№ 4, 1974
Как началась российская журналистика Э.А. Лазаревич
Кандидат филологических наук
"Ежемесячные сочинения"... доказали пользу периодических изданий и побудили других писателей вступить также на поприще журнальной деятельности, до той поры совершенно им неизвестное. "Современник", 1851.Шла к концу первая четверть XVIII века. Крупнейшие преобразования, военные успехи превратили дворянско-помещичью Россию в одно из сильнейших государств мира. "Не останавливаясь перед варварскими средствами борьбы против варварства" [1], Петр I разрушал устоявшийся быт, насаждал новые обычаи и порядки. Государству были нужны грамотные люди, специалисты для развития отечественной промышленности, ученые.
Быстрыми темпами осуществляется просветительская программа Петра. Создается Академия. Создается не по принятому в прочих государствах образу, где ее единственная цель - способствовать развитию наук. Академии в России было предписано решать три задачи: "науки производить", "младых людей публично обучать" и готовить тех, кто будет обучать их впредь [2].
Академия стала центром издательской жизни государства. Тогда-то и появилось первое в России издание журнального типа на русском языке. В 1726 г. Академии была передана газета "Санкт-Петербургские ведомости", выходившая с 1702 г. Газету читали мало. Познания людей в политике, географии и других науках былк ничтожны. Каждая статья нуждалась в объяснении понятий и имен, в ней упоминавшихся. Объяснения эти, загромождавшие газету, стали печататься в виде прибавлений, а в 1728 г. вышло в свет новое издание: "Месячные исторические, генеалогические w географические примечания в Ведомостях" [3]. Их цель - объяснить термины и имена, встречающиеся в "Ведомостях", и комментировать события. Объем "Примечаний" был постоянный - пол-листа (восемь страниц) в восьмую его долю. Годовая подписка на газету стоила 2 р. 50 к. "Примечания" рассылались с ней вместе бесплатно по почтовым дням (дважды в неделю).
Среди известий о бракосочетаниях королей и принцесс, сообщений о наградах и поощрениях в "Примечаниях" первых лет мы находим такие комментарии: "О камне асбесте и полотне, которое из оного камня делается", "Дело о мумии", "История о мореплавании к западным странам", "Рассуждение господина придворного советника и профессора Вольфа о Орфирейском перпетуо мобиле", "О квадратуре циркуля", "О прибывании" воды в реке Неве".
Титульный лист № 1 газеты
"Санкт-Петербургские ведомости", 1728 г.Титульный лист первого выпуска "Месячных исторических, генеалогических и географических примечаний в ведомостях" за 1728 г. Выпуск начинается заметкой "Папа римский пожаловал вновь кардиналов". На полях справа отсылка к газете: "Зри нумер первый, страница 2".
В "Примечаниях" второй половины 30-х годов печатаются официальные сообщения, описания празднеств, иногда стихи. Но теперь уже основное содержание издания - научно-популярные статьи на философские, астрономические, геологические и т. п. темы.
До 1738 г. статьи печатались в основном анонимно, после - подписывались двумя инициалами. Название еще не сложилось и пишется по-разному: то "Примечания при Ведомостях", то "Примечания в Ведомостях", то "Примечаний к Ведомостям" и т. п.
"Примечания" первых лет трудно назвать журналом. Это все еще прибавления к газете, тесно с ней связанные. Между частями, за редким исключением, нет преемственности в содержании и структуре. Со временем издатель "Примечаний" все больше стремится комментировать не отдельные понятия, а целые проблемы. Такие статьи не умещаются в одной части, занимают две, а то и три. При этом нарушается правило отсылки каждой публикации к номеру газеты, с которым она рассылается. Постепенно меняется периодичность "Примечаний"; вместо восьми-девяти частей в месяц выходят три, а то и один выпуск. Издание приближается к ежемесячному, приобретает самостоятельный характер.
Его цель - распространять знания, искоренять неправильные мнения. Научный уровень "Примечаний" высок. Их составители - первейшие в своей области ученые (Г. Крафт, Л. Эйлер, М. Вейтбрехт, Г. Рихман и др.); надзор Академии создал заслон для псевдонаучных рассуждений, столь часто встречавшихся в других изданиях тото времени.
Помня о читателе, малообразованмом и еще не очень приученном к чтению, составители "Примечаний" остаются верны принципу, который вызвал к жизни это издание: свои "рассуждения так складно и ясно предлагать, как... возможно".
Работа шла не только над рукописями, составлялись и обсуждались проспекты наиболее крупных статей. В текущих делах Академии за 1738 г. "сохранился любопытный документ: проспект четырех частей статьи о янтаре, написанный, очевидно, в помощь автору.
В первой рекомендуется показать причину, "которая случай подала написать Примечания о янтаре", потом объявить имена древних и новых авторов, которые на разных языках о нем писали, "а напоследок предложить дефиницию, которая б показала, что есть прямой янтарь и почему можно оный узнать и различить от других вещей... Еще ж можно описать и все различные оного роды и свойства, как например, что он привлекает к себе разные легкие вещи, что иногда находятся в нем всякие насекомые, рыбы, частицы трав и прочее".
Во второй части предлагается описать все земли и моря, в которых находят янтарь, и показать, как его добывают.
Третью часть следует посвятить составу янтаря, его химическим свойствам.
В четвертой "объявить надлежит происходящую от оного пользу как в медицине, так и в человеческом житии вообще" (что из него делают, куда вывозят, в какой он цене). Здесь же рекомендуется упомянуть о изрядном и дорогом янтарном "кабинетце, который Петру Великому от прусского короля в подарок прислан".
Как видим, в этом проспекте-заказе фактическая основа статьи намечена исчерпывающе полно, проблема рассмотрена глубоко и всесторонне, с привлечением материала, который должен заинтересовать самого не искушенного в науке читателя.
Статья о янтаре опубликована в четырех частях "Примечаний" за 1739 г. Автор, скрывшийся за инициалами Т. Р. [4], не только выполнил все рекомендации заказа, но внес в описание свои мысли и краски. Вот как рассказано о цвете янтаря: "Янтарь бывает иногда светло-беловат, иногда молоку подобен, иногда зеленоват, иногда рудо-желт, иногда жаркого цвету, иногда бледно-желт, а иногда цвет его походит на облаки или на чистую воду. Черный янтарь почитают многие токмо за вымышление... Ежели оный подлинно находят, то он не совершенно черен, но темно-желт или причерен" [5]. В статье описываются опыты с янтарем, опровергаются суеверия, ним связанные. Изложение ведется по индуктивно-дедуктивному способу, в "лучших традициях" научно-популярной литературы.
"Примечания" - первый в России опыт журнального издания на русском языке. И опыт весьма удачный. Именно в нем начали складываться те формы организации работы, которые определили успех некоторых журналов более позднего времени.
В Россию его привел случай. Двадцатилетний красавец, высокий и крепкий, он в 1725 г. покинул свою Вестфалию, спасаясь от прусских вербовщиков. Через шесть лет, будучи уже профессором Петербургской академии, он путешествовал по Германии. И на каждой прусской станции его уговаривали поступить на военную службу. Об этом он сам рассказывал, по словам его современника, со смехом и самодовольством на своей новой родине.
Здесь он прожил всю свою долгую жизнь, отменно изучил русский язык, стал одним из первых российских историографов. Он сделал чрезвычайно много для изучения истории, этнографии, статистики и промышленности России, и в частности Сибири, положил начало научного знакомства с русскими летописями, был редактором первых российских журналов и издателем "Судебника царя Ивана Грозного", "Степенной книги", "Истории Российской" В. Н. Татищева, "Описания Камчатки" С. П. Крашенинникова и многих других историко-литературных памятников и трудов русских ученых.
Пожалуй, Г.Ф. Миллера чересчур привлекали черные страницы прошлого, смутные времена. Написанная им история России вызвала горячие возражения. Стоит прислушаться к голосам оппонентов: ведь среди них были М. В. Ломоносов и С. П. Крашенинников. Миллер был сторонником морманской теории происхождения древнерусского государства, приписывая влиянию варягов все важнейшие события его экономической, политической и культурной жизни. Но собранные им 38 фолиантов копий актовых материалов ("портфели Миллера") еще долго питали других историков, географов, писателей.
Чрезвычайно запальчивый и язвительный, он легко наживал врагов и не оставался перед ними в долгу. Но многие современники отдавали должное образу его мыслей, видя в них нечто "великое, справедливое и благородное" [6].
Требовательный к другим, он был стократ требовательнее к себе и взваливал на себя ношу, которая под силу не каждому. Трудно этому поверить, Но архивы подтверждают: в 1729 г. он ведст протоколы академических заседаний Канцелярии, ведает иностранной перепиской, сочиняет для "Санкт-Петербургских ведомостей", составляет и редактирует "Примечания", держит корректуру в типографии, особенно немецкого лексикона, и выдает книги из библиотеки.
Крупнейший авторитет в истории русского просвещения XVIII столетия П. П. Пекарский писал: "...Старинный русский человек смотрел подозрительным оком и даже враждебно на истины, добытые наукой" [7]. Заслуга Г. Ф. Миллера в том, что под флагом Академии как редактор первых русских журналов он сражался с этим недоверием и удовлетворял все возрастающую тягу общества к знанию.
Для "Примечаний" переводили, а после отъезда Миллера за изданием их надзирали М. И. Алексеев, И. П. Яхонтов, В. Е. Адодуров, С. С. Волчков, И. И. Тауберт, Г. К. Фрейганг и др. В архивах сохранился документ, обязывающий Фрейганга под угрозой штрафа известия для журнала заготовлять, переводить, "корректуру делать" и, не ожидая курьера, самому в типографию относить. Но то ли Фрейганг оказался нерадивым и непугливым, то ли были другие причины - финансовый крах Академии не последняя из них,- но издание "Примечаний" оборвалось на 89 части 1742 г. и более не возобновлялось.
Двенадцать лет в России не было журнала на русском языке. Естественно, что проект нового периодического издания, предпринятого по инициативе Ломоносова, встретил, поддержку Академии. Академия определила: "Журналу быть ежемесячным... допустить к сотрудничеству... лиц, хотя бы и не принадлежащих к Академии", "исключить вовсе из журнала статьи богословские и вообще все, касающиеся до веры..." [8]. Объем его был установлен в шесть листов, т. е. 96 страниц в месяц.
...Печатался первый номер. И вдруг вокруг него вспыхнули споры. Началось с названия. Отдавая дань первому журналу, Миллер предложил именовать его преемника "Санкт-Петербургские академические примечания". Ломоносов указал на неточность названия. В журнале предполагалось печатать и стихи. Стихи - не примечания. Доводы Ломоносова были принягы. Издание получило другое имя: "Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие".
Возникли разногласия при определении роли Академии в издании журнала. Ломоносов требовал, чтобы все статьи предварительно рассматривались в академическом собрании. В. Тредиаковский возражал, опасаясь, что эта мера "может дать повод к пререканиям и напрасной трате времени" [9].
Журнал был предназначен для малоподготовленного читателя. На виньетке, открывавшей каждый полугодовой номер, значился девиз: "Для всех". Редактор заверял, что не будет публиковать те сочинения, которые, пусть даже из-за глубокого смысла, не всем ясны и вразумительны бывают: "...ибо мы за правило себе приняли писать таким образом, чтоб всякий, какого бы кто звания или понятия ни был, мог разуметь предлагаемые материи" [10].
Первоначальный тираж - 2000 экземпляров - был очень большой для того времени. Годовая цена журнала составляла 2 р. Тираж сразу полностью не расходился и был уменьшен. Этим была вызвана и перемена его названия.
С 1758 г. журнал выходил под заглавием "Сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащие". Но программа издания, его содержание не подверглись изменению. Трудности с его распространением носили объективный характер: было мало грамотных людей, еще меньше тех, кто приохотился к чтению. Пройдут десятилетия, на смену этому изданию придет множество других, но на рубеже XVIII и XIX вв. оно будет перепечатано полностью. Таким путем читатель и время высоко оценят его.
Первые годы была принята анонимная форма публикаций, затем они помечались двумя инициалами. В последних номерах большинство статей подписные. Авторы не получали гонорара. Иногда Канцелярия Академии разрешала бесплатно отпустить в порядке поощрения некоторым авторам книги в переплете.
Титульный лист первого номера первого русского журнала
"Ежемесячные сочинения, в пользе и увеселению служащие".
Январь 1755 г.Издатели первого ежемесячного журнала России учитывали опыт европейской журналистики, хорошо им знакомый. Январский номер за 1755 г. открывается перечнем изданий "равного намерения". Среди почти пятидесяти изданий на французском, английском, немецком, итальянском, датском языках есть и старейший - "Меркурий Французский" (прежде называвшийся "Меркурий Галант"), выходивший с 1677 г.
В первом номере была опубликована "Краткая роспись великим князьям всероссийским от Рюрика до нашествия татар с показанием родословия"; описание фейерверка, включающее стихи; заметки и статьи "Об остатках города Пальмиры"; "О воспе и о прививании оной"; "О ртутных горных заводах"; "Гишпанские предложения о приведении в лучшее состояние манифактур и купечества" и т. п.
Во втором номере был указ об учреждении в Москве университета и двух гимназий, статья о коммерции в жанре переписки, а также "Наблюдения метеорологические в Санкт-Петербурге, учиненные с 1751 по 1755 год", включающие таблицы.
Наряду с материалами официально-политического характера в журнале публиковались переводы сочинений древних и современных писателейАристотеля, Овидия, Сенеки, Буало, Вольтера и др. Но значительно больше было переводов на научные темы; Ж. Д'Аламбера, Ж. Бюффона, К. Линнея, П. Варгентина и т. п. Встречаются - довольно редко - нравоучительно-назидательные материалы. В апрельском номере за 1760 г. были напечатаны переведенные из бременских "Сочинений, к увеселению разума служащих" любопытные "Швивтовы размышления о разных материях".
Литературная часть присутствовала не в каждом номере. Основное место в журнале занимали популярные статьи о науке. Это позволяет первый ежемесячный журнал России считать научно-популярным, а не учено-литературным, как это принято с легкой руки исследователей прошлого века.
Поражает тематическое разнообразие материалов о науке: "О натуральной истории вообще", "О виде и величине Земли", "О пользе высшей математики в общей жизни", "Об огне и свете", "Об изобретении очков", "О философии", "Письмо о порядке обучения наук", "Описание Каспийского моря", "Об управлении корабельном". Публиковались описания опытов, например с электричеством, сообщения об изобретениях ("О новоизобретенной водяной машине").
Составители журнала не забывали о материалах, которые в наше время печатаются под рубриками "Для дома, для семьи" и "Полезные советы": "О разведении земляных яблок", "Как высиживать цыплят в печи", "Совет, как варить пиво и мед", "Способ, как сберечь дрожжи на долгое время" и. даже "Средство от мозоли".
Многие публикации сохранили свою актуальность и поныне, например "О вредном обыкновении без ведома врачей принимать лекарства". В "Рассуждении о машинах" профессора И. Е. Цейгера высказана мысль, которая и сейчас не сходит со страниц газет и журналов; "При употреблении машин обыкновенно погрешают я двух вещах. Первое, когда силы употребляют некстати и с излишком; второе, что машину гораздо делают сложнее, нежели какая требуется к предпринятому намерению" (1764, март, стр. 251).
Многие статьи - гимн науке, которая "делает человека обладателем всей вселенной". Страстная пропаганда науки сочетается с яростной борьбой как против невежд, так и против полу-ученых, которых в журнале называют "учения разрушителями", "всех наук истребителями", "чудовищами в науках".
"Никогда не было, - пишет автор, - толь жестокой, толь долговременной и толь бедственной войны... как та, которую невежество с науками имело; ибо едва только науки в свете оказались, то вдруг зависть, злость, злословие, злонравие и другие непотребные и заразительные пороки, утвердя с невежеством союз, на оные наступать, против них ополчаться и с ними в сражение и в брань вступать дерзновенно начали" (1758, февраль, стр. 121).
Журнал, поставивший за правило избегать полемики и резких выражений, не боится их, когда дело касается защиты науки. Журнал выступает за женское образование, разоблачает национальные предрассудки, выступает против сословных привилегий при назначении детей в чины отцовские "без учиненного наперед об них свидетельства, есть ли в них отцовские качества". "Ежели в какой области находится недостаток в способных людях, то сему причиною суть отчасти родители, отчасти учители, отчасти же власти" (1759, октябрь, стр. 364), Все это свидетельствует о прогрессивности взглядов издателей "Ежемесячных сочинений".
Неожиданно на страницах издания середины XVIII в. встречаешь статьи о взаимосвязи, взаимовлиянии наук, которые, получив название интеграции их, считаются одной из важнейших черт современной науки: "Все науки... связаны по руку и сообщают одна другой взаимное вспомоществование, без которого им обойтись не можно", - говорится в статье "О пользе, которую учение физики приносит экономии" (1757, сентябрь, стр. 256). - Как можно заставить плодоносить землю, не имея понятия о ней самой, которую изучает физика? Как можно строить здание, не зная качества воздуха, состояние земли и воды, возле него находящихся, и "других бесчисленных обстоятельств, которые все без сумнения надлежат до физики"?
Считается, что высшая математика - наука, наименее других годная для популяризации. Не этим ли объясняется, что о ней мало пишут и в наше время? Опубликованная в "Ежемесячных сочинениях" в августе 1757 г. публичная речь "О пользе высшей математики в общей жизни" "искусного учителя математических наук" господина Георга Морица Ловица может служить образцом доходчивого изложения абстрактной темы.
Издатели журнала подвергались критике за преобладание в нем переводных материалов. Критика эта справедлива. Некоторые номера почти сплошь состояли из переводов. Но, думается, неправильно видеть в этом пренебрежение к российским ученым. Журнал всегда был верен своей цели - она не менялась на протяжении всего десятилетия выхода издания - способствовать просвещению России, развитию ее науки. Предоставим слово автору "Письма о порядках в обучении наук", подписавшегося инициалами С. П. (1757, февраль). Обращаясь к своим соотечественникам с призывом изучать философию, историю, географию, риторику, медицину, астрономию, механику, математику, языки, он говорит: "Не ужасайтесь великого их множества: ибо чем более станете в оных упражняться, тем нечувствительнее будут вам труды в них полагаемые" (стр. 149). Автор призывает переводить с других языков и изучать все лучшее, веря в великое призвание своего народа: "Для чего не быть у нас Картезиям, для чего не быть Лейбницам, Вольфам, для чего не быть Локам, для чего не быть Невтонам? Российские ли острые головы к тому неспособны?" (стр. 140).
Рассматривая жанровые особенности первых и последующих публикаций журнала, мы видим все возрастающую тенденцию от описания фактов науки к их объяснению. Усиливается и личный элемент публикаций; изложение часто ведется от первого лица, появляются материалы в жанре переписки, диалога.
В мартовском номере за 1757 г. напечатаны "Предложения, как исправить погрешности, находящиеся в иностранных писателях, писавших о Российском государстве". Эта была первая рецензия и первый научный комментарий в нашей журналистике. Автор (им был Г.Ф. Миллер), давая общую высокую оценку труда Ж. Бюффона, называет ошибки, вкравшиеся в ту часть сочинения, что посвящена России, объясняет их причины и предлагает "Поправки погрешностей, учиненных господином де Бюффоном в первой части Натуральной его истории при объявлении о разных странах и местах Российского государства". Поправки эти весьма существенны. Бюффон называл Енисей то Енислою, то Енискою, Лену - Ленью, Канин Hoc - Канденосом и т. п.
С 1760 г. в журнале усиливается комментирование публикаций. Редактор (переводчик) то сообщает дополнительные сведения в сносках, то вторгается в авторский текст.
Библиографические заметки печатались вначале довольно редко, но в 1763 г. редактор сообщил о своем намерении "присовокупить к сочинениям Известия о ученых делах, то есть о том, что в ученом свете важного происходит; какие о распространении наук старания прилагаются и какие чинятся новые изобретения, до исправления наук и художеств или до общего человеческого жития касающиеся; а паче какие общеполезные книги у всех народов и на всех языках на свете выходят" (1763, январь, стр. 3-4). Журнал стал называться "Ежемесячные сочинения и известия о ученых делах". С этого времени в нем печаталась хроника об ученых делах, библиографические заметки и рецензии. В ноябрьском номера 1763 г. читатель познакомился с довольно обширной и благожелательной рецензией на книгу М. В. Ломоносова "Первые основания металлургии, или рудных дел". В рецензии рассмотрено содержание труда и двух приложений. Последнее из них - о слоях земных - рекомендуется особливо "вниманию физиков, потому что оно содержит многие новые предложения, кои к дальним разысканиям повод подавать могут". В следующем году было опубликовано сообщение об избрании Ломоносова "членом Бононской академии", а также весьма похвальный отзыв о мозаичных работах Ломоносова, который, "оградясь философскою терпеливостию, по многочисленном множестве опытов наконец достиг искусства производить все цветы... кои, будучи сравнены с римскими, оказались, что ни в чем оным не уступают" (1764, май, стр. 467).
В 1763 г. редактор журнала вступил в разговор с читателем, предложив ему "вопросы или задачи о делах, любопытства и разыскания достойных". Они касались истории и древкостей российских, естественной истории/домостроительства, земледелия, языка и т. п.: "Чего ради часть города Москвы Китаем называть?"; "От чего произошло наименование города Углича?"; "От чего происходит окончательный слог вич, прилагаемый для чести отеческому имени?". Постепенно вопросы дифференцируются и обращаются к определенной группе читателей. В 1764 г. одни из них заданы любителям истории, другие - медикам, третьи - домохозяйкам.
Так все более определяются признаки журнала как типа издания: наличие повторяющихся отделов, преемственность материалов, в них публикуемых.
Первый ежемесячный журнал отличала высокая культура издания, под чем мы разумеем точность изложения материала (строгая документированность всех переводов, цитируемых источников), желание облегчить читателю его усвоение (отсюда сноски, указатель статей) и т. п. Велась прежестокая борьба с опечатками. А когда они все же бывали (без этого, к сожалению, не обходилось), издатель использовал все пути, чтобы уведомить о них читателя: публиковались списки опечаток предыдущего номера, списки опечаток, сделанных в одной статье.
Оба полугодовых тома, на которые подразделялся годовой комплект журнала (с общей в каждом томе нумерацией), заканчивались "Реестром достопамятным вещам, содержащимся в Ежемесячных сочинениях", т. е. предметным указателем. Реестр во втором томе 1755 г. под буквой "ф" содержит следующие понятия (с отсылкой к страницам):
Г.Ф. Миллер был бессменным редактором "Ежемесячных сочинений", получая за это доплату к жалованию. двести рублей в год. По свидетельству П. П. Пекарского, ни одна статья не печаталась без разрешительной подписи редактора.
- Фабрики шпалерные близ Лондона
- Фабулы или басни для нравоучения делаются
- Фауны, лесные боги
- Фейерверки, представляемые к операх и комедиях
- - в чем состоять должны
- - как делаются
- -машины при оных...
Были у него помощники. Менялись они довольно часто. Ушел в монахи адъюнкт Олег Шестаковский. В распоряжении редактора остались дв" студента, и он жаловался, что ему приходится поправлять переводы, исполнять должность корректора. Из-за отсутствия сотрудников редактор иногда сам составлял "Реестр".
В разное время в подготовке журнала принимали участие студенты И. И. Голубцов, В. И. Лебедев, академик Н. И. Попов ("поправки штиля"), студенты С. И. Волков и А. М. Разумов, адъюнкт Н. Н. Мотонис.
"Ежемесячные сочинения" выходили в свет всего десять лет (1755-1764). За это время определились принципы отбора и изложения материала, его оформление, возникли первые отделы, некоторые жанры, справочный аппарат.
Первый ежемесячный журнал России, научно-популярный журнал, возникший под эгидой Академии наук, выполнил свою задачу. За десять лет он приохотил к чтению русскую публику, распространил множество полезных сведений. Недаром некрасовский "Современник" назвал его "одним из лучших журналов, какие только издавались в России, и в прежнее и в нынешнее время" [11].
В мартовском номере "Сочинений и переводов, к пользе и увеселению служащих" за 1760 г. публиковалось "Описание пещеры, находящейся в Оренбургской губернии при реке Белой, которая из всех пещер, в Башкирии находящихся, за славную и наибольшую почитается". Три воспроизведенных здесь рисунка должны иллюстрировать гипотезу автора: "Я не отваживаюсь противоречить рассуждениям славных физиков, которые в натуре два рода пещер признавают, а именно: от подземного огня и от протоков подземных вод. Может быть, что и сия пещера такое же иногда имела начало, но нынешнее внутреннее расположение склоняет меня к тому мнению, что, может быть, к первобытному и натуральному ее состоянию, как выше упомянуто, трудами человеческими многое пристроено, в тот образ, дабы иметь тут способное жилище..." (стр. 219). В конце статьи подпись: "Сочинено присутствующим в Оренбургской губернской канцелярии коллежским советником и Императорской Академии наук корреспондентом господином Рычковым". (Нам не удалось воспроизвести рисунок, но, судя по нему, речь, скорее всего идет о знаменитой Каповой пещере - V.V.)
В 1764 г., после переезда Миллера в Москву, издание "Ежемесячных сочинений" прекратилось. Но русское общество уже не может жить без журналов. Возникают и закрываются периодические издания. Не хватает авторов. Мало средств. Нет единства среди издателей. На смену закрывшимся приходят новые: одни совсем ненадолго, другие, чтобы навсегда остаться в истории культуры.
За последние четыре десятилетия XVIII в. различными учреждениями, обществами и честными лицами было. предпринято издание свыше ста пятидесяти журналов: научных, научнопопулярных, экономических, литературно-философских, литературных, сатирических, музыкальных. Вышел первый политический, первый медицинский, первый театральный, первый критико-библиографический, первый детский журнал.
Издания Академии наук сделали свое дело. Российская журналистика началась.
Примечания и ссылки
1. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 36, стр. 301.
2. См. Материалы для истории Императорской Академии наук, т. 1. СПБ. 1885, стр. 16.
3. Каждый номер "Примечаний" назывался частью. В 1728 г. вышло 10 частей; в последующие годы, как правило, выходило по 104 части. Издание за год имело общую нумерацию.
4. Есть основания полагать, что им был будущий выдающийся физик, а тогда еще студент Георг Вильгельм Рихман.
5. "Примечания", 1739, ч. 38, стр. 152.
6. П.П. Пекарский. История Императорской Академии наук в Петер бурге, т. 1. СПБ. 1870, стр. 376.
7. Там же, стр. XVI.
8. П. П. Пекарский. Редактор, сотрудники и цензура в русском журнале 1755-1764 гг. СПБ. 1867, стр. 4.
9. Там же, стр. 5.
10. "Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие". 1755, январь, стр. 6 (далее год, месяц и страница издания будут указываться после цитаты).
11. Очерки русской журналистики, преимущественно старой. "Современник", 1851, январь, т. XXV, отд. II, стр. 2. Эти очерки, помещенные в январском-мартовском номерах, печатались анонимно. Автором их был В. Милютин. Эпиграф к настоящей статье взят из той же публикации.
Швивтовы размышления о разных материях
Публикуемые афоризмы перепечатаны из научно-популярного журнала Петербургской академии наук "Сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащие" за апрель 1760 г. (стр. 335-353). Об истории и содержании этого журнала говорится в статье Э. А. Лазаревич. "Швивтовы размышления" печатались с указанием: переведено из бременских "Сочинений, к увеселению разума служащих".Наука есть сильнейшая и изряднейшая вещь в свете для искусного человека, а для неискусного самая вреднейшая.Каждый человек столько суеты самым делом имеет, сколько недостает у него разума.
Никто не должен стыдиться а признании, что он погрешил. Через сие только сказывает другими словами, что он сего дня умнее стал, нежели как вчерась был.
Страсти наши подобны падучей болезни, которая нам хотя на несколько времени дает силы, однако тем в большее после приводит бессилие.
Ежели кто сердится, тот за пороки других мстит самому себе.
...Самые спорильщики подобны бывают точным охотникам, потому что все их увеселение состоит только в бегании за зверьми, а и спорильщик не больше о справедливости старается, как охотник о зайце.
Библия в диспутах подобна ровному месту в военное время, которое обеим сторонам полезно. Каждый употребляет оное в настоящее время и после оставляет потомкам своим к тому же употреблению.
Многие старики беспрестанно хвалят времена своей младости и с охотою хотят нас уверить, что в то время дураков не было: но, к великому нещастию, они сами тому примером.
Когда мы молоды, то рабски стараемся приобресть, чем бы мы в старости могли жить спокойно, а когда состареемея, тогда уже видим, что уже поздно жить по нашему намерению.
Самую большую прибыль, которую кто-нибудь, по мнению моему, имеет оттого, что свет почитает его за разумного человека, есть сия: что свободно он себя дураком представлять может.
Кто солжет, тот не видит, что он предпринимает. Потому что он принужден еще двадцать раз солгать для подтверждения первой лжи.
Трусливой человек подобен ни к чему годным лошадям, которые не имеют больше смелости и бодрости, как сколько надобно, чтобы быть вредными.
Многие люди способны быть разумными, а еще больше быть учеными; но весьма немногие, кои бы могли быть великодушными.
Столь же неучтиво говорить в компании с глупым что-нибудь разумное, сколь непристойно говорить в компании с кем тайно. Он ни то, ни другое не любит. Ибо он не знает, что говорено.
Дозволяй твоим неприятелям читать твои письма для исправления, ибо твой искренней приятель так же будет рассуждать, как и ты.
Чтоб всех разумных... народов в свете привести к одной вере, к тому ничего больше не достает, как только, чтоб они ежедневно между собой разговаривали.
Невозможное дело, чтоб злонравной человек был доброжелатель отечеству. Как будет тот десять тысяч человек любить, которой и одного никогда не любил?
Скорое и безопасное средство получить характер разумного и мудрого мужа есть сей: ежели кто вам скажет свое мнение, то всегда должно с оным согласоваться.
Сие есть нечто обыкновенное, что те люди самые лучшие, которые наибольше от клеветников обижены бывают. Те плоды всегда самые лучшие, которые клюют птицы.
Хотя бы король был человек и бедной, только б мог наших неприятелей содержать в страхе и нас защищать, то сего и довольно. Пугало есть вещь, из соломы зделанная, однако хлеб оберегает.
Кто когда щастливо ласкал своему приятелю, тот необходимо должен почитать себя за обманщика, а приятеля своего за дурака.
Свифтовы ли "швивтовы"? В. С. Муравьев
Москва"Размышления о разных материях" - это точный перевод заглавия одного из сочинений Джонатана Свифта. Большой ценитель Ларошфуко, Свифт два раза в жизни (в 1706 и 1726 гг.) выступал его подражателем, сочинив около двухсот иронических речений о превратностях и несообразностях человеческого существования.
Перед нами как будто третья публикация Свифта в России (первые две были в 1759 г., в журналах "Трудолюбивая пчела" и "Праздное время, в пользу употребленное"). Вроде бы и немного, а все же "Швивт", особенно рекомендованный с немецкой стороны - его обильно переводили и печатали в Германии, откуда он, в двойном переводе, и проникал в Россию - уже приобрел для россиян сугубую репутацию сочинителя, "к пользе и увеселению служащего": в данном случае "швивтовы" значит апробированные.
Среди нижеприведенных афоризмов нет ни одного буквально свифтовского. Несколько же речений едва ли не "антишвивтовых"; так, например, Свифт никогда бы не выразился по поводу науки, что она "есть сильнейшая и изряднейшая вещь": он относился к науке сурово, настороженно и скорее неодобрительно. Если бременский автор не сам это придумал и у Свифта есть где-нибудь что-нибудь отдаленно подобное, то, вероятно, речь шла не о "науке", а о "знании" (knowledge, а не science).
О тоне подлинных свифтовских "Размышлений" могут дать понятие такие его выкладки, как: "Величайшие изобретения всегда делаются во времена невежества, как оно было с компасом, порохом и книгопечатанием". Или: "Как редко человек согласен сам с собой!" Или: "Лекарям так же не пристало судить о религии, как мясникам - о жизни и смерти".
Тем не менее перед нами ценное и любопытное свидетельство о ранней российской популярности Свифта.
 Декабрь 1998 |
