 50 тыс. человек, возвращено около 850 танков, 1100 боевых машин пехоты, 820 различных артиллерийских систем, 190 самолетов и вертолетов. В 1992 г. прекращено использование вооруженными силами СНГ вьетнамской бухты Камрань. По заявлению тогдашнего российского министра иностранных дел А.В. Козырева японской газете "Иомиури", русские ракеты с ядерными боеголовками в настоящее время больше не нацелены ни на Японию, ни на другие страны Азии. Вслед за этим, в начале 1990 г. США объявили о планах сокращения своего военного присутствия в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР) на 12%, в частности, в Южной Корее на 7 тыс. военнослужащих до 1993 г. и выводе из нее ядерного оружия. - Торкунов А.В., Уфимцев Е.П. Корейская проблема. Новый взгляд, с. 93. 100.

5. В случае же реального военного конфликта с КНДР планировалось направить к ее берегам пять авианосцев с кораблями сопровождения. - Асахи. 25, XI. 1995.

6. В "Ежегодном послании Конгрессу о безопасности страны" в 1996 г. Б. Клинтон говорил о наличии "реальной перспективы одновременных столкновений с Ираком и Северной Кореей в конце лета 1994 года". - Независимая газета, 26. V, 1996.

7. Song Young-Dae, How to Respond to Horth Korea Provocation. - Korea Focus. 1996, № 6, p. 11.

8. Yong-Ok Park. Korea's Defense tor the 21-st Century. - Korea and World Affairs, v. XX, 1996. № 1. p. 24.

9. Roy D. North Korea: A New View? - SDSC Newsletter, 1996. Winter, p. 4.

10. The Military Balance. 1995-1996. London: The International Institute for Strategic Studies, p. 172-198.

11. Asian Survey, v. XXXV, 1995, № 1, p. 21.

12. Стокгольмский институт проблем разоружения и мира (СИПРИ). Стокгольм, 1994, с. 284, 384.

13. Объединенное телеграфное агентство Кореи (Южной) Рёнхап, 15, XI, 1996.

14. Коммерсанть-Daily, 15. V. 1996.

17. Kopea геральд. 1,1V 1999: 5. V. 1999.

18. Topкунов А .В.. Уфимцев Е.П. Указ. соч., с. 204, 211.

15. Song Young-Dae. Ор. cit.. p. 13.

16. Kopea геральд, 11.III.1999: 8, V, 1999.

19. Нодонсинмун. 1. III. 1993.

20. Файнэншл тайме. 15. XI, 1996.

21. Токио симбун, 19. XII. 1996.

22. Голубой дом - резиденция президента РК.

23. Политика, направленная на примирение и сближение с КНДР. Название взято Ким Дэ Чжуном из басни Эзопа. посвященной спору между солнцем и ветром о том, кто из них сумеет быстрее снять с человека одежду.

24. Кореа Геральд. 31, V, 1999.

25. Там же.

26. Korea Unificalion Bulletin. Ministry of Unification of the Republic of Korea. Seoul, № 18, 2000, April, p. I.