У людей, далеких от тех проблем, которые так подробно и убедительно излагает в своей статье Кевин Келли, знакомство с его капитальным трудом о сетевой экономике может вызвать - в зависимости от настроения, темперамента, жизненного опыта и мировоззрения - реакцию двоякого рода. То есть, условно говоря, за здравие и за упокой. Или, используя терминологию все того же культового журнала, в редколлегию которого входит г-н Келли, WIRED (круто, кстати, рулит) или TIRED (лажа, сказка, сосет).

Реакция за здравие: спасибо г-ну Кевину Келли, открывшему нам глаза на новую экономическую реальность, которая стала возможной исключительно благодаря массовой компьютеризации человечества. Наконец-то становится понятно, что технология (вопреки апокалиптическим видениям луддитов всех времен) способствует не только упразднению рабочих мест из-за автоматизации механической работы, но и созданию новых рынков, где таланты и способности каждого труженника будут использоваться наиболее эффективно и вознаграждаться по достойным расценкам.

Наконец, мы видим на конкретных примерах, как возникновение единого глобального инфорынка создает спрос на качественно новый вид товаров и услуг, причем таких, создание которых не связано ни с быстрым исчерпанием ограниченных природных ресурсов, ни с ограблением национальной экономики слаборазвитых стран, ни с заинтересованностью воротил капиталистического рынка в постоянном источнике дешевой и неквалифицированной рабочей силы.

Наконец, экономическая наука дает теоретическое основание для евангельской притчи о рыбах и хлебах, а фирмы вроде IBM, Microsoft, Oracle, Sun, Novell, Netscape и Yahoo доказывают эти выкладки на практике.

Наконец, полноценным товаром рынка - котирующимся много дороже золота и драгоценных камней - становятся идеи. Те самые идеи, которые с одинаковым успехом могут зародиться и в уме потомственного богача, и в сознании бедняка, выучившегося на медные гроши азам компьютерного знания.

Наконец, создан такой рынок, благодаря которому ни один гениальный изобретатель не умрет в нищете, никем не признанный, чтобы стать светилом спустя полвека после своей смерти, - спрос на самые безумные идеи сегодня таков, что на любое перспективное изобретение найдется инвестор, готовый вложить миллионы в его практическую проверку - в надежде, часто сбывающейся, вернуть миллиарды...

Реакция за упокой: да ладно вам петь. Мы уже слышали о бескрайних перспективах, которые открываются человечеству в связи с освоением космоса. Будто бы межпланетные перелеты откроют новую эру и новую жизнь, в которой прежние рамки прогресса будут казаться нам нелепостью. На каких-то там звездных тропинках останутся наши следы, и на Марс мы станем ездить примерно так же часто, как сейчас в командировку в соседний город. С три короба наговорили нам и фантасты, и популяризаторы космонавтики о грандиозных перспективах, которые открываются нам благодаря освоению космоса, А что в результате?

Сотни миллиардов долларов истрачены Россией и Америкой на изготовление и запуск железок, от которых ни одна семья на свете не стала счастливее, ни один гвоздь не удешевился в производстве и ни один региональный конфликт не был улажен. Да если те самые деньги, которые ухнуты в черную дыру космических исследований, были бы в свое время употреблены на поиски лекарства от рака и СПИДа, на решение социальных проблем, на пищу для голодных, на школы для неграмотных, на экологию, сохранение культурных ценностей и помощь остальным странам - мир сегодня был бы в сто раз лучше, чем он есть, несмотря на постоянные сообщения по телевизору о новых поломках на космической станции "Мир".

Компьютеры - это та же космонавтика, только на новый лад. По сути дела, это такие же бытовые удобства, как телефонный аппарат или факс. Они, конечно, могут повысить эффективность различных призводств, связанных с обработкой текста (книгоиздательство), интеграцией крупных коммерческих структур (заказ авиабилетов, управление международными торговыми сетями), и с большими объемами вычислений (теоретическая наука, те же космические исследования). Однако изменить нашу жизнь так, чтобы простой человек мог это увидеть,выглянув из окна, или ощутить, просыпаясь утром в своей постели компьютеры не смогут никогда. Первые вычислительные машины, служившие прообразом современных персоналок и мейнфреймов, появились на свете больше полувека тому назад, то есть еще раньше начала эры космических полетов. А в сегодняшнем мире точно так же свирепствуют голод и региональные конфликты, социальные проиворечия раздирают даже самые благополучные капиталистические общества вроде Канады, где пару лет назад чуть не началась гражданская война за независимость Квебека от англоязычной части страны...

Мир останется таким же скверным местом, какие бы технологические новинки не придумал человеческий мозг. Наиболее приоритетными и выгодными из этих новинок будут всегда такие, которые связаны с возможностями создания более совершенных средств уничтожения человека человеком: самые большие деньги во всей истории космических программ были выделены именно под американскую стратегическую оборонную инициативу, то есть рейгановский план «звездных войн», а отнюдь не на освоение Марса и фотографирование его поверхности на радость посетителям интернетовского сервepa www.nasa.gov.

Что касается «свободного обмена идеями в глобальном масштабе» на базе сплошной компьютеризации - расскажите об этом своей бабушке. В 1997 году, спустя шесть лет после отмены знаменитых поправок Джексона-Вэника, после прекращения деятельности печально известной "координационной комиссии" КОКОМ, запрещавшей экспорт в СССР персоналок с тактовой частотой процессора выше 12 МГц, Америку потрясла серия скандалов, связанных с продажей суперкомпьютеров IBM и Silicon Graphics в Россию и Китай. Американских хозяев двух ведущих фирм тамошнего компьютерного рынка затаскали по допросам ФБР, Пентагон и калифорнийская прокуратура, весь штат европейского бюро IBM был уволен без мундира и пенсии. Причем речь идет о компьютерах такой мощности, которая, по закону Мура, станет доступной домашним пользователям через 3-5 лет. А вы говорите глобальный рынок идей, свободный обмен, сотрудничество ради прогресса»... Все это - разговоры в пользу бедных. Не пой, красавица, при мне.

Такие вот две очень разные реакции на одну и ту же статью могут возникнуть у человека, который напрямую не связан с инфорынком, созданием компьютерного железа или программного обеспечения, с Интернетом, провайдингом, контент-провайдингом, электронной коммерцией либо аналитикой и консалтингом во всех перечисленных отраслях.

А какие мысли посещают человека, который смотрит на проблемы «сетевой экономики» изнутри, оком инсайдера, при чтении статьи Кевина Келли? Заздравные или заупокойные? Если этот инсайдер склонен время от времени задумываться о жизни, как автор этих строк, то - и те, и другие одновременно. Не стану утомлять читателя социальноэкономическими трактатами на тему «Как нам обустроить Киберпространство». Поделюсь лишь двумя соображениями - сперва заздравного, а затем и заупокойного толка, - навеянными статьей Кевина Келли.

Соображение заздравное
из жизни резиновых рынков

Покойный Карл Маркс учил нас, что самый кровожадный капиталистический эксплуататор не может позволить себе платить наемному работнику меньше той суммы, которая необходима пролетарию для поддержания в пригодном состоянии своего основного товара - рабочей силы. То есть существует определенный прожиточный минимум заработной платы (можно назвать его нормой - кому как больше нравится), не определяемый себестоимостью производства, а определяющий ее. Этот минимум буржуазные экономисты привычно называют «корзиной товаров и услуг», и по ее стоимости производится расчет инфляции (индекса потребительских цен) в развитых капстранах.

Ни для кого не секрет, что эта корзина из года в год утяжеляется за счет включения в нее все новых благ, которые из статуса новинки и игрушки для богатых переходят в разряд насущных потребностей средней семьи. В эту корзину с течением времени включаются самые разнообразные вещи, которые еще полвека тому назад никому не пришло бы в голову называть среди обычных человеческих потребностей. Радиоприемник, телевизор, собственный автомобиль, ипотека, платное образование, медицинская страховка, сберегательные и пенсионные отчисления, видеомагнитофон, заграничные турпоездки, просмотр кинофильмов, покупка книг, проигрыватель компакт-дисков, персональный компьютер, сотовый телефон или пейджер, адвокатские услуги...

По сути дела, всякий товар или услуга, становящиеся в капиталистическом обществе предметом массового спроса, неизбежно и быстро включаются в перечень насущно необходимых благ, покупку которых работодатель - все по той же марксовой формуле из «Капитала» - обязан предоставить собственному работнику. Исключений это правило до сих пор не знало.

Как же выкручивается работодатель, которому полвека назад достаточно было зарплатой обеспечить инженеру пропитание и крышу над головой, а сегодня нужно платить тому же инженеру столько, чтобы хватило на свою машину, видеомагнитофон, на образование детям, персональный компьютер и подключение к Интернету? Не хотелось бы здесь увязать в обсуждении вопроса, уводящего нас в глухие дебри экономической теории. В общих чертах - эксплуататор научается извлекать из работы того же инженера наибольшую прибыль. Параллельно - по мере превращения элитарного товара в массовый - стоимость удовлетворения каждой отдельно взятой потребности удешевляется в прогрессии. Например, номинальная стоимость одной минуты международного телефонного разговора за последние 30 лет в США понизилась в 55 раз за счет увеличения рынка телекоммуникационных услуг. От обсуждения конкретных деталей процесса повышения производительности параллельно снижению цен воздержимся. Ограничимся парадоксальным выводом.

Достаточно убедить потребителя, что данный товар ему действцтельно нужен, и через год-два-три-пять он появится в каждой второй семье.

Экстремальный пример из недавнего прошлого - персональный компьютер.

Скромный пример из того же недавнего прошлого - плеер компакт-дисков. Пример из настоящего - привод для дисков DVD. В 1997 году не существовало даже четкого представления о том, какому стандарту такой привод может или должен соответствовать. К 2002 году, по оценкам специалистов, число домашних пользователей этого устройства во всем мире будет близко к миллиарду человек.

К 2000 году привод DVD будет включен в стандартную комплектацию любого выпускаемого персонального компьютера, независи мо от того, производится ли он в Тайбее, Сингапуре, Хьюстоне, штат Техас, или на заводе «Квант» в Зеленограде.

Подведем итоги. На сегодняшний день рынок любого товара или услуги создается не какими-то объективно формализуемыми потребностями человека, связанными с его физиологией или бытом (одежда, пища, крыша над головой, медицинские услуги), а наличием достаточно заманчивого предложения. Рынок создается доказательством субъективной потребности человека иметь тот или иной товар, пользоваться той или иной услугой. В отличии от привычных нам рынков «старого образца», с их конечным спросом и легко прогнозируемым порогом насыщения, рынок «нового типа» практически не ограничен ни предельным количеством потребителей, ни предельным количеством товара или услуги, которое они могут потребить.

Самым наглядным примером такого «резинового» рынка является рынок программного обеспечения. 1 января 1995 года предложение Windows 95 в мировом масштабе выражалось нулевой величиной. Во всем мире существовало три-четыре десятка миллионов персональных компьютеров, пользователи которых работали в тех или иных операционных системах и в принципе готовы были попробовать поработать в каких-нибудь других.

Но нет никаких данных, что все эти десятки миллионов пользователей выдвигали спрос именно на 32-битную операционную систему на базе процессора Intel 80i86, использующую шрифты True Type и повторяющую основные элементы интерфейса системы Apple/MacOS.

Случилось так, что корпорация Microsoft за счет договоренностей с компьютерными магазинами, рекламной компании с привлечением Мика Джаггера, лицензионных соглашений и иных маркетинговых ходов - сумела убедить человечество, что именно Windows 95 являются острой насущной необходимостью для каждого компьютерного пользователя. В результате на сегодняшний день число пользователей Windows 95 превышает сотню миллионов человек в мировом масштабе, и все они уже сегодня являются потенциальными пользователями любых приложений, разработанных на базе Windows 95, будь то игры, мультимедийные обучающие программы, системы редактирования текста или бухгалтерского учета. А через годполтора число пользователей Windows 95 и других аналогичных систем (NT 4.0/5.0, Windows СЕ) во всем мире удвоится - равно как и потенциальный спрос на приложения для этих платформ.

А вполне могло случится так, что UNIX к тому же 24 августа 1995 года обзавелся бы достаточно дружественным к пользователю графическим интерфейсом - и сегодня у нас были бы те же сто с лишним миллионов пользователей UNIX. Или корпорация Apple нашла бы способ сравнить свое железо по цене с персоналками на базе процессора Intel 80i86, а то и вовсе даже Motorola/Digital/ AMD/Cyrix/Power Computer - и был бы у нас стомиллионый рынок операционных систем и приложений на таких платформах. Аналогично, корпорация IBM могла бы произвести какой-нибудь беспрецедентно удачный маркетинговый трюк с третьей версией "полуоси" (OS/2) - не существует никаких объективных технических причин, позволяющих задним числом объявить успех именно Windows 95 в качестве глобальной компьютернои платформы...

Список изобретений 90-х годов, которые в рекордно краткий срок проделали путь от теоретического наброска к товару, у которого насчитываются десятки миллионов пользователей во всем мире, достаточно обширен.

Здесь и программа Netscape Navigator, изобретенная 22-летним студентом в дни его работы почасовиком на крупном компьютерном проекте в NCSA (там ему платили 6,5 долларов в час; после эмиссии его изобретения на вашингтонской бирже стоимость его акций была оценена в 140 миллионов долларов, а все авторские права на программу - почти в 3 миллиарда долларов).

Здесь и «повсеместно протянутая Паутина» (WWW) - изобретение британского физика-ядерщика Тима Бернерса-Ли, на базе которого сегодня создано свыше ста миллионов документов и несколько десятков миллионов веб-серверов (программно-аппаратных комплексов) во всем мире...

Здесь и программа ICQ, идея которой взбрела в голову двум тель-авивским школьникам летом 1996 года, а год спустя число постоянных пользователей этого сервиса во всем мире перевалило за миллион человек.

«Резиновый рынок», помимо своей неуправляемой растяжимости, имеет ряд интересных особенностей, принципиально отличающих его от привычных товарных реалий. Одна такая особенность, достойная отдельного упоминания в рамках разговора о социальных аспектах компьютерной экономики - сплошная, полная и абсолютно неограниченная никакими посторонними условиями реализация утопической американской мечты о «равных возможностях». Равные возможности означают, что ЛЮБОЙ человек, придумавший товар для рынка в сто миллионов пользователей, имеет возможность произвести этот товар и продать его этим самым тиражом. Ни социальный статус изобретателя, ни его стартовый капитал не имеют при этом реального значения. Все компьютерные программы, предназначенные для массового домашнего (то есть некоммерческого) использования, проходят через один и тот же, единый для Microsoft и Васи Петечкина из Хабаровска, цикл интернетовского маркетинга. Вкратце этот цикл с нулевыми затратами выглядит так:

(1) Пишется компьютерная программа для Windows 95.

(2) В Интернете регистрируется сайт на одном из серверов, предоставляющих бесплатное дисковое пространство для всех желающих (в США - geocities.com, tripod.com, в Poccии - chat.ru, halyava.ru).

(3) На этом сайте выкладывается программа и сопутствующая документация.

(4) Сообщение о новой программе рассылается по всем библиотекам интернетовского программного обеспечения, таким как tucows.com, windows95.com, download.com и т.п.. Спустя некоторое время эти библиотеки включают программу в свои каталоги, с рецензией и рейтингом. Она становится доступна пользователям примерно двухсот серверов с суммарной посещаемостью, исчисляемой миллионами человек в месяц.

(5) На этой стадии - при условии, что программа действительно обладает возможностями, отсутствующими в ее популярных на рынке аналогах, - автор получает первые предложения от крупных коммерческих структур (американских программистских или японских компьютерных фирм) о лицензировании его продукта для массового маркетинга на мировом рынке. Это - первый шанс продать программу задорого.

(6) Второй шанс состоит в том, чтобы объявить программу Shareware (то есть внести минимальную плату за лицензирование) и ждать, что найдется достаточное количество желающих ее приобрести. Есть вариант ставить программу на комиссию в онлайновых магазинах ПО. Делать это можно в том случае, если программа действительно начинает становиться стандартом в своей категории. А этого можно добиться простым размещением ее на всех 150+ зеркалах системы tucows.

(7) Третий шанс состоит в приходе инвесторов и крупных программистских корпораций, предлагающих учредить для дальнейшей разработки программы фирму, в которой создатель получит часть акций и руководящий пост.

(8) Потом придет Microsoft и купит с потрохами и программу и ее автора.

Это, конечно, очень схематичный и упрощенный сценарий, однако случаев его реализации в Интернете за последние полтора года известно достаточно много.

Соображение заупокойное.
Железная пята

У сетевого экономического эффекта, так убедительно воспетого г-ном Келли, есть один очень серьезный недостаток, который должен быть очевиден любому первокурснику, изучающему кибернетику. Если сетевой эффект действительно работает так, как он должен работать по логике г-на Келли (то есть по законам положительной обратной связи), то речь идет о бесконечном и никак не сдерживаемом законом процессе накопления в одних руках огромных денежных сумм и инструментов контроля над всем компьютерным рынком в глобальном масштабе.

Если уже сегодня 90 процентов всех компьютеров во всем мире запускаются набором команд, защищенных авторскими правами Microsoft, и 90 процентов всего программного обеспечения в мире выпускается с оглядкой на корпорацию Microsoft и ее динамические библиотеки, то через два-три года от сегодняшнего дня Microsoft получит возможность диктовать каждому компьютерному пользователю на планете, когда ему включать компьютер, когда выключать, какими программами пользоваться и т.п.

Поскольку компьютерная индустрия является самой «тяжелой» отраслью во всей структуре американского ВНП, то она неизбежно станет (а на российском рынке, возможно, и уже стала) одним из самых крупных коммерческих рекламодателей для всех бумажных и большинства электронных СМИ.

Накопленные деньги, влияние в информационной индустрии и рекламные бюджеты довольно скоро могут дать корпорации Microsoft тотальный контроль за глобальными и региональными рынками СМИ. То есть эта корпорация весьма скоро получит возможность определять, какие газеты и журналы мы читаем, причем отнюдь не только в Интернете (где весь доступ к информационным серверам скоро будет осуществляться на основе программ, разработанных именно этой компанией).

Сетевой эффект, работающий на корпорацию Microsoft, неизбежно должен к 2000 году привести эту американскую фирму к статусу глобальной сверхдержавы, сосредоточившей в своих руках больше власти и денег, чем любое государство или правительство на свете. Серьезная проблема здесь состоит в том, что подобное накопление неконтролируемой и неограниченной власти в одних руках осуществляется абсолютно легальным рыночным способом и не может быть сдержано никаким законным противодействием.

Ни в одной стране мира не существует законодательства, пригодного для сдерживания нежелательных последствий «сетевого эффекта», который является следствием обычного коммерческого успеха в чистом виде.

Речь идет о возникновении ситуации недемократического единовластия, при котором зависимость каждого отдельно взятого компьютерного пользователя от фирмы-производителя программного обеспечения будет гораздо серьезнее, чем его же зависимость от локальных государственных структур.

В самой «сетевой экономике», к сожалению, не заложено никакого механизма сдерживания или противостояния такой тенденции. Поэтому экономическая модель, возникшая как кульминация скрытого потенциала свободного рынка, может знаменовать конец всех привычных нам свобод - не только экономических, но и гражданских.
.
.