Позвольте поблагодарить Вас за организацию и публикацию дискуссионных материлов, посвященных "феномену глобальной хронологии А.Т. Фоменко". Не отрицая безусовной полезности такой дискуссии, все же отмечу, что способы борьбы, избранные опонентами А.Т. Фоменко, скорее, достигают прямо противоположного (непредусмотенного) эффекта - рекрутировать еще большее количество людей в ряды "глобальных ронологов ". Ибо эти способы (при всей их публицистической и фельетонной искусности) е затрагивают существа вопроса.

Возможные причины такого "эффекта " я и попыталась изложить в прилагаемом гексте. Может быть, в рамках продолжения дискуссии Вы сочтете возможным его публиковать? Обращаю Ваше внимание на то, что я не являюсь историком или математиком, потому и не рассматриваю вопрос "истинности" или "неистинности" концепции А.Т. Фоменко.

"Древней Греции - не было! Не было также древнего Рима, древнего Египта, Вавилона и других древностей. Все это - фантомы исторической мысли. Последние лет пятнадцать общественность будоражат идеи Анатолия Фоменко. Имя его на устах и научных работников, и интеллигентных домохозяек". Такими эффектными аккордами начинается редакционная увертюра (вводка) к двухчастой опере Андрея Пономарева и Сергея Смирнова "Развенчание глобальной хронологии" ("Знание - сила", 1997, N10).

Однако всем давно ясно: не был и никогда не будет плодотворным разговор о проблеме, которую можно условно назвать "феномен глобальной хронологии А.Т. Фоменко" в таком недопустимо оскорбительном и далеком от научной беспристрастности и взвешенности тоне, который на протяжении многих лет навязывают им редкие ее оппоненты.

...Почему же, невзирая на уничижительную (и не всегда корректную) критику со стоюны профессиональных (традиционных) историков, издания по "глобальной хронологии" печатаются почтенными издательствами, финансируются уважаемыми фондами, находят спрос у читателей и передаются из рук в руки? Потому что с точки зрения читателя оскорбления, насмешки и публицистические излишества, которыми грешат оппоненты А.Т. Фоменко, не являются убедительным ответом на вопрос, а тем более - аргументом в споре. Что же говорить об академике А.Т. Фоменко? Он тем более знает, что все это - не научные доводы. Поэтому продолжает публиковать свои книги, пополняя их все новыми данными.

...Профессиональные историки, избравшие роль служителей (жрецов) храма Клио, похоже, основной смысл своей деятельности видят в том, чтобы затверживать и хранить истину, добытую великими предшественниками; а всем тем, кто историками не является и задает кощунственные вопросы по существу истины (в том числе и хронологической), отвечать высокомерным презрением, обвинениями в шутовстве ("смеются" - "Глобальная шутка?") и намеками на психическую неполноценность ("крутят пальцем у виска" - "Глобальный сдвиг по фазе?"). Будучи увлечены этими почтенными занятиями, профессиональные историки, кажется, забыли то, что знает даже любая "интеллигентная домохозяйка": истина - это не застывшая священная конструкция, истина - это живая и развивающаяся субстанция, требующая (на каждом этапе развития науки и цивилизации) проверки и подтверждения.

Забыв об этом, "историческая наука" продолжает настаивать на своем высоком научном авторитете. Но, возможно, он уже существует только в воображении самих историков. Потому что с точки зрения множества читателей "историческая наука" (в целом) утеряла свой авторитет и продолжает не видеть этого, совершенно напрасно гневаясь на Анатолия Фоменко, Николая Морозова, Теодора Моммзена и Исаака Ньютона...

Но почему же "историческая наука" утеряла в глазах читающей публики свой авторитет?

Не только потому, что в последние годы широкому читателю стали доступны многие труды, о которых раньше он составлял представление лишь по цитатам и суждениям "официальных" историков. Не только потому, что на наших глазах история XX века переписывалась (менялась до неузнаваемости) не один раз - в угоду требованиям господствующего режима. Не только потому, что и на нашей памяти "чистились" библиотечные фонды, систематически изымались из оборота и уничтожались неугодные тексты и проводились манипуляции с источниками. Не только потому, что летописи современной истории (к примеру, в телеверсиях разных каналов) выглядят так, как будто речь идет о двух-трех разных народах.

"Историческая наука" утеряла свой авторитет в глазах читателя еще и потому, что он, читатель, знает: сколь ни велики былые достижения средневековых ученых в области естественных наук, современные физика, химия, астрономия давно уже ушли от своих средневековых представлений, неоднократно пересмотрев свои фундаментальные положения. В отличие от них "историческая наука" лет триста не пересматривала (с целью подтверждения) своих фундаментальных основ, имеющих также средневековое происхождение. Это факт неопровержимый.

Но если "историческая наука" так непоколебимо убеждена в истинности построенной средневековыми учеными хронологии, то почему бы ей не предложить Российскому фонду фундаментальных исследований свой проект с применением методов конца XX века, проект, доказывающий истинность защищаемой ими версии? Результаты таких исследований были бы самым веским аргументом в споре с академиком А.Т. Фоменко. В споре, который в данный момент не отвечает элементарным требованиям научной дискуссии. Но что-то ничего не слышно о таких проектах.

Изучая труды академика А.Т. Фоменко, читатель видит, что ни в одном из них он не пытается выдать свою теорию за конечную и единственную истину. Напротив, он никогда не забывает подчеркнуть, что его концепция - лишь гипотеза, требующая проверки и подтверждения, и безуспешно призывает включиться в эту работу специалистов. Не один год и не одно десятилетие специалисты отвечали на эти призывы гробовым молчанием (если не считать некорректных выпадов не по существу).

Теперь, когда труды Анатолия Фоменко есть уже, наверное, не только у каждой "интеллигентной домохозяйки", но, может быть, и у представителей множества других категорий населения, служители "исторической науки" решили снизойти до того, чтобы начать отвечать академику А.Т. Фоменко и читателям его книги по существу. Не отрицая безусловного блага такого решения, все же отмечу, что убедительности этих ответов, безусловно, вредит чрезмерная эмоциональность и (вызванная ею) потеря чувства реальности. Ибо чем иным, кроме потери чувства реальности, можно объяснить издевательскую стилистику статьи Андрея Пономарева "Хочешь быть глобальным историком? Будь им!" - автора, увы, не обладающего в глазах читателя научной репутацией, хоть в какой-то мере сопоставимой с научной репутацией А.Т. Фоменко, но все же позволяющего себе говорить о деятельности выдающегося математика с применением выражений типа: кроме сложения, ему известно и вычитание; кроме вычитания, ему известны также деление и умножение... Каким же "неандертальским" представляется господину Пономареву уровень умственного развития читателей журнала "Знание-сила", если он допускает, что подобный способ аргументации может хоть кому-то показаться убедительным!

"Другие читатели, - претендуя на остроумие, пишет А. Пономарев, - способные к математике, считают, что если формулы верны, значит и полученные Фоменко исторические параллели безупречны". Откуда у автора столь примитивное представление о качестве мышления "других читателей"? Ничего подобного они не думают, как не думает и не утверждает сам А.Т. Фоменко.

Излишне упрощенным в глазах читателя выглядит и такой лихой пассаж: "Если у двух треугольников равны два угла, то треугольники подобны. Относясь к истории, как к геометрии, установим исторических деятелей, взяв вместо углов имена"... Для кого, позволительно спросить, пишутся подобные пародии? Неужели для тех, кто в течение пятнадцати лет читает книги А.Т. Фоменко и прекрасно знает, что гипотезу о параллелях и дубликатах академик обосновывает не подобием или равенством имен (и только имен), а совокупностью данных, извлеченных из источников самого разнообразного характера? Неужели для тех, кто знает, что из книги в книгу он не устает повторять, что лингвистические трактовки не являются основными и даже просто самостоятельными доказательствами? Как, впрочем, и в текстах Н.А. Морозова - зачем нас пытаются убедить в обратном?

Подобные заявления, прямо скажем, не добавляют доверия к эффективному (особенно в части карикатур на Филиппа Валуа и Сухэ-Батора!) тексту А.Пономарева. Совершенно напрасно убежденного к тому же, что рядовые читатели (как, впрочем, и академик А.Т. Фоменко) не способны понять, что, "сократив время между Юлием Цезарем и Карлом Великим до нуля" и пересматривая птолемееву датировку четырех событий звездного неба IV-III веков до нашей эры, необходимо учесть ряд обстоятельств для "нового" совпадения истинного и исторического времени. Смею уверить автора, что это вполне понятно многим читателям. Как понятно и то, что главным в этой статье является отзыв на новую датировку восемнадцати лунных затмений и указание на то, что, вычисляя "новое" положение планет (Венеры, Марса, Юпитера, Сатурна), автор "глобальной хронологии" положение одной из них определил с пятью ошибками.

Убийственные (если иметь в виду слишком простодушного читателя) ошибки указаны. Возможно, они будут с благодарностью признаны (или не признаны) академиком А.Т. Фоменко. Об этом мы узнаем, надеюсь, благодаря Закону о печати, который дает ему право ответить на критику именно в том издании, где эти критика появилась.

Как бы то ни было, я хочу искренне поблагодарить господина Пономарева за то, что он высказался по существу вопроса. Жаль только, что систему своих доказательств автор не довел до логического конца: способно ли указание на эти ошибки поколебать, разрушить или усовершенствовать концепцию "глобальной хронологии"?

С точки зрения читателя более "стереоскопически" видит проблему "глобальной хронологии" Сергей Смирнов, автор статьи "Стоит ли математику вторгаться в историю?", хотя и он не отказывает себе в удовольствии понасмешничать. Но мы, читатели, признательны ему за вполне уважительное отношение к нашим умственным способностям (и к умственным способностям академика А. Т. Фоменко) и готовы почти во всем с ним согласиться. Автор понимает, что читатели книг А.Т. Фоменко вовсе не рассматривают гипотезу о тожестве средневековых и античных персон в категориях веры. Читатели, уже пережившие эпоху постмодернизма российского образца и пресыщенные игрой со смыслами и симулякрами, весьма спокойно относятся к самым неожиданным параллелям и выводам А.Т. Фоменко. Они вполне понимают, что выдвинутая им гипотеза так и останется гипотезой, пока не будет перепроверена (подтверждена или опровергнута).

Высказав немало точных и верных суждений и в целом негативно оценивая результаты деятельности академика А.Т. Фоменко на ниве исторической науки (еще не дозревшей до применения математических методов), Сергей Смирнов задает вопрос: "Значит, Фоменко не прав как историк лишь потому, что он слишком рано начал играть в историю по правилам математики? Может быть..." И чуть далее продолжает: "Академик А. Т. Фоменко движется сейчас далеко впереди опаздывающего паровоза классической истории и потому вынужден сам прокладывать рельсы по бездорожью. Не диво, что они ложатся то вкривь, то вкось!"

Золотые слова!

Академик А.Т. Фоменко, действительно, ушел далеко вперед в понимании необходимости заново рассмотреть средневековые конструкции традиционной хронологии, используя все возможности, которыми обладают науки в конце XX века.

Сама совокупность этих фактов делает не столь существенным ответ на вопрос: нет ли в трактовке результатов (полученных в математической части концепции) ошибки? Как не важна теперь для нас ошибка в трактовке Христофора Колумба, принявшего земли Американского континента за Индию. Направление движения, необходимое для открытия, было верным.

Может быть, и направление движения, выбранное академиком А.Т. Фоменко, тоже является верным? Как бы то ни было, и в данном случае первостепенное значение имеет не существо трактовки (оно вторично!), а фундаментальные хронологические построения, призванные более естественным образом соединить истинное и историческое время.

"Стоит ли математику вторгаться в историю?" - спрашивает Сергей Смирнов и не дает прямого ответа на свой же весьма странный вопрос, ибо понимает, что "историческая наука" защищает свои позиции с аргументами трехсотлетней давности в руках, наиболее внушительным из которых оказывается... "ссылка на авторитеты".

Претензия на исключительное обладание конечной истиной (так непопулярная ныне в области естественных наук!) вступает и в явное противоречие с общими цивилизационными ожиданиями!

А они связываются с возможностью подняться на качественно новый уровень развития науки - уровень синтеза гуманитарных и естественнонаучных знаний! Неужели "историческая наука" намерена игнорировать эти ожидания? Неужели она намерена и в дальнейшем не выходить за крепостные стены корпоративного уединения, отказываться от сотрудничества и оперировать конфронтационной терминологией?

Можно найти одну или сто ошибок. Можно "подорвать" здание концепции А.Т. Фоменко и перестать публиковать его книги. Увы, ничего не изменится. Ибо эти действия не дают ответа на главный вопрос: как долго (сколько еще столетий) "историческая наука", не предъявляя новых доказательств, намерена уверять широкую публику, что почтенные коллективы средневековых хронологов выполнили все необходимые вычисления на оси времени со степенью точности, превосходящей возможности (умственные, методологические и технические) математиков, физиков и астрономов конца XX века?

Скоро над этими уверениями будут смеяться даже дети!

Ныне критическая масса недоверия к традиционной хронологии (по причине выявления и накопления обширного массива неразрешенных противоречий) достигла того уровня, когда читатели уже не слушают ритуальных заклинаний служителей храма Клио и требуют предъявления суммы доказательств, коли уж речь идет о науке, не менее точной, чем математика, как утверждают историки...

Так может быть, профессиональным историкам стоит, наконец, отвлечься от персоны А.Т. Фоменко и начать работу именно в этом направлении?

Чем больше они медлят, тем больше шансов на то, что очень скоро, возможно, на каждого одного традиционного историка будет уже приходиться по одному "глобальному историку", стать которыми так неосмотрительно призывает Андрей Пономарев молодых читателей журнала "Знание - сила".

И когда армия "зубастых" "глобальных хронологов" (может быть, имеющих образование, еще более далекое от истории, чем математики) займется сочинением своих концепций и выбросит на книжный рынок несметное количество текстов (смущающих непрофессиональные умы и возмущающих профессиональные), традиционные историки, так и не покинувшие изъеденный коррозией "паровоз классической истории", может быть, с ностальгической благодарностью примутся вспоминать те благословенные времена, когда они могли "в курортном режиме" оттачивать свое остроумие и блистать своим красноречием в борьбе с одним-единственным неприятелем - математиком Анатолием Фоменко.

Возможно, конечно, что такая "апокалиптическая" перспектива кажется кому-то столь же фантастичной, как и книги А.Т. Фоменко из серии "Библиотека Глобальной Фантастики" - (определение А.Пономарева), - не только тем, кто забыл, как много провидческого и сбывшегося оказалось в романах Г.Уэллса и Ж. Верна.

Первый: о смене парадигм средневековых ученых в области естественных наук. "Историческая наука, - пишет Н.А. Милях, - лет триста не пересматривала (с целью подтверждения) своих фундаментальных основ, имеющих также средневековое происхождение". И второй: почему молчат специалисты по хронологии?

На эти вопросы мы попросили ответить Игоря Яковенко, философа и историка, и Игоря Данилевского, специалиста по хронологии русского летописания. Предлагаем читателям их ответы.
.

Между тем собственно научной в трудах А.Т. Фоменко, Н.Г. Носовского, В.В. Калашникова и их, увы, уже появившихся последователей можно признать лишь саму исходную проблему. Действительно, датировка исторических фактов - одна из самых сложных процедур в историческом исследовании. Нет историка, не сталкивающегося с ней постоянно. Для нового времени она, как правило, разрешается на "техническом" уровне - путем "простого" сопоставления хронологических (то есть выраженных в одной, ныне общепринятой системе летосчисления) дат. Для датировки же событий, относящихся к истории древнего мира и средневековья, приходится разрабатывать специальные методики, позволяющие получать надежные проверяемые данные о времени совершения того или иного факта.

Суть проблемы заключается в том, что сплошь и рядом прямых временных указаний источников (то есть дат, выраженных в какой-либо из существовавших прежде систем летосчисления) недостаточно для того, чтобы соотнести их с нашей системой летосчисления. Для "простого" перевода даты необходимо знать, в какой эре, по каким календарю и стилю она дана, наконец как она соотносится с нашими эрой, календарем и стилем. Если дату "чужого" календаря не удается соотнести с "нашей", так называемой юлианской (ее рекомендуется не путать собственно с юлианским календарем), датировка превращается в довольно сложный и длительный процесс, основанный на множестве последовательных сопоставлений.

Дело в том, что история складывается не только из действий "масс" и "сильных личностей". В ее структуру входит необозримое число "маленьких" историй: все, к чему прикасается человек, имеет свою историю. Поэтому историкам приходится изучать процессы, много превосходящие по сложности любую математическую фигуру. С этим, кстати, связаны и основные сложности моделирования истории: она практически не поддается формализации. В лучшем случае удается смоделировать наиболее общие и, соответственно, наиболее примитивные процессы. Однако именно благодаря непосредственному воплощению времени во всех делах рук человеческих мало-мальски квалифицированный специалист-историк в подавляющем большинстве случаев с первого взгляда отличает подделку от подлинной вещи или текста. К тому же в исторической науке есть целое направление, специально занятое изучением "маленьких" историй, - так называемые специальные, или вспомогательные исторические дисциплины.

Эти "маленькие" истории образуют довольно плотную временную ткань, исторический контекст, позволяющий надежно датировать практически каждое событие. Другой вопрос, что датировка эта будет не абсолютной, а относительной: мы будем знать, что произошло раньше чего. Теперь достаточно получить хотя бы одну надежную, проверяемую абсолютную (то есть выраженную в привычной для нас системе счисления лет) дату, чтобы появился целый ряд дат, производных от нее. Правда, иногда эти даты колеблются в довольно широких хронологических рамках - вплоть до нескольких десятилетий. Тем не менее ошибки, превышающие столетие, встречаются чрезвычайно редко, и все они относятся ко временам, отделенным от нас тысячелетиями.

В совершенно ином положении оказывается историк, лишенный более или менее точных абсолютных дат (источники, особенно ранние, упоминают их далеко не всегда, да и "привязать" их к юлианским датам гораздо сложнее). Тогда приходится прибегать к естественнонаучным датировкам - астрономическим, геологическим, калий-аргоновым, палеомагнитным, дендрохронологическим, радиокарбонным и т.д. При этом историки стараются получить подтверждение каждой даты несколькими из них. Особенно часто таким способом датируются археологические находки.

Итак, подавляющее большинство прямых годовых дат, упоминающихся в исследованиях, научно-популярных и учебных изданиях, - результат кропотливой работы многих поколений историков. Она не сводится к "простому" переводу. Важная составляющая этой работы - их перекрестная проверка многочисленными косвенными датирующими данными. И все-таки многие даты, особенно для ранних периодов истории, являются условными. Они нуждаются в дополнительном подтверждении, опровержении или уточнении. И работа в этом направлении ведется, причем, смею уверить, достаточно последовательная и напряженная. Результаты ее довольно солидны. Создатели, скажем, метода датировки по остаточному содержанию радиоактивного изотопа углерода (¹⁴С) в органических остатках были даже удостоены Нобелевской премии в области физики. В последние десятилетия совместными усилиями историков, физиков, биологов и астрономов удалось не только скоррелировать данные радиокарбонного и дендрохронологического анализов, но также привести их в соответствие с максимальными и минимальными показателями уровней солнечной активности. При этом (вопреки утверждениям "новых хронологов", которые, судя по сноскам в их книгах, знакомы лишь с научно-популярными публикациями в данной области) были получены подтвержения для подавляющего большинства дат, установленных историками по письменным источникам.

К сожалению, создатели "новой хронологии" полагают, что дело обстоит гораздо проще, и попадают в неловкое положение. Впрочем, им удается ввести в заблуждение людей, не имеющих представления о том, какой ценой и каким путем получены те даты, которые с такой легкостью "опровергаются". Стоит, однако, чуть пристальнее вглядеться в эти "опровержения" (для чего необходимы лишь желание, кое-какие специальные знания и владение законами логики) - и здание "новой хронологии" рассыпается в прах.

Начнем с того, что "новые хронологи" всерьез полагают, будто само событие и его различными лицами (как очевидцами, так и людьми, жившими через сотни лет после них) - одно и то же. Для математика это нормально: в своей науке он имеет дело только с абстрактными образами, с количественными описаниями. Причем они должны быть выполнены на искусственном языке, который вполне однозначен и не терпит каких бы то ни было интерпретаций. При этом любое количество последовательных корректных описаний ничуть не изменяет сути описываемого. Историки же изучают явления реальной жизни по их описаниям. И путать те и другие все равно, что подменять выдачу наличных денег в кассе рассказом о них. Причем следует учитывать, что эти описания сделаны на естественных языках, которые обязательно предполагают неоднозначность прочтения.

Следствием из первого заблуждения становится заблуждение номер два: создатели "новой хронологии" полагают, что литературный памятник, его список и текст - одно и то же, а потому, продатировав список, они надеются установить даты и сохранившегося в нем текста, и создания памятника, текст которого сохранился в данном списке. Для историка или филолога это приблизительно то же, что для геометра не различать окружность, круг и шар со всеми вытекающими отсюда последствиями, вплоть до принципиально новой для "нормальной" математики попытки рассчитать длину шара. С таким же успехом в гуманитарных науках можно по дате последнего издания сочинений А.С. Пушкина пытаться определить дату создания, скажем, "Медного всадника" или "Полтавы".

Другим следствием является заблуждение номер три: "новые хронологи" полагают, что если некоторые детали (причем не обязательно существенные) в описаниях совпадают, то описано одно и то же событие или лицо. Так, именно по совпадению имен они устанавливают тождественность исторических деятелей или географических пунктов. Поскольку даже этого бывает недостаточно, чтобы втиснуть реальную историю в прокрустово ложе "новой хронологии", иногда имена намеренно искажаются либо этимологизируются (то есть вместо имени указывается его буквальное значение, причем подчас совершенно фантастическое). Скажем, вместо верного "Семикаракоры" пишется "Семикаракорум", чтобы больше походило на Каракорум", вместо тюркского "Мамай" - русское "Мамин", а вместо "Бату" или "Батыи" - "Батя"

Не лучше дело обстоит и со "статистикой" (точнее, тем, что называется этим словом у "новых хронологов"). "Открытия" в этой области потрясают не менее, нежели исторические и астрономические "новации" (астрономы, кстати, в специальных работах, посвященных "новым хронологам", чаще всего оперируют понятиями "абсурдность", "нелепость", "несуразность" и т.п.). Создателям, скажем, "Новой хронологии Руси" ничего не стоит заставить Всеволода Ярославича княжить в Киеве с 1054 по 1093 год. Возможно, авторы "забыли", что в 1054-1068 годах киевским князем был старший Ярославич Изяслав, а в 1068-1076 годах - Святослав. Причина такой забывчивости достаточно прозрачна: иначе Всеволоду остается всего каких-то 17 лет, по методу подсчета, используемому авторами, но никак не 39 лет правления, без чего никакого "параллелизма" с Иваном III, царствовавшим 43 года (то есть в два с половиной раза дольше!), не получится даже у них. Правда, об Изяславе они в конце концов "вспоминают", но при этом приписывают ему годы правления Святослава и... Всеволода. Подобные "статистические" фокусы авторы трудов, "переворачивающих" хронологию, проделывают регулярно и не только с отечественной историей.

Полагаю, сказанного достаточно, чтобы объяснить отношение профессиональных историков к "новым хронологам". Трудно вести сугубо научные споры с авторами, которые, как бы это помягче сказать, не вполне чисты на руку. Наиболее полной аналогией "пересмотру" А.Т. Фоменко основ "консервативной" исторической науки, по-моему, являются труды другого академика, разводившего ветвистую пшеницу.

Похоже на то, что смена научных парадигм представляется автору письма как полное отрицание предшествующих представлений. Между тем это не так. Новые научные парадигмы, как правило, не отрицают, а задают границы корректности предшествующих им теорий. К примеру, теория относительности не отменила классическую физику, но описала рамки, в которых положения классической теории справедливы. Физика Ньютона - частный случай физики Эйнштейна.

Поэтому любая смена парадигматики в истории не должна с необходимостью отрицать сложившиеся базовые представления. Возможна самая серьезная коррекция, но полное отрицание не вытекает из логики развития науки.

Далее, в логике автора письма революционная смена научной парадигмы предстает как обязательное событие, удостоверивающее зрелость научной дисциплины. Но надо сказать, что история в нынешнем смысле этого слова появляется с конца XVIII века, сохраняя преемственность традиции летописания, и лишь в XIX веке формируется собственно исторический метод - критика источников. И за это не столь долгое время историческая наука пережила несколько смен научных парадигм, например, марксистская парадигма, школа "Анналов". Поэтому говорить о неизменности исторического знания не приходится. Здесь же речь идет о хронологической парадигме. Но ее смена не может быть самоцелью. Устойчивые парадигмы снимаются лишь тогда, когда в этом возникает абсолютная необходимость. Когда предшествующая парадигма исчерпывает возможность объяснять массив фактов и перестает упорядочивать реальность.

Теперь один из самых сложных вопросов - о критериях научной революции. Любая теория никогда не описывает всей доступной совокупности фактов в равной степени успешно. Что-то объясняется хорошо, а какие-то факты вообще не находят своего объяснения в рамках устоявшихся представлений. Пока не возникает новой теории. А когда побеждает новая теория, цикл поиска и накопления, не укладывающихся в теорию фактов, начинается сызнова. Однако смена парадигм -самый сложный из всех процессов развития науки. Какая теория лучше? Здесь встает проблема критериев. Целостность, способность описать большую совокупность фактов, внутренняя непротиворечивость. Как правило, ответ на эти вопросы требует профессионального знания. А полемика вокруг научной парадигмы мало доступна неспециалисту.

Есть ли у историков проблемы с хронологией и датировками? Безусловно, есть. Является ли совокупность этих проблем достаточным аргументом для отказа - подчеркнем, не коррекции, а именно отказа - от устоявшейся хронологической системы? С моей точки зрения, не является.

Фоменко практически переписывает мировую историю заново. Для такого рода трансформаций необходимых серьезных оснований не существует.

Здесь мы касаемся еще одного аспекта научной революции. Смена научной парадигмы должна удовлетворять критериям научной преемственности. Тот же метод работы с историческим материалом, который демонстрирует Фоменко, напрочь выпадает из исторической традиции. То, что предлагает Фоменко, не корректирует, а разрушает ткань исторической научной традиции.

Отсюда и "заговор молчания" со стороны профессионалов. И заметим, работы Фоменко корректируют не отечественную, а мировую историю. Поэтому инвективы Милях звучат не вполне по адресу. Во всяком случае, мне не известно о каких-либо откликах на его теории в зарубежной исторической периодике. Отсюда же тональность статей Пономарева и Смирнова. Пономарев явно раздражен нарушением правил работы с историческим материалом. Эти правила можно назвать косными, отжившими и узкоцеховыми. Я же полагаю, что за ними стоит хорошая традиция и требования научной корректности. Постмодернистская игра с фактами вызывает понятное раздражение у людей классической эпохи.

Проблема, которая, по-видимому, ускользнула от внимания автора письма, состоит в следующем: историки отвергают не отдельные выводы, а сам метод интерпретации исторических источников, заявленный А.Т.Фоменко. Он не удовлетворяет критериям корректности и обладает обратным объяснительным потенциалом. На каждый снятый вопрос этот метод рождает десять новых. В результате картина не упрощается, а хаотизуется. Проблемы метода - достаточно скучные, а главное, далекие от сенсаций материи. Но именно на них зиждется научное знание.

Теперь несколько слов о научном статусе оппонентов академика Фоменко. Место службы, научные труды и ученые степени не являются аргументом в научном споре. Апелляция к авторитету - как раз атрибут средневековой традиции, от которой призывает нас отказаться Милях.

И наконец, последнее: о перипетиях взаимоотношений "широкой публики" и исторической науки. Дело в том, что история - наука, а не род художественного творчества. Если для литературы утрата массового интереса - трагедия, а поддержание такого интереса - источник постоянной озабоченности, то история существует в иной системе базовых координат. Наука существует во имя поисков и утверждения истины. А также во имя общества, которое ее оплачивает. Поскольку познание истины отвечает жизненным интересам общества. Но тут есть одна тонкость. Наука - то есть чистая истина - нужна и доступна немногим: специалистам смежных областей, экспертам, политикам, практикам, желающим опираться в своей деятельности на фундамент серьезного научного знания. Истина в науке устанавливается не в ходе и не на основании массовых симпатий, а в ходе сложных процедур научной дискуссии внутри профессионального сообщества.

Что же касается массового человека, то он всегда и во все времена живет мифами. Эти мифы могут быть глубокими или примитивными, в большей или меньшей мере отражать истину, могут быть в разной степени пронизаны моментами научного знания.

Научная истина всегда проигрывает мифу в яркости, занимательности, назидательности, развлекательности и т.д., ибо исторический процесс творится не по законам мифотворчества, а потому не удовлетворяет ожиданиям массового человека.

История - не театр и не зрелище, а сложный процесс, логика которого постигается долго и мучительно. Исторический миф всегда будет выигрывать у научного знания очки массового интереса. И если быть объективными, надо признать, что некоторая категория теорий "неклассических", парадоксалистских, ниспровергающих все и всяческие основы (вопрос о достаточных основаниях такого ниспровержения, как правило, за пределами компетентности неспециалиста) устоявшегося научного знания и просто паранаучных, откровенно мифологических построений обречена на острый массовый интерес и в "своей" аудитории доминирует над строгой и корректной популяризацией специального знания.

Вы спросите, для чего же тогда существуют научно-популярные издания? Когда задаешься вопросом о смысле популяризации научного знания, на ум приходят недавно услышанные по радио горькие, но мудрые слова: "Речь не о том, чтобы приблизить золотой век, а о том, чтобы отдалить наступление века каменного".