№1, 2006 г.
№1, 2006 г.
СТАЛИНГРАД.
ВОСПОМИНАНИЯ ЗАМЕСТИТЕЛЯ КОМАНДУЮЩЕГО ФРОНТОМ
ПРЕДИСЛОВИЕЖурнал "Новая и новейшая история" не впервые обращается к мемуарному наследию Маршала Советского Союза Ф.И. Голикова. В 1969 г. были опубликованы его воспоминания о работе возглавляемой им военной миссии в Великобритании и США летом - осенью 1941 г. *. В 2004 г. свет увидел текст записной книжки маршала, в которой он фиксировал те же события **.
>* Голиков Ф.И. Советская военная миссия в Англии и США в 1941 году. - Новая и новейшая история, 1969, № 3-4.> Военно-дипломатическая миссия Филиппа Ивановича, связанная с организацией первой практической помощи СССР со стороны его будущих союзников по антигитлеровской коалиции, была, однако, все же эпизодом его деятельности, пусть и важным. Командная работа в войсках - вот главное, чем он занимался много лет. Уже к началу второй мировой войны Ф.И. Голиков вырос в крупного военачальника, возглавив 6-ю армию Киевского особого военного округа. А в июле 1940 г. он, генерал-лейтенант, получил назначение на пост заместителя начальника Генерального штаба Красной Армии - начальника Разведывательного управления. Еще более он продвинулся по командной линии, вернувшись на родину после завершения миссии в Великобритании и США.** Записная книжка маршала Ф.И. Голикова. - Новая и новейшая история, 2004, № 2.
Участвуя в битве за Москву в качестве командующего 10-й армией Западного фронта и 4-й Ударной армией Калининского фронта, Ф.И. Голиков затем последовательно занимал должности командующего Брянским и Воронежским фронтами, 1-й гвардейской армией Сталинградского фронта, воевал в качестве заместителя командующего Сталинградским и Северо-Западным фронтами.
Вершиной его полководческой деятельности стало повторное командование Воронежским фронтом в октябре 1942 г. - марте 1943 г. Совместно с двумя армиями Брянского (командующий - М.А. Рейтер) и Юго-Западного (Н.Ф. Ватутин *) фронтов вверенные Голикову войска успешно осуществили одну из крупнейших в годы войны стратегических наступательных операций - Воронежско-Харьковскую. Всего за 50 суток наши войска продвинулись на глубину до 520 км, освободили от оккупантов значительную территорию и ряд крупных городов - Воронеж, Курск, Белгород и Харьков. Было разгромлено 26 вражеских дивизий, противник потерял более 160 тыс. человек **.
* См. подробнее: Рубцов Ю.В. С Украиной породненный армейской судьбой: генерал армии Н.Ф. Ватутин (1901-1944). - Новая и новейшая история, 2005, № 2, с. 29.Однако впечатляющая победа была дискредитирована последовавшим затем серьезным провалом. Командование фронтом просмотрело сосредоточение значительных танковых сил противника и не смогло сдержать сильный контрудар, нанесенный немцами по крайне ослабленным в предыдущих боях войскам фронта. Пришлось не только оставить лишь недавно освобожденный Харьков, но и с большими потерями отойти назад на 100-150 км. Лишь к 26 марта войска Воронежского фронта, потеряв и Белгород, остановили контрнаступление группы армий "Юг", образовав южный фас Курской дуги.** Великая Отечественная война. Военно-исторические очерки. М., 1998, кн. 2, с. 171.
Еще до окончания оборонительной операции Ф.И. Голиков приказом И.В. Сталина был отстранен от командования и направлен в распоряжение Ставки ВГК. Скорее всего Верховный Главнокомандующий действовал во многом импульсивно. Об этом говорит тот факт, что во главе Воронежского фронта он поставил генерала Ватутина, войска которого незадолго до этого потерпели не менее тяжелое поражение в Донбассе.
В Москве Ф.И. Голиков получил цолжность заместителя наркома обороны по кадрам, а затем - начальника Главного управления кадров Наркомата обороны. Так случилось, что генерал, несмотря на настойчивые просьбы, на фронтовую командную работу больше не возвратился. И хотя его дальнейшая военная биография сложилась вполне удачно - в 1961 г. он удостоился высшего воинского звания Маршал Советского Союза, все перипетии фронтовой действительности он мог переживать теперь только мысленно и на бумаге.
Из двух крупнейших битв, в которых Ф.И. Голиков принимал активное участие - Московской и Сталинградской, он успел рассказать широкому читателю только о первой *. Что касается сражения на Волге, то в домашнем архиве дочери маршала Н.Ф. Голиковой-Семенцовой сохранилась небольшая рукопись под заголовком "Сталинград (воспоминания заместителя командующего фронтом)". Вероятно, маршал со временем планировал опубликовать ее, однако по какой-то причине работу над рукописью не закончил. Об этом, на наш взгляд, свидетельствует, в частности, пропуск фамилии одного из упоминаемых им офицеров, да и в целом рукопись рождает ощущение фрагментарности, незавершенности.
* Голиков Ф.И. В Московской битве. М., 1967.Несмотря на это, воспоминания Ф.И. Голикова представляют значительный интерес. Это утверждение не отменяет наличие большого массива литературы о Сталинградской битве. Во-первых, материалов о ее начальном этапе не так уж и много, а во-вторых, своеобразие воспоминаниям придает должность, которую занимал мемуарист - заместителя командующего фронтом, выполнявшего самостоятельную задачу.Интересно, что усилия Ф.И. Голикова на этом посту не ушли из поля зрения и других мемуаристов. В частности, бывший начальник штаба 62-й армии Маршал Советского Союза Н.И. Крылов с признательностью отзывался об усилиях заместителя командующего Сталинградским фронтом по пополнению армии живой силой и техникой. "Бывая у нас в армии, Филипп Иванович всегда подробно интересовался тем, как проявляет себя такая-то часть, такой-то командир, - писал Крылов. - Все дивизии и бригады, поступившие на усиление армии в сентябре и начале октября, прошли на том берегу через его руки. Непосредственно ведая отправкой к нам подкреплений, он встречал их за десятки километров от переправы, первым знакомил командиров со сталинградской обстановкой, с тем, что их тут ждет. Должно быть, еще там у него складывались определенные представления о соединениях, о людях, которые Голиков стремился потом проверить" *.
* Крылов Н.И. Сталинградский рубеж. М., 1984, с. 210.Как представляется, даже краткие воспоминания маршала Голикова, с которыми познакомятся читатели журнала, добавляют несколько важных штрихов к панораме той ожесточенной борьбы, которая развернулась за Сталинград почти 64 года назад. И тем они особенно ценны для военной истории.Ю.В. Рубцов, доктор исторических наук, профессор Военного университета Министерства обороны РФ
В Сталинград я прибыл в первых числах августа 1942 года как командующий 1-й гвардейской армией. Армия еще заканчивала формирование в районе Москвы и Подмосковья. В ее состав входили шесть стрелковых дивизий. Все - гвардейские. Пять из них были созданы из воздушно-десантных корпусов.
Обстановка на фронте складывалась так, что дивизии армии сразу же бросались в бой, подчас не полностью выгрузившись, порою на разных направлениях, передавались в другие армии. Все дивизии армии отлично показали себя в боях в малой излучине Дона и междуречье Волги и Дона, в Сталинграде. Почти сразу же по прибытии в Сталинград мне, к сожалению, пришлось расстаться с 1-й гвардейской армией: я получил новое назначение на должность заместителя А.И. Ерёменко по Юго-Восточному фронту, одновременно командовавшего и Сталинградским фронтом.
Задачи, поставленные Военным советом фронта, требовали от меня почти непрерывного нахождения в войсках. Это я делал вместе с созданным вспомогательным пунктом управления (ВПУ) в составе 23 офицеров и генералов.
Первоначально ВПУ работал в Варваровке, но недолго, а потом - в совхозе Горная поляна, на Мамаевом кургане, на берегу Волги (возле пристани) и после реорганизации - в районе волжских переправ. Первоначально я работал в оперативной группе, находившейся под непосредственным командованием генерала (ныне Маршала Советского Союза) В.И. Чуйкова. Мне надлежало проверить отход группы с рубежа реки Аксай Есауловский на внешний обвод сталинградского укрепленного района по реке Мышкова и помочь ей в занятии обороны на новом рубеже.
Необходимость в этом была острой: 4-я танковая армия врага при участии мощных сил авиации еще с 5 августа начала массированные атаки против левого крыла 64-й армии в районе разъезда 74-й км, станции и поселка Абганерово. Часть этих вражеских сил наступала уже на Калпинский, что на реке Мышкова, угрожая не только флангу, но и тылу войск оперативной группы. В состав оперативной группы входили три стрелковые дивизии 29, 138, 157 и 154-я бригада морской пехоты, а также части усиления.
Личный состав отходивших с Аксая войск был крайне переутомлен и немало пережил в предыдущие дни боев, особенно из-за частых и почти безнаказанных ударов противника. Несмотря на это, люди шли и шли, неся на себе все положенное и даже больше того.
К рассвету 12 августа части и соединения группы вышли на северный берег р. Мышкова и заняли оборону фронтом на юг.
Румыны не заметили отхода, не смогли помешать ему и сильно отстали. Здесь я впервые во фронтовой обстановке встретился с В.И. Чуйковым. В полночь после долгих поисков мы нашли его в одном из домов селения Черномор. После ряда бессонных ночей он находился в состоянии сильного переутомления. Беседа наша была не очень эффективной, но небесполезной. С раннего утра Василий Иванович с новой энергией взялся за дело. В.И. Чуйков в оборонительный период Сталинградской битвы проявил себя наилучшим образом и особенно после того, как он стал командующим 62-й армией. Требовательный и настойчивый, инициативный и решительный В.И. Чуйков целесообразно распоряжался теми силами и средствами, которые все время шли на помощь Сталинграду и вливались в его армию. В.И. Чуйков накопил к тому времени большой опыт, еще будучи командиром полка в гражданскую войну, опыт командарма в финской кампании 1939-1940-х гг., а также со времени его военной деятельности за рубежом перед Великой Отечественной войной *.
* Перед войной В.И. Чуйков был военным советником в Китае. - Прим. ред.В целом отход оперативной группы на реку Мышкова прошел вполне благополучно. Однако по обстановке надобность в существовании оперативной группы уже миновала. “ Ее штаб был превращен во вспомогательный пункт управления войсками правого крыла 64-й армии. Во главе его остался В.И. Чуйков, являвшийся заместителем командарма М.С. Шумилова.Совсем иной складывалась обстановка на левом крыле 64-й армии, в полосе железной дороги Котельниково-Сталинград. Здесь в районе поселка и станции Абганерово, Плодовитое, разъезда 74 км вела наступление 4-я танковая армия врага. Приезжая в полки, ведущие бой, мы на дорогах видели много разбитых немецких танков. Это свидетельствовало об успехе проведенного 9 августа контрудара 64-й армии, хотя этот успех дался ей недешево. Однако вскоре 4-я танковая армия перегруппировалась и через несколько дней вновь перешла в наступление, стремясь быстрее прорвать нашу неокрепшую оборону в полосе железной дороги и тем самым кратчайшим путем выйти и захватить Сталинград.
Свой главный удар враг нацелил против левого крыла 64-й и войск 57-й армий. Обе армии сражались героически. В те дни мне вместе с начальником артиллерии фронта генералом В.Э. Тарановичем, начальником бронетанковых войск фронта генералом Н.А. Новынёвым и офицерами ВПУ пришлось много поработать в этих армиях, неоднократно встречаться с командармами тт. М.С. Шумиловым и Ф.И. Толбухиным. Действия обоих командиров были выше всяких похвал. В любой обстановке они проявляли высокое присутствие духа, ясность мысли, веру в свои войска, основательность подхода в принятии решений и, как правило, большую предусмотрительность в выборе мер, направленных к срыву замысла врага. В Фёдоре Ивановиче Толбухине особенно привлекала пытливость и глубина мысли, способность предвидения, кропотливое изучение обстановки, осмотрительность. К числу его особо важных заслуг в обороне Сталинграда я отношу заблаговременное и прочное занятие крупными силами второго эшелона 57-й армии Сарпинских высот. А принять и провести в жизнь это решение было не так-то просто, ибо первая полоса армейского оборонительного рубежа занималась довольно ограниченными силами и в ней имелись весьма уязвимые места.
При проверке рубежа этих высот, начиная от озера Сарпа, пришлось с удовлетворением убедиться, в частности, в весьма целесообразном боевом использовании курсантских полков, о которых я скажу позже, обладавших большой ударной способностью в контратаках и огромной стойкостью в обороне даже в условиях полного окружения.
Из 57-й армии в ходе боев было по необходимости изъято много сил на другие участки фронта, особенно в состав 62-й армии. Можно было понять, как это переживал Ф.И. Толбухин, но он ни разу не проявил даже малейшей неисполнительности, не вступил в какое-либо оспаривание и только один раз в переговорах со мною (и то по телефону) позволил напомнить, какой его армия была по первой директиве Ставки и что из этого у него было взято.
Генерал М.С. Шумилов в дни трудных оборонительных боев на юго-западных подступах к Сталинграду отличался постоянным здравым беспокойством за положение дел в армии, высокой бдительностью в отношении врага, способностью к проведению гибких и своевременных мер к срыву его намерений. Могу сказать, что благодаря этим качествам своего командира 64-я армия почти весь август месяц держала 4-ю танковую армию Гота на почтительном расстоянии от Сталинграда и вообще сорвала замысел Гитлера захватить ее силами город с ходу по кратчайшему направлению. В напряженные дни боев в двадцатых числах августа мы с командиром 422-й стрелковой дивизии полковником И.К. Морозовым торопились с ходу развернуть только что подведенную в его распоряжение группу истребительно-противотанковых частей, прикрыть их пехотой, расставить собственные противотанковые средства стрелковых батальонов и полков дивизии. Человек подготовленный и деятельный, Морозов сноровисто и быстро делал свое дело.
29 августа 4-я танковая армия противника добилась серьезного успеха на участке Тебектенерово, Калпинский, нанес новый массированный удар через позиции нашей 126-й стрелковой дивизии. Прорыв ее обороны поставил 64-ю армию перед тяжелыми испытаниями. Утром 30 августа Шумилов отдал общий приказ об отходе к р. Червлёная. 31 августа им был отдан приказ, которым ставилась задача нанести контрудар по появившемуся севернее Червлёной противнику и восстановить нашу оборону на среднем обводе по рубежу этой реки.
Для заблаговременного занятия среднего обвода я и Шумилов, каждый в пределах своей власти и по своей инициативе смогли сделать немного: поставили в оборону несколько пулеметно-артиллерииских батальонов и срочно выдвинутую из Сталинграда по моей просьбе малочисленную 10-ю запасную стрелковую бригаду под командованием Ф.А. Верёвкина. В условиях создавшейся обстановки ввод в дело находившейся в резерве на стыке 57-й и 64-й армий 36-й гвардейской стрелковой дивизии, усиленной всем чем можно, был единственной мерой, которая могла облегчить положение отходивших соединений 64-й армии и помочь удержать за собой рубеж по р. Червлёная.
В дни организации и проведения контрудара мне много раз приходилось бывать в 36-й гвардейской стрелковой дивизии. Полнокровная, состоявшая из переформированного воздушнодесантного корпуса, она являлась главной силой контрудара (вместе с нею действовали 133-я танковая бригада и 13-й танковый корпус).
Наступательные действия наших частей на фланге ударной группировки врага сорвали его замысел пробиться к Сталинграду в районе левого фланга 64-й армии и ее стыка с 57-й армией на участке Нариман, Гавриловка, вынудили (в который раз!) перенести основные усилия дальше к северу через район Цыбенко и вдоль железной дороги. А на этом участке у нас было неблагополучно. Я два раза выезжал на станцию Карповская и в окружающие ее деревни и лично убедился в том, что 62-я армия не располагает достаточными силами, которые могли бы остановить противника. Путь на Карповскую и далее вдоль железной дороги на Басаргино фактически был открыт. Кроме того, не успели выйти в район Бреславской, Цыбенко по приказу генерала Шумилова ни 66-я морская бригада, ни 157-я стрелковая дивизия, отступившие с р. Мышкова.
Однако и противник не смог добиться желаемого успеха. Немецкие пехотные дивизии к среднему обводу/на р. Червлёная продвигались гораздо медленнее, чем рассчитывало гитлеровское командование. Сказалось упорное сопротивление отходящих с фронта войск 64-й армии. Преследуемые и подвергавшиеся почти непрерывным ударам авиации врага, они не поддались панике, стойко выдерживали все боевые испытания в голых солончаковых степях и на почти безводных дорогах с р. Мышкова. К 3 сентября 64-я армия, несмотря на серьезные потери, обрела свою прежнюю организованность и прочно заняла оборону против атакующего ее противника на фронте Песчанка, Елхи, Ивановка, в 10-12 километрах к западу от правого берега Волги. Здесь войска удерживали занятые позиции до самого перехода наших фронтов под Сталинградом в общее контрнаступление.
57-я армия также прочно удерживала оборону на юге в 15 километрах от Волги и на стыке с 64-й армией, фронтом на запад. Более сложным и трудным продолжало оставаться положение 62-й армии, куда с начала сентября было перенесено наше ВПУ. Правое крыло 62-й армии растянулось с востока на запад на 40 километров от Волги, а центр и левый фланг занимали фронт с севера на юг почти в два раза уже полосы обороны правого крыла и были как бы выпячены вперед. Войска армии, не успев закрепиться на среднем обводе по р. Россошка, с тяжелыми боями отходили на рубеж: Нов. Надежда, Алексеевка, Песчанка.
Сильные группировки противника продолжали развивать наступление из района разъезда Конный в направлении Городище, Сталинград и вдоль железной дороги Карповская, Воропоново, Садовая, Сталинград. 1 сентября ст. Воропоново была в руках врага.
Требовались исключительная организованность и дисциплина, чтобы сорвать планы противника, измотать его главные группировки. На это и были направлены усилия нашего ВПУ, совместно с командованием 62-й армии. Дел было, как говорится, по горло. Мы работали со свежей 42-й отдельной стрелковой бригадой при вводе ее в бой в районе больницы. Проверяли состояние обороны 87-й стрелковой дивизии и 189-й танковой бригады в районе высоты 126,6. Разыскивали и срочно выводили 35-ю гвардейскую стрелковую дивизию на крайний левый фланг армии к Песчанке для укрепления стыка с 64-й армией. Проверяли ход смены одних частей другими, помогали им в выдвижении на позиции и в умелом занятии обороны между пригородом Минина и ст. Садовая, помогали полку НКВД организовать систему огня в обороне и в налаживании его взаимодействия с танковыми частями. В дни критической обстановки в районе Каменный Буерок - поселок Сталинградский восстановили управление, наводили порядок в частях и подразделениях.
Немало пришлось нам потрудиться и поволноваться в районе Городища, аэродрома и на подступах к рабочим поселкам заводов "Красный Октябрь" и "Баррикады".
На Мамаевом кургане вновь встретился с В.И. Чуйковым, теперь командующим 62-й армией. На этой же высоте довелось познакомиться с начальником штаба армии Н.И. Крыловым. Оба они со вниманием относились к нашим советам и указаниям. И в дальнейшем с генералами Н.А. Новиковым, В.А. Шестаковым и офицерами ВПУ я несколько раз бывал на КП, в штабе 62-й армии, в ее частях. Как правило, мы работали по ночам, но, конечно, не только в ночное время. Командный пункт командарма тогда находился на самом берегу Волги. Легкие блиндажи были врезаны в землю почти у самой кромки воды.
Навесный огонь вражеских минометов, а тем более авиационные бомбежки создавали большие трудности для работы КП: часто нарушалась связь, в светлое время весьма затруднялось живое общение с войсками. Особенно трудно было, когда потоки горящей нефти из разбитых хранилищ одно время потекли в Волгу у самого КП. Все это мы испытали на себе во время работы в армии. 9 сентября командный пункт фронта вынужден был уйти за Волгу в район Ямы. ВПУ некоторое время оставалось в городе, первоначально в убежище штаба фронта, а потом на берегу Волги возле самой пристани.
В эти дни коллектив нашего ВПУ продолжал работать в передовых соединениях 62-й армии, одновременно налаживая гарнизонную службу вместе с начальником гарнизона полковником А.А. Сараевым, поддерживая тесную связь с городскими партийными и советскими организациями.
И здесь мне хочется сказать теплое слово о секретаре обкома ВКП(б), скромном и деловом коммунисте А.С. Чуянове. Работали мы с ним дружно, всегда чувствовали помощь и поддержку сталинградской партийной организации. В середине сентября ВПУ был реорганизован в небольшую оперативную группу фронтовых работников. Наша новая задача состояла в том, чтобы встречать подходящие к фронту резервы Ставки, выводить их из-за Ахтубы к Волге и перебрасывать в Сталинград. Одновременно нам приходилось много заниматься налаживанием боевых действий фронтовой артиллерийской группы, созданием обороны левого берега реки и ееостровов, приемом свежих соединений, проверкой и помощью командованию Сталинградского района противовоздушной обороны.
Основными ведущими работниками в аппарате опергруппы по-прежнему были заместитель начальника оперативного отдела штаба фронта полковник Е.И. Иванов и заместитель начальника разведки фронта подполковник М.Ф. Зайцев. С нами работала сильная группа работников управления инженерных войск фронта во главе с генералом В.Ф. Шестаковым, а также командующий артиллерией фронта генерал В.Э. Таранович и начальник бронетанковых войск генерал П.А. Новиков, каждый со своими группами. Вместе мы прилагали все силы к тому, чтобы как можно эффективнее справиться с тем огромным объемом работы, который возлагался на оперативную группу.
Встречать быстро и скрытно выводить к волжским переправам в должной боевой готовности подходящие войска было далеко не простым делом. Выгружались войска на значительном удалении от Сталинграда и продвигаться им приходилось в ночное время. Дорог было мало, по существу одна, очень сложная и трудная. Подходившие дивизии и бригады располагали весьма ограниченным транспортом, недоставало порою вооружения и боеприпасов. А эти части нельзя было перебрасывать через Волгу, не обеспечив оружием, боеприпасами, продовольствием, не подтянув к ним своей артиллерии. Нам приходилось брать любой автотранспорт, который встречали на дорогах в районе Красной Слободы, и обеспечивать выполнение главной задачи. Всю эту сложную задачу выполняли мы в условиях господства в воздухе авиации врага.
Кроме того, противник еще с 23 августа получил возможность из района Латошники вести наблюдаемый артиллерийско-минометный огонь по руслу Волги и по районам наших переправ. Первой 15 сентября начала переправляться через Волгу полнокровная 13-я гвардейская дивизия А.И. Родимцева.
В общем задача была решена успешно, хотя и не обошлось без осложнений и нервозности, так как одну часть пришлось переправлять уже на рассвете и противник это увидел. Были потери в людях и плавсредствах. А все это произошло из-за нераспорядительности и опоздания в доставке к берегу боеприпасов. Под огонь противника попал и штаб дивизии во главе с ее командиром, который переправлялся в светлое время. Ему пришлось с середины Волги даже вернуться обратно, потому что вышел из строя двигатель десантного баркаса, а затем снова проделать этот опасный маршрут.
Насколько напряженной была работа по встрече и переброске резервов Ставки в Сталинград можно судить хотя бы потому, что с 18 сентября по 8 октября было переправлено в город семь стрелковых дивизий, две танковых и одна стрелковая бригада.
Таким образом, 62-я армия получала новые соединения. Девять же истощенных ее стрелковых дивизий в последней декаде сентября были выведены Ставкой на переформирование. Рассказывая об этом, мне хочется отметить боевую работу речников Волжского пароходства и воинов-моряков Волжской военной флотилии в дни обороны Сталинграда. Действовали они поистине геройски, решая одновременно множество других важных задач. В своей подавляющей массе речники состояли из пожилых людей и женщин.
О достойном поведении советских воинов тех соединений, которые нами переправлялись в огонь Сталинграда, очень много уже говорило то, что за все время нам ни разу не пришлось услышать голоса недовольства или ропота, как и видеть какой-либо паники. Слова "в огонь Сталинграда" сказаны мною не для красоты изложения. Они буквальны! С левого берега Волги, с переправочных барж, катеров, буксиров, лодок Сталинград виделся как раскинувшаяся громада, над которой день и ночь висели тучи дыма пожарищ, где неумолчно рвались бомбы, снаряды и мины.
Ожесточенность боев за Сталинград непрерывно возрастала. Увеличивался расход сил и средств. В связи с этим мне, временно оставшемуся за командующего фронтом, в последней неделе сентября пришлось дважды обратиться к Верховному Главнокомандующему, а в копии к Г.К. Жукову, с настойчивой просьбой в самом срочном порядке усилить фронт тремя-четырьмя стрелковыми дивизиями, 50 тысячами пополнения, 250-300 самолетами и таким же количеством танков. В результате помощи, оказанной Ставкой, несмотря на все возраставшее ожесточение боев и большие потери, положение с боевым составом, особенно в 62-й армии, было сносным.
Хуже было с танками и авиацией. Танкисты дрались в наимоверно трудных условиях: там, где у нас действовали 2, 3,4 танка, враг имел 10, 20, 30.
Несмотря на это, наши танковые части и соединения наряду с нашей артиллерией были грозой для врага, в том числе и для его танкистов. Там, где появлялось заметное количество наших танков, противник старался не наступать своими основными танковыми силами и уходил в сторону. Если же наступать он был вынужден, то с утра до вечера его танки поддерживало очень большое количество авиации, которая тогда господствовала в воздухе и охотилась за каждым нашим танком, за каждым орудием ПТО *. В решающие дни августа, сентября, октября 1942 года против войск Юго-Восточного фронта враг бросал в бой по 400-500 танков и делал по две - три тысячи самолето-вылетов.
* ПТО - противотанковая оборона. - Прим. ред.В те трудные дни мне довелось довольно близко познакомиться с танкистами - тремя танковыми корпусами и некоторыми отдельными танковыми бригадами, 13-м танковым корпусом - в ходе ожесточенных боев против 4-й танковой армии противника на внешнем обводе, затем в боях на р. Червлёная и, наконец, на внутреннем обводе города; с 23-м танковым корпусом - во время тяжелых для него боев в районе Городища и на северо-западных окраинах Сталинграда; со 2-м корпусом - в основном уже за Волгой, куда он, оставшись без танков, был переброшен для частичного восстановления и для организации обороны остатками своих сил на островах и по левому берегу Волги. 64-я армия своими успехами в боях на внешнем обводе во многом обязана 13-му танковому корпусу Танасчишина. Ему же при отступлении с р. Мышкова, в боях на р. Червлёная, на подступах противника к совхозу "Горная поляна", к Песчанке, Бекетовке, ст. Садовая.Большую роль сыграл 23-й танковый корпус под командованием А.Ф. Попова и 2-й танковый корпус под командованием A.M. Хасина в дни, когда 6-я немецкая армия рвалась к Сталинграду с северо-запада и запада. В сентябре на подступах к Сталинграду наши танкисты потеряли многих своих славных воинов, в их числе командира 13-й танковой бригады полковника И.Т. Климчука, начальника штаба 19-й танковой бригады полковника В.В. Лебедева, командира 99-й танковой бригады П.С. Житнева. Мне особенно приятно вспоминать превосходные боевые действия двух бригад -133-й тяжелой танковой под командованием майора Н.М. Бубнова и 6-й гвардейской во главе с подполковником М.Н. Кричманом.
В непрерывных боях 133-я тяжелая танковая бригада несла немалые потери, но комбриг Н.М. Бубнов умел сохранять ее живучесть, и в памятное мне время у нее всегда было от 21 до 25 наших грозных "KB". Фашистские танкисты панически боялись 133-й танковой бригады. Мужественно дрались с врагами и наши летчики.
Обстановка в ходе боевых операций войск фронта заставляла наш ВПУ часто обращаться к командующему 8-й воздушной армией генерал-майору авиации Т.Т. Хрюкину. Враг располагал крупными авиационными силами и господствовал в воздухе. Силы же 8-й армии были весьма скромными - 249 исправных и 182 неисправных самолета на 1 августа, соответственно 189 и 232 на 1 сентября, 153 и 194 на 1 октября 1942 года. Особенно неблагополучно было с истребителями. К 1 октября их осталось лишь 16.
Несмотря на это, наши летчики не щадили ни сил, ни жизни и наносили врагу ощутимый урон: сбили 399 самолетов противника в августе и 319 в сентябре.
До оборонительных боев в районе Сталинграда мне не доводилось видеть такого большого количества и столь разнообразного применения нашей артиллерии, поэтому w об артиллерии хочется сказать особо.
Первое слово - о тех, кто борьбу со множеством танков врага вел прямой наводкой. А подразделения и части 45-мм орудий, 76-мм пушек, 122-мм гаубиц, 107, 122 и 152-мм полков РГК, 85-мм зенитных орудий, артиллерийские расчеты укрепленных районов, все артиллерийские расчеты Волжской военной флотилии. Огонь артиллерии прямой наводкой в сочетании с действиями наших танков и противотанковых средств пехоты имел решающее значение в срыве массированных ударов 4-й танковой армии Гота через фронт обороны наших 57-й и 64-й армий.
Очень важной, нередко решающей была роль отдельных пулеметно-артиллерийских батальонов (ОПАБ) укрепленных районов, а тем более истребительно-противотанковых полков (иптап). В августовских и сентябрьских боях в 57, 64 и 62-й армиях действовало по пяти - шести ОПАБов и по шести - семи иптапов.
Хорошим примером к сказанному может быть выброска из Сталинграда восьми иптапов. На угрожаемый участок стыка 64-й и 57-й армий в район: Тундутово, Чатурники, Солянка против массированных атак 4-й танковой армии врага, пытавшейся 20-25 августа прорвать наш фронт с юга. У Ивановки эти полки с ходу были введены в бой, шесть на участке 57-1, два - на участке 64-й армий и сделали свое дело!
Верхом достижений в применении артиллерии для решительного маневра огнем явилось создание фронтовой артиллерийской группы (ФАГ). Необходимость в сильной артиллерийской группе появилась со дня прорыва 23 августа танкового корпуса врага к Волге в район: Рынок, Латошинка и усилилась после неудачи наших войск ликвидировать этот прорыв.
Еще больше почувствовалась необходимость в сильной артиллерии за Волгой в конце августа в связи с потерей нашими войсками среднего обвода сталинградского укрепленного района, тем более в связи с последовавшим за этим отходом наших войск на внутренний обвод.
Сталинград тянется узкой полосой вдоль Волги. Это позволило нашу довольно мощную артиллерию - артполки корпусного и армейского звена, тяжелые полки РГК - перевести за Волгу, развернуть их на ее левом берегу и вести массированный огонь с закрытых позиций. Возможность централизованного управления действиями всей этой артиллерии обеспечивалась тем, что ширина обороны 62-й армии не превышала 25-30 километров. Соответствующее решение Военного совета фронта об организации ФАГ было принято лишь 13-14 сентября 1942 года.
Запоздание объясняется непониманием важности этой меры со стороны отдельных руководящих лиц фронта, предвзятости в суждениях и ложного самоуспокоения. Однако здравый смысл победил, и группа была создана.
К 20 сентября ФАГ уже имела 250 стволов. Основной ее калибр составлял от 120 до 152 миллиметров. В нее входило и несколько полков реактивных минометов ("катюш"), включая тяжелые. В последующем состав группы был усилен еще четырьмя полками большой мощности и отдельным дивизионом особой мощности.
Не касаясь чисто артиллерийских вопросов, скажу лишь о том, сколь замечательной была сеть артиллерийских наблюдательных пунктов на городском берегу Волги и на островах, сколь прочной была личная связь артиллерийских командиров с командирами соединений, полков, батальонов и даже рот, сколь продуманным был порядок вызова и открытия огня фронтовой группы, ее подгрупп и отдельных артчастей как по приказу сверху, так и по собственному решению командиров батарей и дивизионов. Вместе с начальником артиллерии фронта генералом В.Э. Тарановичем 22-25 сентября мне довелось проверять ФАГ, инструктировать и помогать ее руководящему составу. Недочетов было немало, но в целом она была высокобоеспособной.
В книге "Великая победа на Волге" * об огневом ударе нашей артиллерии по врагу 27 сентября 1942 года говорится: "На участке шириною около одного километра одновременно вели огонь более 150 орудий и три полка реактивной артиллерии... В результате проведенной контрподготовки атака противника была сорвана... Артиллерийским огнем нанесены большие потери двум полкам 100-й легкопехотной дивизии".
* Имеется в виду издание "Великая победа на Волге" (М., 1965).В этой же книге говорится, что в другом случае в результате 40-минутного удара трехсот орудий и минометов ФАГ на участке в три километра противник понес такие потери, что смог возобновить наступление лишь спустя пять суток. Централизованный, гибкий и массированный огонь фронтовой артгруппы, открывшийся только по наблюдаемым целям, вносил страх и смятение в стан врага, срывал и расстраивал его планы.
Не случайно срыв плана захвата Сталинграда гитлеровцы объясняли "внезапным" появлением массы советской тяжелой артиллерии на восточном берегу Волги.
Все мы, наблюдая за смерчем летящих из-за Волги снарядов и мин, неизменно испытывали чувство радости и гордости за свою советскую артиллерию.
Вражеская авиация ничего не могла поделать с ФАГ, так как она превовходно прикрывалась мощным огнем Сталинградского корпуса ПВО, возглавляемого отлично подготовленным, деятельным и строгим полковником Е.А. Райниным. В ходе оборонительных боев 57, 62 и 64-й армий мне неоднократно приходилось в боевой обстановке встречаться с курсантскими полками. К сожалению, об их роли в Сталинградской битве сказано до сих пор мало. Между тем она была выдающейся.
На Сталинградском фронте действовало семь курсантских полков и один отдельный дивизион. Они были созданы из состава Житомирского, Винницкого, Грозненского и двух Орджоникидзевских училищ, из Краснодарского пулеметно-минометного училища и из двух артиллерийских училищ - Ростовского и Винницкого. Всем им рано пришлось вступить в боевые действия на Сталинградском направлении. К концу августа вступило в бой Сталинградское военно-политическое училище.
Боевой и численный состав курсантских полков был весьма солидным. Почти в каждом из них к началу имелось по две, две с половиной тысячи человек. Все полки имели в достаточном количестве пулеметы, автоматы, минометы, противотанковые ружья. Хуже обстояло дело с автотранспортом и артиллерией.
Курсантские полки, как правило, ставились на опасных направлениях. На их боеспособность можно было вполне положиться, все они имели опытный и подготовленный командный состав, исключительно высокую комсомольскую и партийную прослойку.
Физически крепкие, морально устойчивые курсанты были большой силой. Курсантские полки в большинстве случаев действовали самостоятельно, не объединяясь в группы и соединения и не привязывались к какому-то одному направлению или участку боевых действий. Командармы использовали их для маневра, и это было весьма важно в условиях напряженной боевой обстановки. Посещая курсантские полки, мы с товарищами по ВПУ всегда испытывали приподнятое, светлое настроение.
Так было во время обороны некоторых из них в дни переноса главного удара 4-й танковой армии врага на нашу 57-ю армию. Так было после встреч с курсантскими подразделениями военно-политического училища в Сталинграде.
Очень хорошая память осталась о Винницком училище, да и о других. Все училища сражались геройски. Работая в войсках, мы со своим ВПУ общались не с одними командармами и командирами соединений и частей, а конечно с их штабами, членами Военных советов, с комиссарами и политорганами. Можно сказать больше: очень часто мы опирались на них.
Все штабы, и высшие, и низшие работали с колоссальным напряжением. Видел я это и по вверенному мне ВПУ, в котором было совсем немного оперативников и разведчиков, и по штабу фронта.
В тех условиях, в обстановке огромной и непрерывной перегрузки штаба фронта было немало нервозности, немало было дерганья и грубости.
Хорошо, что начальник оперативного отдела генерал A.M. Досик отличался большой выдержкой, человечностью и тактом во взаимоотношениях.
Большую помощь штабу фронта оказывал A.M. Василевский, начальник Генерального штаба Красной Армии, своей организованностью, пониманием людей и роли сплоченного коллектива он оказывал благотворное влияние на работу фронтового командного пункта. Александр Михайлович заставлял всех больше думать и серьезнее относиться к общему анализу обстановки, к выработке более крупных решений и рассмотрению перспектив борьбы на сталинградском стратегическом направлении.
Заканчивая о работе нашего ВПУ, нельзя не сказать о связистах управления, начальнике управления связи фронта генерале А.С. Яковлеве и начальнике связи ВПУ. Они всегда с пониманием и доброжелательностью делали для ВПУ все, что могли.
