№3, 1971 г.
 |
ДЖЭЙ-БИ-ЭС
Г. Э. Фельдман |
|
ДЖЭЙ-БИ-ЭС
Г. Э. Фельдман |
"Если бы мне пришлось прожить тысячу лет, то я больше всего гордился бы тем, что в новогоднюю ночь 1936 года был гражданином Мадрида". Дж.Б.С. ХолдейнЧитатель, мы расскажем вам об удивительном ученом и человеке Джоне Бурдоне Сандерсене Холдейне. Он шотландец по происхождению, англичане называли его "Джэй-Би-Эс", по инициалам имени. Так будем называть его и мы...
Джэй-Би-Эс во многом напоминает выдающихся деятелей Возрождения - энциклопедичностью знаний, широтой интересов, кипучей энергией. Его нельзя назвать представителем какой-то одной науки. Он внес большой вклад в генетику, биохимию, физиологию, математику, химию; кроме того, был незаурядным прозаиком и поэтом.
Многие научные труды Холдейна стали классическими. В генетике еще в 1922 году он сформулировал положение о наследовании признаков у межвидовых гибридов - известный специалистам "закон Холдейна"; вычислил частоту мутирования генов человека (1935); сформулировал понятие "генетического бремени" (1937). В монографии "Энзимы" Холдейн дал глубокий анализ учения об энзимах, математически обработав данные органической и физической химии (1930). Эта книга многие годы служила постоянным пособием для биохимиков. Выдающийся математик профессор М.С. Бартлетт в 1966 году писал: "Одно из блестящих математических достижений Холдейна - найденное им решение нелинейного разностного уравнения... Он разработал ряд интересных методов в математической статистике". Именно этот раздел математики стал основой современных методов вычислений на электронно-вычислительных машинах.
Но расскажем о жизни этого удивительного человека: она так же интересна, как его научные работы,
НА СТУДЕНЧЕСКОЙ СКАМЬЕ, В ОКОПАХ И СНОВА В ЛАБОРАТОРИИ
Джэй-Би-Эс родился 5 ноября 1892 года в Оксфорде. Его отец Джон Скотт Холдейн был известным физиологом. В шестнадцать лет Джэй-Би-Эс, студент Итонского колледжа, получает премии за лучшие знания по физике, биологии, химии; по математике он удостоен приза Бертрана Рассела.
Первая научная работа - по дыхательной функции крови - сделана им в 1912 году в лаборатории отца. Ее прервала мировая война. Уже в окопах он заканчивает статью по генетике. В 1915 году он в первый раз ранен; после второго ранения - госпиталь в Месопотамии, служба инструктором гранатометания в военной школе в Индии. На секретном распоряжении начальства Джэй-Би-Эс пишет стихи:
Христу молясь, ему крича осанну,
Мы сеем смерть, сжигая все дотла...
И церковь освящает неустанно
Христовым именем кровавые дела.
Во тьме отчаянья, в грязи околевая,
В потоках крови, выбившись из сил,
О господи, тебя мы проклинаем,
За то, что ты все это допустил! ** Здесь и далее стихи Холдейна даны в переводе В. Вишняка.Лишь в январе 1919 года он демобилизован и может снова вернуться к науке. Джэй-Би-Эс приступает к математической обработке достижений генетики. Он так формулирует цель своих изысканий: "Естественный отбор должен быть охарактеризован прежде всего с количественной стороны". Он доказал, что подлинная теория эволюции не нуждается в выборе между теориями Дарвина или Менделя: необходимо лишь объединить их в одно целое с помощью математической статистики.САМ СЕБЕ КРОЛИК
В 1926 году Джэй-Би-Эс публикует статью "Я сам себе кролик" - о целесообразности опытов на самом себе. Он писал:
"Трудно представить себе самочувствие подопытного животного - кролика - в пределах заданного отрезка времени. Поэтому мы вместе с одним из моих сотрудников приступили к опытам на самих себе. В одном эксперименте мы стремились показать, что CO2 - нормальный регулятор дыхания, в другом - что происходит с человеком при более кислой или более щелочной внутренней среде".Результаты этих опытов были опубликованы.В конце тридцатых годов началась серия экспериментов на подводных лодках и в барокамере; искусственно создавались критические условия, которые возникают, когда человек, спустившийся под воду, терпит бедствие (резкие перепады давления).
"Я хотел изучить, - писал Джэй-Би-Эс, - физиологические опасности, которым подвергаются водолазы и люди, спасающиеся с затонувших подводных лодок. Сухие эксперименты мы проводили главным образом в камере - стальном цилиндре... В ней могли сидеть три человека, но встать там в полный рост было невозможно. В одном конце камеры была стальная дверь, открывающаяся внутрь и снабженная резиновой прокладкой; прокладка обеспечивала герметичность. Чтобы сообщаться с внешним миром, надо было громко стучать либо подносить записки к окошечку... Это было странное состояние - сидеть под водой в темном бассейне, сознавая, что в любую минуту ты можешь потерять сознание и очнуться с раздробленным позвоночником или совсем не очнуться, и в это время видеть сквозь задраенный люк порхающих бабочек, велосипедистов и весь знакомый, привычный пейзаж".Джэй-Би-Эс проделал десятки таких погружений. Перепад давления соответствовал тому, которое испытывает пилот реактивного самолета, пикирующего со скоростью 1500 километров в час. Однажды при снижении давления у него под пломбой разорвало зуб - воздух не успел выйти из-под пломбы в полость рта и, расширившись, сломал кость.
В барокамере. 1989, август
Эти опыты проводились и в годы второй мировой войны. Про подвижничество Холдейна появилось шуточное стихотворение:
Вот кто-то в колбе... В колбу влезть
Кому ж взбрело на ум?>
То мистер Холдейн смотрит, есть
Ли в колбе вакуум...
Что там за взрыв, и сноп огня,
И снова взрыв - смотри!
То проверяется броня,
А Холдейн там, внутри.
Вот что-то ходит по волнам -
Баркас или дельфин?
Нет, это мистер Холдейн там
Спасает нас от мин.
Вот так на суше и воде
И в синих небесах
Ученый служит нам везде
За совесть и за страх!НАЙТИ СВОЕ МЕСТО В СТРОЮ
В 1928 году Джэй-Би-Эс был гостем нашей страны. Он всегда зорко следил за успехами советской науки, ее достижения были ему особенно дороги: ведь он был большим другом Советского Союза. Он неустанно пропагандировал, обобщал, цитировал труды советских ученых. Уважение было взаимным. В 1942 году Академия наук СССР избрала его своим иностранным членом.
В 1938 году в Лондоне выходит книга Холдейна "Марксистская философия и науки". Основу ее составил цикл статей, прочитанных Холдейном студентам и научным работникам Бирмингамского университета. Джэй-Би-Эс полагал, что марксистская философия - необходимый инструмент в руках исследователя. "Я стремился применить марксизм, - писал он в этой книге, - к научной проблематике современности..."
Н.И. Вавилов, ознакомившись с книгой Холдейна, рассказывал о ней на заседании Президиума ВАСХНИЛ (1939): "Вышла недавно книжка Джона Холдейна. Это любопытная фигура, член английской компартии, крупный генетик, биохимик и философ... Конечно, буржуазная пресса разругала его, но он настолько талантлив, что и ругая его, им восхищаются... Он говорит, что марксизм наиболее применим в изучении эволюции, в истории, там, где сходятся многие науки..."
В 1932 году Дж.Б. Холдейн стал членом Королевского общества.
Когда в Испании вспыхнул фашистский мятеж, Джэй-Би-Эс со всей страстностью своей натуры включился в борьбу против сил реакции. Он становится научным консультантом правительства Испанской республики, комплектует батальоны интербригад. Сохранилось письмо известного генетика профессора Г. Меллера, также воевавшего в Испании, в Москву, Н.И. Вавилову. В письме рассказывается о Холдейне *: "Я знал, его пример дает многое для поднятия антифашистского духа в его стране, особенно среди молодого поколения... Именно он подсказал мне, как лучше найти свое место в строю".
* Письмо предоставлено автору писателем М. Поповским.
НЕЛЕГКОЕ ЭТО ДЕЛО - ПИСАТЬ НАУЧНО-ПОПУЛЯРНЫЙ ОЧЕРКНачиная с 1938 года, в течение многих лет в газете английских коммунистов "Дейли Уоркер" каждую неделю появлялись научно-популярные статьи и обзоры Холдейна. Считая популяризацию одной из основных задач ученого, Джэй-Би-Эс аргументировал эту точку зрения так:
"Нелегкое дело - еженедельно писать научно-популярный очерк для широкого читателя. Однако эта «обязанность» имеет и свою положительную сторону. С одной стороны, она принуждает меня следить за успехами и смежных наук, а также наук, довольно далеко отстоящих от моей специальности. С другой - вынуждает доступно излагать результаты собственных исследований. Я много раз убеждался в том, что в процессе создания научно-популярного очерка факты и теории согласовываются между собой по-новому. Иногда это приводило к тому, что в специальных статьях для научных журналов я по-новому подходил к разработке тех или иных проблем.Джэй-Би-Эс опубликовал двенадцать сборников научно-популярных статей по самым разным проблемам естествознания - от энзимологии до космологии... В некрологе, посвященном ученому, лондонская газета "Таймc" писала (1964): "Холдейн заслужил звание классика научно-популярного жанра XX столетия".Пусть меня простят, если некоторые статьи и очерки порой слегка страдают схематизмом. В свое оправдание могу только сказать, что этой погрешностью сплошь и рядом изобилуют и сообщения чисто научного характера. Трудно избежать ошибок, пытаясь словами .или с помощью математических формул описать явления природы. Природа несравненно сложнее языковых или математических построений. Приходится прикладывать максимум усилий, чтобы средства, которые мы используем для описания явлений или событий, по мере возможности согласовывались с наблюдаемыми фактами".
Я СЧИТАЮ СЕБЯ ОДНИМ ИЗ САМЫХ ВЛИЯТЕЛЬНЫХ ЛЮДЕЙ, ХОТЯ И НЕ ОБЛАДАЮ НИКАКОЙ ВЛАСТЬЮ
В 1957 году, в знак своего несогласия с внешней политикой английского правительства, Джэй-Би-Эс навсегда уехал в Индию. В индийском городе Бубанешваре он основал лабораторию генетики и биометрии. Там он воспитал свою школу ученых.
Один из ближайших сотрудников и друзей Холдейна в эти годы, К. Дронамраджу, в письме автору этой статьи писал (1966):
"Профессор Холдейн стремился подобрать наиболее молодых и одаренных людей, уже получивших подготовку по специальности. Его требования сводились к следующему: молодость; основательные знания по предмету (генетика); страстный интерес к исследовательской работе; большая работоспособность; умение работать с научной литературой; свобода от догм и предвзятых концепций и, наконец, способность наблюдать или подмечать события или процессы, ускользающие от внимания человека средних способностей. Последнему качеству профессор Холдейн придавал главенствующее значение".В ноябре 1963 года Джэй-Би-Эс узнал, что он неизлечимо болен. Это известие он встретил с безграничным мужеством и... иронией. Ничем другим нельзя объяснить появление строк, написанных им в ту осень:
...В порядке нужных изысканий
Мне соскребли кусочек ткани,
Но прежде дали пентотал,
Чтоб я от боли не страдал.
И микроскоп прислал ответ:
Да, это рак, сомнений нет...
От рака мрут, но и от пуль,
От автогонок и пилюль,
А боль - и от гнилых зубов
И неоплаченных долгов...Столь же необычным было и прощание Холдейна с миром и людьми. Вновь - уже в последний раз проявились черты своеобразной личности ученого. В день его смерти - 1 декабря 1964 года - состоялась передача по английскому телевидению. Вел ее... сам Холдейн. Это была запись автонекролога ученого, сделанная несколькими месяцами раньше. В этом необычном выступлении научные предсказания перемежались с шутками, воспоминания - с рассуждениями об организации науки.
В некрологе Холдейн говорил:
"Хочу начать с хвастовства. Я считаю себя одним из самых влиятельных из живущих ныне людей, хотя и не обладаю никакой властью...В 1932 году я первым высказал предположение по поводу темпов мутации человеческого гена. И моя догадка оказалась довольно правильной...
В очень значительной степени я был дилетантом, и это совершенно очевидно. Могу сказать, что я немного занимался почти чистой математикой и отваживался даже сунуть нос в астрономию. Но я не стыжусь того, что я дилетант, ведь иногда это оказывается весьма полезным...
Меня не очень волнует, что будут думать обо мне люди, в особенности через сто лет. Я не хотел бы, чтобы они слишком меня критиковали, пока еще будут живы моя вдова и несколько моих друзей. Но я считаю самым большим комплиментом сегодня по моему адресу, если говорят о чем-то таком, что я открыл, - например, что поглощение сернокислого аммония вызывает кислотное отравление человека, - как о факте общеизвестном, без всякого упоминания при этом обо мне. Войти таким образом в науку мне кажется гораздо более приятным, чем быть упомянутым по какому-либо специальному случаю.
Важно, по-моему, то, что я сделал хорошего или плохого, а не то, что обо мне думают иные".
ДВЕ ВСТРЕЧИ С ХОЛДЕЙНОМ
Академик В. А. Энгельгардт
Научный, общественный и личный облик Дж.Б.С. Холдейна меня неизменно привлекал на протяжении почти пятидесяти лет. Число наших личных встреч и контактов и их длительность были почти исчезающе малыми и восполнялись лишь сведениями, поступавшими из научной, а порой и менее специальной литературы, из бесед с собратьями в области науки.Запомнилась на всю жизнь первая встреча. 1928 год, большая аудитория физиологического корпуса МГУ; идет заседание Московского физиологического общества, где наряду с несколькими другими докладами стояло сообщение Холдейна о механизмах кислотно-щелочного равновесия в организме. Эта область, которая в то время еще только зарождалась, приобрела потом весьма широкое значение; мы были в ней совершенными новичками.
Суть доклада Холдейна сводилась к тому, чтобы показать, как путем усиленной, вернее доведенной до предела, вентиляции легких (гипервентиляции) чрезмерное удаление углекислоты ведет к сдвигу кислотно-щелочного баланса и вызывает защелочение в организме. Мы были готовы к тому, что нам покажут опыт на кошке, кролике или собаке, опыт, оснащенный замысловатой аппаратурой респирометров, рН-метров и т.д. Но Холдейн был полностью верен себе, принцип "сам себе кролик" господствовал в полной мере.
В аудитории, по просьбе Холдейна, стояла обычная черная доска для мела. К моменту, когда по ходу доклада наступило время для экспериментальной демонстрации, Холдейн, с пустым химическим стаканом в руке, зашел за доску и спустя минуту-другую вернулся, держа в руке стакан, наполовину наполненный соломенно-желтой жидкостью. Поставив стакан, он сел на стул и начал делать вдохи и выдохи предельной глубины и силы. Эта нагрузка продолжалась минут пять или больше. Затем, взяв другой стакан, Холдейн, пошатываясь от усталости, снова ненадолго исчез за доской. Вынесенный стакан, с другой пробой исследуемой жидкости, был поставлен рядом с первым, и Холдейн попросил прибавить в оба стакана необходимое количество индикатора.
Эффект был очевиден для каждого: слабо-кислая реакция в первой пробе, явственно щелочная после нагрузки - во второй. Сила впечатления была чрезвычайна, такую лекцию с правом можно было считать образцом педагогического воздействия,
Холдейн закончил лекцию блестящим изложением особенностей тех тонких и слаженно действующих механизмов, которые участвуют в регуляции постоянства внутренней среды организма. Слушатели проводили лектора подлинной овацией...
Другая встреча была в сложное время для развития нашей биологической науки, в самом начале пяти-десятых годов. Холдейн тогда вел научный отдел в газете британской коммунистической партии "Дейли Уоркер".
Я пришел в его кабинет в Лондонском университете. Усадив меня на стул (для чего пришлось переложить с него кучу книг и журналов на пол) и освободив для себя уголок письменного стола, Холдейн уселся на столе в характерной для него позе, обхватив одно колено руками, с трубкой в зубах. Было ясно, что он питал какой-то слабый отблеск надежды, что услышит хоть намек, что возможно найти хоть что-то реальное в утверждениях об искусственном порождении клеток. Увы, я не мог ничем его порадовать, кроме выражения уверенности, что заблуждения преходящи. При прямоте и цельности характера Холдейна, при его несклонности к хотя бы малейшей аффектации и неискренности, было видно, как тягостна ему ситуация, сложившаяся в биологической науке.
Таковы два штриха, которые я хотел бы добавить к отличному эскизу, каким является статья Г.Э. Фельдмана.
