VIVOS VOCO: Е. Федосова, "Франсуа Гизо"

Франсуа Гизо (1787-1874) - один из выдающихся французских историков эпохи Реставрации. Его исторические труды, блестящие лекции в Сорбонне оказали большое влияние на развитие исторической мысли в Европе, на состояние общественного самосознания во Франции в 20-40-е годы XIX в. Гизо как историк, автор многочисленных трудов хорошо известен. Но он никогда не был только кабинетным ученым. Гизо - видный представитель либеральной мысли первых десятилетий XIX в., активный политический деятель. С 1814 по 1848 г. он всегда занимал ту или иную государственную должность. Что доминировало в Гизо - качества политика или историка? Однозначно ответить на этот вопрос трудно - Гизо-политик дополнял Гизо-историка и наоборот. Одно безусловно: история интересовала его потому, что он пытался понять перспективу развития человеческого общества, найти "связь причин и действий". "Это самая важная, - писал он, - и, если можно так выразиться, бессмертная часть истории, к которой по необходимости должны обращаться все, чтобы уразуметь свое прошлое и понять самих себя" . В историю цивилизации во Франции Гизо всматривался не как бесстрастный исследователь, а как политик, пытавшийся найти ответ на чрезвычайно актуальный для современной ему Франции вопрос: как достичь "свободного правления" и в чем его суть. Поэтому при общем хоре восторженных отзывов об исторических трудах Гизо можно было услышать и такие: Гизо больше публицист, чем историк, ему недостает строгой объективности, всюду просматриваются его политические идеи.

Но если Гизо-историку воздали должное, то Гизо-политику обычно не уделяют большого внимания, отмечая лишь вслед за Ш. Сент-Бевом, что "не всякий великий историк оказывается великим политиком".

Франсуа Пьер Гийом Гизо родился на юге Франции, в городе Ниме, 4 октября 1787 г., в буржуазной протестантской семье. Его отец был адвокатом и представлял собой тот образец буржуа, защитником интересов которых на протяжении всей своей политической жизни был Гизо. Отец Гизо принял революцию 1789 г., но очень быстро разочаровался в ней. В апреле 1794 г. он погиб на эшафоте за участие в революционных событиях на стороне федералистов. В 1798 г. его вдова с детьми переехала в Женеву, где Гизо и получил образование. Особое внимание Гизо уделял изучению иностранных языков и риторики, в университете прослушал курсы по словесности, юриспруденции, увлекался немецкой философией. Впоследствии Гизо называл Женеву своей "интеллектуальной колыбелью". Однако учебные заведения, которые посещал Гизо, не дали ему ни диплома, ни степени. Возможно, именно протестантскому воспитанию и образованию обязан Гизо созданием своей исторической концепции - убежденности в целесообразности всего хода истории, взаимозависимости и взаимообусловленности исторических эпох и, как следствие, признанию закономерностей исторического развития.

В Швейцарии собралась многочисленная французская эмиграция, центром которой было имение мадам де Сталь замок Коппет. Гизо лишь несколько раз посетил ее дом, но успел хорошо познакомиться и с хозяйкой, и с Бенжаменом Констаном - видным представителем французской либеральной мысли того времени. Однако общество эмигрантов Гизо уже не удовлетворяло, его влек Париж, постепенно оправлявшийся от потрясений революционных лет. В сентябре 1805 г. он приехал в столицу Франции. Не имея ни средств, ни знакомств в высших сферах, Гизо вынужден был поступить домашним учителем и секретарем в семью Стапфера, бывшего министром наук и искусств Гельветической республики. Это был счастливый случай, во многом определивший дальнейшую судьбу Гизо. Вечера, которые устраивал Стапфер, собирали лучших представителей интеллигенции Франции. С помощью этого человека Гизо начал карьеру публициста. В доме Стапфера он познакомился также с писательницей Полиной Мелан, принадлежавшей к аристократической семье (на Полине Мелан он женился в 1812 г.). Связи семьи Мелан с правительственными кругами открыли Гизо широкие возможности для политической деятельности.

В 1811 г. Гизо получил место мелкого чиновника в министерстве иностранных дел. И неизвестно, как сложилась бы его дальнейшая жизнь, если бы опять не случай. В 1812 г. П.-П. Ройе-Коллар, профессор философии, адвокат, видный политический и государственный деятель, оказавший впоследствии большое влияние на формирование политических убеждений Гизо, с которым он также познакомился у Стапфера, предложил ему место преподавателя истории в Сорбонне. Сам Ройе-Коллар возглавлял кафедру философии факультета словесности в Сорбонне. Гизо воскликнул: "История? Но я же не знаю ее!" "Ничего, вы узнаете ее в процессе преподавания" - ответил Ройе-Коллар. Гизо начал усердно заниматься. В письме к своему другу он отмечал, что история является главным предметом его занятий. Это было поколение без учителей; сами обучаясь всему, как верно подметил французский историк М. Жирар, они "тем выше ставили свои знания и суждения". Уже к 1815 г. Гизо завоевал известность своими лекциями. В 1820-1822 гг. он прочитал курс о происхождении представительного правления. Однако полностью талант историка раскрылся в его лекциях 1828-1830 гг. В течение трех лет он предпринимал попытку начертать историю цивилизации во Франции и в Европе начиная с Римской империи и до конца XVIII столетия. Аудиторию потрясала эрудиция автора, свободное знание греческого, латинского и четырех европейских языков. Он оперировал огромным количеством фактов, документов, охватывавших, казалось, необъятный временной отрезок. Все современники отмечали ораторский талант Гизо. однако подчеркивали, что этот талант сочетается у него с некоторым высокомерием: Гизо как бы поучал, говорил не на равных со своими слушателями.

Несмотря на успехи в науке, Гизо мечтал о политической карьере. Он примкнул к наиболее умеренному крылу либеральной оппозиции, которую представляли конституционалисты-роялисты - "доктринеры"; главой этого направления был Ройе- -Коллар. . Французский либерализм сыграл в первой половине XIX в. громадную роль в общественном развитии Франции. Зародившись в конце XVIII в. и являясь тогда носителем общих, характерных для всего антифеодального движения идеалов, либерализм как общественно-политическое течение в первые десятилетия XIX в. претерпел значительные изменения. Связано это было с общим острым кризисом просветительской идеологии, с мощной, вызванной последствиями Французской революции конца XVIII в. антипросветительской реакцией. Как оформившееся политическое движение французский либерализм появился в первые годы Реставрации Бурбонов. В эпоху Реставрации, которую часто называют "героическим периодом" французского либерализма, он был защитником и вождем новой Франции, рожденной революцией. Однако отношение к революции, ее наследию было довольно сложным. В одной из работ 1816 г. Гизо писал, что страна, пережившая революцию, надолго становится ее жертвой и тогда, когда она кажется ушедшей в прошлое, революция готова возобновиться с новой силой.

Французские либералы выдвинули тезис об исторической правомерности Французской революции, ее прогрессивности с точки зрения тех принципов, которые она утверждала, и брали под защиту рожденный ею бессословный гражданский строй. Все либеральные воззрения этого времени были связаны с верой в исторический прогресс, в возможность достижения гармонии в человеческом обществе в результате развития идей и целенаправленной законотворческой деятельности человека. В основе прогресса лежит развитие личности, ее культурный рост, расширение ее прав, увеличение ее свобод. Общая идея всех либералов - и ее активно и талантливо проповедовал Гизо в Сорбонне - заключается в том, что революция - стадия вековой эволюции, ведущей к установлению общества более совершенного, нежели предыдущее.

Но народный, демократический характер Французской революции, а главное - ее политическая практика вызывали страх у либеральных политиков эпохи Реставрации. Общество, вышедшее из революции, - варварское, его надо изменить. Один из тезисов доктринеров, позаимствованный у мадам де Сталь, гласил: необходимо видеть разницу между духом революции 1789 г. и духом, рожденным в период революции. Один созидает, другой разрушает.

Никто из современников не мог точно сказать, когда и почему группа умеренных либералов получила название "доктринеры". По предположению французского политического деятеля Одиллона Барро причиной этого явилась их тяга к широким обобщениям и к "догматизации" политических правил Гизо же считал, что группа названа так из-за той идеи, которой они придерживались, - каждое общество должно быть создано на основе определенных теорий государства и права. Группа "доктринеров" была малочисленной, их количество никогда не превышало 10 человек. По меткому замечанию одного из современников, все они могли разместиться на одном диване. Впоследствии Гизо назвали "диванным Монтескье". Однако группа состояла из блестящих личностей, интеллектуалов: П.- -П. Ройе-Коллара, Ф. Гизо, К. Жордана, В. де Брольи, П.-Ф. де Серра, Г.-П. де Баранта, Ш. де Ремюза.

Первоначально главой этого политического направления был Ройе-Коллар, но с середины 20-х годов его лидером стал Гизо. Он был и теоретиком группы, что проявилось в многочисленных брошюрах, издававшихся им, в частности: "О представительном правлении и о современном положении Франции", "О средствах правительства и оппозиции в современных условиях Франции", "О заговорах и политической законности". В правительственной газете "Монитор" он печатал разъяснения к проектам почти всех законов, издававшихся правительством Людовика XVIII. Современники отмечали, что каждая речь Ройе-Коллара в парламенте и каждая брошюра Гизо становились большим событием в политической жизни Франции.

Политические размышления, поиск мер, которые обеспечили бы Франции стабильность, привели "доктринеров" к идее легитимной монархии. Сохранение династии Бурбонов, считал Гизо, стало бы тем "якорем", который так необходим Франции, пережившей бури революции. Идея о необходимости союза "новой" и "старой" Франции являлась стержнем всех политических построений "доктринеров". Сохранить идеалы 1789 г., отделить их от революции и соотнести с королевской властью! Поэтому возвращение династии Бурбонов в лице Людовика XVIII было ими поддержано. "Хартия 1814 г.", устанавливавшая во Франции конституционную монархию и закреплявшая основные гражданские свободы - равенство перед законом, неприкосновенность личности, свободу слова, печати, совести - была для Гизо, как и для всех "доктринеров", идеальным документом. "Хартия" обеспечивала представительное правление, наилучшую с их точки зрения форму правления, а также закрепляла гражданские свободы, открывавшие путь к всестороннему развитию личности. В отличие от Б. Констана, который считал "Хартию 1814 г." началом политических реформ во Франции, "доктринеры" оценивали ее как вершину политического .развития, так как углубление политических реформ могло сломать то хрупкое равновесие между "старой" и "новой" Францией, которое с таким трудом было достигнуто, и привести к новому революционному взрыву.

Гизо не раз писал, что неизменно защищал "Хартию 1814 г.", поскольку в ней были заложены основные принципы нового общества во Франции и "великие результаты" революции. И именно нарушение "Хартии" в 1829-1830 гг. привело к падению легитимной монархии во Франции.

В 1817 г. "доктринеры" основали свой журнал "Политические, философские и литературные архивы". Журнал был скорее научный, чем политический, его цель состояла в распространении новых идей в области литературы, философии, права. Политическая задача заключалась в разъяснении обществу основных положений "Хартии 1814 г." и идей "доктринеров", т.е. в ведении пропаганды согласия между монархией и народом путем укрепления во Франции конституционно-правового порядка. "Хартия 1814 г.", по мнению Гизо, несла Франции порядок, ставила предел разрушительным устремлениям и правых, и левых политических группировок. Лучше всего свой политический идеал Гизо сформулировал позднее, в словах, обращенных к революции 1830 г.: "Франция хотела революции, которая не была бы революционной и которая одним махом дала бы ей порядок вместе со свободой"

Эпоха Реставрации - это период активной политической и общественной деятельности Гизо. Уже в апреле 1814 г. по протекции Ройе-Коллара 27-летний преподаватель истории был назначен генеральным секретарем министерства внутренних дел. "Отныне жизнь Гизо, - писал его восторженный биограф, - принадлежит истории Франции". Во время первой Реставрации Гизо принимал участие в создании проекта закона о печати, вступившего в силу в октябре 1814 г. Этот закон, декларируя свободу печати, ограничивал ее некоторыми временными мерами. В мемуарах Гизо пытался объяснить, почему он, сторонник неограниченной свободы печати, согласился на такой вариант закона. Свободу печати он принес в жертву порядку, который был так необходим Франции, только что пережившей эпоху революции, а затем тирании; в 1814 г. Франция стояла лишь на пороге свободного правления. Гизо участвовал также в подготовке реформы народного образования. Задача формирования новой, свободной личности требовала, по мнению Гизо, кардинальных изменений во всей системе народного образования. Однако пока в королевском ордонансе от 17 февраля 1815 г. речь шла лишь о высшей школе. Планировалось создание 17 университетских центров, в каждом из которых предполагалось учредить коллежи. Этот закон не был проведен в жизнь - помешало возвращение Наполеона Бонапарта. Но после "Ста дней" к реформе уже не вернулись. Однако идея создания новой системы народного образования, в большей мере отвечавшей требованиям времени, никогда не покидала Гизо. И он вернулся к ней в 30-е годы XIX в., когда стал министром народного образования.

Возвращение Наполеона заставило Гизо оставить государственную службу. Но по мере того, как становилось очевидным скорое падение режима Империи, вокруг Людовика XVIII в Генте сплачивалась группа приверженцев, готовивших его восстановление на троне. Для поддержания связей в Гент из Парижа периодически прибывали гонцы с докладами об обстановке в стране. Одним из них был Гизо. Он сразу же активно включился в работу в газете, которая выходила в Генте.

Впоследствии Гизо ставили в вину пребывание в Генте и активную поддержку Людовика XVIII. Через 25 лет в оправдание он сказал об этом времени: "Я служил не лично королю, а Франции. Я хотел давать ему советы, хотел служить новой Франции".

Гизо пробыл в Генте до возвращения Людовика XVIII в Париж. Этим, видимо, и объясняется возобновление его политической карьеры сразу же после установления режима второй Реставрации. Он был назначен на пост генерального секретаря министерства юстиции, стал также членом Государственного Совета. С небольшим перерывом Гизо был на государственных постах до 1820 г. Он всегда стремился к тому, чтобы либеральные принципы были господствующими в правительственной политике и либерализм не превратился в оппозиционное движение. Он считал необходимым дать реалистическую оценку этому режиму, не приравнивать и даже не сравнивать его со "старым порядком" во Франции. Его позицию часто называют "правительственным либерализмом". В многочисленных публицистических работах Гизо хотел научить и правительство, и либеральную оппозицию сотрудничеству. В статьях "О смертной каре по политическим мотивам" и "О способах правления и оппозиции в современной Франции" Гизо утверждал: правительство не враг, а партнер общества. Никакое общество немыслимо без власти, так как всякое общество держится связующим его законом. Гизо считал, что современное ему состояние Франции требует одновременного увеличения воздействия власти на общество и общества на власть. Общество и власть существуют вместе, их разделить нельзя. Власть должна реагировать на изменения в обществе, чутко прислушиваться к ним. К сожалению, сам Гизо отошел от этого принципа в канун революции 1848 г.

Рассуждая о смертной казни по политическим мотивам, Гизо называл эту меру опасной, а главное - совершенно бессмысленной. Она не ослабит и не может ослабить оппозицию, так как оппозиция - это некое состояние гражданского общества, отражение тех настроений, которые в нем царят. Его вывод: современное политическое развитие требует увеличения воздействия общества на властные структуры и одновременно укрепления этих властных структур во имя достижения порядка в стране. Свобода личности и порядок - вот две политические задачи, которые всю жизнь пытался решить Гизо-политик.

Идеальным общественным устройством, которое обеспечивает и то, и другое, Гизо считал представительное правление. Обстоятельно обосновав преимущества представительного правления, Гизо размышлял над тем, каким оно должно быть во Франции. Основными его чертами он считал разделение властей, выборное начало и публичность действий, так как без полной гласности невозможны поиски истины, гласность обеспечивает связь между обществом и его правительством. Право законодательной инициативы, по мысли Гизо, должно было принадлежать королю. В тех спорах, которые разделяли общественное мнение Франции того времени, о прерогативах королевской власти и парламента Гизо попытался занять место, которое сам определил как золотую середину. Он стремился примирить систему парламентского министерства по английскому образцу и позицию Ройе-Коллара, требовавшего сильной, независимой королевской власти. Гизо считал, что в политической жизни Франции господствуют крайние политические течения, в равной мере стремящиеся к уничтожению существующего режима. Примирить или хотя бы нейтрализовать их могла только высшая, независимая от них власть.

Такой властью являлась сильная королевская власть. Дарованная королем конституция представляла собой договор между боровшимися сторонами, договор, который они обязаны соблюдать. Законодательная инициатива также должна была исходить от короля, министры получали власть от короля и должны лишь разъяснять его волю. Гизо являлся большим поклонником английской политической системы, не раз писал в публицистических произведениях о ее достоинствах. Однако для Франции, считал он, эта система не годилась. В Англии общество достигло стабильности, политические партии сформировались и их соперничество носило абсолютно иной характер, нежели во Франции: там они находились в оппозиции друг к другу в рамках конституционного строя, не подвергая сомнению целесообразность существования конституционного режима. Во Франции же шла борьба между крайними политическими группировками, мечтавшими о полном изменении или даже уничтожении "Хартии". Эта мысль затем развивалась Гизо в работе, которая вышла уже после революции 1848 г. Отсутствие развитой, стройной партийно-политической системы, политических партий, соперничавших друг с другом внутри существовавшего режима, не противопоставлявших себя ему, - это виделось Гизо главной причиной того, что конституционно-монархический режим не прижился во Франции.

Поэтому для Франции, считал Гизо, главное заключается в том, чтобы король смог стать арбитром, подняться над политическими страстями и найти в себе силы не становиться на чью-либо сторону. Когда же король увлекся политической борьбой и стал выразителем интересов одной из боровшихся партий, Гизо перешел в оппозицию к режиму Реставрации.

Известно, что Гизо был сторонником высокого имущественного ценза и позднее произнес слова, которые в обстановке крайней политической нестабильности сыграли роль катализатора и ускорили революционные события 1848 г.: "Обогащайтесь, господа, и вы будете избирателями!". Идея обеспечения господства буржуазии, которую он называл "средним классом", - одна из основных в его многочисленных политических выступлениях. Гизо считал, что положение буржуазии - между аристократией и низшими слоями - позволяет ей выступить связующей силой и одновременно быть выразительницей интересов большинства нации. Термин "средний класс" Гизо трактовал широко: все социальные слои, кроме аристократии и беднейшей части населения; эти слои не занимались физическим трудом, а их состояние и просвещение обеспечивали им независимость суждений и поступков. Сделать "средний класс" активным в политическом отношении, организовать его политически, помочь осознать ему свои интересы - задача, которую поставил перед собой Гизо-политик, и потому, как считает современный французский исследователь П. Розанваллон, Гизо не был в строгом смысле слова индивидуалистом. Он мыслил скорее категориями классов.

Гизо отчетливо видел и ту пропасть, которая разделяла буржуазию и низшие слои населения; соперничество и враждебность, которые существуют между этими социальными группами, глубоки, писал он, и аналогичны тем, которые существуют между буржуазией и аристократией.

Однако все же необходимо подчеркнуть и другую сторону его политической концепции. Прогресс, историческая перспектива - а в целесообразности всего исторического развития Гизо никогда не сомневался - не в том, чтобы кого-то лишить избирательного права, а в том, чтобы в результате законотворческой деятельности как можно большее количество людей приблизилось по состоятельности и образованности к уровню "среднего класса".

Идею о народном суверенитете Гизо отвергал. В 1820 г. он писал: "Я не верю ни в Божественное право, ни в народный суверенитет, о которых говорят почти все. Я не могу увидеть в них ничего, кроме прикрытия узурпации власти путем использования силы. Я верю в суверенитет разума, справедливости, права - это единственно законный суверенитет, который мир искал и всегда будет искать, так как разум, право, справедливость никогда не могут воплотиться полностью".

В 1820 г. ремесленником Лувелем был убит наследник престола герцог Беррийский. Это событие было использовано реакцией для наступления на конституционные принципы во Франции. Была восстановлена цензура, образование отдавалось под контроль католической церкви. Гизо, как и большинство "доктринеров", перешел в оппозицию, которая продлилась до конца Реставрации. Лишенный и кафедры, и государственных должностей Гизо много работал над историческими трудами.

Именно эти годы отмечены выходом в свет двух самых знаменитых исторических трудов Гизо: "История цивилизации в Европе" (доведена до Французской революции) и "История цивилизации во Франции" (доведена до времени Гуго Капета). Значение этих работ - прежде всего в стремлении подойти к пониманию закономерностей исторического развития, в проникновении в диалектику развития исторических эпох. Глубокая и всесторонняя аргументация того факта, что "общество никогда не распадается раньше, чем в его среде не возникает новое", произвела огромное впечатление на современников.

Еще одной важной мыслью Гизо была "идея прогресса", которая прошла через все его исторические труды. Само понятие цивилизации означало для него прежде всего идею непрерывного прогресса, постоянного совершенствования общественного устройства и нравственного совершенствования самого человека. Это поступательное развитие он считал главной чертой цивилизации, особенно европейской, которая "существует уже пятнадцать столетий и находится постоянно в состоянии прогресса".

Подобно другим историкам Реставрации, таким, как О. Тьерри, Ф. Минье, Гизо изучал преимущественно средневековую историю Франции. В 1823 г. он начал публикацию двух коллекций мемуаров, относившихся к Английской и Французской революциям. Наряду с Тьерри Гизо высказал идею о борьбе классов (сословий), и на этой основе он строил свою концепцию истории Франции и Европы. Борьба между сословиями, писал Гизо, наполняла всю новую историю, "из нее, можно сказать, родилась новейшая Европа". Гизо, как и другие историки Реставрации, считал эту борьбу итогом германского завоевания. Однако одновременно Гизо дал в своих работах немало интересных замечаний о роли экономических и социальных факторов в истории.

Гизо много работал и над историей Английской революции XVII в. В 1826-1827 гг. вышли его работы, посвященные истории Английской революции, которую он считал однотипной революции во Франции в конце XVIII в.

Историком Гизо был, несомненно, одаренным, его труды оказали большое влияние на развитие исторической мысли в Европе, и в частности в России. Профессор Московского университета историк М.П. Погодин писал в 1831 г., что, по его мнению, Гизо открыл новую эру в истории, так как "со светильником Гизо как удобно теперь рассматривать всякую историю". Оказал влияние Гизо и на крупнейшего русского историка XIX в. С.М. Соловьева. "Из всех представителей европейской историографии никого не ставил он так высоко, как Гизо", - вспоминал В.О. Ключевский.

В 20-е годы XIX в. Гизо активно занимался и публицистикой. В 1824 г. "доктринеры" во главе с Гизо основали газету "Глоб". В силу своего подцензурного положения "Глоб" не могла проводить политические дискуссии, однако темы ее публикаций были всегда актуальными и острыми. В 1827 г. Гизо стал руководителем еще одного периодического издания - "Ревю Франсез". Статьи этого журнала были посвящены проблемам истории, философии, литературы, но одновременно, как отмечал Гизо в мемуарах, проникнуты "духом политики". В период правления Карла Х (1824-1830 гг.), который вел откровенно продворянскую политику, либералы в парламенте практически отсутствовали. В этих условиях в 1827 г. под председательством Гизо было создано общество "На Бога надейся, а сам не плошай". Членами общества являлись как "доктринеры", так и некоторые либералы, придерживавшиеся левой ориентации. Общество вело активную работу по подготовке выборов в палату депутатов; его цель состояла в том, чтобы конституционными методами добиться победы либералов на выборах, а это должно было привести к падению реакционного правительства. В составленном манифесте общества содержались призывы к единению всех сил буржуазии, поскольку ее разобщенность только на руку реакционному министерству. Деятельность общества была особенно эффективной во время избирательных кампаний 1827 г. и 1829 г. Его члены распространяли по стране многочисленные брошюры, в которых призывали граждан активнее участвовать в выборах. И в результате уже в 1827 г. либералы получили относительное большинство мест в палате депутатов. Выборы 1829 г. принесли еще больший успех либералам.

С Июльской революцией 1830 г. закончился "героический период" французского либерализма. Он стал официальной идеологией режима - в том истолковании, которое ему придали "доктринеры". Гизо называют идеологом режима Июльской монархии и даже приписывают ему "зловещую роль" в судьбе Орлеанской монархии.

Уже в январе 1830 г. он был избран в палату депутатов и с этого времени почти не покидал трибуну французского парламента до 1848 г. Много раз в годы Июльской монархии Гизо занимал важные государственные посты: с августа по ноябрь 1830 г. возглавлял министерство внутренних дел, активно участвуя в разработке "Хартии 1830 г.", дважды был министром образования (в 1832-1836 гг. и 1836-1837 гг.). После короткого пребывания послом в Англии в 1839-1840 гг. Гизо стал министром иностранных дел и фактическим главой правительства и, наконец, с 1847 г. вплоть до революции 1848 г. был премьер-министром.

Отношение Гизо к революции 1830 г. было очень противоречивым. Политический режим, рожденный революцией, утверждал он, плод не закона и разума, а страстей и политических интриг. Поэтому главной задачей Гизо считал как можно более быстрое преодоление революционного духа и восстановление во Франции "свободы и порядка". Вину за революцию 1830 г. Гизо полностью возложил на Карла Х и его окружение, которые не захотели "внутренней гармонии", изменив принципам "Хартии 1814 г."

Политическая концепция Гизо в годы Июльской монархии, по существу, не претерпела никаких изменений: "правящий" король с "Хартией" в руках. Только так, считал Гизо, можно восстановить законность и стабильность в стране, вновь имевшей несчастье пережить революционный взрыв. Смысл революции 1830 г. он сводил к смене династии. Режим Июльской монархии Гизо считал идеальным с точки зрения разума и потребностей Франции.

Деятельность Гизо в 30-е годы XIX в. была многогранна. Он активно участвовал в формировании внутренней и внешней политики. Самым значительным его делом в 30-е годы, которому было отдано много сил и знаний, стала реформа народного образования. Всесторонне развитая, просвещенная личность, способная активно участвовать в жизни государства, является гарантом, как не раз писал Гизо, исторического прогресса. С точки зрения Гизо Июльская монархия представляла собой идеальный тип государственного устройства. От этой оценки он никогда не отказывался, даже после краха этого режима в 1848 г. Расширение ее социальной базы - основная политическая задача нового режима.

Гизо видел в буржуазии цвет нации, считал, что доступ в этот класс открыт для всех, поскольку представители этого социального слоя обязаны своим возвышением исключительно личным способностям. "Современная буржуазия, - писал он, - приобрела свои права во имя и на пользу всех. Она вовсе не стремится ни к какому классовому господству, ни к какой исключительной привилегии; в обширном здании, которое она занимает в современном обществе, двери всегда открыты, и места всегда хватит для того, кто сумеет и кто захочет войти".

Одним из существенных факторов, обеспечивавших человеку процветание, реализацию всех его возможностей, являлось, по мысли Гизо, просвещение. Вот почему просвещение народа - важнейшая обязанность либерального правительства. Государство должно заботиться, считал Гизо, о просвещении и образовании личности, а личность обязана никогда не забывать, что именно государство дало ей возможность достигнуть в жизни высот и получить необходимые для этого знания. Государству следует создать реальную возможность для широкого распространения образования и сделать его доступным.

Гизо возглавлял министерство народного образования с 1832 по 1837 г. В мемуарах он так сформулировал задачи своего министерства: забота об образованности в душах будущих поколений. Гизо стремился найти верное соотношение власти и духовной свободы личности. Особенно его тревожило положение дел в начальной школе: учебных заведений данного типа было крайне мало, учителей не хватало, они не имели достаточной подготовки. Оставляло желать лучшего и жалованье учителей, которое составлялось из взносов учеников. Женского начального образования почти не существовало. Поэтому было решено начать с реформы начального образования.

Со свойственной ему обстоятельностью Гизо изучил опыт других стран. Для ориентира он выбрал английскую систему образования. При разработке этой реформы Гизо стремился прежде всего децентрализовать начальное образование и добиться, чтобы во всех уголках Франции появилось как можно больше начальных школ. И не столь важно, рассуждал он, будут они государственными или частными, главное - увеличится количество грамотных граждан. Свободное образование и свобода выбора образования - этот принцип имел, однако, по мысли Гизо, и свои границы.

Избыток свободы - тоже плохо. Он писал, что недостаток современных обществ состоит в том, что они не дают возможности умам свободно развиваться и совершенствоваться; и никогда умы с таким упорством не подавляются, как в эпоху господства партий, которые требуют уничтожения всяких авторитетов в умственной сфере.

Поэтому государству следует играть общую роль в деле воспитания личности. Необходимо, считал Гизо, подчинить и государственную, и частную школы контролю независимых административных органов, устранив тем самым анархию в преподавании. Гизо-государственник еще раз это продемонстрировал: государство дает право свободного выбора, но и следит, чтобы преподавание не выходило за рамки, дозволенные им.

Следовало ли сделать начальное образование бесплатным для тех детей, которые учатся в государственных школах? Этот вопрос вызвал бурные дискуссии в парламенте. Гизо пришел к выводу, что начальное образование - долг государства перед своими гражданами. "Государство, - писал он, - должно дать возможность получить образование всем семьям, в том числе и тем, кто не в состоянии за него платить; тем самым оно как бы возместит народу в духовной сфере то, чего не может сделать для него в сфере материальной".

Большое значение придавал Гизо и роли церкви в начальной школе - на нее возлагалась обязанность воспитания высоконравственной личности. Однако в тексте реформы записали и новое положение: религиозное воспитание проводится исключительно с согласия родителей. Это позволяло воплотить в жизнь право на свободу совести и вероисповедания. Церковные школы получали статус частных и тем самым были отделены от системы государственных школ.

Все предложения Гизо были одобрены в 1833 г. Реформа начального образования, проведенная Гизо, стала существенной вехой в деле создания целостной системы народного образования Франции. Очень скоро реформа дала свои результаты. Существенно выросло количество начальных школ (хотя их все еще не хватало), возрос и уровень грамотности населения. Реформа вводила двухступенчатое начальное образование - элементарное и высшее. Закон 1833 г., учреждая высшее начальное образование, давал возможность детям из небогатых семей, не имевших возможности платить за среднее образование, повысить свои знания. Гизо нашел оптимальный вариант улучшения положения в начальном образовании. Он учел не только требования времени, но и реальные возможности государства.

В 1840 г., после пребывания ровно год в качестве посла в Лондоне, Гизо получил чрезвычайно важный для Франции того времени пост - министра иностранных дел и стал фактически главой правительства, которое просуществовало семь лет и было самым стабильным правительством Луи Филиппа.

Перед Францией по-прежнему стояла задача укрепления международного престижа, выхода из международной изоляции, в которую она попала в результате очередной революции. В 30-е годы XIX в. Франция так и не смогла занять положение великой европейской державы, изменить сложившееся соотношение сил в Европе, создать выгодную для Июльской монархии систему союзов.

Внешнеполитическая концепция Гизо складывалась в борьбе с республиканцами и левым крылом французских либералов, требовавших активизации внешней политики, поддержки всех революционных событий в Европе и "военных инициатив", которые вернули бы Франции ее былое величие. Министерство Гизо называли "миролюбивым", "консервативным", а его самого - "Наполеоном мира". Гизо действительно стремился к миру в Европе, миру во имя стабилизации положения и в самой стране, и в европейском сообществе. "Идеальный" с точки зрения Гизо политический режим не мог утвердиться, если бы он находился в состоянии противоборства с европейскими державами. Достичь компромисса, избежать конфронтаций, создать выгодную для Июльской монархии систему союзов - вот на что были направлены все усилия Гизо-дипломата. Позднее, в мемуарах, он попытался придать "политике мира" философское звучание.

Такая политика диктовалась, по его утверждению, тем, что Европа - это единое целое, "сообщество различных, но сходных между собой народов и государств". Европейские народы "не только соседи, - писал Гизо, - но и родственники, объединенные связями и нравственными, и материальными". И далее: "Несмотря на распри и непонимание, существует некое высшее единство, и чрезвычайно весомое, о котором никогда не следует забывать". Итальянский историк С. Мастеллоне даже приписал Гизо планы создания единой Европы, единой и в политическом, и в экономическом отношении.

Гизо, думая об упрочении положения Орлеанской династии, искал поддержки прежде всего среди легитимных монархов Европы. Опыт 30-х годов XIX в. показал бесперспективность англо-французского союза. Действительного и устойчивого сближения двух буржуазных государств Европы на основе лишь общности либеральных политических институтов, в противовес абсолютистским режимам, не произошло. Непосредственные внешнеполитические противоречия, экономическое, торговое соперничество не допустили стабильного сближения. Стремясь к нормализации отношений прежде всего с легитимными монархиями, Гизо отмечал, однако, что мир возможен только при невмешательстве государств в дела друг друга. В противовес доктрине Священного союза - вмешательству во внутренние дела государств с целью поддержания порядка и легитимных правительств - Франция сразу после Июльской революции выдвинула принцип невмешательства.

При этом Гизо оставался политиком, трезво и реалистично смотревшим на положение Франции в европейском сообществе. Принцип невмешательства, наделавший столько шума в странах "старого порядка" в Европе, толковался им очень узко. Главное, отмечал он, не допустить вооруженного вмешательства европейских стран во внутренние дела тех государств, которые образуют "ее (Франции. - Е.Ф.) пояс, - Бельгии, Швейцарии, Пьемонта и Испании". Еще более откровенно эту позицию сформулировал министр иностранных дел Франции в 1830 г. граф Л. Моле: "Эта доктрина неразрывно связана с прочностью трона Луи Филиппа", так как "в противном случае вмешательство и во французские дела тоже следовало бы признать законным". Принцип невмешательства призван был защитить интересы прежде всего Орлеанской монархии.

Идея "государство - нация" также не увлекала Гизо, понимавшего, что такое грандиозное переустройство Европы возможно лишь как следствие опустошительных революционных потрясений. Вообще Гизо-дипломату не свойственно было создание крупномасштабных, долговременных проектов, которые способствовали бы возрождению международной роли Франции. Как реальный политик, он отдавал себе отчет в том, что возможностей таких тогда не существовало. Но это было, очевидно, и его слабостью как политика. Внешней политике Франции того времени не хватало масштабности. По меткому замечанию Ш. Сент-Бева, эта политика не открывала для Франции никаких перспектив на международной арене. "Франция скучает", - так А. Ламартин подвел итог почти восьмилетнему правлению Гизо.

Этим в значительной степени и определялась оппозиция внешнеполитической деятельности правительства Гизо в общественном движении страны. Требование перейти от решения узких, прагматических проблем к созданию крупномасштабной внешнеполитической программы было характерно для всех групп общественной оппозиции. Такой программы Гизо не создал и даже не ставил себе такой задачи, ибо понимал, что условий для ее реализации у страны нет. Расстановка сил на международной арене объективно не давала возможности Франции войти в систему международных отношений в качестве великой европейской державы. Этого не позволяла сделать и та основная задача в политической области- укрепление режима Июльской монархии, - которую он тщетно пытался решить. Да здравствует король! Да здравствует "Хартия"! - так обычно он заканчивал свои выступления в палате депутатов.

Для выполнения этой задачи необходимо было добиться признания, а возможно, и сближения именно с легитимными монархами Европы. Поэтому Гизо к концу руководства министерством попытался реализовать план заключения союза с Австрийской монархией. Драма Гизо заключалась даже не в том, что это был неверный расчет, а в том, что все его начинания не находили понимания у французского общества, жаждавшего крупных планов и проектов. Так, Гизо всеми силами стремился остановить процесс объединения германских земель, видя в нем и, как показала история, обоснованно, угрозу национальным интересам Франции. Считал, что Австрия может стать ее союзником по германскому вопросу. Оппозиция же видела в Австрии лишь инициатора Священного союза и Венской системы, т.е. главного врага Франции, основного виновника унизительных для нее статей мира 1815 г.

Во Франции сохранялся миф о приверженности немцев, особенно в Рейнской провинции, к Франции как "символу свободы, равенства всех народов". И даже если поступала другая информация, ее расценивали как дело рук "коварного Меттерниха". Оппозиция, несмотря на различия в своих политических симпатиях, в этом была едина и видела в объединенном германском государстве фактор безопасности Франции и гарантию мира в Европе. Считалось, что перемены в Германии изменят международную ситуацию в пользу Франции и что в благодарность ей за поддержку левый берег Рейна вновь станет французским. Эти взгляды разделяли Ж. Мишле, В. Гюго, А. Ламартин.

Даже попытка осуществления идеи союза с Австрией привела бы к буре негодования во французском обществе. И прав был Н.И. Кареев, когда писал: "Гизо и Меттерних соединились между собой только для того, чтобы одновременно упасть в яму, которая разверзлась пред ними".

Недовольство внешней политикой стало одним из факторов, приведших к отставке Гизо в 1847 г., а затем и к общенациональному кризису и революции 1848 г. Получив отставку, Гизо не покинул политический Олимп. Он стал председателем кабинета министров. Однако остановить надвигавшийся революционный кризис ему уже не удалось. Отчасти оттого, что в свою знаменитую формулу "Да здравствует король! Да здравствует "Хартия"!" он не считал нужным внести никаких изменений. Поглощенный заботами о сохранении порядка, Гизо проглядел зарождение мощной демократической оппозиции. Его претенциозное самомнение парализовало волю других членов кабинета и самого Луи Филиппа. Французская монархия в очередной раз оказалась не способной к реформированию.

23 февраля 1848 г. Луи Филипп дал отставку правительству Гизо. В тот же день Гизо, напуганный размахом народных выступлений в Париже, бежал в Англию. После революции Гизо вернулся во Францию и в 1849 г. выдвинул свою кандидатуру на выборах в Законодательное собрание. Но потерпел неудачу. Больше в политику он не возвращался, занимаясь литературной деятельностью. Умер Гизо 12 октября 1874 г. в Валь-Рише.

Франсуа Гизо как политического деятеля погубили снобизм, высокомерие и глубокая убежденность в непогрешимости своей политической доктрины. Он забыл о том, р чем сам говорил в 20-е годы: оппозиция - это не свора неразумных, сбившихся с истинного пути юнцов, а состояние общества, к которому власть обязана, если желает стабильности и порядка, прислушиваться и реагировать на новые общественные настроения. Эти личные качества Гизо не позволили ему стать выдающейся политической фигурой. Анализируя события 1848 г. и стремясь ответить на вопрос, почему не удалась конституционная монархия во Франции, Гизо так и не признал своих ошибок, видя в Июльской монархии тот политический режим, который так необходим стране для процветания. Его мемуары, выходившие с 1858 г., полны самолюбования. И это тоже свидетельство того, что Гизо не смог подняться до уровня действительного лидера на политической авансцене Франции своего времени.

Французское либеральное движение в целом не дало политического деятеля того масштаба, которого от него требовала конкретная политическая ситуация, складывавшаяся в стране во второй половине 40-х годов XIX в. Либерализм из оппозиционного движения в 20-х годах XIX в. очень скоро, после революции 1830 г., превратился в консервативное, тесно связав свою судьбу с крупной буржуазией и не признавая никаких демократических реформ. Либерализм приобрел олигархические черты, которые были чужды духу и характеру французского народа. Народное движение повернуло в сторону радикализма и социализма. Французские либералы не проявили той гибкости и политической мудрости, которые были необходимы в условиях острой политической нестабильности и нараставшего общественного недовольства в стране в 40-е годы XIX в.

(По техническим причинам в этой публикации опущены литературные ссылки - V.V.)