 |
Эссе из журнала "Исследователь" 9 ноября (четверг), 1710 г. |
| Уши людские своей болтовнею пустой наполняют.
Те переносят рассказ, разрастается мера неправды; Каждый, услышав, еще от себя добавляет рассказчик. Бродит Доверчивость там; дерзновенное там Заблужденье, Тщетная Радость живет и уныния полные Страхи; Там же ползучий Раздор, неизвестно кем поднятый Ропот. Овидий. Метаморфозы, М., 1977, с. 56-61.
|
Уступая настояниям друзей, я решаюсь нарушить замысел, к осуществлению которого приступил в предшествующем выпуске, и посвятить нынешний рассуждению об искусстве политической лжи. Отец лжи, говорят нам, дьявол, и сам он от начала был лжецом, так что ложь неоспоримо давнишнее изобретение. Более того, он впервые использовал ее с чисто политической целью: подорвать власть своего государя и подбить треть его подданных на ослушание. За что и был низвергнут с небес, где (как сказано у Мильтона) занимал должность наместника огромной западной провинции, и впредь оказался вынужденным упражнять свои таланты в более низких пределах среди других падших духов, а также заблудших душ, коих, вербуя к себе в соратники, продолжает обольщать и поныне и, надо думать, вряд ли прекратит сие занятие, пока, прикованный цепью, не будет заточен в преисподней навечно.
Но хотя ложь есть порождение дьявола, тем не менее постоянные ее совершенствования, по-видимому, в значительной мере лишили его, как и многих других славных изобретателей, чести считаться отцом собственного детища.
Кто первый возвел ложь в искусство и применил в политике, история умалчивает, хотя я употребил достаточно старания, дабы навести о том надлежащие справки. А потому я буду рассматривать ложь применительно к нынешним временам - точнее, к тому, как она оказала себя за последние двадцать лет в южной половине нашего острова.
Когда, если верить поэтам, боги ниспровергли титанов, земля в отместку произвела на свет последнее свое чадо - Молву. А толкуется этот миф так: когда утихают мятежи и смуты, в народе обильно распространяются слухи и ложные известия. Иными словами, ложь служит последним прибежищем проигравшей мятежной партии, низменной, как все земное. Новое время внесло в старинное искусство лжи существенные добавления: ныне применяют ее, не только чтобы завоевать и удержать за собою власть, но и чтобы отомстить, потеряв. Не так ли животные используют одно и то же орудие - зубы, - добывая пищу, когда голодны, и кусая тех, кто их задевает.
Политическая ложь ведет свое начало от разных родителей, а потому мне хотелось бы, войдя в некоторые тонкости, указать на ряд обстоятельств, связанных с ее генеалогией и рождением. Иногда ложь рождается из головы получившего отставку государственного деятеля, который передает свое дитя черни, чтобы та его вынянчила и выпестовала. Иногда она появляется на свет убогим недоноском и лишь благодаря непрестанному уходу обретает вид, а порою ее производят в полной форме, которая от ухода все больше утрачивается. Нередко она рождается обычным младенцем, который со временем набирает вес и силу, а иной раз является в жизнь созревшей и налитой, а потом все убывает и усыхает. Иногда она знатного рода, иногда - семя биржевого маклера.
Порою, выдираясь из лона, орет во все горло, а бывает, дает о себе знать только шепотом. Я знаю ложь, что шумит сейчас на полкоролевства и из гордости и величия отрекается от собственных родителей, а помнится, было время, когда изливалась она тихим шепотом. И в заключение добавлю: если ложь рождается без жала, то является мертворожденной, а если со временем лишается оного, то тут же умирает.
Немудрено, что малютке, само рождение которой происходит при столь удивительных обстоятельствах, уготована необычайная судьба. И действительно, вот уже двадцать без малого лет выступает она духом-хранителем правящей партии. Она может без боя, а иногда и проиграв сражение, завладеть королевством, она раздает и отнимает должности, может сделать из слона муху и из мухи слона, годами председательствует в избирательных комитетах, может отмыть черного кобеля добела, прославить святым безбожника и патриотом - распутника, сообщить чужеземным министрам важные сведения, а также содействовать поднятию и падению акаций любого государства. Сия богиня летает с огромным зеркалом в руках, ослепляя толпы, и от того, как повернет его, зрят они благо в собственной гибели и гибель в собственном благе. В этом зеркале лучшие друзья наши видятся нам в одеждах, усеянных королевскими лилиями, в папских тиарах, с цепями, четками и деревянными башмаками у пояса, а злейшие враги предстают украшенными эмблемами свободы, достоинства, терпимости и умеренности, с рогом изобилия в руках. Если два ее огромных крыла не пропитаны влагой, они, как у летучих рыб, повисают в бездействии, а потому она беспрестанно купает их в нечистотах, а взмывая, брызжет ими людям в глаза и при всей стремительности своего полета вынуждена, дабы пополнить запасы грязи, вновь и вновь в нее окунаться.
Не раз приходило мне на мысль: что если бы природа дала нам второе зрение и могли мы видеть ложь воочию, как шотландцы - духов. Сколь увлекательно мы проводили бы время в нашем городе, наблюдая, как сонмы лжи всех видов, размеров и оттенков жужжат над головой иного соотечественника, словно слепни над лошадиной мордой в разгар лета, или как полчища лжи кишат в Биржевой аллее днем в таких несметных количествах, что затмевают свет и вытесняют воздух, или как тучи лжи заполняют каждый клуб недовольной знати, откуда ее без числа и счета отправляют на выборы.
Политического лжеца отличает от других, наделенных тем же свойством, существенная черта: он должен обладать короткой памятью, дабы в ежечасно меняющихся обстоятельствах уметь высказывать мнения, обратные собственным, или отстаивать любое из двух противоположных, сообразуясь с расположением лиц, с которыми он сообщается. Известно, что, описывая добродетели и пороки рода человеческого, желательно иметь в виду какое-нибудь известное лицо, которое могло бы служить примером либо того, либо другого. Я всегда неуклонно следовал этому правилу, и сейчас воображение рисует мне некоего великого человека, знаменитого помянутым даром, постоянное упражнение в котором на протяжении двадцати лет снискало ему репутацию величайшего в Англии ума по части обделывания всяческих славных дел.
Превосходство его гения состоит исключительно в неистощимых запасах политической лжи, каковую он поминутно пускает в ход и, тут же забывая, чтб кому сказал, сам же себя опровергает. Его мало заботит, правда ли в его речах или фальшь, интересует же лишь одно: что в данный момент и в данном обществе выгодно ему утверждать, а чтб отрицать. Если же вы вознамеритесь перехитрить его, толкуя каждое сказанное им слово, подобно снам, наоборот, то, верите вы ему или нет, все равно не доберетесь до истины и останетесь обманутым. Единственное верное средство - принимать его речи за поток бессвязных звуков, напрочь лишенных смысла. Тогда по крайней мере вас не будет бросать в трепет - что иначе легко могло бы случиться - при залпах божбы, которыми он начинает и кончает каждое свое предложение. Но хотя он постоянно клянется Богом-отцом и Богом-сыном, я считаю несправедливым обвинять милорда в нарушении клятвы: ведь он неоднократно, не обинуясь, публично доказывал миру, что не верит ни в того, ни в другого.
Найдутся, пожалуй, люди, которые скажут, что подобный талант, столь часто упражняемый, а посему широко и печально известный, вряд ли может приносить пользу его обладателю или партии. Как же они ошибаются! Редкая ложь отмечена печатью своего создателя, и любой заядлый враг правды может пускать ее тысячами, не будучи уличен в авторстве. К тому же как у самого низкопробного писаки всегда сыщутся читатели, так и у заведомого лжеца - охотники ему верить, а ведь часто достаточно, чтобы ложь хотя бы час почиталась за истину, и дело сделано, а больше ничего и не надобно. Молва летит на крыльях, правда, прихрамывая, плетется вослед, и когда людям открывается обман - поздно: время ушло, маневр удался, лживое слово врезалось в память. А потом маши кулаками после драки - все равно, что человек, нашедшийся с ответом, когда спор уже закончен и компания разошлась, или врач, сыскавший верное средство для больного, когда тот уже умер.
Принимая в соображение, что многие от природы склонны лгать, а людские скопища - верить, не знаю, право, как мне быть с известным изречением, которое так часто любят повторять: "Правда всегда торжествует". Разве здесь, на нашем острове, не находились мы чуть ли не все эти двадцать лет под воздействием учреждений и лиц, в чьих интересах и принципах было развращать наши нравы, затемнять наш разум, истощать наше богатство, чтобы со временем уничтожить все уложения наши, как церковные, так и светские? И вот мы очутились на краю бездны, но, постоянно вводимые в заблуждение, не умели различить, кто нам враг, а кто друг. На наших глазах львиная доля капиталов, принадлежавших нации, уплывала в руки тех, кто по своему рождению, образованию и заслугам мог притязать лишь на ливреи. Меж тем как другие, кто, обладая именем, достоинством и положением, мог бы умножить славу и успехи нашей Революции, были отодвинуты в сторону как опасные и бесполезные, мало того, их клеветнически ославили якобитами, людьми с деспотическими принципами и наемниками Франции.
Правда, которая, как говорят, покоится на дне колодца, оказалась, по-видимому, заваленной там грудой камней. Я помню, как виги без конца жаловались на то, что большая часть землевладельцев не на их стороне, и как немногие мудрые люди видели в этом дурной знак. Мы знаем, что, хотя двор и кабинет были на стороне вигов, они насилу удерживали большинство, пока не набрели на превосходное средство: влиять на захолустные местечки и побеждать на выборах, пуская в ход могущественные аргументы, почерпнутые в Сити. Но к каким бы хитроумным уловкам и маневрам ни прибегали сии джентльмены, все это было принуждением и насилием. И когда народу стало ясно, что его обычаи, религия и даже сама монархия в опасности, он, как мы видели, решительно воспользовался первой возможностью, чтобы вмешаться. Но о том, каково значение сей резкой перемены в умонастроении нации, я расскажу, подробно и полно, в одном из следующих выпусков, где попытаюсь открыть глаза всем обманутым и обманывающимся и доказать им, что они напрасно надеются или показывают вид, будто имеют дело лишь с кратким умопомешательством черни, которое не сегодня, так завтра пройдет. Я же полагаю, что причины, симптомы и следствия свидетельствуют о явлении совсем иного рода и что происшедшая в стране перемена послужит великим примером, подтверждающим изречение, приведенное мною выше:
"Правда (пусть иной раз и поздно) всегда торжествует".
