VIVOS VOCO: А.Е. Иванов,"Cтуденческая «самопомощь» в высшей школе Российской империи"

"Московский студент всегда немножко голодает... после обеда, остальное время -просто голодает. И, кажется, никогда студент не может сказать, положа руку на сердце: «Я сыт»", - констатировал знаток быта московского студенчества П. Иванов. И далее: "Молодые студенты - вечные скитальцы - цыгане квартир" [1].

Это написано на заре XX в. - в 1903 г. Но многие факты дают основание утверждать: бедность и бесприютность во все времена были спутниками российского студенчества, в значительной степени происходившего из полисословной демократической среды. По данным инспекции Московского университета, в 1899/1900 учебном году в нем насчитывалось более 50% "недостаточных" студентов [2]. Студенческая перепись 1912 г. в Петербурге, охватившая немногим более 2 тыс. человек, или 5,4% учившихся в высших учебных заведениях столицы, зафиксировала 30.7%) нуждавшихся студентов [3], что также было немало. Если этот показатель принять за общероссийский, для чего есть основания, поскольку Петербург был самым населенным студентами городом, то численность "нуждавшихся" во всех высших учебных заведениях империи по состоянию на 1913/1914 учебный год составляла примерно 40тыс.человек (из 123 тыс. списочного состава студентов высшей школы) [4].

Лишенной родительской помощи и государственной финансовой поддержки (стипендии и льготы по оплате за обучение были ничтожно малы), той части учащейся молодежи - "пролетариям умственного труда" - не оставалось ничего иного, как уповать на филантропическую помощь общественности (куда более весомую, нежели государственная) или же положиться на собственные силы и предприимчивость. После Первой русской революции уставшее от перенапряжения политической жизни и борьбы студенчество, притом не только его материально бедствующая часть, но и средне-обеспеченное, количественно преобладавшее среди студентов высшей школы, с энтузиазмом, свойственным молодежи, переключилось на собственное материально-бытовое обустройство. Коллективные его усилия на этом поприще корпоративной жизни обрели очертания движения по созданию всевозможных организаций "самопомощи".

Их круг, наряду с уже привычными землячествами, биржами (бюро) труда, кассами и обществами взаимопомощи, студенческими столовыми, в основном возникшими в 60-90-е гг. XIX в., расширился за счет новых для студенческого быта начала XX в. организаций "самопомощи", возникших в основной массе после 1907 г. По своей организационной форме они напоминали учреждения кооперативного типа - потребительские общества, лавочки, магазины, издательства учебных пособий. Как всякое новое явление, студенческая кооперация вызвала широкое разномыслие в оценке ее значимости для поддержания материально-бытовой жизни учащейся молодежи и в академической среде (студенчество и профессура), и в кругах, причастных к российскому кооперативному движению в лице его методологов В.Ф. Тотомианца и профессора И.Х. Озерова. При этом достоинства студенческих организаций нового типа в сравнении с землячествами были очень заметны, хотя такая форма объединения и была более распространенным и популярным типом хозяйственно-культурной организации товарищеской взаимопомощи студентов.

Главное преимущество студенческой кооперативного образца организации перед землячествами ее адепты видели в более крепкой внутренней связи и в большем, не ограниченном только земляческой общностью, объединительном потенциале, способном превратить студенчество в "мощную корпорацию" [5].

"Кооперация - дочь нужды! Там, где в окно стучится нужда, там вслед идет кооперация и несет нуждающемуся великую идею ассоциации и товарищеской солидарности, могучее оружие в борьбе с нуждой" [6], - утверждал корреспондент студенческой газеты.

Профессор И.Х. Озеров, обосновавший необходимость создания в России промышленных монополий и "банковских концентраций", предрекал нарождающимся студенческим кооперативным организациям роль школы воспитания "созидательных интеллигентных сил". Их малочисленность, полагал ученый, была тормозом развития всех видов кооперации в России как одного из существенных факторов формирования капиталистического уклада. Кооперирование институтов студенческой самопомощи Озеров рассматривал как "род социальный клиники для студентов, где они в малом объеме, еще на школьной скамье, научаются применять на практике свои познания в области обществоведения". Озеров был уверен, что.эти навыки молодежь "будет разносить по разным углам России" [7].

Основательность этого прогноза подтверждается свидетельством В.Ф. Тотомианца о работе студентов-кооператоров в деревенских кредитных кооперативах и потребительских лавках Черниговской, Херсонской. Костромской и других губерний. Тем самым, подчеркивал он, российское студенчество воспроизводит опыт своих итальянских коллег, которые в каникулярное время "нередко служат странствующими учителями агрокультуры и заносят светоч сельскохозяйственных знаний и кооперации в глухие и темные уголки..." [8].

Деятельность студентов на ниве кооперации для И.Х. Озерова являлась новой созидательной формой общественной жизни студенчества, постоянно втягиваемого в разрушительную для высшей школы политическую борьбу. "Далеко не всем доступна политическая жизнь даже по складу характера, - писал он. - Экономические же вопросы - ближе всем. Люди здесь будут учиться единению, ...совместной работе, а при всяком таком деле разногласие неизбежно; и мы будем учиться уважать мнение противников, а это весьма важно особенно у нас, при нашей нетерпимости" [9].

Тотомианцу кооперативные студенческие ассоциации также представлялись социальным амортизатором, способным более эффективно, нежели землячества, смягчать жесткие, сопутствовавшие крепнущему капитализму условия выживания, нейтрализовать порождаемую ими политическую разноустремленность учащихся высшей школы. Он утверждал: "Кооперация, в особенности потребительская, может преуспеть только при условии изгнания всякой политики и является в сущности блестящим образчиком сотрудничества классов". И далее: "Историческая миссия русского студенчества еще не кончилась. Отдав дань политическому движению, оно должно принять участие и в экономическом возрождении родины, а это возрождение без кооперации немыслимо" [10].

Эти надежды были созвучны многим публикациям в студенческой и общероссийской прессе о смене ориентира социального поведения студенчества после Первой русской революции, его идейной эволюции от "политики в сферу гораздо более узких профессионально-академических нужд и интересов" [11].

Благоприятная социальная перспектива студенческого кооперативного движения для его провозвестников была несомненной: "Будем надеяться, что пройдет время, образуется вполне сознательный кадр студентов-кооператоров и могучее дело кооперации найдет достойную почву и среди русского студенчества. Пусть на местах землячества устраивают танцевальные вечера и плохие концерты, но здесь, в большом университетском городе, все демократическое студенчество должно соединиться и работать в едином студенческом кооперативе" [12].

Эту уверенность сторонники кооперации черпали из реалий студенческого быта начала XX в., симптоматичной приметой которых и были кооперативные предприятия -торгово-закупочные, кредитные, производственные, - существенно отличавшиеся от подобных же организаций за стенами высшей школы. Будучи строго корпоративными, они не ставили во главу угла задачу достижения максимальной прибыли за счет студентов - как собственных членов, плативших членские взносы, так и "нечленов" кооперативных сообществ.

Этот вопрос обсуждался на совещании об экономических нуждах студенчества Петербурга (1908) видными деятелями общероссийского кооперативного движения (В. Тотомианц и Н. Левицкий), считавшими главной целью кооперативных организаций максимальную прибыль, и представителями студенчества, а также профессуры, державшимися противоположного мнения на этот счет. Их точку зрения четко сформулировал профессор политической экономии В.Г. Яроцкий: "...Нельзя ставить студенческий кооператив на капиталистическую ногу, иначе мы рискуем прийти к акционерному обществу" [13].

Возобладала вторая (назовем ее академической) точка зрения. Деятельность студенческих кооперативных организаций строилась так, чтобы, с одной стороны, они были выгодными для среднестатистического студента, а с другой - восполняли оборотный капитал с некоторым его амортизационным приращением (на нужды усовершенствования и развития производства, оплату труда наемных работников и пр.).

Наиболее распространенным типом студенческого кооператива были торгово-закупочные предприятия (магазины и лавочки), снабжавшие студентов предметами первой необходимости по льготным, в сравнении с общерыночными, ценам. Рентабельность этих предприятий зиждилась на так называемой скидочной системе (определение И.Х. Озерова), т.е. закупке необходимых студентам товаров у фирм по благотворительным ценам. "Для ведения самостоятельной лавки, - писал Озеров, - нужна известная опытность в торговом деле, умение выбирать благоприятный момент для приобретения нужных товаров, и этой опытности у студентов, конечно, нельзя предполагать, что и может легко привести к краху лавки, и здесь предварительное введение скидочной системы могло бы в известной степени познакомить с торговым делом, с ценами и т.д." [14].

Примером типичного студенческого кооперативного торгово-закупочного "предприятия" был Потребительский кружок при Петербургском политехническом институте, созданный в 1906 г. Главным фондообразующим элементом кружка стала лавочка, торговавшая предметами первой необходимости. Ее стартовый капитал образовался от продажи 100 фунтов чая, приобретенного у чаеторговцев по льготной цене. И в дальнейшем фирмы-поставщики предоставляли для лавочки товары по "скидочным" ценам. Поэтому студентам они продавались с существенной скидкой: чай от фирмы К. и С. Поповых - на 28%, табак от фирмы Андреева - на 10-20, парфюмерия от фирмы Келер и Брокар - на 25-30, конфеты, шоколад - на 25%. За время существования (7 месяцев) лавочкой было продано товара на 8 190 руб., тогда как его реальная общерыночная цена равнялась 10 200 руб. Прибыль лавочки в 140 руб. при цене товара без скидки могла бы возрасти до 1,5-2 тыс. руб.

Столь существенная скидка возможна была и потому, что помещение для торговли предоставлялось бесплатно институтским общежитием (его закрытие привело к банкротству лавочки). Два служащих общежития за 30 руб. ежемесячно торговали в лавочке. При ней была организована комиссионная распродажа учебных пособий. Заведовал же лавочкой студент-политехник за ежемесячное жалованье в 15 руб. Все торговое дело потребительского кружка велось правлением из 4 студентов, избранных на общем собрании его членов [15]. В сущности под названием "кружок" скрывалось обыкновенное торговое предприятие, работавшее только за наличные, без членских и паевых взносов, кредитных "заборных книжек" и дивидендов. Оно обслуживало всех студентов без деления на "членов" и "нечленов".

На более совершенных началах действовало Общество потребителей Донского политехнического института в Новочеркасске. Как свидетельствует корреспонденция из журнала "Молодая жизнь" (1912. № 2. С. 76), его сердцевиной являлось торговое предприятие в виде магазина с книжным, канцелярских товаров и чайным отделами, причем предполагалось расширить их круг. Фонд Общества составлялся из паевых в размере 5 руб. и вступительных (50 коп.) взносов каждого из его членов.

На физико-математическом факультете Петербургского университета все кооперативно-торговые дела среди студентов вела касса взаимопомощи. Ее комитет занимался организацией скидок в пользу своих членов при покупке товаров у торговых предприятий (булочных, писчебумажных магазинов и т.д.), а также при обслуживании их в городских прачечных и парикмахерских. Им также предоставлялась возможность пользования бесплатным телефоном, а на время летних вакаций - еще и безвозмездной камерой хранения личных вещей [16].

Предпринимались также попытки (правда, безуспешные) организовать общегородские студенческие кооперативы. Так, в 1915 г. в Петербурге планировалось учредить студенческое потребительское общество "Просвещение" со своими столовыми и торговыми лавками. Предполагалось, что его уставный капитал составит около 7 тыс. руб. Вступить в кооператив намеревались более 1 200 человек: 667 универсантов, 400 слушательниц Бестужевских высших женских курсов, 140 студентов-горняков. Устав, выработанный представителями этих высших учебных заведений, прошел экспертизу таких видных экономистов, как М.И. Туган-Барановский, профессор А.А. Кауфман, а также членов Петербургского отделения Комитета попечения о сельских сcудо-сберегательных и промышленных товариществах Н.В. Чайковского и В.Ф. Пекарского. По рекомендации последних, уставная комиссия проектируемого общества "Просвещение" при разработке своего основного нормативного акта опиралась на действующий устав потребительских обществ с коррективами "соответственно специальному назначению студенческого кооператива" [17].

Проект устава общества был утвержден в Главном управлении по делам местного хозяйства Министерства внутренних дел, в ведомствах народного просвещения, торговли и промышленности. Но его отверг Департамент полиции на том основании, что "кооператив может быть использован левыми студенческими группами и послужит объединению учащихся на политической почве". Министр внутренних дел Б.В. Штюрмер согласился с этим мнением, отложив создание общества "Просвещение" до принятия новых законов о кооперативах и университетского устава, которые позволят легализовать студенческие кооперативные организации [18].

Наиболее рентабельным в первое время видом кооперативного студенческого предприятия профессор И.X. Озеров считал книжную торговлю, поскольку "книга, особенно учебная, - продукт всегда спрашиваемый, необходимый, оптовый в смысле закупки у издателей" [19].

Издателями же были студенческие кооперативные издательства, появившиеся во многих высших учебных заведениях после Первой русской революции. Быстрота, с которой они возникали, объясняется сложившейся еще до них традицией студенческого самообеспечения учебными пособиями из-за их дороговизны на книжном рынке. Вспоминая времена своего студенчества в Московском университете (1897-1902), профессор В.Д. Зернов утверждал: "В наши времена и разговора не могло быть об отсутствии учебников; если печатанного учебника не было, то студенты сами издавали литографированные, а то и типографски напечатанные записки лекций" [20]. Мемуарист явно преувеличивал эффективность такого способа восполнения дефицита учебной литературы в его время. Относясь к категории "богатых" студентов (он был сыном ректора Московского университета Д.Н. Зернова), автор воспоминаний конечно же был обеспечен всеми необходимыми учебниками, а поэтому о процессе лекционного самиздата судил скорее понаслышке, нежели по его реальным результатам. Издания подобного рода были дороги, малотиражны, а следовательно доступны далеко не всем его сокурсникам.

Для обеспечения студентов доступным по цене набором читаемых профессорами курсов лекций требовался иной подход - издательско-производственный. Этим и занимались многочисленные студенческие издательско-книготорговые предприятия, которые конкурировали с букинистической торговлей, взвинчивавшей цены на учебно-научную книгу до запредельных для среднестатистического студента размеров. Торговали своей продукцией студенческие издательства через собственные книжные склады, которые также и рекламировали ее.

Поскольку рекламные объявления в общероссийских газетах и журналах были студенческим издательствам не всегда по карману, то их и размещали в основном в изданиях, предназначенных для студентов. Так, книжка "Труды совещания об экономических нуждах студенчества С.-Петербурга 26-31 марта 1908 г." завершалась рекламными объявлениями о продукции издательских организаций местного Политехнического института. Издательство при студенческой кассе взаимопомощи сообщало о том. что по заказам самого Политехникума и других петербургских и иногородних высших учебных заведений печатает и распространяет через свою книжную лавку издания общего и специального характера, а также читаемые в Московском техническом училище лекции отдельными листами. Другая книжная лавка того же института, видимо, действовавшая исключительно как торговое предприятие, уведомляла своих покупателей, что продает книги ежедневно, кроме праздников, а также о том, что принимает литературу на комиссию и исполняет заказы студентов на книги, не вошедшие в каталог, при обязательной предварительной оплате не менее 50% стоимости заказа. Высылались книги и наложенным платежом. При выписке более 30 экз. издания гарантировалась скидка на 10% и более.

Аналогичная кооперативно-издательская структура возникла и успешно действовала при Московском техническом училище под названием Студенческое издательское общество. Оно издавало дешевые и качественные учебники. Его предшественницей была созданная в 1902 г. правлением общестуденческой кассы взаимопомощи издательская комиссия из 5 человек с уставным капиталом в 120 руб., образованным от продажи подготовленного ею к печати курса лекций профессора А.И. Астрова "Турбины". О подготовке лекционной версии этой "штудии" к печати живописно рассказывает в своих мемуарах Н.М. Щапов, который вел дела с типографией и занимался корректурой. До 1905 г. были изданы еще несколько курсов лекций, чем комиссия снискала к себе благожелательное отношение профессуры, особенно А.П. Гавриленко, В.И. Гриневицкого, А.И. Астрова.

В 1910 г. издательская комиссия из фактически товарищеского кружка энтузиастов преобразовалась в кооперативное учреждение с необходимыми структурными подразделениями и штатом, достаточными для масштабной издательско-торговой деятельности, и была преобразована в студенческое издательское общество при Московском техническом училище. Его членами были 793 человека. Ежегодный членский взнос в 1 руб. давал каждому из них, кроме права голоса на собраниях, еще и льготы в виде скидок на покупаемые в обществе книги и приоритетную перед "нечленами" общества возможность получить работу в издательском бизнесе [21]. Имея устойчивые связи с книжными магазинами Москвы и других городов, общество снабжало клиентов через свой книжный склад не только собственными изданиями, но и книгами, выпущенными другими студенческими и частными издательствами.

В 1911 г. общество издало "Каталог важнейших русских руководств по главнейшим вопросам техники". Разосланный по городским управам, земствам, техническим конторам, он дал обществу "массу новых клиентов, как оптовых, так и розничных, показал жизнедеятельность и солидную постановку дела наших организаций" [22]. Росту клиентуры и авторитета общества существенно способствовали организованные им в 1912 г. выставки-распродажи собственных изданий на промышленных съездах - цементном, воздухоплавательном, а также школьном и "книгопродавческом" [23].

Стабильные доходы позволяли обществу снабжать студентов учебными книгами со значительной скидкой и отчислять определенный процент на помощь нуждающимся. В смету его расходов закладывался даже авторский гонорар, но в большинстве случаев профессора и преподаватели отказывались от него в пользу нуждающихся [24]. С 1902 по 1907 г. капитал издательского общества МТУ возрос со 120 до 2 481 руб. Финансы общества пополнялись также и частными пожертвованиями. В 1912 г. на его счет поступили пожертвования от профессора Н.Е. Жуковского (99 руб.), инженера-механика Н.М. Щапова (30 руб.), студента М.И. Фелинского (150 руб.), инженера-механика Полякова (50 экз. брошюры "8-часовой рабочий день") [25]. Однако финансовая база общества за вычетом благотворительных расходов была недостаточной для существенного расширения дела.

В 1902-1912 гг. студенческое издательство МТУ издало 68 книг лекций профессоров и преподавателей; 10 рукописей было подготовлено к печати [26].

В Петербургском университете действовали издательские комитеты при физико-математическом и историко-филологическом факультетах. Первый был создан в 1907 г. и имел целью сбить высокие цены на рынке учебной книги, взвинченные букинистами и "отдельными студентами-предпринимателями". Членами комитета состояли студенты, вольнослушатели и вольнослушательницы. Из них выбиралось организационное бюро, заправлявшее издательским процессом, а также назначались переписчики, составители книг, корректоры, получавшие за работу по 15 руб. месячного жалованья. Комитет издал фактически все курсы, читаемые на физико-математическом факультете и отредактированные самими профессорами, а 15 названий переиздал по 2-3 раза по цене, не превышавшей 2 руб. за экз. [27].

Скорей всего по такому же принципу действовало издательство историко-филологического факультета, созданное в 1909 г. К 1911 г. оно выпустило 19 изданий по цене от 25 коп. до 4 руб. за экз. [28]. Отсутствие у комитета необходимых оборотных средств для дотирования более дешевых изданий не позволяло держать их продажную стоимость на желаемо низком уровне. Достичь этой цели студенческие издательские организации пытались, объединяя свои усилия. Так поступили книжные бюро, действовавшие в Харьковском университете на юридическом и медицинском факультетах, а также при обществах взаимопомощи естественников, математиков, медиков, филологов. Свои фонды они передали книжному отделу студенческого кооператива, задачей которого было помочь студентам "выйти из тупика, в который заводит их нужда" [29].

Книготорговое предпринимательство развивалось даже в таком малолюдном учебном заведении, как Юрьевский ветеринарный институт. При его студенческом обществе "Согласие" с 1908 г. действовало бюро по приобретению и льготной продаже книг.

В 1910 г. оно продало 882 экз. изданий на 1 449 руб., а в 1911 - 1 063 экз. на 2 281 руб. Бюро также издавало курсы лекций профессоров и преподавателей института [30].

Можно заключить, что после Первой русской революции при высших учебных заведениях сформировалась достаточно развитая студенческая издательско-книготорговая инфраструктура. Студенческие издательства если и не решали в полной мере проблему снабжения учащихся учебниками, то по крайней мере существенно смягчали ее. Ведь букинистическая торговля во все времена отторгала среднестатистического студента своими непомерно высокими монопольно установленными ценами. Вот как описал в 1912 г. свои хождения по московским букинистическим лавкам некий студент А. Горбылев: "Реагировать на невозможные цены букинистов мы могли только тем, что переходили от одного из них к другому, жалуясь и думая найти где-нибудь подешевле. Но нас поражала какая-то солидарносткэтих предпринимателей-кулаков. Мы обошли всю Моховую, Волхонку, Никитскую, но везде встречали одни и те же цены" [31].

Студенческое книгоиздательское дело, сокращая и удешевляя путь учащихся высшей школы к научно-учебной книге, имело глубокий социокультурный смысл. Его существо точно определил И.Х. Озеров: "Книжная торговля консолидирует интеллигентную молодежь, активизирует библиографическую работу, пропаганду книги среди населения. Она обеспечивает высокую степень студенческой солидарности в отношении книжного кооператива в силу постоянного книжного голода" [32].

К наиболее распространенным в высшей школе производственным кооперативам относились студенческие столовые. До 1905 г. они находились под эгидой благотворительных обществ вспомоществования нуждающимся студентам, действовавших при всех высших учебных заведениях, жестко контролируемых администрацией [33]. Управлялись столовые комитетами этих общественных организаций (отсюда и их название -"комитетские"), а субсидировались частично администрацией, частично из благотворительных средств и сумм, "составляемых платой за обеды". Это были бездоходные предприятия, оборотные средства которых шли исключительно на организацию бесплатных и дешевых обедов для студентов. В 1905-1906 гг. столовые обществ вспомоществования повсеместно закрываются полицией из-за превращения их в политические клубы антиправительственно настроенных студентов. Так, например, случилось и с "комитетской" столовой им. О.Ф. Миллера Петербургского университета, закрытой в 1905 г. Ее деятельность возобновилась только в 1908 г. по-прежнему на правах "комитетской" при обществе вспомоществования нуждающимся студентам и под наблюдением членов его комитета профессоров Ф.А. Брауна и В.В. Бахтина, получая от университетского правления ежегодно по 8 тыс. руб. субсидии. Персонал столовой получал более 2 тыс. руб. в качестве зарплаты в год и пользовался бесплатной квартирой от университета (данные за 1910/1911 учебный год) [34].

По-иному сложилась послереволюционная судьба других студенческих столовых, действовавших в различных высших учебных заведениях. Далеко не все из них вернулись в заботливое лоно обществ вспомоществования. Большинство обрели самостоятельную жизнь под юрисдикцией кооперативных организаций типа общества по устройству столовой студентов Московского коммерческого института, общества курсисток и студентов по устройству столовых в районах клиник (Москва), общества студентов Московского университета по устройству студенческой столовой.

Последняя из перечисленных студенческих организаций представляется особенно примечательной, так как была типичной. Общество возникло в 1908 г. как ассоциация членов, принимаемых со вступительным взносом в 1 руб. Его начальный капитал сложился из объединения фондов самоликвидировавшихся обществ взаимопомощи студентов естественного и юридического факультетов и 3 тыс. руб., добровольно пожертвованных Н.А. Шаховым. В 1910/1911 отчетном году стоимость имущества общества вместе с чистым капиталом (16.3 тыс. руб. и 5 акций Народного банка по 1.5 тыс. руб. каждая) оценивалась в 140 тыс. руб. [35]. Столовая ежедневно отпускала более 1 тыс. качественных обедов по 30 коп. Если учесть, что в 1912 г. в московских частных кухмистерских обед стоил 35-40 коп., то очевидно, что общество приплачивало каждому студенту от 5 до 10 коп. [36].

Общество студентов Московского университета по устройству студенческой столовой было к тому же центром популяризации идеи кооперации в студенческой среде. Успешный опыт организованного им предприятия развеивал сомнения скептиков относительно возможности содержать студенческую столовую только на средства от обедов при штате в 40 человек вольнонаемных работников, а также ежегодных ссудах под обеды до 1.5 тыс. руб. При этом обществу удалось даже составить специальный капитал в 6 тыс. руб. на приобретение для столовой собственного дома [37].

Одной из просветительских задач этого общества было "кооперативное воспитание студенчества, стоящего далеко от кооперативного движения". Для этого выписывался журнал "Союз потребителей", планировалось издание специальной газеты и проведение анкеты об отношении московских студентов к кооперативному движению. Общество остро нуждалось в активистах из студенческой среды, которая в целом индифферентно воспринимала социальный смысл идеологии кооперации, хотя и с готовностью пользовалась ее услугами. Конкретность и материально-бытовая эффективность этих услуг повлекли большой наплыв в кооператив новых членов.

По такому же принципу в декабре 1912 г. было открыто столовое общество Московского сельскохозяйственного института в Петровско-Разумовском. Однако его годичный отчет был омрачен печальным событием - недостачей 723 руб., в чем кто-то из членов общества усмотрел "частицу общерусского порока" [38].

Нередко столовые становились объектом противоборства между теми, кто был озабочен предоставлением столующимся недорогого и полноценного питания, и партийными функционерами, обвинявшими первых в "узком экономизме" в ущерб культурно-просветительской работе среди студентов [39]. Революционным партиям студенческие столовые предоставляли весьма удобную "крышу" для антиправительственной деятельности.

В 1916 г. один из таких конфликтов вспыхнул в студенческой столовой Московского коммерческого института между ее большевистским правлением и основной массой рядовых членов-пайщиков. Академик К.В. Островитянов, в то время студент этого высшего учебного заведения и большевик по убеждениям, вспоминал:

"Ввиду большой роли, которую столовка играла в нашей легальной и подпольной работе, мы чрезвычайно дорожили тем, чтобы руководство ею находилось в наших руках. Борьба развертывалась между представителями демократического студенчества, группировавшегося вокруг большевиков, и так называемыми «экономистами», которые ограничивали задачи столовой только заботой о питании студентов, т.е. снабжением их обедами, чаем, бутербродами и т.д. «Демократы» же наряду с этим ставили перед столовой культурно-политические цели: участие в революционном движении вместе с рабочим классом под руководством социал-демократов-большевиков. Поскольку среди членов столовой было много студентов нейтральных или колеблющихся, то это нередко создавало для нас неблагоприятную ситуацию, в особенности когда большевистское правление, увлекшись политической работой, переставало уделять должное внимание качеству питания" [40].

Защищаясь от критиков (а они, по признанию мемуариста, составляли "основную массу членов столовой"), студенты-большевики не гнушались "цифрами и т.н. фактическими данными, в достоверности которых далеко не всегда были уверены", а также откровенной демагогией, сравнивая студентов, озабоченных проблемой питания, чрезвычайно обострившейся в годы военной разрухи, с животными, чуждыми общественных и культурных потребностей [41]. Этот неслыханный цинизм вызвал бурю негодования оскорбленных студентов. Было избрано новое правление. 102 большевика отказались быть членами столовой, но не надолго. Воспользовавшись неорганизованностью своих противников, они уже на следующем собрании вернулись и вновь захватили руководство столовой, которая зажила интенсивной политической жизнью. "Систематически читались лекции и рефераты по вопросам теории марксизма, устраивались концерты и вечера, денежные с них сборы шли в фонд "Политического красного креста", помогавшего политзаключенным и ссыльнопоселенцам" [42]. О вкусной, здоровой и дешевой пище членам столовой оставалось только мечтать.

С 90-х гг. XIX в. в кругу студенческих кооперативно-хозяйственных организаций заметное место было у бюро труда, искавшие дополнительных заработков для студентов, а в Петербургском горном институте [43] - еще и постоянных занятий дипломированным специалистам, включая их во всероссийский рынок интеллектуального труда. Под разными наименованиями они действовали в большинстве государственных и общественных высших учебных заведений либо в виде автономных образований, как, например, бюро труда в московском Коммерческом институте (с 1909 г.) [44] или на Высших женских курсах (бывш. Герье) (с 1910 г.) [45], либо входя в структуру всевозможных организаций студенческой самопомощи - кассу взаимопомощи студентов Московского инженерного училища [46] или кассу мелкого кредита общегородского новгородского землячества студентов Петербурга [47].

При Петербургских сельскохозяйственных курсах бюро труда представляло собой сложное коммерческо-хозяйственное образование. В 1913 г. при нем состояли книжный склад (его оборот в короткое время возрос с 50 руб. до 4 тыс.), потребительская лавка в имении Николаевское (оборот более 1 тыс. руб. в месяц), фотолаборатория. книжное издательство, библиотека. Это бюро вошло в кассу взаимопомощи курсов. как и аналогичные бюро в петербургских Политехническом и Технологическом институтах, пополняя ее бюджет. В 1913 г. оно заработало 880 руб. [48].

Бюро труда были чисто студенческими организациями. Намерение учредителей общества студентов Московского технического училища для приискания частных трудовых занятий (впоследствии переименованного в бюро труда) предусмотреть в проекте его устава институт "членов-соревнователей" из "посторонних лиц", которые бы могли быть полезны "своими трудами, познанпями и материальной поддержкой", в 1904 г. было решительно отвергнуто московским генерал-губернатором вел. кн. Сергеем Александровичем и управляющим Министерством народного просвещения генералом В.Г. Глазовым по чисто охранительным соображениям [49].

Члены бюро труда вносили в общую кассу раз в семестр членские (семестровые) взносы в 20-25 коп. Ими могли стать только студенты высших учебных заведений, при которых эти объединения были созданы. Судя по отрывочным данным, они не были многочисленными. В 1910 г. в бюро труда Московского университета числилось 320 челoвек [50], что составляло всего 3.3% от 9 658 его студентов [51]. В 1912 г. бюро труда слушателей и слушательниц Петербургских сельскохозяйственных курсов объединяло 50 членов (5% от тысячного коллектива этого высшего учебного заведения). Это побудило правление бюро направить учащимся курсов специальное обращение с призывом к нуждающимся в заработке объединиться в одной курсовой организации по трудоустройству студентов. "Как мало мы еще проникнуты общими интересами, как мало мы сорганизованы даже на этой столь близкой нам почве предложения своего тpудa" [52], - негодовали авторы "Обращения".

Были, правда, и исключения. Например, бюро труда Петербургского электротехнического института объединяло 184 члена, или 30.6% студентов этого учебного заведения. К категории успешных относилось и бюро труда Петербургского технологического института [53].

По своим функциям организации, помогавшие в трудоустройстве нуждавшимся студентам, были главным образом информационно- посредническими коммерческими предприятиями. Они зарабатывали на распределении поступавшей от работодателей информации о вакансиях в основном между вносящими членские взносы соискателями дополнительных заработков. Информация эта как бы отпускалась в кредит и оплачивалась отчислениями фиксированного процента от заработков клиентов. Например, в бюро труда Московского технического училища сумма такого сбора равнялась 5% [54].

Бюро труда при распределении вакансий предоставляло предпочтительное право на информацию о наиболее выгодных для них самым нуждающимся членам. На совещании об экономических нуждах петербургского студенчества в 1908 г. было принято постановление, рекомендовавшее бюро труда заменить этот благотворительный принцип "нуждаемости" принципом "коммерческим", видимо, предполагавшим введение прогрессивной шкалы отчислений в кассу бюро в зависимости от величины заработков клиентов [55]. Часть доходов бюро от операций с распределением вакансий и прочих действовавших при них предприятий поступала на развитие дела, в первую очередь на дорогостоящую рекламу, а часть - на помощь нуждавшимся студентам через фонды соответствующих организаций студенческой самопомощи.

Об эффективности деятельности студенческих организаций по поиску дополнительных заработков можно судить по следующим данным. В 1898 г. в бюро для приискания студенческих занятий Московского университета поступило 1 248 заявок от студентов - соискателей дополнительных заработков. Из 256 предложенных им вакансий разобраны были 252 (20.2% все соискателей рабочих мест). В 1901 г. в бюро обратилось 890 человек. Им было предложено 352 места, из которых только на 201 были заключены трудовые соглашения [56]. Работу, таким образом, получили 22.6% тех, кто ее искал. В 1902 г. в бюро поступило лишь 642 заявления, а количество предложений работодателей возросло до 338. Работу получили 235 человек (36.6% заявителей) [57]. В 1910 г. в бюро труда Московского университета поступило 233 предложения от работодателей на сумму 17.4 тыс. руб. Принято было 123 наиболее дорогостоящих предложения на общую сумму около 8 тыс. руб. [58].

Эти данные показывают тенденцию к сокращению численности членов студенческих организаций по поиску дополнительных заработков. Скорей всего это объяснялось финансовыми обязательствами трудоустраиваемых студентов, необходимостью платить налог со своих заработков. О каких отчислениях в пользу бюро за предоставленную работу мог думать московский студент-репетитор, получавший в 1910 г. всего 6 руб. за 12 ежемесячных занятий по 2 часа? [59] Да и качество предлагаемой студентам работы и условия ее оплаты, судя по количеству отказов от предлагаемых работодателями вакансий, не устраивали многих членов бюро. Поэтому-то большинство нуждавшихся в заработках студентов предпочитали решать проблемы своего трудоустройства без посредников, требовавших свою долю от ничтожно малых студенческих заработков.

Конечно, были и относительно преуспевавшие бюро труда, например у столичных электротехников и технологов. К ним можно отнести и бюро Московского коммерческого института, где обучалась в основном состоятельная публика. В 1910 г. его члены заняли 208 (69%) из предложенных им 336 вакансий [60].

Эффективность помощи студентам в поиске дополнительных заработков существенно снижалась острой конкуренцией между бюро труда различных высших учебных заведений. Этим пользовались работодатели, так как они могли снижать ставки оплаты студенческого труда. Поэтому появилась потребность в координации деятельности студенческих бюро труда. По одному из проектов, например, предполагалось создать в Петербурге общее центральное справочное бюро, в котором концентрировались бы сведения о всех вакансиях для студентов Петербурга [61].

В 1909 г. в Петербурге же возник проект объединения действовавших в местных учебных заведениях организаций студенческого самообеспечения работой в общегородскую биржу студенческого труда, чтобы противостоять "аппетитам его эксплуататоров". Биржа, по мнению ее проектантов, могла бы эффективно координировать деятельность бюро труда, снижая конкуренцию между ними; способствовать равномерному распределению запросов на студенческие услуги по возможности с учетом будущей профессии соискателей, повышая тем самым качество выполняемого ими труда; увеличивать спрос на него за счет рекламы; добиваться повышения его оплаты. Проект не был реализован из-за противодействия преуспевающих бюро труда Технологического и Электротехнического институтов, не пожелавших рисковать своими приоритетами в сфере обеспечения собственных студентов дополнительными заработками ради общестуденческих интересов [62].

Какие виды труда предлагали бюро своим членам? Судя по данным некоторых самопереписей 1901-1910 гг., опросные листы которых включали пункт о занятиях студентов в целях дополнительных заработков [63]., диапазон их был чрезвычайно широк - от требовавших достаточно высоких образовательного уровня и квалификации (например, репетитор, статистик, чертежник, библиотекарь, конторская и канцелярская работа, переводы с иностранных языков, литературный труд и т.п.) до абсолютно не подходящих для интеллигентного человека (например, контролер тотализатора, банщик, разносчик рекламных объявлений и т.д.). Обращает на себя внимание и такой факт: виды побочных заработков универсантов и будущих инженеров почти не отличались.

При этом всегда первенствовало репетиторство по среднешкольной программе (латинский, древнегреческий, новые языки, предметы физико-математического цикла, уроки музыки и пр.), в котором закономерно преобладали студенты историко-филологического, отчасти юридического факультетов университетов и высших женских курсов [64]. В преподавании естественно-научных дисциплин соперниками универсантов с физико-математического факультета были их коллеги - студенты народнохозяйственных институтов. В значительно меньшей степени, чем можно было бы предположить, для дополнительного заработка студентов использовались их профессиональные знания (для будущих инженеров - черчение, техническое рисование, для агрономов - биология, химия).

После Первой русской революции наблюдался процесс консолидации студенческих обществ вспомоществования. Они объединялись в инфраструктурные комплексы во имя самосохранения и большей материально-бытовой эффективности своих усилий. Примером такой ассоциации может служить профессиональный союз студентов-медиков Харьковского университета. Он возник в 1905 г. с целью охватить всю экономическую жизнь своих членов (в 1912 г. - 104 человека, в 1913 г. - 300, в 1914 г. - 498 человек). В 1916 г. вокруг "идейной организации" факультетского Профсоюза объединялись 50% студентов-медиков Харьковского университета [65]. Главенствующую роль в нем играли касса взаимопомощи, "почти всегда" удовлетворявшая прошения о ссудах на обучение, и бюро труда, которое защищало своих клиентов от "эксплуатационных тенденций работодателей". При профсоюзе действовали также книжное бюро, обеспечивавшее студентов учебной литературой по доступной цене и тем самым оберегавшее их от эксплуатации со стороны "частных предпринимателей"; а также бюро технических принадлежностей, доставлявшее им для личного пользования лабораторные медицинские инструменты (пинцеты, ланцеты, гистологические стекла и проч.) и предметы обихода.

Профсоюз заключал соглашения с частными фирмами о скидках для студентов на предметы повседневного быта, организовывал платные курсы по оспопрививанию, асептике, дезинфекции, научно-популярные лекции и рефераты на медицинские темы, проводил благотворительные вечера. Доходы от этих мероприятий вместе с членскими взносами и составляли основной капитал организации.

Профсоюз студентов-медиков Харьковского университета занимался и общественно-политическим просвещением своих членов. Его центром была библиотека, выписывавшая издания по общественным наукам [66].

Высшие организационные формы студенческой самопомощи - это кредитно-денежныс кооперативы, представленные всевозможными обществами (кассами) вспомоществования студентам - земляческими, факультетскими, межфакультетскими, общегородскими. Они выдавали единовременные или постоянные (в виде стипендий) пособия, ссуды на лечение, оплачивали обучение, приобретение верхнего платья, обуви, продуктов и обеденных книжек; разрабатывали и осуществляли меры к "удешевлению жизни студентов"; организовывали их лечение (стационарно или на дому); вели поиск заработков, занимались другими полезшими для студентов делами.

При кассах взаимопомощи чаще всего действовали различные коммерческие организации, пополнявшие их бюджет и на льготных условиях обслуживавшие клиентов. Так, бюджет созданного в 1903 г. общества взаимопомощи студентов-юристов Московского университета (председатель профессор А.А. Мануйлов, товарищ председателя приват-доцент М.Я. Герценштейн) в значительной степени формировался за счет доходов от продажи книжной и писчебумажной продукции. К концу 1903 г. общество обладало 1 168 руб., выдав срочных ссуд на 1 500 руб.; в 1907 г. его оборот составил 15 575 руб., в 1908 г. - 54 178, в 1909 г. - 64 593 руб. Преуспевание общества подорвали систематические растраты. "Оказывается, и русское студенчество не лишено чисто русского бытового явления - интендантства прямо-таки уголовного характера", - писал по этому поводу корреспондент журнала "Молодая жизнь" (1912. №1. С. 24).

Организации товарищеской финансовой взаимопомощи создавались, разорялись, укрупнялись (порой до общегородских), по разным причинам прекращали свою деятельность, трансформировались в иные организационные формы студенческой материально-бытовой солидарности. В этом отношении показательна судьба общества скорой помощи учащимся в Киеве. Возникшее в 1909 г., оно предназначалось для оказания оперативной помощи в размере нескольких рублей нуждавшимся студентам киевских высших учебных заведений (14 тыс. человек) и исправно исполняло эту функцию. Так, за 1912 г. оно оказало помощь 903 клиентам на общую сумму 6 455 руб., т.е. в среднем до 7 руб. на каждого. Доход общества из разных источников, в том числе от выручки студенческой столовой, составил 13.3 тыс. руб. [67].

Прекращение деятельности многих экономических организаций киевских студентов, в первую очередь землячеств, лишило общество необходимой информации в "отношении нуждаемости" просителей [68]. Под угрозой расхищения средств теми, кто по своему материальному достатку мог обойтись и без них, общество изменило характер деятельности, направив усилия на устройство бюро труда, решение очень острого для студентов квартирного вопроса, организацию библиотеки учебников и врачебной амбулатории. Выдача ссуд была прекращена за исключением экстренных случаев.

Кредитная деятельность обществ вспомоществования различного ранга и касс взаимопомощи далеко не во всем устраивала студенчество. Об этом, в частности, шла речь на очередном совещании представителей экономических организаций в Петербургском политехникуме 29 ноября 1909 г. Главные пороки студенческого кредита его участники видели в хаотичности, распыленности, "удобности ловкачам" и недостаточной доступности "действительно нуждающимся". В качестве альтернативной была выдвинута идея всероссийского студенческого беспроцентного сcудосберегающего банка. Его главной функцией должна была стать концентрация средств, предназначенных для распределения в виде годовых студенческих стипендий, а также страховок от безработицы. Должным образом поставленное банковское делопроизводство и учет могли бы обеспечить оперативную оборачиваемость средств в сроки, предусмотренные условиями кредитования. Предполагалось, что такому банку будет легче, чем мелким кредитным единицам, взыскивать долги с помощью регистрационных книг (типа ипотечных) по частям (в виде ренты), пропорциональным доходам выпускника высшего учебного заведения и с начислением процентов [69].

Идея всероссийского студенческого банка одобрялась студенчеством. Известен, например, проект организации в Сибири студенческого банка с капиталом в 1 млн руб. для выдачи ссуд на учебу с обязательством их возврата [70]. При этом сибиряки ссылались на опыт Финляндии, Швеции, Норвегии, где студенческие банки оправдали свое предназначение [71]. О своем банке мечтали и студенты Казанского университета.

Альтернативный беспроцентному банку проект коммерческого студенческого банка был разработан профессором И.X. Озеровым, который считал, что "студенты сами, без квалифицированной помощи, не могут эффективно решать проблему борьбы с бедностью пособий, живут в подвалах и углах в холоде и голоде. Страна страшно теряет от этого: должны мы, наконец, обратить на это внимание, должны поставить эту поддержку на правильную почву" [72]. Одним из актов такой поддержки Озеров и считал свой проект всероссийского студенческого банка. Его предшественником могло стать страховое общество для предоставления пособий на время обучения всем нуждавшимся студентам. Озеров предлагал следующую схему страхового кредитования. Студент на протяжении 4-х лет обучения получал по 400 руб. ежегодно, накапливая таким образом за учебный курс 1 600 руб. кредита, наращиваемого при возврате годовыми процентами и надбавкой в размере не менее 50% от страховой ссуды. К тому же кредитополучатели должны были по принципу круговой поруки нести финансовую ответственность за тех, кто уклонялся от возврата ссуды, возмещая недостачу за свой счет. Так предполагалось поддерживать строгую дисциплину уплаты долга. Добросовестное поведение ссудополучателей поощрялось бы распределением между ними излишков, образовывавшихся от надбавок на ссуды (не менее 50% их суммы) [73].

И.Х. Озеров предусматривал и иной тип кредитования нуждавшихся студентов. Денежные ссуды можно было бы заменять бесплатными общежитиями, столовыми, медицинской помощью, дешевыми учебниками и проч. Стоимость услуг вычиталась бы из отпущенных ссуд. "Ведь в самом деле страховое учреждение должно было быть очень заинтересовано в здоровье и благоприятных условиях существования своих клиентов" [74].

Первоначальный капитал страхового общества Озеров предполагал образовать из пожертвований лиц, сочувствовавших этой идее - "идейных капиталистов". К этому капиталу могли бы быть присовокуплены стипендиальные капиталы высших учебных заведений. Но самый большой прирост финансового фонда предполагаемого всероссийского общества страхования нуждавшихся студентов, по мысли Озерова, мог дать выпуск обществом облигационного займа под гарантии правительства или органов самоуправления. В конце концов, считал Озеров, страховое общество могло трансформироваться во Всероссийский банк "интеллектуальных мелиораций", кредитовавший бы "ценности, имеющие быть созданными в будущем", например "ценности высокого достоинства, ...которые будут оказывать сильнейшее влияние на подъем производительных сил страны" [75]. Будучи реализованным, проект профессора Озерова поставил бы дело помощи нуждающимся студентам в форме безубыточного процентного кредитования. Это позволило бы обществу функционировать эффективно, без потери тех студентов, кто не мог завершить обучение из-за материальной неустроенности.

Проект Озерова был известен в студенческой среде, поскольку автор опубликовал его в виде специальной брошюры. Его обсуждали на экономическом совещании представителей студенческих экономических организаций 29 ноября 1909 г., но он был отвергнут как чисто коммерческий, а не беспроцентный. Между тем он был куда более приспособлен к условиям капиталистического развития страны, нежели неосуществимые прожекты беспроцентного банковского кредитования, возникавшие в студенческой среде. Они проигрывали озеровскому своей экономической необоснованностью, недоучетом реалий неизбежной конкуренции с банковскими структурами.

Проекты студенческой банковской инфраструктуры не были воплощены в жизнь, но само их появление говорит о существенных сдвигах в экономическом мироощущении российского студенчества после Первой русской революции. Об этом свидетельствует и довольно оперативное совершенствование организационно-предпринимательских форм студенческих кредитных сообществ с тенденцией превращения их в институты капиталистической экономики. Примером тому может служить созданное в 1914 г. бюро взаимопомощи учащихся высших учебных заведений Москвы путем содействия страхованию по договорам со страховым товариществом "Саламандра", Московским страховым обществом взаимного от огня страхования, Русским страховым обществом "Помощь", Банкирским домом бр. Джамгаровых.

Бюро было открыто с целью получения "больших материальных средств для широкого использования их на общекультурные, научные, просветительские и экономические нужды студенчества" [76]. В его задачи входили поиск студентам выгодных занятий и материальная помощь, с одной стороны, и посредническая помощь страховой компании (фирме) - с другой.

Руководящим органом бюро было правление, высшим "законодательным" - общее собрание членов, контролирующим - ревизионная комиссия. В члены бюро принимались студенты Москвы, сделавшие рублевый взнос или застраховавшие одного клиента. Не исполнившие эти условия могли быть приняты в члены-сотрудники. Оказавшие бюро особые услуги могли быть избраны его почетными членами.

Бюро обеспечивало достаточно прибыльной работой своих членов, исполнявших роль агентов страховых обществ [77]. За каждый заключенный договор члены бюро получали от страхового общества 50% ежегодного комиссионного вознаграждения. Дивиденды выплачивались во время учебы и еще 2 года после окончания высшего учебного заведения. Затем они уже перечислялись в фонд бюро вместе с причитавшейся ему второй половиной комиссионных. Наиболее крупные страховые суммы поступали от контор и отделений Государственного банка, его Управления по постройке элеваторов, Особого совещания Министерства торговли и промышленности по топливу в Москве, Всероссийского земского союза, учебных округов и т.д.

В 1915 г. студенты-агенты бюро заключили страховых договоров на сумму 291 тыс. руб., в 1916 г. - 781 тыс., за февраль 1917 г. - на 2 792.5 тыс. руб. [78]. В результате сумма страховых премий, предоставленных бюро страхователями, достигла 100 тыс. руб. Даже такие незначительные по денежному объему операции, как страхование выигрышных билетов, принесли в кассу бюро в 1916 г. 1 863 руб. (застраховано было 6 269 билетов), а в 1917 - 3 тыс. руб. Из полученных от страховых сделок комиссионных бюро выплатило своим работникам довольно высокие дивиденды - от 102 до 1 004 руб. Были также сделаны ассигнования на текущие нужды студенческого лазарета в Москве, ему же - на помощь жертвам войны; на вспомоществование освободившимся политическим заключенным; студенческой столовой (на бесплатные обеды); на пополнение касс обществ взаимопомощи; поддержание отдельных нуждающихся; на организацию букинистического магазина при правлении. Было бюро и ссудной кассой, так как выдавало возвратные ссуды студенческим товариществам вспоможения.

В перспективе при бюро предполагалось создать самостоятельное Всероссийское кооперативное страховое общество учащихся для предоставления студентам ссуд на учебу под залог свидетельства о страховании жизни. Ссуды подлежали возврату с обязательством заемщика погасить их в течение 10-20 лет после получения диплома о высшем образовании. Все операции со ссудами планировалось осуществлять в специальном студенческом банке [79].

Формирование самодеятельной студенческой системы материально-бытовой самопомощи свидетельствовало об изживании патерналистских настроений в среде учащихся высших учебных заведений. Они уже не надеялись на эффективную помощь государства. Постепенная трансформация студенческих организаций самопомощи из благотворительных в предпринимательские позволяет заключить, что студенты перестали надеяться на благотворительность общественности и начали искать собственные средства самообеспечения в организациях, приносящих материальную прибыль. И.X. Озеров считал их "великим делом, социальной лабораторией высшей школы". Студенческое предпринимательство свидетельствовало о том, что будущие дипломированные специалисты постепенно становились деловыми людьми, способными жить в условиях буржуазного общества и рыночных отношений.

Примечания

1. Иванов П. Студенты в Москве. Быт. Нравы. Типы (очерки). М., 1903. С. 6, 12.

2. Материалы по истории студенческого движения в России. Вып. II. Доклад Комиссии Московского университета 1901 г. о причинах студенческих волнений. Лондон; СПб., 1906. С. 27.

3. Радин Е.П. Душевное настроение современной учащейся молодежи по данным студенческой переписи. СПб., 1913. С. 60.

4. Иванов А.Н. Высшая школа России в конце XIX - начале XX века. М., 1991. С. 299, 254.

5. Молодая жизнь (М.). 1912. №2. С. 23.

6. Там же. №1. С. 23.

7. Озеров И.X. Что такое общество потребителей, как его вести. Гл. VII // Кооперация среди учащихся. Изд. 3. М., 1909. С. 119.

8. Труды совещания об экономических нуждах студенчества г. С.-Петербурга. 26-31 марта 1908 г. СПб., 1909 (далее - Труды совещания). С. VIII.

9. Озеров И.X. Что такое общество потребителей. С. 120.

10. Труды совещания. С. XIII, X.

11. Голос политехника (СПб.). 1909. № 3. С. 30.

12. Голос политехника (СПб.). 1912. № 1. С. 27-28.

13. Труды совещания. С. 38.

14. Озеров И.X. Что такое общество потребителей. С. 114.

15. Труды совещания. С. 30, 34-35.

16. Студенческий справочник на 1910/1911 академический год. Издали по поручению "Экспертной комиссии студентов С. -Петербургского университета" студенты С. Исалер и И. Кореев. СПб., 1910. С. 113 (далее - Студенческий справочник на 1910/191 1 академический год).

17. Живая Сила. Орган демократического студенчества (СПб.). 1916. № 1-3. С. 92.

18. Там же.

19. Озеров И.X. Что такое общество потребителей. С. 115.

20. 3ернов В. Записки русского интеллигента // Волга. (Саратов), 1993. № 8. С. 123.

21. Студенческое издательское общество при имп. Техническом училище. 1902-1912. М., 1913. С. 13.

22. Там же. С. 27.

23. Там же.

24. Там же. С. 30-31.

25. Там же. С. 6

26. Там же. С. 26.

27. Студенческий справочник на 1910/1911 академический год. С. 104.

28. Там же. С. 102.

29. Студенческая жизнь (М.). 1910. № 8. С. 13.

30. ЦГИА Эстонии, ф. 404, он. 1, д. 831, л. 63-63 об.

31. Молодая жизнь (М.). 1912. №2. С. 21.

32. Озеров И.X. Что такое общество потребителей. С. 1 16.

33. Как правило, они возглавлялись ректорами (директорами) высших учебных заведений. В их состав входили представители профессуры, а главное местных торгово-нромышленных кругов, являвшихся основными благотворителями студентов (см. подробно: Иванов А.Е. Студенчество России конца XIX - начала XX века: социально-историческая судьба. М., 1999. С. 278-281).

34. Студенческий справочник на 1910/1911 академический год. С. 113-114.

35. Молодая жизнь (М.). 1912. № 1. С. 25.

36. Там же.

37. Там же. С. 26.

38. Там же. 1912. №2. С. 71.

39. Там же. № 1. С. 46-47.

40. Островитянов К.В. Думы о прошлом. М., 1967. С. 95-96.

41. Там же. С. 97.

42. Там же. С. 98.

43. Бюро труда при издательском фонде Петербургского горного института возникло в 1893 г. Члены фонда имели право на ежемесячные пособия, но при обязательном условии брать любую предлагаемую бюро работу. Отказ от нее но неуважительным причинам лишал нрава на получение пособий (см.: Горный институт. Юбилейный сборник. 1773-1923. Л., 1926. С. 30).

44. Студенческая жизнь (М.). 1910. № 12. С. 14.

45. Там же. №26/2. С. 15.

46. ЦГИАМ, ф. 23 I, он. 2, д. 297, л. 4.

47. Новгородское землячество (С [].Пб.). 191 1. № 1. С. 3.

48. Вестник жизни слушателей и слушательниц С.-Петербургских сельскохозяйственных курсов. СПб. 1913. №3. С. 5.

49. ЦГИАМ, ф. 372. он. 1, д. 400, л. 3 и об., 1 1 и об., 12.

50. Студенческая жизнь (М.). 1910. №43/19. С. 15.

51. Отчет о состоянии и действиях ими. Московского университета за 1909. Ч. 1. М., 1910. С. 61.

52. Вестник жизни слушателей и слушательниц С.-Петербургских сельскохозяйственных курсов. СПб., 1912. №2. С. 16.

53. Труды совещания. С. 20.

54. .Там же. С. 22-23.

55. Там же.

56. ЦГИАМ. ф. 372, оп. 4, д. 69, л. 286 и об. См. также: Иванов А.Е. Студенчество России конца XIX -начала XX века: социально-историческая судьба. С. 283-284.

57. См.: Там же. С. 284.

58. Студенческая жизнь (М.). 1910. №43/19. С. 15.

59. Там же. № 2. С. 21.

60. Там же. № 16. С. 14.

61. Труды совещания. С. 21.

62. Голос политехника. Сб. статей, посвященных студенческой жизни. СПб., 1909. № 1. С. 27.

63. Соболев М.Н. Экономическое положение томских студентов. Томск, 1902. С. 28-37; Материалы первой переписи студентов Московского сельскохозяйственного института 1904 г. (ЦГИАМ, ф. 642, оп. 1, д. 434, л. 104-106); Слушательницы С.-Петербургских высших женских (Бестужевских) курсов. СПб., 1912. С. 38; К характеристике современного студенчества (по данным переписи 1909-10 в С.-Петербургском технологическом институте). СПб., 191 1. С. 62-64.

64. Иванов А.Е. Студенчество России конца XIX - начала XX века: социально-историческая судьба. С. 283-286.

65. Живая сила. Орган демократического студенчества. (СПб.). 1916. № 1-3. С. 106.

66. Там же. С. 107.

67. Молодая жизнь (М.). 1912. № 2. С. 72.

68. Например, в Обществе вспомоществования студентов Петербургского университета от заявителей требовалось, помимо прошения, подтверждение землячеством, либо группой лиц (10 человек) факта его материальной несостоятельности. (Студенческий справочник на 1910/1911 академический год. С. 113-114).

69. Голос политехника (СПб.). 1910. №5. С. 19.

70. Сибирский студент (Томск). 1914. № 1. С. 44.

71. Студенческая жизнь. 1910. № 39/15. С. 3.

72. Сибирский студент (Томск). 1914. № 1. С. 44.

73. Озеров И.X. Обеспечение учащихся путем страхования. М., 1909. С. 5-6.

74. Там же. С. 13.

75. Там же. С. 12, 4.

76. ЦГИАМ, ф. 231, оп. 2, д. 431, л. 267.

77. Осуществлялись следующие виды страхований: на случай смерти; на случай смерти и дожитие; дохода на образование детей; пожизненных доходов; ценностей, транспорта (пароходы, автомобили и пр. средства передвижения); от краж, битья зеркал и проч. стекол, выигрышных билетов. (Там же, л. 268 об.).

78. Там же, л. 271.

79. Там же, л. 267 об.