 |
© К.К. Баумгарт ДМИТРИЙ СЕРГЕЕВИЧ РОЖДЕСТВЕНСКИЙ К. К. Баумгарт Биографический очерк из книги: |
|
© К.К. Баумгарт ДМИТРИЙ СЕРГЕЕВИЧ РОЖДЕСТВЕНСКИЙ К. К. Баумгарт Биографический очерк из книги: |
Академик Дмитрий Сергеевич Рождественский был одним из самых видных представителей советской науки. Как ученый он оставил после себя ряд классических исследований в области физики, не превзойденных ни у нас, ни за границей, исследований, первостепенных по своему значению. Он создал и возглавлял самую большую научную школу оптиков в СССР. Вместе с тем, он был выдающимся участником строительства социализма. Ему принадлежит инициатива организации и сама организация ГОИ. Он произвел коренную реформу преподавания на физическом факультете Ленинградского университета. Он - один из главных создателей советской оптико-механической промышленности. Таковы главные заслуги Дмитрия Сергеевича. Настоящий биографический очерк имеет цель осветить основные этапы его деятельности.
1. ГОДЫ УЧЕНИЯ И СТРАНСТВОВАНИЯ
Дмитрий Сергеевич Рождественский родился 7 апреля (26 марта по ст. ст.) 1876 г. в Петербурге в семье педагога. Отец его, Сергей Егорович Рождественский, преподавал историю в средних школах, позднее был директором народных училищ. Это был очень образованный учитель, он окончил Петербургский главный педагогический институт в эпоху расцвета этого учреждения, когда в нем преподавали выдающиеся профессора, а среди учащихся были такие будущие светила, как Д.И. Менделеев и Н.А. Добролюбов.
Сам Сергей Егорович был автором нескольких учебников по русской истории и альбома цветных стенных картин к русской истории. И учебники и альбом в свое время имели значительное распространение и выдержали много изданий. Детям своим, которых было шесть (из них Дмитрий Сергеевич был самый младший), Сергей Егорович дал очень тщательное воспитание. Дмитрий Сергеевич говорил на трех европейских языках, в молодости много занимался музыкой.
В 1886 г. Дмитрий Сергеевич поступил в Шестую С.-Петербургскую классическую гимназию. Его школьный товарищ и близкий друг молодости, профессор Ленинградского университета С.А. Толкачев вспоминал, что Дмитрий Сергеевич в свои гимназические годы много читал, учился легко, но не особенно усердно, и был в числе первых пяти учеников в классе. Класс был сильный, и среди товарищей Дмитрия Сергеевича по классу было несколько человек, которые впоследствии выдвину.чись как замечательные работники. Среди них можно назвать В.М. Воячека, известного профессора Военно-медицинской академии в Ленинграде и действительного члена Академии медицинских наук СССР.
В 1894 г. Дмитрий Сергеевич окончил гимназию с серебряной медалью и поступил на физико-математический факультет Петербургского университета, сначала на естественное отделение. На естественном отделении он усердно занимался биологическими науками, успешно сдал экзамены на второй курс, но уже на первом курсе убедился, что его интересы устремлены в область физики, и осенью 1895 г. перешел на первый курс математического отделения физико-математического факультета и выбрал физику своей специальностью.
Все же первоначальное поступление на естественное отделение не было случайностью. Дмитрий Сергеевич всю жизнь чувствовал определенное влечение к биологическим наукам и занимался ими. На математическом отделении физико-математического факультета Дмитрий Сергеевич занимался много и в основном самостоятельно. Свободное владение тремя главными европейскими языками давало ему возможность читать рекомендованную профессорами литературу.
Благодаря большим способностям его самостоятельный метод обучения не помешал ему получить основательные знания по всем дисциплинам, преподававшимся на отделении. В лабораториях он работал усердно и проделал максимальное число работ, которое мог проделать студент в то время.
Из увлечений его студенческих лет следует отметить увлечение механикой, а затем химией. Дмитрий Сергеевич прошел лаборатории качественного и количественного анализа, которые не были обязательны для студентов-математиков. В небольшой мере Дмитрий Сергеевич экспериментировал также дома.
На старших курсах выяснились более специальные интересы Дмитрия Сергеевича. Он увлекся оптикой и стал заниматься у Николая Григорьевича Егорова, профессора Военно-медицинской академии, читавшего в университете курс спектрального анализа на правах приват-доцента *. Н.Г. Егоров работал экспериментально в области оптики, и это обстоятельство, вероятно, заставило Дмитрия Сергеевича обратиться именно к нему.
* Позднее Н.Г. Егоров перешел на работу в Главную палату мер и весов в качестве помощника Д.И. Менделеева и был президентом Палаты после смерти последнего.Дмитрий Сергеевич еще студентом помогал Николаю Григорьевичу в демонстрировании опытов на лекциях. Я слушал этот курс спектрального анализа, будучи студентом второго курса, и тут впервые увидел Дмитрия Сергеевича. Он показывал немного опытов, но все они были подготовлены очень тщательно. У Егорова Дмитрий Сергеевич делал также свою дипломную работу. К сожалению, не удалось точно установить темы этой работы. Известно только, что она касалась поляризации света флюоресценции.Дмитрий Сергеевич должен был окончить университет в 1899 г., но в этом году вспыхнула студенческая забастовка. Экзамены, в том числе и государственные, все-таки производились, но под охраной полиции. Дмитрий Сергеевич присоединился к забастовке и государственных экзаменов не держал. В 1900 г. он отлично сдал экзамены, окончил университет с дипломом первой степени и был оставлен при университете без стипендии для приготовления к профессорскому званию.
Одновременно он поступил лаборантом (по современной терминологии ассистентом) в Военно-медицинскую академию к проф. Н.Г. Егорову. В Военно-медицинской академии Дмитрий Сергеевич проработал два семестра (с осени 1900 г. до весны 1901 г.). Неизвестно, делал ли он в это время исследовательскую работу, но с лаборантской работой он знакомился с увлечением. Он проводил в Академии целые дни до поздней ночи, обучаясь технике эксперимента и обращению с приборами.
Осенью 1901 г. Дмитрий Сергеевич поехал за границу в Лейпциг к известному экспериментатору, профессору О. Винеру. В Лейпциге он пробыл один год. Он прослушал общий курс физики, читавшийся самим О. Винером, причем основательно ознакомился с постановкой лекционного эксперимента, с лабораториями практических занятий для студентов и с лабораториями докторантов и сделал экспериментальную работу на тему о влиянии флюоресценции на электропроводность. Работа дала отрицательный результат. Винер не решился опубликовать отрицательный результат, полученный начинающим ученым. Позднейшие работы других ученых показали, что Дмитрий Сергеевич был совершенно прав. Ожидавшегося эффекта нет на самом деле, и положительный результат, полученный Никольсом и Мерритом, несомненно ошибочен.
Осенью 1902 г. Дмитрий Сергеевич вернулся в Петербург и приступил к работе в Физическом институте Университета, сначала в качестве оставленного при университете, а с февраля 1903 г. - в качестве лаборанта (ассистента) вместо ушедшего из университета в военно-учебные заведения Владимира Константиновича Лебединского, впоследствии известного профессора физики и деятеля в области радиотелеграфии и радиотелефонии. На летний семестр 1903 г. Дмитрий Сергеевич опять уехал за границу, в Гиссен, к проф. Друде, одному из творцов электронной оптики. У Друде Дмитрий Сергеевич лекций не слушал, но и здесь, как в Лейпциге, подробно изучал организацию лекций в смысле постановки лекционного эксперимента и плана курса. У Друде эта часть преподавания была поставлена образцово.
В Гиссене Дмитрий Сергеевич сделал экспериментальную работу по определению температурного коэффициента оптических постоянных отражения от металлов. Работа не могла быть закончена за один семестр. Однако Дмитрию Сергеевичу все же удалось получить численные результаты для четырех металлов (серебра, никеля, меди и платины) при температурах твердой углекислоты и жидкого воздуха. Оказалось, что главный угол падения совсем не меняется с изменением температуры, а главный азимут лишь немного увеличивается.
Результаты опытов Дмитрия Сергеевича находились в согласии с результатами, полученными другими наблюдателями при высоких температурах (например, Зееманом, при температуре до 800° С), и укладывались в схему электронной оптики. Друде приводит их в своей большой статье "Оптические свойства и электронная теория" (1904 г.) с упоминанием имени Д.С. Рождественского. Это первое упоминание в печати о научной работе Дмитрия Сергеевича.
Осенью 1903 г. Дмитрий Сергеевич вернулся в Петербург окончательно. Его годы учения и странствования кончились. Несмотря на свою непродолжительность, годы странствования дали Дмитрию Сергеевичу очень много. Он познакомился с большими европейскими лабораториями и с научными школами. С осени 1903 г. Дмитрий Сергеевич начал научную работу в Физическом институте Петербургского университета. Правда, позднее, между 1908-1910 гг., он еще раз был за границей и работал в Париже в Сорбонне в лаборатории проф. Липмана; его жена в это время вела в Париже большую научную работу. Дмитрий Сергеевич работал над своей темой самостоятельно и ничьими указаниями в Париже не пользовался. Постановкой работы в лаборатории в Сорбонне Дмитрий Сергеевич не был удовлетворен. Его работа в Париже часто прерывалась отъездами в Петербург, подготовкой к магистерским экзаменам и их сдачей.
2. НАУЧНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ. РАБОТЫ ПО АНОМАЛЬНОЙ ДИСПЕРСИИ
Когда Дмитрий Сергеевич осенью 1903 г. приступил к работе в Петербургском университете, научной школы физиков в университете не было, если понимать под научной школой более или менее значительную группу молодых ученых, работающих на научные темы, заданные профессором из области, специально им разрабатываемой по его методике, и в лаборатории, оборудованной для таких работ. В тогдашней России такая школа физиков была только в Москве у профессора П.Н. Лебедева.
В Петербургском университете профессорами физики в то время были два выдающихся ученых: И.И. Боргман и О.Д. Хвольсон, вписавшие славные страницы в историю русского просвещения. Они много работали, много печатались и были хорошо известны у нас и за границей. Каждый из них, кроме научных заслуг, имел еще особые большие заслуги перед университетом и русской физикой. Иван Иванович Боргман построил Физический институт, был одним из первых популяризаторов идей Максвелла и Фарадея в России, автором первого серьезного курса электричества и магнетизма на русском языке (в трех томах; вышло три издания этого курса), выдающимся ректором университета и общественным деятелем. Орест Данилович Хвольсон был автором шеститомного курса физики, несомненно поднявшего уровень физических знаний в нашей стране и во всем мире, переведенного на многие европейские языки и получившего мировую славу. Но научной школы ни тот, ни другой не создали. Ктому же ни тот, ни другой не работали в области оптики. Не создал научной школы и проф. Н.Г. Егоров, первый учитель Дмитрия Сергеевича в области оптики.
Дмитрию Сергеевичу пришлось начать свою работу совершенно самостоятельно. Он сам выбрал себе тему из области электронной оптики: "Исследование аномальной дисперсии в парах натрия". Это была актуальная тема в эпоху расцвета теории квазиупругого электрона. Она сулила большие возможности, а именно: возможность проверить теорию дисперсии и формулу Зеллмейера; возможность определить такую интересную атомную величину, как число вибраторов в атоме; и, наконец, возможность определить отношение интенсивностей спектральных линий.
В самом выборе этой темы сказались выдающиеся качества Дмитрия Сергеевича как научного работника. Его тема сохранила все свое значение и в наши дни квантовой теории дисперсии. Но экспериментальные трудности, стоявшие перед Дмитрием Сергеевичем, были очень велики. Дмитрию Сергеевичу пришлось самому оборудовать свою научную лабораторию. Одновременно приходилось овладевать всей техникой сложного эксперимента, осваивать уже известные методы и самому вырабатывать новые. Период между 1903 и 1912 гг. несомненно один из самых важных в жизни Дмитрия Сергеевича. В это время шло внутреннее его развитие, превращение его из талантливого юноши в зрелого ученого с мировой известностью.
Период этот несколько затянулся, что объясняется как трудностью задачи, которую поставил себе Дмитрий Сергеевич, и его одиночеством в этом деле, так и другими причинами. Главными из них были три: 1) большая работа Дмитрия Сергеевича в студенческих лабораториях, которая шла очень успешно, но отнимала много времени; 2) нарастающее революционное движение и революция 1905 г., что, как видно из дальнейшего, сильно затронуло Дмитрия Сергеевича; 3) женитьба 15 февраля 1908 г. на Ольге Антоновне Добиаш, сестре близкого друга Дмитрия Сергеевича Александра Антоновича Добиаша. Дмитрий Сергеевич был исключительно счастлив в семейной жизни и нашел в Ольге Антоновне не только любящую жену, но и верного друга на всем своем жизненном пути. Ольга Антоновна и сама была выдающимся ученым-историком и палеографом, впоследствии членом-корреспондентом Академии Наук СССР.
Только через шесть лет после начала работы, 8 декабря 1909 г., Дмитрий Сергеевич выступил с первым докладом о своей работе в отделении физики Русского физико-химического общества (доклад напечатан в 1910 г.). К этому времени все главные экспериментальные трудности работы уже были преодолены. Был разработан метод Дмитрия Сергеевича, так называемый метод крюков, хотя в первом докладе о нем сказано еще очень мало. Доклад в Русском физико-химическом обществе произвел чрезвычайно сильное впечатление на слушателей. По результатам Дмитрий Сергеевич намного опередил всех своих предшественников.*
* В этом отношении интересно сравнить работу Д.С. Рождественского с работой Лориа на ту же тему, напечатанной почти одновременно с работой Д.С. Рождественского.С этого момента работа у Дмитрия Сергеевича пошла быстро. В 1910 и 1911 гг. были сделаны все основные, окончательные промеры. Прежде всего Дмитрий Сергеевич с большой тщательностью и с непревзойденной до сих пор точностью промерил абсолютные значения показателя преломления паров натрия в большой области, простирающейся на 190 А по обе стороны от линий D1 и D2, а также между линиями D1 и D2 (о чем до него никто и не мечтал). По сотням промеренных точек была построена кривая дисперсии, которая подтвердила правильность формулы Зеллмейера и теоретических основ теории дисперсии. Эта часть работы была сделана по методу Пуччианти с большой дифракционной решеткой, а также с интерферометром, сконструированным самим Дмитрием Сергеевичем, дающим широкое разведение интерферирующих пучков и большое постоянство интерференционной картины. ** Как известно, при методе Пуччианти нулевая полоса интерференционной картины непосредственно вычерчивает кривую дисперсии исследуемого вещества.Далее, Дмитрий Сергеевич сравнил интенсивность двух желтых линий натрия по придуманному им методу крюков. Сущность этого метода заключается в том, что разность хода, создаваемая парами натрия, находящимися в одной ветви интерферометра, компенсируется разностью хода, создаваемой плоскопараллельной стеклянной пластинкой с нормальной дисперсией, помещенной в другой ветви интерферометра. Компенсация происходит на определенном расстоянии от линии поглощения. На больших расстояниях от линии поглощения преобладает действие стеклянной пластинки, на меньших расстояниях - действие паров. Место компенсации характеризуется переменой направления наклона интерференционных полос. Получается "крюк", по терминологии Дмитрия Сергеевича. Установка на эти крюки возможна с той же точностью, что и установка на спектральную линию.Дмитрий Сергеевич дал теорию крюков и показал, что квадрат расстояния между крюками по обе стороны линии поглощения прямо пропорционален числу вибраторов в 1 см3 вещества, т.е. интенсивности спектральной линии; выражаясь на языке современной квантовой теории, квадрат расстояния между крюками по обе стороны линии поглощения пропорционален вероятности электронного перехода атома, соответствующего данной линии. Для сравнения интенсивности двух близких линий (например, дублетов) не надо знать коэффициента пропорциональности, а достаточно взять отношение квадратов расстояний соответственных крюков. Все дело сводится к простому измерению длин, которое может быть выполнено с большой точностью. Метод Рождественского во много раз превосходит все другие методы определения интенсивности спектральных линий и по точности и по удобству. Дмитрий Сергеевич определил отношение интенсивностей линий D2 и D1 дублета натрия и получил для этого отношения число, близкое к 2, а именно 1,98.
Годы 1910 и 1911 Дмитрий Сергеевич называет годами самой интенсивной, самой плодотворной работы в своей жизни. Действительно, с этими годами по результатам может сравниться только разве 1919 год. Появление работы Дмитрия Сергеевича в печати в виде диссертации и в виде журнальных статей у нас и за границей было большим событием для русской физики. Защита магистерской диссертации прошла блестяще. Оценка в кругу западноевропейских ученых была также очень высока. Дмитрий Сергеевич получил широкую известность и выдвинулся в число первых ученых физиков России того времени. Около него начали собираться ученики.
Следующая работа Дмитрия Сергеевича, его докторская диссертация "О простых соотношениях в спектрах щелочных металлов", посвящена развитию метода крюков. Дмитрий Сергеевич исследовал отношение интенсивностей в дублетах главной серии металлов Na, К, Rb, Cs и снова превзошел работы своих предшественников (в том числе Бивана, Фюхтбауера и Гофмана, появившиеся после его магистерской диссертации).
Он показал, что отношение интенсивностей для компонентов первого дублета главной серии для всех щелочных металлов равно двум; для следующих дублетов числа различны для разных щелочных металлов, возрастая вместе с атомным номером. Наибольшее число (9,1) было обнаружено в четвертом дублете главной серии цезия. Всякая новая теория спектров была обязана теперь объяснить не только ход дисперсии, но и те простые соотношения, которые были обнаружены Дмитрием Сергеевичем в спектрах щелочных металлов. Бор объяснил число два, но, по его теории, число два должно было сохраняться для всех дублетов главной серии, что не соответствует опытным результатам Д.С. Рождественского. Лишь в недавнее время квантово-механические расчеты некоторых дублетов дали удовлетворительное совпадение с измерениями Дмитрия Сергеевича.
Именно теперь, в наши дни, вопрос об отношении интенсивностей в дублетах и мультиплетах стал особо актуален, и им усиленно занимаются у нас и за границей в связи с квантово-механическими теориями спектров. И тут-то преимущества метода Рождественского сказались полностью. Сейчас работают только по методу Рождественского. Проф. Ладенбург даже чертежи интерферометра получил от Дмитрия Сергеевича. Метод Дмитрия Сергеевича цитируется, и фотографии, полученные им и его учениками, воспроизводятся буквально во всех больших курсах физики и энциклопедиях. Все признают работы Рождественского непревзойденными до наших дней. Такой виртуоз физического эксперимента, как Р. Вуд, называет работы Рождественского "остроумными, ценными и прекрасными". Можно было бы привести много таких отзывов, принадлежащих крупным ученым. Не касаясь работ учеников Дмитрия Сергеевича *, продолжавших дело своего учителя, перехожу к последней работе Дмитрия Сергеевича по аномальной дисперсии.
* В.К. Прокофьева, А.Н. Филиппова, Г.С. Кватера.Дмитрий Сергеевич вернулся к своей первой научной теме в последний год своей жизни (1939-1940 гг.). К этому времени были изучены по методу Дмитрия Сергеевича элементы первой, второй и третьей групп периодической системы. Совсем нельзя было исследовать интенсивности в спектрах тугоплавких элементов. Дмитрий Сергеевич поставил себе задачей: построить интерферометр с большой базой, позволяющей включить в схему печь Кинга, дающую температуры до 3000°, разработать методику работы в таких условиях и исследовать тугоплавкие элементы, например железо, хром, а также и легкоплавкие элементы, но уже не в главной, а в побочных сериях. В сотрудничестве с ассистентом Н.П. Пенкиным он построил интерферометр с базой в 30 см (самый большой интерферометр этого типа), разработал методику работы с печью Кинга и добился результатов, по точности не уступающих его первым работам, произведенным в условиях более легких. Количественные результаты были получены для хрома. В зеленом триплете хрома получено отношение интенсивностей 3 : 5 : 7, причем точность измерения доведена до 1%, это - наибольшая точность, полученная при измерении интенсивностей. Если в первой работе Дмитрий Сергеевич дал формулы расчета, пригодные для дублетов, то теперь он обобщил их для любого числа близких спектральных линий.Затем Дмитрий Сергеевич рассмотрел ионизованные атомы с электронами на высоких уровнях (при 3000° С тепловые удары могут перевести заметное количество атомов в состояние, отличающееся от нормального на 30 000 см-1, или на 3,7 в). С этой целью он получил и исследовал аномальную дисперсию в побочных сериях натрия и калия, а затем и бария. Оказалось, что интенсивность линии серии 1S-2P1, 2, соответствующей ионизованному барию, в 50 раз меньше интенсивности линии 1S-2Р-серии одиночников. Этот результат хорошо сходится с теоретическим.
Дмитрий Сергеевич успел закончить эту свою последнюю экспериментальную работу и изложить результаты в статье. Статью эту, почти вполне подготовленную Дмитрием Сергеевичем к печати, можно до известной степени рассматривать как его научное завещание своим ученикам. В статье уделено много места технике эксперимента, выяснению наиболее благоприятных условий опыта и всех возможных причин погрешностей результата. Статья заканчивается программой работ по аномальной дисперсии, которые необходимо выполнить в ближайшие годы.
3. РАБОТЫ ПО ТЕОРИИ СПЕКТРОВ
Докторская диссертация Дмитрия Сергеевича подвела его вплотную к вопросу о закономерностях в спектрах, к увлекательной загадке спектральных серий, как выразился незадолго до этого времени Г.А. Лоренц. Основные работы, положившие начало истолкованию серий были сделать Н. Бором в 1913 г. и позже. Дмитрий Сергеевич ознакомился с этими работами осенью 1915 г. * во время подготовки своей вступительном председательской речи в Физическом отделении Русского физико-химического общества. Эта речь, произнесенная 12 января 1916 г. на тему "Обзор задач спектроскопии", была главным образом посвящена сериальным закономерностям, с одной стороны, и новым тогда работам Мозелея по спектроскопии рентгеновских лучей, с другой. С 1916 г. начинается работа Дмитрия Сергеевича над проблемой спектральных серий. Однако эта эпоха совпала с интенсивной работой Дмитрия Сергеевича и над проблемой варки оптического стекла в России, а затем с организаторской работой, завершившейся созданием Государственного Оптического института. Только после создания Института (15 декабря 1918 г.), с января 1919 г., работа над анализом спектров ставится Дмитрием Сергеевичем на первое место.
* В кратком дневнике, который оставил Д. С. Рождественский и который он назвал "Книга жизни", записано: "Осенью 1915 г. . . .знакомство с теорией Бора (Дебай) для вступительной речи".Блестящая серия работ Дмитрия Сергеевича по теории спектров, работ, начавшихся в 1919 г., была произведена им совершенно самостоятельно в условиях полной изоляции Советской России от европейских стран. Только в 1921 г., после снятия блокады, он опубликовал результаты своих работ также и на иностранных языках. Путь, по которому шел Дмитрий Сергеевич, был оригинальный, отличный от того пути, по которому, как потом оказалось, некоторые выдающиеся ученые Запада пришли к тем же выводам. Подход Дмитрия Сергеевича выгодно отличается от других своей наглядностью. Если бы не исключительные условия того времени, то работы Дмитрия Сергеевича оказали бы большое влияние на европейскую науку, такое же по силе, как и влияние его работ по аномальной дисперсии.Дмитрий Сергеевич прежде всего применил выводы, полученные Бором для спектра водорода, к спектрам щелочных металлов, имеющим один электрон на наружной орбите. Исходя из того факта, что у щелочных металлов для электрона, находящегося на далекой орбите (что соответствует термам высокого порядка), можно рассматривать ядро и окружающие его остальные электроны как один положительный заряд, равный заряду ядра водородного атома, Дмитрий Сергеевич устанавливает сходство далеких термов у водорода и "водородоподобных" элементов. Начиная счет с далеких орбит, Дмитрий Сергеевич устанавливает однозначное соответствие уровней энергии у водорода и щелочных металлов. Далее, он устанавливает одинаковость числа орбит и приходит к схеме уровней, весьма похожей на ныне принятую. Он проводит также мысль о сходстве спектров- ионизованных атомов со спектрами неионизованных элементов соседних слева групп менделеевской системы и на этом принципе первый дает правильное истолкование спектра магния. Дмитрий Сергеевич выясняет также строение спектра магния из сравнения со спектром ионизованного гелия. В этом последнем случае мы тоже имеем один наружный электрон, но имеем большой заряд ядра и благодаря этому - большое сходство с условиями в атоме ионизованного магния. Еще раньше он разбирает спектр ртути. Он первый дает схему атома лития. Он разбирает сложную структуру спектра неона; доказывает существование в спектре неона двух независимых систем серий и подтверждает гипотезу Гротриана о возможности двух одновременных перескоков электронов (на внутренней и на наружной орбитах).
Работа над неоном совпадает по времени с работой Гротриана на ту же тему, но превосходит ее по строгости выполнения и богатству материала. Подтверждая основную гипотезу Гротриана, Дмитрий Сергеевич вместе с тем исправляет ряд неточностей в работе последнего. Теперь, когда тетради и расчеты Дмитрия Сергеевича хранятся в Архиве Академии Наук СССР, можно видеть, как трудоемки были работы Дмитрия Сергеевича по теории спектров и какой громадный расчетный материал кроется за короткими на вид статьями *.
* Только одна из статей Дмитрия Сергеевича о спектрах обширна, а именно: "Строение атома и спектральный анализ" - 87 страниц. Остальные не превосходят 27 страниц, большинство - меньше.Дмитрий Сергеевич опровергает также релятивистское объяснение дублетов в спектрах щелочных металлов, предложенное Зоммерфельдом и вначале казавшееся хорошо соответствующим расчетам, и предлагает свое объяснение образования дублетов и мультиплетов благодаря внутренним магнитным полям атома. Исследования Дмитрия Сергеевича по теории спектров послужили основанием для большого ряда экспериментальных работ учеников Дмитрия Сергеевича в Государственном Оптическом институте и имели для советской науки еще и то значение, что после прекращения блокады работы молодых советских ученых по спектроскопии атомов оказались не только вполне на уровне западноевропейской науки, но в некоторых отношениях и впереди ее. Одновременно с экспериментальными работами в особой комиссии при Оптическом институте, названной "Атомной комиссией", теоретически изучались вопросы атомной спектроскопии и теории Бора. В комиссии делали доклады Дмитрий Сергеевич, академики А.Ф. Иоффе и А.Н. Крылов, Н.И. Мусхелишвили (ныне академик), А.А. Фридман, А.И. Тудоровский, вычислители (ныне профессора) Е.Г. Яхонтов и Г.Г. Слюсарев и другие лица. Далеко не все доклады напечатаны, но сохранился ряд интересных докладов, переписанных на машинке или упомянутых в протоколе. В частности, упоминаются два доклада Дмитрия Сергеевича и одна таблица, доложенная им и вычисленная, вероятно, по его заданию. Темы докладов Дмитрия Сергеевича: "Вычисление общей энергии двух электронных круговых колец" и "Об исправлении закона кубов".4. РАБОТЫ ПО ТЕОРИИ МИКРОСКОПА
Третья большая серия работ Дмитрия Сергеевича относится к последним годам его жизни *. Эта серия работ нашла лишь скупое отражение в трех чрезвычайно сжатых статьях, появившихся в 1939 и 1940 гг. Из них одна касается освещения микроскопа, а две другие - теории изображения в микроскопе. Ряд обстоятельств привел Дмитрия Сергеевича к занятию этой теорией. На первое место из этих обстоятельств надо поставить серьезные занятия Дмитрия Сергеевича биологическими науками, в частности ботаникой. Дмитрий Сергеевич был заинтересован микроскопом не только как оптик, но и как потребитель, как биолог-микроскопист, который знает, как важно вполне владеть своим рабочим инструментом. С другой стороны, Дмитрий Сергеевич, всю жизнь работавший в оптике на пределе разрешающей силы, специализировавшийся на интерференционных явлениях, не мог не интересоваться вопросами микроскопии, этого сложного "мира интерференции и дифракции", по его выражению. Нельзя не согласиться со словами академика В.П. Линника, так охарактеризовавшего задачу микроскописта: "Знать, что на пределе разрешения можно отнести за счет реальности и что - за счет игры волновой оптики, трудно не только биологу, но и недостаточно искушенному физику; не удивительно, что на этой почве получаются ошибки".
* В "Книге жизни" Дмитрия Сергеевича записано: "1933 г. Летом в Шалове... Ботаника. Интенсивно водоросли. Начало работ по микроскопии". При изложении работ Д.С. Рождественского по микроскопии я (с разрешения докладчика) широко пользовался докладом, прочитанным академиком В.П. Линником на заседании Академии наук СССР, посвященном памяти Дмитрия Сергеевича.До сих пор не было ни биолога, владеющего оптикой, ни физика-оптика, работавшего с микроскопом как биолог. Поэтому было исключительно счастливым стечением обстоятельств то, что Дмитрий Сергеевич, владевший, как никто в СССР, волновой оптикой, был настоящим биологом-микроскопистом, глубоко интересовавшимся работой микроскопа. И бесконечно жаль, что его жизнь внезапно прервалась, когда его деятельность в этом направлении была в полном расцвете.Точка зрения академика В.П. Линника хорошо согласуется с точкой зрения самого Дмитрия Сергеевича, который в статье "Чем овладел и что должен завоевать микроскоп" писал:
"Левенгук достиг того, чего не достигли ученые. Он сам плавил стекло, сам шлифовал, сам полировал, сам монтировал между серебряными и золотыми досками и, что важнее всего, сам искал и находил объекты наблюдения. Запомним особенно это, потому что в микроскопии творит новое и совершенное тот, кто знает, для чего творит и что ищет".Из трех напечатанных Дмитрием Сергеевичем статей по микроскопии первой появилась статья, относящаяся к освещению поля микроскопа. В этой работе Дмитрий Сергеевич показывает, что при правильном устройстве осветителя достаточно лампочки ничтожной мощности (0,1 вт) для того, чтобы дать избыточное освещение даже при очень сильном увеличении. Под руководством Дмитрия Сергеевича была осуществлена модель осветителя, которая вполне себя оправдала. Осветитель Рождественского должен привести к изменениям в общей конструкции микроскопов. Отпадают громоздкие конструкции для использования света неба или мощных источников света. Микроскоп даже большого увеличения может быть портативен. Имея избыточное освещение, можно пользоваться большими, так называемыми "пустыми" увеличениями, не прибавляющими деталей в предмете, но представляющими выгоду в смысле меньшего утомления зрения. Можно также в случае работы с большими увеличениями иметь систему двух полей зрения, одного - соответствующего малому увеличению для отыскания предмета, и другого - большого увеличения для его рассматривания.Вторая работа Дмитрия Сергеевича касается оптических явлений, встречающихся при наблюдении прозрачных предметов. Это - случай наиболее важный для биологов. Оказывается, что малые объекты, не очень большие по сравнению с длиной волны, окаймлены интерференционными полосами. Эти полосы в иных случаях могут настолько изменить вид объекта, что возможны ложные заключения о нем.
Дмитрий Сергеевич рассчитал интерференционные полосы для простейших случаев (призма в воде, цилиндр или сфера в жидкости другого показателя преломления) и определил свойство интерференционных полос. Он составил также графики, по которым можно определить интерференционную картину при микроскопических системах разных апертур для объектов с круговым сечением. Это - практически наиболее важный случай. Подсчет для случая объекта с более сложной формой сечения показал, что качественно явление и в этом случае того же вида. Дмитрий Сергеевич получил также и прямые фотографии интерференционных полос.
Как известно, Аббе считал весьма существенным освещение объекта широкими пучками. Дмитрий Сергеевич показал, что у прозрачных предметов при освещении широкими пучками, правда, размываются интерференционные полосы, но размываются одновременно и контуры предмета. Этот вывод находится в согласии с наблюдениями практиков-микроскопистов, которые не всегда работают с широкими пучками, а ощупью ищут наилучших условий. Рациональной схемы решения вопроса до сих пор нет.
Наконец, третья работа Дмитрия Сергеевича, опубликованная в год его смерти, касается роли когерентности лучей при образовании изображения в микроскопе. Принципиально это самая важная из трех работ Дмитрия Сергеевича по микроскопии. Она выясняет действие микроскопа как сложной системы, состоящей из источника света, конденсора и собственно микроскопа. Гельмгольц и Аббе доказали существование предела разрешающей силы микроскопов и вывели и самую величину этого предела разрешающей силы, но исходя из разных точек зрения. Аббе, рассматривая освещенный предмет (а именно освещенную решетку), различает две стадии образования изображения: образование спектров в фокальной плоскости объектива (первичное изображение) и образование изображения, подобного предмету, т.е. того изображения, которое мы рассматриваем в окуляр (вторичное или окончательное изображение). Меняя путем диафрагмирования первичное изображение (например, закрывая спектры через один), можно сильно менять окончательное изображение (например, получить удвоение числа штрихов решетки и т.д.). Опыты, придуманные Аббе и подтверждающие его выводы, произвели сильное впечатление на современников и придали теории Аббе большую убедительность.
Однако теория Аббе не допускает распространения своих выводов на объекты самосветящиеся, например самосветящуюся решетку. В этом случае объект испускает лучи некогерентные, никаких спектров в фокальной плоскости объектива не будет, и, следовательно, как думал Аббе, в этом случае не получится удвоения штрихов решетки при введении в фокальную плоскость объектива диафрагмы, одинаковой с диафрагмой, введенной при освещенной решетке. Это заключение Аббе оказалось неверным.
Позднее Релей произвел работу, объединяющую точки зрения Гельмгольца и Аббе, которую, однако, можно понимать и так, что для получения результатов Аббе нет надобности в тех специальных предположениях, которые он для этого сделал. Л.И. Мандельштам первый отчетливо поставил вопрос о том, чем собственно отличается случай самосветящихся объектов от случая освещенных объектов, и показал, что ряд явлений, наблюдаемых у освещенных объектов, сохраняется и у объектов самосветящихся.
Работа Л.И. Мандельштама представляет большой шаг вперед ни сравнению с работой Аббе. Выводы Мандельштама подтвердил Лауэ термодинамическим методом. Однако эти выводы очень отвлеченны и в неко торых частностях вызывали сомнение у Дмитрия Сергеевича. В работе Дмитрия Сергеевича вопрос образования изображения в микроскопической системе решен полнее и ближе к реальным условиям микроскопических наблюдений.
Большое значение в решении вопроса- имеет когерентность освещающего пучка. От нее зависит разрешающая сила микроскопа. Однако, как показал Дмитрий Сергеевич, самая когерентность освещающих лучей есть понятие относительное, зависящее от ряда условий. Для учета этих условий Дмитрий Сергеевич вводит особый "коэффициент некогерентности", который в случае полной когерентности был бы равен нулю. В случае полной некогерентности он был бы бесконечно большим. В наиболее интересных для практики случаях этот коэффициент близок к единице и вообще не превышает пяти.
Дмитрий Сергеевич производит сначала расчет результирующего колебания от двух точек предмета в реальных условиях освещения, но при некоторых упрощающих предположениях (форма конденсора принимается прямоугольной). Затем, путем двойного интегрирования он получает общую формулу для освещенности в поле зрения микроскопа. Эта формула и есть окончательный результат работы Дмитрия Сергеевича. Она выражает законы образования изображения в микроскопе с учетом реальных условий освещения.
Формула Дмитрия Сергеевича - наиболее полная из всех существующих до сих пор и яснее всех выделяет значение когерентности.
В своей работе Дмитрий Сергеевич сравнивает свои результаты с результатами своих предшественников и попутно просто объясняет явление удвоения штрихов в опытах Аббе, причем это объяснение остается справедливым и для опытов Л.И. Мандельштама с самосветящейся решеткой.
Нет сомнения, что работы Дмитрия Сергеевича по микроскопии, замечательные по своей глубине и остроумию, должны занять место наряду с самыми основными классическими исследованиями по волновой оптике.
5. ОСТАЛЬНЫЕ НАУЧНЫЕ РАБОТЫ
Остается рассмотреть еще те работы Дмитрия Сергеевича, которые стоят вне трех главных серий его исследований.
Однако и эти отдельно стоящие работы при ближайшем рассмотрении оказываются не столь далекими от главных линий исследования Дмитрия Сергеевича. Укажем 6 отдельных работ.
1. На первое место следует поставить совместную работу Дмитрия Сергеевича и А.П. Афанасьева по методу Вуда для нахождения закономерностей в спектрах. В основе метода лежит скрещение дифракционной решетки с эшелоном Майкельсона. Два накладывающихся спектральных разложения дают по всему спектру картину узких светлых полос, пересеченных темными линиями. Если в такой схеме изучать, например спектр поглощения молекул йода, то получается по всему спектру сложная система дуг. Дмитрий Сергеевич ставил перед собой задачу при помощи дуг выделить группы линий, произвести промеры и разобраться в до сих пор еще не разобранных закономерностях линейчато-полосатых молекулярных спектров.
Дмитрий Сергеевич ставил эту задачу три раза в течение своей жизни. В первый раз он осуществил самую установку в Физическом институте университета вместе с А.П. Афанасьевым в 1913 г., но никаких исследований закономерностей в спектре не производил. Во второй раз он поручил работу в 1918 г. А.А. Архангельскому, причем эшелон был заменен интерферометром Фабри и Перо, дающим возможность измеримым образом менять разрешающую силу прибора. Фотографии были получены, но работа не была закончена. Наконец, в 1927 г., осенью, Дмитрий Сергеевич принялся за эту работу сам в Государственном Оптическом институте в сотрудничестве с А.А. Мазингом (скончавшимся в 1930 г.). При этом была осуществлена установка с максимальной, до сих пор еще не употреблявшейся дисперсией (эшелон из 56 пластин и большая дифракционная решетка). Было введено много улучшений в установку. Сохранилось несколько толстых переплетенных тетрадей лабораторных записей по этой работе. Попутно были достигнуты ценные результаты. Работа продолжалась несколько лет.
Но в основном работа осталась незаконченной. Дмитрий Сергеевич, занятый разными делами, так и не мог на ней сосредоточиться. И в том же месте дневника, где записано в 1933 г.: "Новая система измерений эшелонных снимков", уже имеется запись: "Начало работ по микроскопии". Работа по методу Вуда представляет единственный в жизни Дмитрия Сергеевича случай большой работы, над которой он думал годами, много работал и все же не довел ее до конца или до какой-нибудь определенной точки. Объясняется это, по-видимому, чрезвычайной трудностью задачи, не разрешимой для одного лица и требующей длительного сотрудничества ряда лиц очень высокой квалификации.
Необходимо, однако, заметить, что, занимаясь методом Вуда, Дмитрий Сергеевич попутно поставил и разрешил много других важных вопросов. Приведем один пример. Им выдвинут вопрос об употреблении тонких йодных линий в качестве вторичных нормалей. Эти линии имеют преимущества перед линиями железа как в смысле своей узкости и резкости, так и в смысле распределения в некоторых частях спектра. Очень точные промеры йодных линий до 0,001 А были сделаны его учеником Г.В. Покровским.
2. Второй отдельной темой можно считать вопрос о строении широких полос поглощения. Дмитрий Сергеевич разбирает две возможности: 1) широкая полоса вызвана вибраторами одной частоты с большим коэффициентом поглощения и 2) широкая полоса вызвана рядом вибраторов различной частоты с малыми коэффициентами поглощения. Примером второго случая может служить полоса поглощения в молекулярном спектре, образованная слиянием часто расположенных линий. Ход аномальной дисперсии в широких полосах, наблюдаемой по методу Пуччианти, в этих двух случаях различен. Во втором случае можно наблюдать аномальную дисперсию гораздо глубже внутри полосы поглощения. Наблюдения в полосах поглощения растворов солей редких земель совместимы только со вторым толкованием. Дмитрий Сергеевич рассматривает различные функции плотности вибраторов и вычисляет соответственные кривые дисперсии и их видимость в крайних точках. Принимая коэффициент поглощения достаточно малым, можно из промеренной кривой поглощения вычислить кривую дисперсии. Далее Дмитрий Сергеевич сопоставляет свои результаты с выводами Т.П. Кравца и работами С.И. Вавилова и М.М. Глаголева.
3. Третьей отдельной темой являются вопросы, связанные с оптическим стеклом. Об этих вопросах будет сказано ниже.
4. Четвертая тема - разрешающая сила спектроскопов. Дмитрий Сергеевич естественно пришел к ней во время своих работ. Он предлагает заменить известный условный критерий Релея, общепринятый в настоящее время, более рациональным, а именно: рассматривать разрешение не спектральных линий, а линий интерференции, для которых известен закон распределения интенсивностей в линии. Меняя разность хода интерферирующих пучков, можно получать линии разной ширины и близости друг от друга. Определяя ту разность хода, при которой линии сливаются в определенной части спектра, можно получить рациональный критерий разрешающей силы.
5. Пятая тема - теория интерферометра для исследования аномальной дисперсии, впервые разработанная Дмитрием Сергеевичем в полном виде.
6. Наконец, шестая тема, видимо еще в периоде возникновения, нашлась в его тетрадях. Это - конструкция из отдельных частей объектива очень большой разрешающей силы. Однако записи этой работы очень скудны.
Дмитрию Сергеевичу принадлежит также идея нескольких приборов и методов, частично осуществленных его учениками. Такова идея особого экрана для кино, представляющего значительные преимущества в смысле отдачи света. Таков метод локализации свилей в стекле, осуществленный Г.Н. Раутианом, метод определения показателя преломления стекол и их дисперсии, употребляемый на всех советских заводах и разработанный И.В. Обреимовым и отчасти А.Н. Захарьевским.
6. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В УНИВЕРСИТЕТЕ
Как выше было указано, Дмитрий Сергеевич окончил университет весной 1900 г. с дипломом первой степени. С 1 октября 1900 г. по 1 февраля 1903 г. он оставался при университете без стипендии для приготовления к профессорскому званию. С 1 февраля 1903 г. был утвержден лаборантом (по современной терминологии ассистентом) Физического института Петербургского университета на освободившуюся штатную вакансию. Фактически Дмитрий Сергеевич приступил к исполнению ассистентских обязанностей еще с осени 1902 г. Его деятельность началась в студенческих лабораториях практических занятий. Дмитрий Сергеевич был очень усердный и уважаемый студентами лаборант, хотя всегда был строг и требователен. Он не довольствовался обычным руководством работой студентов на уже существующих стандартных приборах, но постоянно устанавливал новые приборы и улучшал старые установки. Не имея особых кредитов, кроме сумм на текущие расходы, и пользуясь только наличными приборами музея Физического института, он в течение одного года соорудил целую оптическую лабораторию повышенного типа. В этой лаборатории было много самодельных установок, но все же можно было проделать все основные работы по высшей оптике. Позднее, уже распоряжаясь кредитами, он значительно улучшил оборудование этой лаборатории.
Но самой главной заслугой Дмитрия Сергеевича перед Петербургским университетом было создание в университете научной школы оптиков. Началось создание научной школы с руководства специальными работами студентов, так называемыми дипломными работами. Дмитрий Сергеевич был привлечен к этому делу вместе с Александром Антоновичем Добиашем около 1907-1908 гг. сначала в помощь профессору Боргману. Дмитрий Сергеевич быстро приобрел большой авторитет среди студентов благодаря своим обширным познаниям, обилию собственных идей и исключительно добросовестному отношению к своим обязанностям руководителя. Не раз студенты обращались прямо к нему за темами, и, с разрешения профессора Боргмана, он их давал. После блестящей защиты Дмитрием Сергеевичем магистерской диссертации около него стала собираться собственная школа учеников. Дмитрий Сергеевич был утвержден приват-доцентом и как таковой уже имел право сам давать темы.
Впрочем, получив звание приват-доцента, Дмитрий Сергеевич продолжал оставаться штатным лаборантом Института, так как звание приват-доцента не было связано ни с какой заработной платой. С 1 января 1915 г. Дмитрий Сергеевич был утвержден старшим ассистентом. Одними из первых учеников Дмитрия Сергеевича были Л.Д. Исаков, В.М. Чулановский, немного позднее В.И. Туроверов. В 1915 г. у Дмитрия Сергеевича было уже шесть учеников, как видно из представления в физико-математический факультет, сделанного О.Д. Хвольсоном. В 1917 г. их стало десять. Возникновение в университете научной школы физиков оживило работу Физического института чрезвычайно. За годы своей работы по аномальной дисперсии Д.С. Рождественский постепенно оборудовал в Институте научную лабораторию по оптике. Когда работа его принесла плоды, возросло доверие к лаборатории, и к Физическому институту стали притекать денежные средства. Сильно улучшилось вместе с тем и общее оборудование Института. Появилась тяга студентов к физике. Если к сказанному прибавить, что в это же время Абрам Федорович Иоффе проделал подобную работу в политехническом институте, создав центр работ по электричеству и молекулярной физике, а Павел Сигизмундович Эренфест немного ранее - в период 1906-1912 гг. - положил начало петербургской школе физиков-теоретиков, то станет понятным то оживление среди молодежи, которое царило в Петербурге в эпоху, непосредственно предшествовавшую первой мировой войне и в начале этой войны. Первые годы войны совпали с началом профессуры Дмитрия Сергеевича. Он был избран заведующим Физическим институтом 20 октября 1915 г., утвержден ординарным профессором 15 января 1916 г.
И в годы войны Дмитрий Сергеевич продолжал развивать и строить научную работу в Физическом институте, хотя тематика его собственной работы изменилась. Об этом будет сказано в следующем разделе.
Обратимся к лекциям, которые читал Дмитрий Сергеевич в университете. Дмитрий Сергеевич вел следующие курсы:
приват-доцентом - необязательные курсы:Число часов лекций и семинара никогда не превышало у Дмитрия Сергеевича четырех в неделю. Но он так тщательно готовился к своим лекциям, что нередко на четыре часа лекций у него уходила вся неделя подготовки. Он тщательно обдумывал и записывал план курса и каждой лекции, читал литературу, придумывал новые демонстрационные опыты и новые методы изложения, заказывал в мастерской приборы, тщательно проверял все подготовленные опыты. Лекции его были очень содержательны и конкретны, но несколько трудноваты и загружены материалом. Однако упорной работой над самим собой он добился очень хорошей формы изложения. В лекциях Дмитрия Сергеевича всегда чувствовалось глубокое понимание предмета, характерное для большого ученого.1) дисперсия и поглощение света в 1912/13 г.,профессором (в разные годы и по нескольку раз) - обязательные курсы:2) электро- и магнитооптика в 1913/14 г.;
3) электричество и магнетизм,4) высшая оптика,
5) семинарий по электромагнитной теории света,
6) курс оптики на втором курсе,
7) семинарий по оптике на втором курсе.
Особенно блестящи были его семинары, начатые в 1918/19 учебном году. Эту форму занятий он ставил очень высоко и очень любил. Однако то обстоятельство, что лекции отнимали у него непропорционально много времени, тяготило его, и, уже начиная с половины двадцатых годов, будучи сильно загружен научной и административной работой, он начал отходить от лекций и поручал чтение их своим ученикам и помощникам.
Дмитрий Сергеевич испытал также свои силы в составлении университетских курсов. В 1913 г. им были написаны две большие главы для 5-го тома "Курса физики" О.Д. Хвольсона, а именно "Электромагнитная теория света" (1 17 страниц) и "Магнитооптика и электрооптика" (43 страницы). Обе статьи были в свое время самым обстоятельным изложением электромагнитной оптики на русском языке и сохранили до сих пор свое значение (это в особенности относится к первой статье). Позднее (в 1928 г.) Дмитрий Сергеевич написал также краткую статью (9 страниц) "Спектральный анализ" для 9-го издания "Основ химии" Д.И. Менделеева.
После Октябрьской революции, в 1919 г. Дмитрий Сергеевич воодушевился широкими планами. Он задумал радикально реформировать все преподавание физики в Петроградском университете и провел свою реформу на образованном тогда Народным комиссариатом просвещения особом физическом отделении физико-математического факультета, председателем которого он был избран.
К моменту начала революции положение с физической специальностью было следующее: на математических отделениях физико-математических факультетов вместе обучались математики, механики, астрономы, геодезисты, физики и геофизики. Только на старших курсах были некоторые различия для разных специальностей. Преподавание было подчинено интересам математиков, отчасти механиков. Математика преподавалась обстоятельно, но физики получали необходимые им сведения по математике слишком поздно, так что не могли их применить. Так же точно с большим опозданием получались сведения и по механике.
Все это приводило к невозможности построить преподавание физики на уровне современной науки. Преподавание ограничивалось основными курсами и началами физической теории. Приват-доцентских курсов было очень мало.
Реформа, задуманная Дмитрием Сергеевичем, заключалась в полном отделении физиков от математиков с самого первого курса. Для физиков должен был читаться специальный курс математики с большим числом часов лекций и упражнений. Этот общий курс математики должен был в основном заканчиваться на втором курсе университета. Таким образом, уже с начала третьего курса и, следовательно, в течение трех лет могли читаться специальные курсы по отделам теоретической физики и по высшим отделам экспериментальной физики. Так же точно механика должна была кончаться в основном на третьем, а не на пятом курсе, оставляя два последних года для ее применений в физике. Объемы этих курсов подчинялись интересам физики. Наряду с этим вводился ряд новых курсов по физике, которые ранее не читались и которые позволили впервые поднять преподавание физики в университетах до надлежащей высоты, включить в преподавание все актуальные вопросы современной физики.
Намечалось, кроме того, устройство ряда специальных лабораторий для практических занятий студентов. Преподавание сильно активировалось семинарами, которые велись параллельно всем курсам. Для обсуждения реформы Дмитрий Сергеевич собрал комиссию, в которую, кроме физиков, были приглашены выдающиеся академики и профессора математики (академики А.А. Марков и А.Н. Крылов, профессора В.И. Смирнов, А.А. Фридман, Н.М. Гюнтер и др.). На заседаниях комиссии были горячие споры, но большинство ведущих математиков поддержало реформу. В особенности большую помощь реформе оказал профессор В.И. Смирнов (ныне академик), который написал превосходный курс математики, приспособленный к интересам физики, и таким образом практически помог осуществить реформу. Молодые научные сотрудники Физического института были чрезвычайно увлечены реформой. Помимо всего прочего, реформа обозначала привлечение к активному преподаванию молодых сил. Без этого нельзя было бы осуществить основную цель реформы - чтение большого числа специальных курсов по физике. Дмитрий Сергеевич имел в виду такое привлечение, причем он контролировал все дело и держал его в своих властных руках.
Петроградский университет первый осуществил полное разделение обучения физиков и математиков. Московский университет пошел по этому пути много позднее, и там еще долго чувствовался протест математиков против реформы.
Реформа в общем оправдала себя, хотя в ней и были некоторые элементы увлечения семинарами. Основные элементы реформы сохранились и в последней организации физического факультета Ленинградского университета. Нет сомнения, что теперь студенты-физики кончают университет со значительно большими знаниями и навыками, чем кончали студенты до революции. Это относится решительно ко всем предметам, преподаваемым на физическом факультете.
В 1931 г. Дмитрий Сергеевич, перегруженный делами в Государственном Оптическом институте, временно оставил Ленинградский университет. Он вернулся в него в январе 1939 г., и весь коллектив университета встретил своего заслуженного деятеля с любовью и уважением. Все было сделано, чтобы облегчить Дмитрию Сергеевичу его научную работу. Дмитрий Сергеевич был глубоко тронут отношением к нему коллектива университета и энергично приступил к работе. Но общеуниверситетскими и общеинститутскими делами он занимался уже мало. Все свои последние силы он вложил в научную работу. За один только последний год своей жизни он написал и напечатал третью, наиболее объемистую статью по теории микроскопии, наладил на новом месте свою экспериментальную установку, усовершенствовав и усложнив ее, и в той же комнате, в которой он когда-то блестяще выполнил свое первое исследование, провел и окончил свою последнюю экспериментальную работу в сотрудничестве с ассистентом Н.П. Пенкиным и изложил результаты этой работы в статье. Почти не верится, что все это могло быть выполнено за один год. Так, мощным научным порывом закончил Дмитрий Сергеевич свою долгую и плодотворную работу в Ленинградском университете.
7. РАБОТА НА ОПТИЧЕСКУЮ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ.
ОСНОВАНИЕ ГОСУДАРСТВЕННОГО ОПТИЧЕСКОГО ИНСТИТУТАДмитрию Сергеевичу всегда была близка мысль о взаимодействии науки и практики; он всегда увлекался большими задачами оптотехники и теми заманчивыми перспективами, которые открываются для научной работы в промышленности.
Первая мировая война впервые поставила на очередь вопрос о создании в России собственной мощной оптико-механической промышленности. На самом деле, в стране существовали только зачатки этой промышленности. Были два военных завода, оптические мастерские Обуховского завода и сборочные мастерские Цейсса и Герца, реквизированные в начале войны; на них производились по заграничным образцам из заграничного оптического стекла бинокли, панорамы, прицелы. В Москве пробовали строить приборы завод Таубера и Цветкова и завод Трындина, в Киеве уже во время войны открылись починочные мастерские под руководством В.П. Линника. Первый русский оптотехник, Александр Львович Гершун, скончался в начале войны. Большой оптико-механический завод, который строился в Петрограде на средства французского концерна Шнейдер- Крезо и во главе которого должен был стать А.Л. Гершун, так и не был закончен. Все существовавшие предприятия, очень небольшие по масштабу занимали по оценке Дмитрия Сергеевича к 1917 г. менее тысячи рабочих.
Уже в середине 1915 г. остро встал вопрос о производстве оптического стекла в России, так как оптическое оснащение царской армии к этому времени оказалось в значительной части разрушенным. Это была катастрофа. До войны Германия была почти мировым монополистом в производстве оптического стекла. Во Франции и Англии, правда, существовало небольшое производство стекла, в России не было ничего, в Америке также.
В конце 1915 г. к решению вопроса о производстве оптического стекла был привлечен Дмитрий Сергеевич. На фарфоровом заводе в Петрограде решено было организовать производство оптического стекла. Ученые и инженеры должны были организовать это дело. Среди них, кроме Дмитрия Сергеевича, были Илья Васильевич Гребенщиков, Александр Иларионович Тудоровский, инженер Николай Николаевич Качалов и ряд начинавших тогда работу молодых физиков и вычислителей: Иван Васильевич Обреимов, Александр Алексеевич Лебедев, вычислители Евгений Григорьевич Яхонтов, несколько позднее Георгий Георгиевич Слюсарев и др. Все эти лица сыграли потом выдающуюся роль в организованном после Октябрьской революции Государственном Оптическом институте. Работа на заводе пошла очень энергично.
До революции было сделано следующее: И.В. Гребенщиков, Н.Н. Качалов и несколько рабочих ознакомились в Англии с производством оптического стекла на заводе братьев Ченс, и в 1916 г. на Фарфоровом заводе в Петрограде был отстроен корпус и пущено в ход небольшое производство. давшее до революции около 3 т оптического стекла. Далее здесь же была начата организация вычислительных работ, так как очень быстро выяснилось, что бесполезно готовить стекла, если нет аппарата, могущего вычислять нужные оптические системы и давать определенные задания заводу оптического стекла. Создание вычислительного бюро и обучение необходимых кадров вычислителей есть заслуга А.И. Тудоровского. Он уже был и первым заведующим физической лабораторией на заводе оптического стекла. Дмитрий Сергеевич был душой всего дела. Он участвовал во всех организационных начинаниях и входил во все принципиальные вопросы, поднимавшиеся химиками и физиками на заводе (природа стекла, зависимость оптических свойств от состава, вопросы аддитивности свойств стекла, вопросы отжига, быстрое измерение показателя преломления и дисперсии, контроль производства и т.д.). Нет сомнения, что первыми удачами завод в значительной степени был обязан энтузиазму, энергии и организаторским способностям Дмитрия Сергеевича.
Параллельно своей деятельности на заводе Дмитрий Сергеевич начал работу в Физическом институте университета. Обычный в то время путь снабжения приборами русских научных лабораторий - от иностранных фирм - был отрезан. Дмитрий Сергеевич задумал устроить опытную оптико-механическую экспериментальную мастерскую для производства необходимых оптических частей научных приборов.
Для практического знакомства с делом и для того, чтобы понимать мастера и быть в состоянии объяснить ему, как нужно работать и чего добиваться, Дмитрий Сергеевич решил сам научиться шлифованию и полированию оптического стекла *. В физический институт был приглашен молодой мастер (впоследствии инженер) И.Е. Александров, который был учителем Дмитрия Сергеевича в деле обработки стекла и вместе с тем его учеником, так как Дмитрий Сергеевич скоро превзошел своего учителя. Под руководством Дмитрия Сергеевича И.Е. Александров научился точной обработке стекла и приготовил плоскопараллельную пластинку, которая только на краях давала ошибку в 0,3 полосы, т.е. максимальное отступление от плоскости не более 7х10-6 см; параллельность сторон не уступала лучшим заграничным пластинкам Хильгера. Такие пластинки ранее всегда выписывались из-за границы, и такой прецизионной работы по оптике в России никогда не делалось. День 24 апреля 1918 г., когда была изготовлена эта пластинка, должен считаться началом советского точного оптического производства. И здесь первая роль принадлежит Дмитрию Сергеевичу. Теперь такие работы вошли в заводскую практику.
* Д.С. Рождественский. "Судьбы оптики в СССР", Сб. XV лет Государственного Оптического института, М.-Л., ОНТИ, 1934.После Октябрьской революции работа вычислительного бюро и опытной мастерской некоторое время была сосредоточена в Комиссии естественных производительных сил (КЕПС) при Академии наук в особом оптическом отделе, которым ведал Дмитрий Сергеевич. Но вскоре ему представилась возможность поставить работу для промышленности в совсем другом масштабе.По инициативе Дмитрия Сергеевича Советской властью был основан Государственный Оптический институт, один из первых научно-исследовательских институтов, возникших в Советской России в разгар блокады и гражданской войны. Дмитрий Сергеевич всеми силами своей души сочувствовал пролетарской революции: он понял широкие возможности, открывшиеся перед наукой после победы революции, и был уверен, что теперь стало возможно то, о чем до революции нельзя было и мечтать. И действительно, его мечта - Оптический институт - осуществилась. * Заслуга Дмитрия Сергеевича в этом деле огромна. Вся инициатива, весь план и организация института принадлежат ему. Он был первым директором института (в течение 13 с половиной лет: с 15 декабря 1918 г. по 14 марта 1932 г.). В институт вошел оптический отдел КЕПС, но институт был организован на гораздо более широких основаниях.
* Любопытно, что на организационном собрании Государственного Оптического института 15 декабря 1918 г. в качестве гостя присутствовал Николай Григорьевич Егоров - первый учитель Дмитрия Сергеевича в области оптики.Перед Оптическим институтом ставились две задачи, органически слитые между собой: проведение научных работ в области оптики теоретической и экспериментальной и содействие развитию оптической промышленности в стране. Обе задачи ставились широко, и институт представлял собой комплексное учреждение, в котором должны были культивироваться все отделы научной оптики и все отделы оптотехники, прикладной оптики и светотехники, а также химия оптического стекла и соприкасающиеся с ней отделы физической химии, фотография и физиологическая оптика. В этом привлечении всех областей оптики, научной и прикладной, Дмитрий Сергеевич видел не только необходимое условие успешного и правильного роста самого Оптического института, но и преимущество перед заводом Цейсса. Дмитрий Сергеевич считал такой широкий охват необходимым условием победы советской оптичесной промышленности при конкуренции с оптико-механической промышлень штью капиталистических стран Западной Европы и, в первую очередь, Германии (см. речи Дмитрия Сергеевича: "Судьбы оптики в СССР" и "Чем овладел и что должен завоевать микроскоп" *).* Статья в журнале "Опт. -мех. пром.", 6, № 9, 3, 1936.План Дмитрия Сергеевича оказался правильным и жизненным. В согласии с требованиями момента технические отделы росли гораздо быстрее научного отдела, и Дмитрий Сергеевич содействовал этому; однако наряду с этим он собирал в институте немногочисленный, но сильный коллектив работников на научные темы, считая это необходимым для всех отделов. Дмитрий Сергеевич полагал, что та форма изобретений и радикальных изменений технологического процесса, которая особенно полезна в производстве, рождается только в головах таких ученых и инженеров, которые и к вопросам практики подходят, стоя на базе теоретического знания.В качестве примера он позднее всегда приводил работы академика Гребенщикова над свойствами поверхностного слоя стекла и работы академика Линника над сборкой иммерсионного объектива микроскопа. Оба эти исследования имеют огромное промышленное значение и выполнены в Государственном Оптическом институте в его технических отделах лицами, которые сами не переставали заниматься научными исследованиями.
Таковы основания, на которых был построен Оптический институт. Ядром его была оптическая лаборатория Дмитрия Сергеевича в Физическом институте Ленинградского университета. Хотя Оптический институт с самого начала был совершенно самостоятелен, все же помощь университета на первых порах была очень большая. Институт помещался в 14 комнатах Физического института университета, часть которых была занята полностью, а часть - наполовину. Значительную часть сотрудников института составляли преподаватели университета, а их помощниками были лучшие из студентов. Число научных сотрудников не превышало 25-30, но институт разрастался быстро. Когда в 1932 г. Дмитрий Сергеевич сдавал Институт новому директору, он занимал четыре собственных дома, имел прекрасное оборудование и большое количество разнообразных лабораторий, число научных сотрудников также сильно возросло. В одном только научном отделе, развившемся в ряд лабораторий, под руководством Дмитрия Сергеевича работало около 40 человек. При институте имелись большая опытная мастерская и кристаллоцех. Такова была сила организаторского таланта Дмитрия Сергеевича.
О научных работах самого Дмитрия Сергеевича было уже сказано выше. Остается добавить, что в научном отделе Оптического института получила широкое развитие научная школа Дмитрия Сергеевича, начавшая образовываться еще в Физическом институте университета. В Оптическом институте эта школа стала самой большой научной школой оптиков в СССР. По приблизительному подсчету, из этой школы вышло не менее 10 ученых с европейским именем, из них 3 академика, и более 40 ведущих научных работников, причем все они непосредственно учились у Дмитрия Сергеевича. К ним надо прибавить многочисленных научных "внуков" Дмитрия Сергеевича, так как многие из учеников Дмитрия Сергеевича имеют в свою очередь свои научные школы и своих учеников. Немногие профессора у нас и за границей могут похвалиться таким научным потомством.
Дмитрий Сергеевич вообще уделял большое внимание выявлению талантливых студентов и всячески их поддерживал. Так, в первый год существования Оптического института в него были приняты самые талантливые студенты университета в качестве лаборантов при мастерских. Для них был составлен особый рабочий план, который в сущности сводился к тому, что они обязаны были заниматься в университете по усиленной программе и работать в лабораториях. Этот опыт оказался чрезвычайно удачным. В числе первого набора лаборантов были: академики В.А. Фок и А.Н. Теренин, члены-корреспонденты Академии наук СССР Е.Ф. Гросс, С.Э. Фриш, профессор В.К. Прокофьев, А.И. Стожаров. ныне заведующий лабораторией в ГОИ, Л.С. Сезонов, доцент М.В. Волкова - все ученики Дмитрия Сергеевича. Основной костяк научных работников Оптического института в значительной степени образовался из этих лаборантов. Опыт с лаборантами при мастерских не мог продолжаться долго. Но и потом Дмитрий Сергеевич всегда находил способы выявления и поддержки талантливых студентов. К вопросу о научной смене он всегда относился чрезвычайно внимательно и всегда думал и писал о мерах по обеспечению научных и технических кадров. Даже в последний год жизни, вернувшись в университет, он, как видно по его запискам, думал об оптической специальности в университете, о мерах по усилению численности студентов-оптиков и о приближении университетских программ к нуждам советской оптической промышленности.
Что касается занятий Дмитрия Сергеевича в Оптическом институте техническими вопросами, то здесь опять на первое место надо поставить работу над оптическим стеклом. В годы, непосредственно последовавшие за Октябрьской революцией, Петроградский завод оптического стекла оказался в очень тяжелом положении. Производство в нем свертывалось. Завод фактически находился в ведении и на попечении Государственного Оптического института, еще не окрепшего, не накопившего опыта и материально слабого. "В этот период героической борьбы молодого завода за свое существование Дмитрий Сергеевич сыграл совершенно исключительную роль", - пишут И.В. Гребенщиков и Н.Н. Качалов в статье по поводу 15-летия Оптического института. Сознавая громадное оборонное значение производства оптического стекла для государства, Дмитрий Сергеевич не побоялся принять на себя ответственность за завод, вникал во все заводские дела, добывал топливо и сырье, назначал технический персонал, совершенно слил интересы Оптического института с интересами завода. В самом Оптическом институте он создал лабораторию оптического стекла, во главе которой стал И.В. Гребенщиков и которая должна была изучать все вопросы, связанные со стекловарением. Когда в 1920 г. завод остановился, Дмитрий Сергеевич позаботился о его консервации и стал энергично бороться за его пуск в ход. В 1922 г. Дмитрий Сергеевич пишет замечательную записку об оптическом стекле (изданную позднее в 1932 г. как исторический документ). В этой записке с предельной ясностью и решительностью выяснено значение проблемы научного стекловарения. кратко рассказана его история, выяснено положение дела в СССР, показано, что уже сделано в Оптическом институте и на заводе, и поставлены неотложные задачи ближайшего времени. Записка была составлена с целью вызвать немедленное возобновление деятельности завода и достигла цели. 23 ноября 1923 г. завод был снова пущен в ход, но уже не в составе Оптического института, а в ведении Главного управления военной промышленности, как Петроградский завод оптического стекла (позднее ЛенЗОС).
С этой поры началась замечательная эпоха дружной работы ЛенЗОСа и ГОИ. Дмитрий Сергеевич, И.В. Гребенщиков, А.А. Лебедев, Н.Н. Качалов (уже как технический директор завода), А.И. Тудоровский и их помощники в течение нескольких лет героической работы преодолевали трудности производства. Работы шли и на заводе и в Оптическом институте с величайшим напряжением. Затруднений было очень много, но благодаря энтузиазму, которым были охвачены решительно все участники этой борьбы за стекло, все трудности были преодолены. Эта эпоха подробно описана в упомянутой выше статье И.В. Гребенщикова и Н.Н. Качалова. Особенно замечательно описание преодоления "мошки" (мелких пузырьков, которыми вначале было усеяно все стекло), достижения "скоростного" стекловарения и решения вопроса о правильной регулировке состава шихты во время стекловарения.
Дмитрий Сергеевич всегда подчеркивал пользу совместной работы завода и Оптического института. Если верно, что лаборатории Оптического института оказали заводу огромную помощь в налаживании производства, то не менее верно и обратное. Без работы на заводе лаборатории Оптического института никогда не смогли бы стать на правильный путь и получить естественное развитие. Весь тип работы Оптического института выработался на совместной работе с заводом.
Результаты этой работы были блестящи. Уже с 1927 г. распоряжением Правительства была прекращена выписка оптического стекла из-за границы. Страна полностью обеспечена собственным оптическим стеклом высшего качества и всех сортов. Для того чтобы вполне оценить значение этого распоряжения Правительства, надо помнить, что к оптическому стеклу предъявляются более строгие требования в смысле однородности, чем к кристаллу, что стране необходимы сотни строго определенных сортов стекла, изготовленных по точным заданиям, и, наконец, что стекло есть такой же предмет военного снаряжения, как порох. Дмитрий Сергеевич играл первенствующую роль в организации этого большого успеха советской промышленности. На заводе это всегда признавали и ценили. Долгое время Дмитрий Сергеевич был консультантом завода и привлекался к обсуждению всех важных вопросов производства.
В 1935 г. Дмитрий Сергеевич был включен в так называемый "золотой фонд" Ленинградского завода оптического стекла за особые заслуги по производству оптического стекла в СССР. Уже одно выдающееся участие Дмитрия Сергеевича в решении вопроса варки оптического стекла в СССР дает ему право считаться одним из главных создателей оптической промышленности в СССР. Но Дмитрий Сергеевич участвовал в работе всех технических отделов Оптического института, как директор он организовал работу института в должном направлении и сам принимал участие в работе, где это было особенно важно. Так было, например, с работой вычислительного бюро института. А.И. Тудоровский включил в план работ вычислительного бюро расчеты микроскопических объективов и для этой цели должен был иметь хорошие промеры радиуса кривизны линз лучших иностранных объективов; лаборатории дали неудовлетворительные промеры. Тогда Дмитрий Сергеевич, ввиду важности и технической трудности дела. сам тщательно промерил радиусы кривизны маленьких линз, составляющих микроскопический объектив. И это только один пример из многих.
Дмитрий Сергеевич принимал непосредственное участие в решении всех принципиальных вопросов обслуживания ГОИ оптической промышленности. Он не раз высказывался по вопросу о будущем, которое ожидает советскую оптическую промышленность и Государственный Оптический институт в их совместной работе, и о целях к которым они должны совместно стремиться. В частности, эти высказывания имеются в двух статьях-речах Дмитрия Сергеевича: "Судьбы оптики в СССР" (1934 г.) и "Чем овладел и что должен завоевать микроскоп" (1936 г.) Дмитрий Сергеевич указывает на особое место оптической промышленности во всем мире.
Это - небольшая отрасль промышленности, по своим размерам далеко уступающая таким гигантам, как, например, электротехническая промышленность. По статистическим данным, которые Дмитрий Сергеевич цитировал в 1934 г., на одного жителя Западной Европы и Америки приходилось в среднем оптической продукции на 1 руб. 40 коп. в год в золотых рублях 1914 г. На самом деле, на руки такой житель получал продукции вряд ли больше чем на 50 коп., так как во всех странах на первом месте стоят нужды военной оптической промышленности. Вместе с тем состояние оптической промышленности есть показатель культурного уровня страны, так как оптическое производство проникнуто наукой, и распространенность его продукции (микроскопы, лупы, объективы, астрономические приборы и т. п.) показывает культурный уровень других видов промышленности и населения вообще.
Дмитрий Сергеевич считал, что задача социалистической оптической промышленности состоит в увеличении суммы продукции на одного жителя по крайней мере в три раза против уровня Западной Европы. Нужно опередить Западную Европу, превзойти высокую культуру и высокую технику западной оптической промышленности. Победа нашей социалистической промышленности над западной капиталистической обеспечивается, во-первых, социалистической организацией производства, преследующего не цели наживы, а цели распространения культуры и культурных ценностей среди населения СССР, во-вторых, союзом науки и промышленности в нашей стране.
Дмитрий Сергеевич считал, что Государственный Оптический институт по своему широкому замыслу, по своим достижениям и по собранным в нем научным силам не имеет равных в мире. Широкое обслуживание промышленности лабораториями Оптического института и широкое обслуживание научной работы заводами оптической промышленности - таков должен быть, по мысли Дмитрия Сергеевича, лозунг общей работы оптической промышленности и Оптического института. Тогда победа обеспечена.
Дмитрий Сергеевич писал: "Пусть будущий историк скажет: научная постановка вопроса в Германии дала огромные результаты, но научная цель, поставленная союзу науки и промышленности в коммунистической стране, решила вопрос до конца. На это, товарищи, стоит положить все свои силы, отдать работу своей жизни".
Про Дмитрия Сергеевича действительно можно сказать, что он положил все свои силы на это дело.
Возвращаясь от будущего к настоящему можно спросить, каково положение с оптической промышленностью в настоящий момент. Успехи здесь у всех на глазах. В настоящее время Советский Союз вполне обеспечен своим собственным оптическим стеклом. Мы имеем теперь опытных вычислителей, и вычислительный отдел ГОИ может рассчитать любую оптическую систему. У нас существуют огромные оптико-механические заводы. Советский Союз свободен от иностранной зависимости в области оптико-механического производства. Все это в большой мере является заслугой и Государственного Оптического института. За заслуги в годы Великой Отечественной войны Государственный Оптический институт был награжден орденом Ленина. Роль же Дмитрия Сергеевича как инициатора и организатора всей работы института совершенно исключительна. Сам Дмитрий Сергеевич считал организацию института одним из самых главных и близких его сердцу дел своей жизни.
С 15 декабря 1918 г. по 14 марта 1932 г. Дмитрий Сергеевич был директором ГОИ и заведующим его научным отделом. 14 марта 1932 г. Дмитрий Сергеевич вышел в отставку как директор Института и остался в нем заведующим научным отделом. В конце 1939 г. Дмитрий Сергеевич отказался и от заведывания научным отделом, перенес свою научную работу в университет, а в Оптическом институте с 1 января 1940 г. по день смерти 25 июня 1940 г. оставался консультантом микроскопической лаборатории.
8. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В АКАДЕМИИ НАУК СССР
Дмитрий Сергеевич был избран в члены-корреспонденты Академии наук СССР в 1925 г. и в действительные члены Академии наук СССР 12 января 1929 г. * В качестве академика он интенсивно продолжал свою научную работу и руководство научной работой лабораторий, которыми заведовал, отдавая на это почти все свое время. Это было его главным занятием в течение всей жизни. Наряду с этим с его именем связано несколько начинаний внутри самой Академии наук.
* Кроме звания действительного члена Академии наук, Дмитрий Сергеевич имел еще следующие почетные звания: почетный член Российского минералогического общества (1921); почетный член Метрологического совета Палаты мер и весов (1925); почетный член Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии (1928).На одно из первых мест следует поставить организацию при Академии наук комиссии редких земель, позднее преобразованной в Спектроскопическую лабораторию Академии наук (СЛАН).История возникновения этой Комиссии следующая. Дмитрий Сергеевич получил предложение выступить на общем собрании юбилейного Менделеевского съезда в 1934 г. К этому выступлению он готовился чрезвычайно тщательно. В его дневнике записано: "1934 г. Лето в Шалове. Интенсивная подготовка к менделеевской речи (никакой ботаники)". Для всех, кто знает, как Дмитрий Сергеевич любил заниматься ботаникой, значение этой лаконической сводки совершенно ясно. Подготовительные записи к речи сохранились. Дмитрий Сергеевич прочитал и передумал ряд капитальных статей и книг. Придумал собственные подходы к трудным местам и оригинальные диаграммы. Зато и доклад получился необыкновенный. Это не была просто юбилейная речь. Это было большое научное исследование. И из этой речи родилась большая научная работа. На своих диаграммах Дмитрий Сергеевич увидел, что в области изучения спектров редких земель почти ничего не сделано.
Со свойственной ему деловитостью он сейчас же сделал ряд практических выводов, что и как должно быть предпринято для того, чтобы заменить белое место в области редких земель соответственными экспериментальными данными. Он составил план работ, написал записку, выясняющую значение спектральных исследований в области редких земель, и вошел в Президиум Академии наук с ходатайством об организации Комиссии редких земель. Комиссия была организована под руководством Дмитрия Сергеевича и позднее преобразована в Спектроскопическую лабораторию Академии наук.
За пять лет существования при жизни Дмитрия Сергеевича в этой лаборатории было проделано свыше 40 экспериментальных работ его учеников и учеников его учеников. Работы эти напечатаны и выяснили ряд вопросов в совершенно ранее неизученной области спектрального анализа.
После смерти Дмитрия Сергеевича лабораторию возглавляли академик В.А. Фок и проф. С.Э. Фриш. Оба они - ученики Дмитрия Сергеевича. Далее следует указать на работу Дмитрия Сергеевича в Комиссии по организации библиотеки Академии наук и планированию нового здания библиотеки в Москве. Председателем Комиссии был академик И.В. Гребенщиков. Предложения Дмитрия Сергеевича легли в основу всей работы Комиссии. Главная идея Дмитрия Сергеевича заключалась в том, что надо, по возможности, приблизить книгу к читателю. Для этой цели должен быть устроен ряд читальных зал по отдельным наукам. В читальных залах путь от книги до читателя должен быть сокращен до минимума. Наряду с этим библиотека не распыляется, а все читальные залы связаны с центральным книгохранилищем. Этими задачами определяется весь порядок библиотеки, все правила и самая планировка здания библиотеки. С обычной для Дмитрия Сергеевича обстоятельностью были разработаны все детали проекта и вся конструкция центрального книгохранилища. Приняты во внимание всевозможные обстоятельства, даже военная безопасность. Академик Гребенщиков считает, что доклад Библиотечной комиссии представляет интерес и значение не для одной библиотеки Академии наук.
На третье место следует поставить издание под редакцией Дмитрия Сергеевича 2-го выпуска "Трудов Архива Академии наук" (1937, 606 стр.), а именно "Ученой корреспонденции Академии наук в XVIII веке (1766-1782)". Редакция выполнена чрезвычайно тщательно.
Наконец, нужно сказать о выступлениях Дмитрия Сергеевича на общих собраниях Академии наук, значение которых невозможно переоценить.
9. РЕЧИ И ВЫСТУПЛЕНИЯ
О выступлениях Дмитрия Сергеевича как в Академии, так и вне ее можно сказать одно: их было немного, но каждое из них составляло событие. Дмитрий Сергеевич не был мастером экспромта. Все его доклады были тщательно подготовлены, написаны заранее, и Дмитрий Сергеевич их читал. Даже доклады в институтских семинарах были у него всегда написаны. При этом получался блестящий результат. Выше было кратко упомянуто о выступлении Дмитрия Сергеевича на юбилейном Менделеевском съезде. Укажу еще на выступление Дмитрия Сергеевича на юбилейной сессии Академии наук по поводу пятнадцатилетия советской власти в 1932 г. Его доклад "Эволюция учения о строении атомов и молекул" был составлен настолько интересно и оригинально, настолько своеобразно освещал проблемы квантовой физики, что вызвал всеобщий интерес, был напечатан в двух журналах и еще через несколько лет после напечатания вызвал полемику.
Чрезвычайно остра была также полемика в связи с выступлением Дмитрия Сергеевича в 1936 г. на мартовской сессии Академии наук по докладу академика А.Ф. Иоффе о деятельности Государственного Физико-технического института. Дмитрий Сергеевич все вопросы всегда ставил принципиально. С выступлениями Дмитрия Сергеевича можно было не соглашаться, но пройти мимо них никак было нельзя. Всех выступлений Дмитрия Сергеевича за всю жизнь можно насчитать не более десяти, не считая докладов в ученых обществах и комиссиях.
10. РЕДАКТОРСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
Кроме редактирования "Ученой корреспонденции Академии наук", о чем сказано выше, Дмитрий Сергеевич редактировал русский перевод известной книги американского физика Вуда "Физическая оптика". И в этом случае он проявил свое неизменное своеобразие. Кроме обычной редакции, добросовестной, как все, что он делал, он позаботился о том, чтобы книга была снабжена полной библиографией работ Вуда, разделенной по темам. Кроме того, он написал большое предисловие, совершенно не похожее на обычные предисловия редактора.
В своем предисловии Дмитрий Сергеевич разбирает, конечно, достоинства и недостатки книги Вуда, но главное содержание предисловия заходит далеко за пределы этого и даже за пределы физики. Это предисловие представляет в сущности психологический этюд, характеристику Вуда как ученого деятеля. Статья необыкновенно удачна и написана так живо, что, кажется, видишь Вуда перед собой, и не возникает никакого сомнения в том,что Дмитрий Сергеевич правильно понял природу исследовательского дара Вуда. К этому следует прибавить, что материал, который был в руках Дмитрия Сергеевича, когда он писал свое предисловие, очень ограничен. Кроме подробного списка трудов и своего хорошего знакомства с этими трудами, Дмитрий Сергеевич опирался только на очень скудные биографические сведения почерпнутые, вероятно, из известного биографического словаря Погендорфа.
За Дмитрием Сергеевичем числился только один перевод, сделанный в начале его деятельности, а именно перевод нескольких глав американского учебника физики для средней школы Мэнна и Твисса (первое издание перевода книги Мэнна и Твисса вышло в 1911 г.). Дмитрий Сергеевич перевел те главы, которые касаются колебательного движения, волн, акустики, оптики. Не случайно, что Дмитрий Сергеевич участвовал в переводе именно такого учебника, который в основу изучения физики кладет факты из современной техники.
Следует отметить еще одно начинание, в котором участвовал Дмитрий Сергеевич, хотя оно не получило осуществления. Это - издание физической энциклопедии. Около 1933 г. в Государственном издательстве СССР возникла мысль о необходимости издания русской физической энциклопедии, наподобие известной энциклопедии, редактированной Шеелем (Handbuch der Physik), но с теми изменениями, которые вытекают из особенностей и потребностей нашего социалистического государства. Дмитрий Сергеевич был среди привлеченных к этому делу и очень воодушевился им. Зиму 1933-1934 гг. и особенно весну 1934 г. он провел в интенсивной работе над планом энциклопедии. Его записка о физической энциклопедии представляет целую брошюру. Он сделал даже специальный доклад о ней в общем семинаре Оптического института. Дмитрий Сергеевич считал, что оптическая часть физической энциклопедии должна быть написана сотрудниками ГОИ, как наиболее опытными и компетентными лицами в вопросах научной и прикладной оптики в СССР. Эта энциклопедия должна была в едином целом охватывать как теорию, так и ее применение. В частности, оптический отдел должен был охватывать все применение оптики в производстве и других науках и состоять из 16 томов. Дмитрий Сергеевич с обычной своей добросовестностью и деловитостью составил подробный план оптического отдела энциклопедии. Детально был разработан список всех статей во всех томах и даже список авторов, из которых некоторые не состояли в Институте, например астроном Г.А. Шайн (ныне академик). Некоторые поручения уже были даны.
Вместе с тем в общей части записка Дмитрия Сергеевича ставит весьма принципиальные вопросы о содержании физической энциклопедии и ее оптического отдела, в частности. В общем планировании энциклопедии сказался взгляд Дмитрия Сергеевича на науку и ее роль в жизни. Издание физической энциклопедии не состоялось, вернее отложено, но, несомненно, что в свое время она будет издана, и тогда записка Дмитрия Сергеевича, сохранившаяся в Архиве Академии наук, сыграет свою роль.
11. ЗАНЯТИЯ ДРУГИМИ НАУКАМИ
Кроме физики, Дмитрий Сергеевич особенно увлекался биологическими науками. Это увлечение никак нельзя было назвать любительством или дилетантством. Это было его второй специальностью. Мы видели выше, что при поступлении в университет он даже поколебался в выборе специальности. Увлечение ботаникой проходило через всю его жизнь, только увеличиваясь с годами. Особенно систематически он начал работать по ботанике с 1923 г.
В это время он был директором Государственного Оптического института и продолжал быть директором Физического института университета: ему было уже 46 лет. Тем не менее он, человек вообще не любивший слушать лекций, очень занятый наукой и административной работой, находит время, чтобы прослушать и проконспектировать университетский курс ботаники академика, впоследствии президента Академии наук, В.Л. Комарова, а через год - курс физиологии растений академика С.П. Костычева. Уже тогда он владел большими познаниями в ботанике. Он специализировал свою работу сначала на сложноцветных, а потом на мхах и водоророслях, в особенности на последних. Среди оставленных им тетрадей есть конспекты больших руководств по специальным отделам ботаники. К началу тридцатых годов его интерес переходит на общие вопросы биологии и генетики.
Нет никакого сомнения, что его занятия теорией микроскопа, начавшиеся в 1923 г., теснейшим образом связаны с его биологическими интересами. Он организует в Оптическом институте биологическую группу и заботится о внедрении физических методов исследования в биологию. Среди работ, выполненных в Оптическом институте в лаборатории академика Линника, есть работа Т.С. Антоновой - стереоскопическое фотографирование хромосом. Метод и руководство в этой работе принадлежат В.П. Линнику, но я думаю, что биологический характер темы находится в связи с биологическими идеями Дмитрия Сергеевича. В своей речи "Чем овладел и что должен завоевать микроскоп" он высказывает мысль, что очередная задача микроскопии - решение вопроса о наследственности и происхождении жизни. Эта задача должна быть решена людьми, знающими и физику и биологию. Технически для этого надо увеличить разрешающую силу микроскопа примерно в 20 раз, так чтобы уверенно разрешать сотую долю микрона.
На основании бесед с Дмитрием Сергеевичем и его архива я могу утверждать, что именно этой темой он хотел заняться. Он хотел экспериментально почувствовать характер работы генетиков. С этой целью он приступил к опытам с мухой дрозофилой под руководством биологов, как раньше учился обработке стекла под руководством мастера И.Е. Александрова. В одной из бесед зимой 1939-1940 гг. я рассказал ему, что прослушал очень интересный доклад академика А.Е. Фаворского о его плане научных работ, чрезвычайно большом и в основном построенном на продолжении его главных исследований прежних лет, но только с новой техникой или с новыми углубленными задачами, выдвинувшимися в последнее время. Дмитрию Сергеевичу это очень понравилось. Он сказал, что такую постановку тематики считает единственно правильной, что именно в этом направлении старый опытный ученый может принести наибольшую пользу. Он также вернулся к теме аномальной дисперсии. Но при этом он добавил, что если бы чувствовал избыток сил, то занялся бы микроскопической биологией или философией.
После смерти Дмитрия Сергеевича осталась очень интересная библиотека по биологическим наукам, численностью более 600 томов. Библиотека пополнялась до последних лет как советскими, так и зарубежными изданиями. Особенно богаты отделы ботаники, биологии, генетики, учения о наследственности и теории Дарвина.
Из других отделов науки о природе Дмитрия Сергеевича больше всего интересовала астрофизика. Он читал много книг по астрофизике, и записи в его дневнике свидетельствуют об интенсивной работе по отдельным вопросам астрономии (в частности, по переменным звездам). Сам он сделал одну работу по инструментальной астрономии совместно с проф. Г.Г. Слюсаревым ("Призма прямого видения для наблюдения туманностей"). Работа Дмитрия Сергеевича навеяна исследованиями Юмазона над убегающими туманностями. Эти исследования требуют светосильной аппаратуры.
Из наук гуманитарных он хорошо знал философию, по которой читал книги в течение всей жизни. И здесь у него было некоторое своеобразие. Он не читал изложений философий, а читал только философов в подлиннике. Так в 1926 г. он внимательно изучал Канта. В Архиве Академии наук сохранились две толстые переплетенные тетради примечаний к "Критике чистого разума" Иммануила Канта. Однако тетради не обработаны. В его библиотеке были все главнейшие сочинения философов-материалистов.
Покойная жена Дмитрия Сергеевича Ольга Антоновна говорила мне, что у Дмитрия Сергеевича есть оригинальные мысли в области философии, которые заслуживают опубликования.
Академик Л.В. Щерба, двоюродный брат Дмитрия Сергеевича, свидетельствовал, что Дмитрий Сергеевич имел оригинальные взгляды на цели и методы исторических исследований и мечтал о сближении исторических методов с биологическими.
Как видно, и вне области физики, в других науках, Дмитрий Сергеевич много и творчески размышлял. А в области биологических наук его работа зашла гораздо дальше. Он несомненно имел устремление и все данные к тому, чтобы работать в области, пограничной между физикой и биологией.
В художественной литературе Дмитрий Сергеевич был очень начитан. Были и тут особенности. Он не любил Шекспира. Не любил стихов, кроме очень хороших. Стихи Горация и некоторых других латинских поэтов он знал наизусть и любил цитировать. Музыку он любил. В молодости был довольно ловок в спорте, хорошо фехтовал.
Изложение занятий Дмитрия Сергеевича вне физики я хотел бы закончить рассказом об его участии в одном из самых замечательных оформлений книги в советское время.
Жена Дмитрия Сергеевича Ольга Антоновна Добиаш-Рождественская написала выдающееся по своему значению исследование об имеющихся в Ленинградской государственной публичной библиотеке имени Салтыкова-Щедрина рукописях корбийского письма. Корбийская школа письма - одна из самых значительных школ письма латинского средневековья, и ленинградские рукописи принадлежат к самым интересным из рукописей корбийского письма. Академия наук СССР приняла работу Ольги Антоновны к напечатанию. Но встал вопрос о репродукции большого числа рукописей. Обычные методы репродукции оказались в данном случае невозможными, а дорогие методы при очень большом числе репродукций сделали бы цену книги совершенно недоступной читателю. Поэтому было решено выпустить издание без иллюстраций. Ольга Антоновна вполне соглашалась с правильностью такого решения, но вместе с тем как автор, естественно, очень хотела бы иметь хоть несколько иллюстрированных экземпляров. Иллюстрации сильно повышали значение издания.
Дмитрий Сергеевич пришел ей на помощь и предложил самим составить пять альбомов рисунков. Это и было выполнено. В фотолаборатории Академии наук было приготовлено от 5 до 10 фотоснимков каждой иллюстрации. Из них было отобрано пять лучших и были собраны пять толстых альбомов из папки подходящего цвета и размера, и Дмитрий Сергеевич и Ольга Антоновна сами расклеили фотоснимки самым красивым образом. Затем все пять альбомов были переплетены в суровый холст, и друг Ольги Антоновны художница А.М. Шишмарева написала орнамент на переплетах. В основе, каждого орнамента лежали две большие буквы С. L. (Соrbeienses Leninopolitane - ленинградские корбийские рукописи). Буквы были сделаны красной киноварью в стиле корбийского письма. Вокруг них шел цветной рисунок. Альбомы получились совершенно необыкновенные. Пять произведений искусства. Книга Ольги Антоновны вышла в 1933 г. Все альбомы поступили в Академию наук. Один из них хранится в библиотеке Академии, а четыре были посланы Академией в главные книгохранилища четырех стран: Соединенных Штатов Америки, Германии, Франции и Англии.
Результат был потрясающий. Отзывы в печати были самые хвалебные как о содержании работы, так и об ее оформлении. Ряд мировых библиотек прислал запросы, предлагая в обмен свои ценные издания и т.д. Если содержание работы и выбор иллюстраций целиком составляют заслугу Ольги Антоновны и если выдающийся успех книги должен быть приписан по праву именно ей одной, то за Дмитрием Сергеевичем все же остается заслуга активного участия в совершенно исключительном оформлении этой книги. Еще один раз в своей жизни Дмитрий Сергеевич поставил рекорд. Он участвовал в появлении на свет книги, ставшей большой книжной редкостью уже в самый момент своего появления.
Несколько лет спустя в Америке была устроена всемирная выставка, в которой участвовал и СССР; устроители выставки обратились к нашему правительству с просьбой прислать на выставку экземпляр книги Ольги Антоновны; и Ольга Антоновна получила предложение приготовить еще один экземпляр своего альбома для выставки, что и было ею сделано. Вышел очень нарядный том, который с честью поддержал славу советской науки на всемирной выставке.
12. ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ
Дмитрий Сергеевич всегда был настроен радикально. Это сказалось еще в гимназии, где он в старших классах дружил с учеником Аполлоном Долговым, который был на плохом счету у начальства, был "красный", как тогда говорили, и снабжал Дмитрия Сергеевича книгами для самообразования. * Годы студенчества Дмитрия Сергеевича в Петербургском университете были относительно спокойны, но когда в 1899 г. произошла забастовка студентов, Дмитрий Сергеевич к ней присоединился. Позднее в годы его ассистентства (лаборантства) произошел ряд политических событий большого значения: русско-японская война, нарастающая революционная волна, революция 1905 года и волнения в университете. Ко всем этим событиям Дмитрий Сергеевич отнесся очень активно. Он участвовал в демонстрации, состоявшейся после Цусимского морского боя (это была, кажется, единственная демонстрация ученых до Октябрьской революции в общественном месте - в Павловском вокзале. Демонстрация была разогнана полицией, и часть участников переписана).
* Апполон Долгов умер студентом первого курса Военно.медицинской академии. Таким образом, влияние его на Дмитрия Сергеевича ограничилось гимназическим периодом.Два раза Дмитрий Сергеевич участвовал в забастовках преподавателей университета - после 9 января 1905 г. и перед 17 октября 1905 г. Он участвовал в нескольких собраниях, требовавших введения демократического строя и подписывал соответственные резолюции. Он играл активную роль в "Обществе лаборантов и доцентов" и в университетской группе "младших" преподавателей. Одно время председателем этой радикальной группировки был приват-доцент В.Л. Комаров, впоследствии президент Академии наук СССР, а секретарем группы Дмитрий Сергеевич. Большую роль в образовании общественных взглядов Дмитрия Сергеевича сыграла его близкая дружба с семьей Добиашей. Александр Антонович и Ольга Антоновна Добиаши были выдающимися общественными деятелями того времени и, не принадлежа к революционным партиям, были, однако, близки к ним. Через Добиашей Дмитрий Сергеевич попадал на собрания Союза союзов - полулегальной организации того времени. На квартире Добиашей, с согласия хозяев, происходили и нелегальные собрания революционных организаций.Дмитрий Сергеевич не обладал активностью Добиашей, но по убеждениям был левее их. При выборах во все Государственные думы он уже тогда отдавал предпочтение списку социалистов и левого блока. Октябрьскую революцию он встретил с энтузиазмом. Он интересовался тактикой большевиков с самого начала Февральской революции, возмущался клеветой на Ленина, тогда распространявшейся, и с самого начала установления советской власти охотно и от всей души стал на ее сторону. Он всегда говорил, что его успехи происходили от его созвучия с революцией и что без революции никогда не удалось бы организовать Оптический институт. *
* Социалистические воззрения Дмитрия Сергеевича нашли наибольшее выражение в его напечатанных речах "Судьбы оптики в СССР", "Чем овладел и что должен завоевать микроскоп" и в нескольких ненапечатанных докладах.Таков он был до самой смерти. Если он иногда резко критиковал какое-нибудь распоряжение, затрагивавшее его деятельность, то делал это как советский человек, прямо и без смягчения углов, причем сам всегда стоял на вполне и до конца советской точке зрения. Он мог иногда не соглашаться с отдельными людьми, а систему он целиком и горячо поддерживал. Он всегда называл себя большевиком и действительно был им в полной мере, хотя и не был в партии.Вспоминая свою жизнь, Дмитрий Сергеевич всегда говорил, что считает себя исключительно счастливым. Он был вполне счастлив в своей личной семейной жизни; он хотел заниматься наукой, это ему удалось, и он имел большой успех; он хотел принять участие в общественной жизни страны и в социалистическом строительстве, и это ему также удалось в большой степени. Он принял выдающееся участие в строительстве социалистической промышленности. По сравнению с этими главными факторами жизни все остальные мелкие обстоятельства жизни не важны. С этим нельзя не согласиться. Дмитрий Сергеевич построил свою жизнь на крепком фундаменте, подвиг его жизни на глазах у всех, и слава его сохранится долго.
13. ЛИЧНЫЕ КАЧЕСТВА
В заключение остается прибавить лишь очень немногое. Изложенные обстоятельства жизни Дмитрия Сергеевича вполне определяют его личные качества.
Дмитрий Сергеевич был человеком выдающимся по своему уму, принципиальности и целеустремленности. Это был человек большого темперамента, большой нравственной силы, с большим чувством ответственности за свои поступки, настоящий руководитель, организатор, глава.
В частной жизни Дмитрий Сергеевич был очень привлекателен. Жил он скромно, всегда в рабочей обстановке, в большом согласии со своей женой, как я уже указывал выше. Они чрезвычайно подходили друг к другу: оба были выдающиеся ученые; вместе с тем оба были отзывчивые люди. Жили они настолько дружно, что одного без другого и вообразить себе было трудно. Все важные события жизни они переживали вместе. Нет сомнения, что этот брак стимулировал научную работу каждого из них. Брак был бездетный и Дмитрий Сергеевич всю нежность, на которую была способна его душа, перенес на жену. То же имело место и со стороны Ольги Антоновны. Когда 30 августа 1939 г. Ольга Антоновна умерла после тяжелой сердечной болезни, то это предрешило и уход из жизни Дмитрия Сергеевича, он не надолго пережил свою жену.
В отношениях к людям Дмитрий Сергеевич был прям и несколько резок, в суждениях подчас парадоксален, упрям и мог проявлять властность, вообще он имел ряд человеческих недостатков. Но все эти недостатки с избытком искупались высоким строем его души, его большой честностью и мужеством. Всегда можно было верить, что он думает так, как он говорит. Его ум, широкая образованность и оригинальность делали беседу с ним всегда интересной. Добросовестность, с какой он относился к научной и общественной работе, отличала его и в частной жизни. Друзьям своим он был верный друг. Если он считал возможным помочь кому-либо, то делал это в полную меру и был активно добрый человек. К ученикам относился очень внимательно, с большой нежностью. Словом, он был не только настоящий ученый, но и настоящий человек, утрата которого чувствуется тяжело и смягчается только светлой памятью о нем и о деле, им совершенном.
14. ХРОНОЛОГИЧЕСКИЕ ДАТЫ ГЛАВНЕЙШИХ СОБЫТИЙ ЖИЗНИ Д.С. РОЖДЕСТВЕНСКОГО
1876 (7 апреля) - Дата рождения Дмитрия Сергеевича.
1894 - Окончание 6-й Петербугской гимназии с серебряной медалью.
1900 - Окончание Петербургского университета по математическому отделению физико-математического факультета с дипломом первой степени.
1900 (1 сентября) - Оставление при Петербугском университете без стипендии для приготовления к профессорскому званию.
1903 (1 февраля) - Назначение лаборантом Физического института Петербугского университета.
1908 (15 февраля) - Женитьба на Ольге Антоновне Добиаш.
1911 (декабрь) - Присуждение Дмитрию Сергеевичу Отделением физики Русского физико-химического общества премии имени Ф. Ф. Петрушевского за экспериментальное исследование "Аномальная дисперсия в парах натрия".
1912 (4 марта) - Защита магистерской диссертации.
1912 (1 июля) - Утверждение в звании приват-доцента Петербургского университета.
1912 (декабрь) - Присуждение Дмитрию Сергеевичу Российской Академией наук Ломоносовской премии за труд "Аномальная дисперсия в парах натрия".
1915 (1 января) - Утверждение в должности старшего ассистента Физического института Петроградского университета.
1915 (23 апреля) - Защита докторской диссертации.
1915 (18 мая) - Избрание экстраординарным профессором Петроградского университета.
1915 (20 октября) - Назначение заведующим Физическим институтом университета.
1916 - Избрание Президентом Русского физико-химического общества и председателем Отделения физики.
1916 (15 января) - Назначение ординарным профессором Петроградского университета.
1918 (15 декабря)-Назначение директором Государственного Оптического института.
1921 (28 января) - Избрание почетным членом Российского минералогического общества.
1925 - Избрание членом-корреспондентом Академии наук СССР.
1925 (декабрь) - Избрание почетным членом Метрологического совета Палаты мер и весов.
1928 (октябрь) - Избрание почетным членом Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии.
1929 (12 января) - Избрание действительным членом Академии наук СССР.
1931 (начало года) - Временное оставление Дмитрием Сергеевичем университета.
1932 (14 марта) - Освобождение от должности директора Государственного Оптического института, согласно личной просьбе, с оставлением заведующим научным отделом Государственного Оптического института.
1935 - Зачисление за особые заслуги по производству оптического стекла в СССР в "золотой фонд" Завода оптического стекла в Ленинграде.
1938 (конец года) - Отказ Дмитрия Сергеевича от заведования научным отделом Государственного Оптического института и утверждение его консультантом Микроскопической лаборатории ГОИ.
1939 (1 января) - Возвращение Дмитрия Сергеевича в университет штатным профессором и заведующим Спектроскопической лабораторией.
1939 (30 августа) - Смерть Ольги Антоновны Добиаш-Рождественской.
1940 (25 июня) - Смерть Дмитрия Сергеевича Рождественского.
 |
Воспроизведено по изданию:
50 лет Гоcударственного оптического института им. С.И. Вавилова (1918-1968) Cб. статей под ред. Ю.Н. Гороховского. Изд "Машиностроение", Л-д.: 1968 |
