ВЕСТНИК РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК том 72, № 12, с. 1128-1134 (2002)

Размышления над новой книгой

Книга посвящена Мстиславу Всеволодовичу Келдышу (1911-1978). Она открывается его вдохновенным очерком о науке. Кроме этого очерка, в ней около 70 статей, заметок и выступлений людей, чьи жизненные пути так или иначе пересекались с М.В. Келдышем - родственников, ученых, работавших с ним, просто знакомых. Получилась книга, дающая всестороннее представление о жизни, деятельности, характере, круге интересов, нравственных принципах великого ученого и организатора науки.

Материал расположен по разделам: "Официальные тексты", "Семья", "Воспоминания ученых", и т.д. В книге публикуется биографический очерк, хронологическая таблица жизни и деятельности М.В. Келдыша, а также статья "Выдающийся ученый и организатор науки" из "Вестника АН СССР" (1971. №2).

Масштабы деятельности М.В. Келдыша потрясают воображение. Из опубликованной в книге хронологической таблицы видно, что он всегда выполнял по несколько обязанностей одновременно (с. 13-24). А ведь здесь не указано, что Мстислав Всеволодович был еще и председателем Межведомственного совета по космическим исследованиям АН СССР, председателем Комитета по Ленинским и Государственным премиям, председателем многочисленных приемных и аварийных комиссий; короче говоря - работал на износ.

Весьма информативна статья Веры Всеволодовны Келдыш (с. 121-140). Это - непринужденный рассказ о роде Келдышей, о семье, ее быте и невзгодах. По материнской линии род прослеживается до легендарной прапрабабки - цыганки. Наиболее ярко цыганская кровь "прослеживалась в Мстиславе и его старшем брате Александре, - как во внешности, так и в характере", - пишет Вера Всеволодовна (с. 125). Прадед по материнской линии, генерал Николай Скворцов, был женат на грузинке, так что в жилах Келдыша текла и грузинская кровь. Отец Марии Александровны - генерал от инфантерии Александр Николаевич Скворцов - умер в 1905 г. По отцовской линии его род прослеживается до прадеда Фомы Симоновича Келдыша, православного псаломщика в Варшаве; дед - Михаил Фомич - военный медик, генерал, участник Кавказской и русско-турецкой (1877-1878) войн, умер в Крыму в 1920 г. Отец ученого - Всеволод Михайлович - тоже стал генералом инженерных войск уже в советские времена. В семье Всеволода Михайловича (1878-1965) и Марии Александровны (1879-1957) родилось и выросло 7 детей - четыре брата и три сестры. Мстислав Всеволодович был младшим из братьев. Дети росли в интеллектуальной обстановке - изучали языки, занимались музыкой.

Беды столетия семью не миновали. В период "ежовщины" арестован и расстрелян брат - Михаил, аспирант истфака МГУ; арестован, но через год выпущен (на переломе эпохи НКВД "Ежов-Берия") брат Александр. Учитывая, что существовал еще дядя Жоржик, ушедший с Белой армией и ставший шансонье в Париже (с. 93), становится ясно, что такие детали биографии привносили в жизнь Мстислава Всеволодовича определенные трудности.

Одаренность династии Келдышей - Скворцовых проявилась не только в Мстиславе Всеволодовиче. Его старшая сестра Людмила Всеволодовна, выдающийся математик, - мать двух академиков РАН - Леонида Вениаминовича Келдыша (физик-теоретик) и Сергея Петровича Новикова (математик).

Полны драматизма воспоминания супруги Мстислава Всеволодовича Станиславы Валерьяновны (с. 140 и далее) о военных годах: тяжелые бытовые условия в Казани, болезнь крохотного сына Пети, "челночные" рейсы Мстислава Всеволодовича из Москвы в Казань и обратно. Семейная хроника дополняется воспоминаниями Юрия Всеволодовича, доктора искусствоведения.

Блистательный талант Мстислава Всеволодовича как математика и механика раскрылся в предвоенные и военные годы - в пятнадцатилетний период (1931-1946). Об этом пишут в своих обзорах Н.Н. Боголюбов и С.Н. Мергелян (с. 46-55), В.А. Садовничий (с. 56-66), а также Н.Н. Ченцов (с. 94 и далее), А.Н. Тихонов (с. 204 и далее), Г.И. Марчук (с. 30), Ю.С. Осипов (с. 33), П.С. Александров, И.М. Виноградов, М.А. Лаврентьев, Л.И. Седов, А.Ю. Ишлинский (с. 176-195), А.А. Самарский (с. 226 и далее). Не удержусь, процитирую абзац из воспоминаний Андрея Николаевича Тихонова (с. 204) о молодом Мстиславе Всеволодовиче:

"Я помню, как летом 1945 года мы с Мстиславом Всеволодовичем возвращались после известного правительственного приема в Кремле по случаю победы в Великой Отечественной войне. Настроение было приподнятое и, чтобы как-то снять охватившее нас эмоциональное возбуждение, Мстислав Всеволодович предложил пройтись пешком. По дороге речь зашла о математике. Как раз в то время его волновали проблемы колебаний сложных механических систем. В математическом отношении это были задачи, которые не поддавались решению существовавшими методами. Мстислав Всеволодович увлеченно рассказывал об этих задачах, о возникших трудностях, о возможных способах их преодоления.

Спустя некоторое время мне было чрезвычайно интересно наблюдать, как высказанные в той беседе еще не совсем ясные мысли и идеи превратились в отшлифованные формулировки и доказательства. Эта работа о полноте системы собственных и присоединенных функций для несамосопряженных операторов в частных производных получила мировую известность" (с. 204).

О быстром научном росте молодого математика свидетельствуют следующие даты его жизни: сентябрь 1934 г. - поступает в аспирантуру МИАН; 1935 г. - без защиты диссертации М.В. Келдышу присуждают ученую степень кандидата физико-математических наук; 1936 г. - без защиты ему присуждена степень кандидата технических наук и звание профессора по специальности "аэродинамика"; январь 1938 г. - защита докторской диссертации на тему "О представлении рядами полиномов функций комплексного переменного и гармонических функций". Занятиями М.В. Келдыша математикой руководил М.А. Лаврентьев; сотрудничество ученика и учителя было очень плодотворным. Дружеские отношения связывали Мстислава Всеволодовича и Михаила Алексеевича многие годы. Математические работы М.В. Келдыша - это работы мирового уровня; теоремы, изложенные и доказанные в этих работах, - классика, золотой фонд современной математики.

* * *

Особую роль в биографии М.В. Келдыша сыграла его деятельность в ЦАГИ (1931-1946 гг.). Об этом рассказано в статье сотрудников ЦАГИ Я.М. Пархомовского и Л.С. Попова (с. 151-169). Эта статья, богатая информационно и прекрасная по стилю, никого не оставит равнодушным.

Руководитель ЦАГИ он возглавлял и семинар Общетеоретической группы (ОТГ) ЦАГИ. Молодым участникам семинара, в том числе и М.В. Келдышу, С.А. Чаплыгин прививал вкус к прикладным задачам, в том числе к вопросам гидродинамики и нестационарной аэродинамики. В 20-30 гг. авиация бурно развивалась, самолеты достигали рекордных по тем временам скоростей; но этим скоростям то и дело сопутствовали ужасные катастрофы - самолет в считанные секунды разваливался в воздухе, словно взрывался. Это явление получило название "флаттер" и носило вибрационный характер. Изучение "флаттера" и способов борьбы с ним и было поручено

М.В. Келдышу, точнее группе, в которую он входил. Авторы статьи описывают драматическую историю разработки теории флаттера, интриг вокруг этой проблемы (было - увы! - и такое; авторы даже называют имя интригана). Задача была выполнена. Решающую роль сыграли исследования М.В. Келдыша. В 1942 г. вместе с коллегой по группе Е.П. Гроссманом он был награжден Сталинской премией. "У немцев в 1935-1945 гг. было 146 серьезных аварий и катастроф из-за флаттера, случались аварии и на фронте. А у советских самолетостроителей, после внедрения рекомендаций группы Келдыша, таких случаев не было", - отмечал Н.Н. Ченцов (с. 93).

Другая проблема, успешно разрешенная М.В. Келдышем во время работы в ЦАГИ - проблема так называемого "шимми" - пляски переднего колеса шасси самолета при взлете или посадке. Это явление тоже чревато катастрофой. Силу исследователя характеризует во многом (если не в первую очередь) умение "поставить задачу". М.В. Келдыш блестяще поставил задачу о "шимми", блестяще и завершил ее решение конкретными рекомендациями авиапромышленности, - и проблема "шимми" была снята с повестки дня (Сталинская премия 1946 г.). О его работах по флаттеру, шимми и другим проблемам механики рассказывает - со свойственным ему мастерством - Александр Юльевич Ишлинский в своей статье "Мстислав Всеволодович Келдыш и механика" (с. 191-195).

В заключение - характеристика важного начальства (начальника спец. части ЦАГИ), данная инженеру Келдышу в 1939 г.

"Мстислав Всеволодович Келдыш работает в ЦАГИ с 1931 г. Он является, несмотря на молодость, одним из крупнейших научных работников в СССР в области аэродинамики. В высшей степени талантливый математик и теоретик, он умеет свои глубокие знания приложить к промышленной практике. Он руководит научной группой по вибрациям самолета - труднейшему катастрофическому вопросу; он с группой разработал проблему настолько, что заключениями его группы полностью руководствуется промышленность по вопросам вибрации..." (с. 93).

За время деятельности в ЦАГИ и в МИАНе в период с 1931 по 1946 гг., М.В. Келдыш зарекомендовал себя своими работами как блистательный математик и механик; получил две Сталинские премии; стал доктором физико-математических наук; заработал уважительную репутацию и авторитет в промышленности; избран членом-корреспондентом Академии наук СССР по Отделению физико-математических наук (1943 г.) и, наконец, избран действительным членом (академиком) Академии наук СССР по Отделению технических наук (1946 г.). Иному хватило бы такой карьеры на всю жизнь. Но М.В. Келдышу в 1946 г. было всего 35 лет. Все только начиналось.

* * *

2 декабря 1946 г., Мстислав Всеволодович был назначен начальником (позже научным руководителем) НИИ-1 МАП. Так началась активная деятельность Келдыша в ракетно-космической технике, которой он остался верен до последних дней своей жизни. Сотрудникам института, старым ракетным волкам (в этом институте, в частности, были созданы знаменитые "Катюши"), поначалу казалось странным назначение руководителем института молодого академика-математика. Но скоро они убедились в том, что перед ними великолепный организатор, обладающий необычными способностями и прониклись к Мстиславу Всеволодовичу уважением и доверием. О его работе в НИИ-1 пишут Ю.Г. Демянко, В.М. Иевлев, B.C. Макарон, а также Т.М. Энеев, А.К. Платонов, Н.Н. Ченцов и др.

К этому периоду относится начало тесного сотрудничества и творческой дружбы М.В. Келдыша с С.П. Королевым и его ОКБ. Работы ученого и его сотрудников в отделе механики МИАНа помогли С.П. Королеву выбрать окончательную схему его составной баллистической ракеты Р-7. По линии НИИ-1 М.В. Келдыш тесно сотрудничал с ОКБ С.А. Лавочкина и В.М. Мясищева по созданию крылатых стратосферных межконтинентальных ракет "Буря" (С.А. Лавочкин) и "Буран" (В.М. Мясищев). Научно-исследовательские работы по этой проблеме возглавил М.В. Келдыш. Вот что пишет А.К. Платонов, сотрудник ИПМ, в своих воспоминаниях (с. 351):

"Фактически, усиливая НИИ-1, Мстислав Всеволодович организовал внутри Шестой лаборатории отдел, который должен был обеспечить работы по крылатым ракетам необходимой математической и вычислительной поддержкой. Заведующим отделом был назначен Дмитрий Евгеньевич Охоцимский, с которым я тогда и познакомился. ... Это был 1954 г., я был прикомандирован к ОПМ. И здесь, и там под руководством Дмитрия Евгеньевича мы занимались "Бураном" и "Бурей": аэродинамикой, стартом, расчетом на БЭСМ-1 траекторий выведения. ... На это ушло много лет, но в итоге "Буря" успешно летала до Камчатки и обратно, ориентируясь по звездам, со скоростью, в три раза превышающей звуковую, на высоте 20 км...

Но потом почему-то (и это, между прочим, совпало с уходом Мстислава Всеволодовича из НИИ-1) был дан приказ: "работы прекратить и все материалы уничтожить"... А ведь Мстислав Всеволодович очень много сил положил на эту машину".

Дмитрий Евгеньевич Охоцимский по этому поводу пишет:

"Эти работы тогда продолжены не были в силу того, что разрабатывалось направление развития баллистической ракетной техники, и было решено, что это направление лучше. А достигнутые при разработке крылатой "Бури" результаты были широко использованы потом в реализации других разработок. Как известно, развитие этой техники совершило целый виток, и крылатые ракеты сейчас стали весьма и весьма распространенными" (с. 329).

Не устаешь поражаться, как Мстислава Всеволодовича хватало на все. В том же 1946 г., когда его назначили начальником НИИ-1, к директору МИАНа Ивану Матвеевичу Виноградову явилась группа физиков-атомщиков во главе с Юлием Борисовичем Харитоном с просьбой порекомендовать математика, который мог бы делать расчеты по атомной тематике. Иван Матвеевич пишет:

"Я им порекомендовал взять Келдыша, - он в любом приложении математики способен разобраться лучше всякого. Келдыш им понравился. ... Вот Келдыш и организовал к осени 1946 г. расчетное бюро, сначала из старых сотрудников, а потом туда пришло много молодежи" (с. 179).

Так появился зародыш будущего Отделения прикладной математики (ОПМ МИАН), созданного как отдельный институт в 1953 г. во главе с М.В. Келдышем для обеспечения расчетов по ядерной тематике. (Раньше даже название ОПМ МИАН не употреблялось в связи с секретностью ведущихся исследований; для смежных организаций институт носил название "почтовый ящик 2287".) Ныне это - знаменитый Институт прикладной математики им. М.В. Келдыша, прославленный не только исследованиями и расчетами по ядерной тематике, но и ведущей ролью в ракетно-космических исследованиях. Что касается ядерной тематики, то роль ИПМ в этих исследованиях отражена в статьях А.В. Забродина, Ю.А. Трутнева и др.

Статья академика Юрия Алексеевича Трутнева, представителя Российского федерального ядерного центра (ВНИИЭФ - "Арзамас-16") - изложение доклада на Торжественном заседании Президиума РАН, посвященном 90-летию М.В. Келдыша. В докладе было чуть ли не впервые публично рассказано о его роли в ядерных исследованиях.

Академик Келдыш одним из первых оценил значение вычислительной техники для развития науки. А вот что пишет сотрудник ИПМ член-корреспондент РАН Алексей Валериевич Забродин о начале "атомной эпохи" в ИПМ:

"В 1953 г. постановлением СМ СССР был организован институт - Отделение прикладной математики МИАН. Директором был назначен М.В. Келдыш. Его коллектив образовался из объединения сотрудников МИАН, работавших под руководством М.В. Келдыша, и группы А.Н. Тихонова, работавшей в Институте физики Земли по той же проблеме... При организации института основные научные направления определялись задачами атомной и космической проблематики. Их связующим звеном в вычислительном деле стало зарождение отечественной вычислительной техники. Сам М.В. Келдыш не был разработчиком ЭВМ, но был тем, без кого это связующее звено, а следовательно, успехи обеих ветвей были бы невозможны. Он был основным заказчиком и потребителем вычислительной техники. Именно поэтому первые экземпляры основных отечественных ЭВМ осваивались в стенах института" (с. 369).

Келдыш сумел создать в своем институте благоприятные условия для творческой работы сотрудников.

"Я прямо скажу, что я постоянно и с удовольствием вспоминаю годы и дни взаимодействия с Отделением прикладной математики. Это были лучшие годы жизни для меня и для многих сотрудников ВНИИЭФ. Я не сомневаюсь, что это были и лучшие годы для многих сотрудников Института прикладной математики" -

отмечает Ю.А. Трутнев (с. 71).

* * *

Существенную часть книги составляют воспоминания на тему: "М.В. Келдыш и космические полеты". Сразу скажу, что словосочетание "главный теоретик космонавтики", за которым скрывали в советских средствах массовой информации Мстислава Всеволодовича Келдыша, ни в коей мере не соответствует его роли в освоении космоса и масштабам его деятельности. Знающие эту роль и эти масштабы специалисты не любили эту характеристику, придуманную журналистами.

В 1954 г. М.В. Келдыш вместе с С.П. Королевым и М.К. Тихонравовым обратился в ЦК КПСС и Совет Министров СССР с докладной запиской "Об искусственном спутнике Земли", мотивируя возможность и целесообразность его создания. У С.П. Королева еще не завершилась отработка ракеты, способной вывести искусственный спутник Земли на орбиту, а Мстислав Всеволодович уже 16 марта 1954 г. собрал у себя совещание с целью определить круг задач, которые можно было бы решать с помощью искусственных спутников (с. 84, 389). На совещании присутствовали: С.П. Королев, М.К. Тихонравов, П.Л. Капица, С.Н. Вернов, Л.И. Седов, И.А. Кибель, А.Ю. Ишлинский, молодые ученые Д.Е. Охоцимский, Т.М. Энеев из ОПМ МИАН, И.М. Яцунский, Г.Ю. Максимов из НИИ-4, аспиранты В.А. Сарычев и В.А. Егоров. Последнему доверили вести протокол заседания. "Это историческое совещание!" - восклицает Д.Е. Охоцимский.

Первый искусственный спутник Земли был запущен 4 октября 1957 г. Началась космическая эра. Еще в 1956 г. М.В. Келдыш был назначен председателем Комиссии Президиума АН СССР по искусственному спутнику Земли. "С того времени Келдыш и в этом качестве, и как руководитель многочисленных экспертных комиссий по космическим объектам стал нести особую ответственность за ход выполнения космической программы СССР" (с. 84). Позже решением ЦК КПСС и СМ СССР М.В. Келдыш был назначен председателем Межведомственного научно-технического совета по космическим исследованиям при Академии наук и оставался на этом посту вплоть до своей кончины в 1978 г. Член-корреспондент РАН М.Я. Маров (ученый секретарь совета) отмечает важнейшие факторы, определявшие его деятельность: глубокое понимание возникавших научных и технических проблем; увлеченность и преданность делу познания и освоения космоса; чувство огромной ответственности перед страной; признание его лидирующей роли коллегами, крупными учеными, главными конструкторами, руководителями НИИ и КБ, творческими коллективами (с. 389).

В книге М.В. Келдыш представлен исключительно принципиальным человеком, для которого интересы дела, интересы страны всегда оказывались выше ведомственных и даже интересов дружбы со многими очень известными в стране учеными. Он был государственным деятелем в подлинном смысле слова. В подтверждение этого тезиса можно привести, например, историю с ракетой "Протон". В 60-е годы в ОКБ С.П. Королева разрабатывалась ракета H1 грузоподъемностью порядка 100 т, - имелось в виду использовать ее для пилотируемых лунных экспедиций. В то же время в КБ В.Н. Челомея создавалась ракета "Протон" грузоподъемностью всего лишь 20 т. В.Н. Челомей, как, впрочем, и все наделенные властью и ответственностью люди, был человеком нелегким, к тому же имел несчастье состоять в родстве с Н.С. Хрущевым (да и его сын Сергей Хрущев работал в КБ Челомея). И после падения Н.С. Хрущева многие конструкторы ополчились на В.Н. Челомея и требовали закрыть программу "Протон". М.В. Келдыш, несмотря на дружбу с С.П. Королевым и пренебрегая конъюнктурой (падением Н.С. Хрущева), горой встал в защиту проекта В.Н. Челомея, пророчески предвидя будущую выдающуюся роль ракеты "Протон" в космонавтике. Проект В.Н. Челомея под давлением убедительной аргументации М.В. Келдыша был утвержден. Носитель "Протон" обеспечил нашей стране успехи в освоении Луны, Венеры, Марса, создании и функционировании орбитальной станции "Мир".

Судьба ракеты HI была несчастливой. М.Я. Маров вспоминает:

"Мстислав Всеволодович тяжело переживал наши неудачи с созданием в КБ С.П. Королева тяжелой ракеты H1 и соответствующего лунного комплекса Н1-ЛЗ. Я хорошо помню, как по прошествии времени, в 1974 г. он долго и мучительно колебался, подписывать ли решение о прекращении работ по программе H1 после трех неудачных запусков" (с. 397).

С.П. Королев скончался в 1966 г., и работы по H1 продолжались уже без него.

Столь же важной и принципиальной была роль Келдыша в переводе тематики исследования Луны и планет автоматическими аппаратами из КБ С.П. Королева в КБ С.А. Лавочкина и назначение руководителем этих программ талантливого инженера Георгия Николаевича Бабакина (1914-1970). Это произошло в 1965 г. Уже через год была осуществлена мягкая посадка на Луну и передача на Землю уникальной лунной панорамы. Затем последовали другие знаменитые лунные автоматические аппараты, полеты к Марсу, приоритетные и сенсационные исследования Венеры, - все с помощью автоматических аппаратов, разработанных у Г.Н. Бабакина.

Здесь уместно отметить, что в своей деятельности по космической тематике Келдыш опирался и на созданную им "...свою команду" - школу Келдыша-Охоцимского по динамике космического полета, которая начала формироваться еще в 1946 г. в МИАН, в отделе механики, руководимом М.В. Келдышем. Д.Е. Охоцимский отмечает:

"...В МИАН начали развертываться работы по ракетной тематике. ...Первые наши работы должны были подвести теоретическую базу под то, какие нужно делать ракеты, как их надо проектировать, каковы их возможности. К этим работам Мстислав Всеволодович сразу же подключил меня и небольшой коллектив из выпускников университета, который мне, по его просьбе, удалось сформировать. В него входили С.С. Камынин, Т.М. Энеев, В.А. Егоров, потом появился В.А. Сарычев. Так родилась ячейка, занимавшаяся и крылатыми ракетами, и баллистическими ракетами. Первые исследования и расчеты были выполнены нами в 1946 г.

Когда в 1953 г. организовывалось Отделение прикладной математики, Мстислав Всеволодович предложил мне перейти в ОПМ вместе с коллективом в качестве руководителя отдела. С тех пор таковым я и являюсь. Формально институт наш, в общем-то, был создан не для того, чтобы вести эти работы, но тем не менее исследования по нашей тематике здесь проводились всегда; сперва они были направлены на развитие ракетной техники, а затем, когда в воздухе повеяло возможностью космических запусков, мы с самого начала подключились и к этим делам" (с. 328-329).

Добавлю, что в 50-е годы в отдел Д.Е. Охоцимского пришли А.К. Платонов, Э.Л. Аким, М.Л. Лидов. Я тоже появился здесь в 1954 г. и целый год занимался решением ракетной задачи.

По инициативе С.П. Королева и М.В. Келдыша на базе ИПМ был создан баллистический центр (БЦ), руководимый по сей день Э.Л. Акимом. Этот БЦ вырос из отдела Д.Е. Охоцимского, опирался на мощную поддержку и ресурсы института и успешно выполнял (и выполняет) работы по баллистико-навигационному обеспечению полетов наших космических аппаратов. Для координации работы баллистических центров трех ведомств (Министерства обороны. Министерства общего машиностроения и Академии наук) решением руководителей этих ведомств была создана межведомственная Главная баллистическая группа, бессменным научным руководителем которой до последних дней своей жизни был Мстислав Всеволодович Келдыш. Обо всем об этом подробно рассказывает в своей статье Э.Л. Аким. О выдающейся, первостепенной роли Мстислава Всеволодовича в наших космических достижениях пишут практически все авторы книги. Эпоха М.В. Келдыша была эпохой великих свершений.

С 1961 по 1975 г. М.В. Келдыш был еще и президентом Академии наук СССР. Его избрали на Общем собрании Академии 19 мая 1961 г., в присутствии А.Н. Косыгина, что как бы подчеркивало значительность события. Должность президента для перегруженного многими другими обязанностями М.В. Келдыша была новой и самой гигантской нагрузкой. Он это понимал, не сразу дал согласие, но победило, как всегда, чувство ответственности перед страной.

Книгу украшает прекрасная статья Н.Л. Тимофеевой, которая была помощником президента АН СССР 15 лет. М.В. Келдыш приезжал рано, уходил поздно, рабочий день длился с 9 утра до 10-11 вечера, а то и до полуночи, президент проводил бесконечные заседания, обсуждения, встречи.

"Он помнил, что нужно позаботиться о генетике и молекулярной биологии, о механике, о судьбе Каспия, об ускорителях, о вычислительной технике, об эффективности капиталовложений, даже о животноводстве, о Луне, о Венере, о А.Д. Сахарове и многом, многом другом",

- отмечает Наталья Леонидовна (с. 115).

Всех поражало, что он разбирался в вопросах, которыми ему приходилось заниматься на новом посту и которые, казалось бы, были далеки от круга его "до-президентской" деятельности. Как это у него получалось? Ответ прост: он всю жизнь учился. И особенно много учился во времена президентства, в частности, пытался вникнуть в ключевые проблемы биологии с помощью тогда молодого ученого А.С. Спирина.

Академики В.А. Кириллин и Г.К. Скрябин рассказывают:

"С юных лет Мстислав Всеволодович отлично владел французским языком. Став президентом, он почувствовал необходимость изучить английский язык. Удивительно быстро достиг этой цели. Менее чем через два года после того, как М.В. Келдыш начал обстоятельно изучать английский язык, он, находясь в Англии, выступал с докладами и речами на английском языке без переводчика. Конечно, это давалось ему немалым трудом" (с. 199 и 209).

А вот что пишет Н.Л. Тимофеева:

"Перед тем как ехать за рубеж, Мстислав Всеволодович «освежал» свои знания иностранных языков. Так, французский он повторял с преподавателем Кафедры иностранных языков АН СССР Жерменой Генриховной Ошаниной. Она была в восторге от своего ученика, который при всей своей занятости ни разу не пришел на урок с невыполненным заданием. Такое же мнение об ученике высказывал преподаватель английского Сергей Александрович Соколов. Потом пришлось заниматься итальянским и испанским языками" (с. 107).

Столь же ответственно в период своего президентства Мстислав Всеволодович относился к тому, чтобы разобраться в проблемах биологии, геологии, сельского хозяйства и в других областях знания. В короткий срок он сумел добиться того, что на различных совещаниях и дискуссиях по разделам науки, далеким от его специальности, проявлял глубокие знания.

Особо отмечаются в книге две заслуги М.В. Келдыша как президента Академии наук. Первое - возрождение в нашей стране современной молекулярной биологии и современной генетики. Эти направления ранее были задушены и разгромлены стараниями невежественного и нахрапистого агронома Т.Д. Лысенко, поддержанного вначале И.В. Сталиным, а потом Н.С. Хрущевым. М.В. Келдыш создал комиссию по изучению деятельности Т.Д. Лысенко; по результатам работы комиссии было принято постановление Президиума Академии наук, безоговорочно осуждающее Т.Д. Лысенко. Отмечалось, что его основной метод деятельности - очковтирательство и демагогия. В то же время Мстислав Всеволодович морально, организационно и материально способствовал возрождению и развитию молекулярной биологии и генетики. Примечательный факт:

"Когда в конце 1985 г. мы готовились к 75-летию Мстислава Всеволодовича, согласился поделиться воспоминаниями о нем академик Николай Николаевич Семенов. И вспомнил, что еще в 1948 г. Келдыш на заседании Президиума Академии наук выступал против бредней Лысенко. Сперва Семенову не поверили, решили, что он что-то путает. Но Н.Н. настаивал на своем. Подняли протоколы заседаний Президиума за 1948 г. - действительно, - выступал. Принципиальным в науке он был всегда" -

вспоминает Н.Н. Ченцов (с. 99).

Второй поступок М.В. Келдыша связан с общественной деятельностью А.Д. Сахарова. Насколько можно судить, к этой деятельности он относился сдержанно-отрицательно. Но Келдыш высоко ценил А.Д. Сахарова как ученого и делал все возможное, чтобы не допустить изгнания А.Д. Сахарова из академии, несмотря на давление "сверху". А.Д. Сахаров остался академиком АН СССР.

Значительная часть книги посвящена воспоминаниям о Мстиславе Всеволодовиче как о человеке - о его характере, отношениях с коллегами и друзьями, о его круге интересов, любимых занятиях; о проблемах со здоровьем, возникших с возрастом... Воспоминания коллег и друзей относятся к разным периодам жизни ученого, и можно проследить, как и в чем он менялся или не менялся с годами.

50-е годы.

"Он вошел в аудиторию на первую лекцию своей частой походкой, несколько наклоняясь вперед всем корпусом. Черные глаза, густые черные брови, седеющая шевелюра того благородного оттенка, который называют «стальным» - и, в тон всему облику костюм из материала с серебристой искрой, ладно охватывающий его стройную фигуру" (с. 321-322).

"Всегда безукоризненно и со вкусом одет, элегантен, строен" (с. 322);

"С годами стальной цвет его волос сменился чисто белым, но брови оставались теми же черными и густыми еще очень долго. В последние два-три года его жизни поседели и брови..." (с. 324).

В разные годы на разных людей производили сильное впечатление глаза Келдыша, его взгляд. Вот он молодой (конец 40-х годов) азартно играет в волейбол.

"«Когда он гасил, у него были такие глаза!..», - вспоминал академик И.М. Виноградов" (с. 93).

"А глаза его! Ни один портрет не отражает живых глаз его, глаз, в которых всегда был сосредоточен неподдельный интерес и колоссальный внутренний заряд ума, интеллигентности и темперамента", - пишет А.С. Спирин (с. 236).

А вот О.М. Белоцерковский обсуждает с ним учебный план Физтеха (МФТИ): "Келдыш задумался (эти его глаза, глаза, глаза...)" (с. 270).

Мои впечатления: "Слушая собеседника, обычно глядит ему в глаза. Взгляд черных глаз М.В. Келдыша - чуть из подлобья, из под густых черных бровей, глубокий и все понимающий - нелегко переносился. Судя по некоторым мемуарам, похожее впечатление производил на людей взгляд другого гения - Льва Николаевича Толстого" (с. 322-323).

Вот еще несколько строк из воспоминаний коллег Мстислава Всеволодовича как человека.

"...Это был удивительно мягкий человек, который никогда не повышал голоса. .."."...Я никогда не слышал, чтобы он повышал голос хоть на кого-нибудь". "Я ни разу не слышал, чтобы Мстислав Всеволодович кричал, повышал голос, чтобы он говорил кому-то грубо, даже когда бывал очень раздражен, чем-то очень возмущен".

"Стиль работы и общения с людьми у Келдыша и Королева были совершенно разными. Например, в отличие от Мстислава Всеволодовича, от которого невозможно было услышать, чтобы он кого-то распекал, Королев частенько повышал тон и вообще мог грозить, что он тебя в порошок сотрет...".

А.Н. Мямлин: "Я не помню, чтобы он «вышел из себя», повысил голос и, уж тем более, прочитал какую-нибудь нотацию".

"Мстислав Всеволодович был человеком, который никогда не повышал голос. Если он говорил жесткие слова, то говорил их тихо" (с. 170, 282, 335, 339, 356).

Емкую характеристику Келдышу дал Б.Е. Черток:

"Келдыш был истинным лидером нашей науки. Будучи президентом Академии наук, он вышел далеко за пределы тех прав и возможностей, которые формально государство отвело науке. Он поднимал науку, образованность и тем самым величие страны. Именно такие люди должны руководить страной. Вероятно, что с нашей страной не было бы тех бед, которые на нее навалились, если бы у руля управления государством стоял такой человек, как М.В. Келдыш" (с. 266).

Многие мемуаристы пишут о трагичной стороне жизни Мстислава Всеволодовича. В.Л. Гинзбург отмечает:

"Мстислав Всеволодович казался не очень-то счастливым человеком и, даже более того, представляется в какой-то мере трагической фигурой, ... хотя я и видел иногда Мстислава Всеволодовича смеющимся и веселым, но гораздо чаще он бывал мрачным и, как мне казалось, грустным,... ему очень часто приходилось заниматься не тем, чем хотелось, а тем, что было нужным, чего требовали его обязанности или сложившиеся обстоятельства. Конечно, человеку делает честь, если он жертвует любимым делом, своими интересами (например, в математике) ради выполнения долга, каким он его понимает. Но ведь самому-то этому человеку все равно тяжело" (с. 244).

Об этом же пишут А.С. Спирин, Ю.А. Осипьян, В.А. Котельников, А.М. Молчанов (с. 239, 245-246, 250,347). А.В. Забродин вспоминает, как в 1971 г. на своем 60-летии сам Келдыш с горечью сказал, что на протяжении стольких лет ему не удавалось заниматься личным творчеством (с. 368).

Мстислав Всеволодович любил искусство - живопись, классическую музыку; любил литературу, путешествия. В качестве президента Академии наук он много ездил по стране и зарубежным странам. Эти поездки, как правило, носили деловой характер. Лишь однажды, в 1964 г., Н.Л. Тимофеевой (при содействии Б.Е. Патона) удалось организовать Келдышу отдых - автомобильное путешествие по Украине вместе с сыном Петей. Сама Наталья Леонидовна тоже уехала с семьей в отпуск и в Киеве пересеклась с Келдышем. "Я просто не узнавала Мстислава Всеволодовича. Перед нами стоял обаятельный, дружелюбный, приветливый человек...". Б.Е. Патон устроил ужин на берегу Днепра. "Мстислав Всеволодович был совершенно не похож на себя: легкий, остроумный, жизнерадостный человек. Рассказывал забавные и смешные истории. Я рада была видеть Мстислава Всеволодовича таким светлым и довольным".

Я.М. Пархомовский и Л.С. Попов замечают:

"Литературные вкусы его были достаточно определенными. Он спокойно, даже отрицательно относился к Достоевскому. Любил и хорошо знал французскую литературу: Бальзака, Флобера, Мопассана, Золя, Франса. Цикл Золя "Семья Руггон-Макаров" знал настолько хорошо, что раз, к слову, по памяти нарисовал генеалогическое древо этой семьи. ... Частенько посещал концерты симфонической и камерной музыки в Большом зале консерватории. ... Очень любил певицу Пантофель-Нечецкую. В особенности ее «Соловья»" (с. 160-161).

"В редкие свободные часы отдыха во время командировки в США, он пошел на концерт Симфонического оркестра Леопольда Стоковского (в Вашингтоне) и на концерт в "Карнеги-холл" в Нью-Йорке. Страстно любил музыку и живопись. Это было видно по тому, как он листал у книжного прилавка монографии по искусству. В живописи особенно знал и любил художников итальянского Возрождения, собирал альбомы, имел в своей библиотеке трехтомник итальянского искусствоведа Вазари «Художники эпохи Возрождения»..."

- отмечает Н.Г. Басов (с. 256).

В книге встречаются и очень тяжелые эпизоды из жизни ученого, в частности, когда во время заседания Президиума АН было получено известие о смерти С.П. Королева; а также когда сам Мстислав Всеволодович вынужден был лечь на операцию, и не сразу стало ясно, что она прошла успешно. Ее сделал американский хирург профессор М. Де Бекки. Он отказался от гонорара, считая за честь оказанное ему доверие. "М.В. Келдыш - это ученый, который принадлежит не только России, но и всему миру", - сказал он.

Несколько замечаний. В книге собраны воспоминания только советских мемуаристов. Отзывов зарубежных деятелей (кроме заявления профессора М. Де Бекки) нет. Хорошо бы собрать и такие отзывы. В книге есть противоречия между отдельными статьями. Здесь нужны комментарии редактора или составителей. Например, был ли Келдыш членом "Лузитании" - школы академика Н.Н. Лузина? А.Н. Тихонов, М.А. Лаврентьев и П.С. Александров - каждый по разному отвечают на этот вопрос в диапазоне от "да" до "нет". У Н.Н. Ченцова А.Н. Скворцов назван генералом от артиллерии, а у В.В. Келдыш - генералом от инфантерии (т.е. пехоты) (с. 93-125).

Уже давно назрела необходимость издать научную биографию Келдыша. Его жизнь и творчество - яркий пример для грядущих поколений российских ученых.

 

---

---

Декабрь 2002