"МИР ЗАТАИТ ДЫХАНИЕ"

Муссолини был приглашен в Бергхоф (резиденция Гитлера - V.V.) на 19 и 20 января [1941 г.]. Потрясенный и униженный скандальными неудачами в Египте и Греции, он готовился к вояжу без всякой радости. Чиано (зять Муссолини, министр иностранных дел фашистской Италии - V.V.), наблюдавший за своим тестем в дороге, нашел его "хмурым и нервным". Незадачливый диктатор опасался оскорбительной снисходительности со стороны Гитлера, Риббентропа и немецкого генералитета. На беду дуче взял с собой заместителя начальника генштаба генерала Альфреде Гуццани. Чиано квалифицировал его как посредственность, которую немцам лучше не показывать.

К своей радости и удивлению, Муссолини был на заснеженной платформе небольшой станции Пух сердечно и с большим тактом встречен фюрером, видимо, полностью проигнорировавшим боевые поражения союзника. Как заметил Чиано в дневнике, фюрером уже овладело антирусское настроение. На следующий день он прочел итальянским гостям и своим генералам лекцию, продолжавшуюся два с половиной часа. Хотя официальной повесткой всего мероприятия являлась помощь. Италии в Ливии и Албании, но главные мысли фюрера были связаны с Россией: "Я не вижу особой опасности от вступления Америки в войну. Гораздо опаснее громадная Россия. Хотя у нас есть веcьма благоприятные политические и экономические соглашения с Россией, я предпочитаю полагаться на те мощные материальные средства, которые мы имеем".

Намекнув партнеру по "оси", как он намерен распорядиться этими "средствами", фюрер, однако, планов своих не раскрыл. Глава генштаба, отвечавший за подготовку этих планов, через две недели уже в Берлине представил их нацистскому главковерху.

Следующая военная конференция, где были высшие чины верховного командования вермахта (ОКБ) и верховного командования сухопутных сил (ОКХ), началась в полдень 3 февраля и продолжалась примерно шесть часов. Впоследствии Гальдер, представивший план генштаба, утверждал в книге "Гитлер как полководец", что он с Браухичем выражали сомнения в своих собственных оценках русской военной мощи и вообще были против плана "Барбаросса", считая его "авантюрой". Но в дневнике Гальдера вечером того же дня не было написано об этом ни слова, так же как и в совершенно секретной докладной ОКХ о конференции. Из имеющихся материалов видно, что Гальдер в деловом духе дал примерную оценку сил противника. У него получилось, что враг будет иметь примерно 155 дивизий. При этом генерал отмечал: немцы собираются использовать почти "столько же войск гораздо более высокого качества". Позднее, когда немцев постигла катастрофа, Гальдер и его коллеги-генералы поняли задним числом, как плохо они знали Красную Армию. Но 3 февраля 1941 г. они ничего не подозревали. Более того, доклад Гальдера на конференции о планах ликвидации Красной Армии оказался настолько убедительным, что в конце заседания Гитлер, во-первых, выразил "в целом" согласие с представленным планом, а во-вторых, настолько возбудился захватывающими перспективами будущих завоеваний, что воскликнул: "Когда начнется "Барбаросса", мир.затаит дыхание и потеряет дар речи!"

Стратегия операции была в основном уже изложена в директиве №21 от 18 декабря 1941 г. В ходе февральской конференции Гитлер, комментируя доклады Гальдера и Браухича, подчеркнул, что важно "уничтожить крупные соединения врага" и не допустить их отхода. Он специально указывал, что "главная цель - овладение Прибалтикой и Ленинградом".

Фюрер сгорал от желания поскорее начинать войну. Он распорядился представить карту операций и план развертывания сил "как можно скорее".

БАЛКАНСКАЯ ПРЕЛЮДИЯ

До начала "Барбароссы", т.е. к весне, надо было укрепить южный фланг на Балканах. К третьей неделе февраля немцы сосредоточили вдоль 300-мильной советско-румынской границы - от Польши до Черного моря - внушительную армию в 680 тыс. человек. Но южнее в тылу итальянцы с трудом отбивались от греков, и в Берлине имели основания опасаться, что возможна переброска британских войск из Ливии на греческую территорию. Гитлер боялся, как свидетельствуют материалы многочисленных совещаний того периода, что севернее Салоник может возникнуть (как это уже было в первую мировую войну) новый фронт. Причем этот фронт был бы много опаснее предшествующего, поскольку англичане получили бы тогда возможность бомбить румынские нефтяные районы. Более того, тогда мог бы пострадать и план "Барбаросса". Такой неблагоприятный вариант событий немцами учитывался еще в декабре 1940 г., когда появилась первая директива к плану "Марита", предусматривавшая мощную немецкую атаку на Грецию через Болгарию из Румынии.

Болгария, не сумевшая заранее определить победителя в первой мировой войне, опять повторяла свою ошибку. Поверив заверениям Гитлера, что война им уже практически выиграна, соблазнившись заманчивой перспективой получить кусок греческой территории, дававшей Болгарии выход к Эгейскому морю, болгарское правительство согласилось с планом "Марита" - во всяком случае, насчет транзита германских войск. Соглашение на этот предмет было тайно заключено между фельдмаршалом Листом и болгарским генштабом 8 февраля 1941 г. А в ночь на 28 февраля немецкие части пересекли Дунай и заняли в Болгарии стратегические позиции. На следующий день Болгария присоединилась к Тройственному пакту.

Югославы оказались менее уступчивыми. Но их упрямство только усилило желание немцев привлечь в свой лагерь и эту страну. 4-5 марта регент князь Павел был тайно вызван к фюреру в Бергхоф. После традиционных угроз Гитлер пообещал регенту Салоники в качестве взятки. 25 марта югославский премьер Драгиша Цветкович и министр иностранных дел Александр Цинцар-Мартович, тайно улизнувшие из Белграда накануне вечером, опасаясь враждебных демонстраций или даже физической расправы, прибыли в Вену, где в присутствии Гитлера и Риббентропа подписали акт о присоединении Югославии к Тройственному пакту. Перед отъездом из Вены югославские руководители получили два письма от Риббентропа, где подтверждалась "решимость Германии уважать суверенитет и территориальную целостность Югославии во все последующие времена". Давалось также обещание, что страны "оси" не потребуют пропуска своих войск через югославскую территорию "во время настоящей войны". Оба эти официальных обязательства Гитлер тут же нарушил, установив личный рекорд политического вероломства.

Не успели югославские министры вернуться в Белград, как в течение 26 и 27 марта регент и правительство были свергнуты народным восстанием под руководством нескольких высших офицеров авиации. Армия тоже поддержала это восстание. Малолетний наследник престола Петр, ускользнувший из-под надзора придворных чиновников, спустившись из дворца по водосточной трубе, был объявлен царем. Новое правительство генерала Душана Симовича немедленно предложило немцам подписать акт о ненападении. Несмотря на это предложение, Берлину стало ясно, что из Югославии не удастся сделать такую марионетку, какая нужна фюреру. Во время шумных и страстных манифестаций в Белграде толпа оплевала автомобиль германского посланника. Сербы вполне ясно дали понять, куда направлены их симпатии и антипатии.

Белградский переворот привел фюрера в совершенно неописуемую ярость, что случалось довольно редко. Он воспринял его как личное оскорбление и в состоянии дикого гнева быстро принял несколько опрометчивых решений, впоследствии отразившихся на судьбе "третьего рейха".

27 марта в рейхсканцелярии спешно созывается совещание военного руководства, настолько спешно, что Браухич, Гальдер и Риббентроп не успели к его началу. Здесь уже фюрер в полную силу обрушил свой демонический гнев на югославов. Белградский переворот, бушевал Гитлер, поставил под угрозу план "Марита" и даже "Барбароссу". Поэтому он решил, "не ожидая возможных деклараций нового правительства о его лояльности к Германии, уничтожить в военном отношении Югославию и югославов как нацию. Никаких дипломатических мер или ультиматумов, - продолжал осерчавший завоеватель, - не будет!" Югославия будет раздавлена с "безжалостной жестокостью". Тут же Герингу был отдан приказ "разрушить Белград волновыми налетами" бомбардировщиков, базирующихся в Венгрии. Издается директива №25 о немедленном вторжении в Югославию; Кейтель с Йодлем получают распоряжение в тот же вечер разработать необходимые для этого военные планы. Риббентропу фюрер велит дать совет Венгрии, Румынии и Италии принять участие в территориальном разделе Югославии, от которой остается карликовое марионеточное государство Хорватия.

"Война против Югославии будет очень популярна в Италии. Болгарии и Венгрии", - злорадно говорил фюрер. Он собирался отдать Банат - Венгрии, Македонию - Болгарии, а Адриатическое побережье - Италии.

После этого фюрер объявил самое, как оказалось впоследствии, роковое свое решение. В записи совещания, сделанной одним из руководителей ОКБ, зафиксировано: "Начало операции "Барбаросса", - приказал Гитлер, - откладывается на четыре недели".

В директиве от 18 декабря 1940 г. начало "Барбароссы" планировалось на 15 мая 1941 г.

Эта затяжка с нападением на Россию, вызванная тем, что оскорбленный фюрер сводил персональные счеты со слабеньким балканским государством, осмелившимся ему перечить, была, может быть, самой крупной ошибкой Гитлера за всю его карьеру. Приняв в порыве гнева это решение, фюрер наверняка упускал золотую возможность выиграть русскую войну и сделать тем самым "третий рейх" полным владыкой Европы и величайшей в германской истории империей. Сам он автоматически становился бы абсолютным властителем континента. Позднее главком сухопутных сил фельдмаршал фон Браухич и весьма способный начальник генштаба генерал Гальдер с глубокой горечью вспоминали об этой необдуманной отсрочке, когда глубокие снега, русские морозы и потерянные три-четыре недели, как им казалось, вырвали у них из рук окончательную победу. Следует заметить, что в марте военные даже не пытались выступить против перенесения сроков нгпадения на СССР. И только после войны немецкие генералы стали хором порицать это поспешное, необоснованное решение тщеславного бешеного фюрера, считая его причиной последовавших для Германии бед.

Военная директива № 25, оглашенная Гитлером своим генералам еще до конца совещания, была выдержана в типичном для фюрера стиле: "Военный путч в Югославии изменил политическую ситуацию на Балканах. Несмотря на свои заверения в лояльности, Югославия в настоящее время должна рассматриваться как враг и поэтому должна быть сокрушена немедленно. Мое намерение заключается в том, чтобы вторгнуться в Югославию... и уничтожить югославскую армию".

Йодль, начальник оперативного отдела ОКБ, получил в тот же вечер указание подготовить военные планы. В Нюрнберге он вспоминал: "Я работал в рейхсканцелярии всю ночь. В четыре утра я вручил меморандум генералу Ринтелену, офицеру связи с итальянским верховным главнокомандованием". Требовалось немедленно ввести в курс дела Муссолини, чьи вконец истрепанные части в Албании могли быть побиты еще и югославами. Дуче оповещался о планах немецких операций и приглашался к сотрудничеству. Чтобы удостовериться, что дуче все понял верно, Гитлер, не дожидаясь, пока Йодль завершит свою срочную работу, в полночь посылает союзнику письмо с указанием вручить его адресату немедленно:

"Дуче, события вынуждают меня сообщить Вам максимально быстрым путем свою оценку ситуации и возможные ее последствия.

С самого начала я рассматривал Югославию как опасный фактор в конфликте с Грецией... Поэтому я честно предпринял все возможное, чтобы привлечь Югославию на нашу сторону... К сожалению, эти усилия успеха не имели... Сегодняшние сообщения не оставляют никаких сомнений насчет поворота югославской внешней политики.

Поэтому я уже принял все необходимые меры... для применения военных средств. Сердечно прошу Вас, дуче, в связи с этим не предпринимать никаких операций в Албании в ближайшие несколько дней. Мне представляется необходимым, чтобы Ваши силы заняли и прикрыли самые важные проходы из Югославии в Албанию всеми наличными подразделениями.

... Считаю также необходимым, дуче, чтобы Вы усилили свои войска на итальянско-югославской границе как можно быстрее.

Совершенно необходимо, дуче, чтобы все наши действия и распоряжения оставались абсолютно секретными... Иначе они практически обесценятся... При соблюдении же тайны... я не сомневаюсь, что мы оба, дуче, добьемся успеха не менее крупного, чем в Норвегии в прошлом году. В этом моя уверенность непоколебима. Примите мои сердечные и дружеские приветствия.

Ваш Адольф Гитлер".

Что касается непосредственной цели ближайших действий, тут фюрер был вполне прав. Но, похоже, он не задумывался над тем, во что обойдется ему месть Югославии в долгосрочной перспективе. На рассвете 6 апреля его мощные многочисленные армии набросились на Югославию и Грецию, быстро подавляя плохо вооруженных противников, уже потрясенных предварительными налетами люфт-ваффе. Агрессия была проведена с территорий Венгрии, Болгарии и австрийской части Германии. Белград, в соответствии с приказом Гитлера, был буквально стерт с лица земли. Трое суток подряд, днем и ночью, бомбардировщики Геринга беспрепятственно (у города не было противовоздушной защиты) летали почти на высоте крыш. Погибло 17 тыс. человек, раненых было гораздо больше. Все это Гитлер, явно довольный тем, как старательно исполняются его приказы, назвал "Операция возмездия". Югославы, которые не имели времени мобилизовать свою небольшую, но крепкую армию, сделали ошибку, стараясь держать оборону на всех направлениях. Немцы их буквально раздавили. 13 апреля венгерские и германские войска вошли в развалины Белграда, а 17 апреля оставшаяся часть югославской армии, 27 дивизий, капитулировала в Сараево. Король и премьер-министр самолетом улетели в Грецию.

Греки, уже около полугода успешно сражавшиеся с итальянцами, не могли, конечно, противостоять 12-й германской армии фельдмаршала Листа, четыре из двенадцати дивизий которой были танковые. Британцы спешно послали грекам на помощь около четырех дивизий - всего 53 тыс. человек. Но и они вместе с греками были подавлены немецкими танками и убийственными налетами люфтваффе. Северная греческая армия сдалась немцам и - что было грекам особенно горько - итальянцам 23 апреля. Через четыре дня нацистские танки громыхали на афинских улицах, а флаг со свастикой развевался над Акрополем. В это время англичане, отчаянно торопясь, проводили свой "второй Дюнкерк", правда меньший по масштабам, но почти столь же успешный, как первый.

К концу апреля - за три недели - было завоевано все, кроме Крита. 20 мая немцы с помощью авиадесанта отобрали у англичан и Крит, где Муссолини позорно ковырялся всю зиму, Гитлер преуспел за несколько весенних дней. Дуче, конечно, почувствовал облегчение, но оно отравлялось тем унизительным для него обстоятельством, что все за него сделали немцы. Не порадовали его и результаты дележа Югославии, к которому тут же приступил Гитлер.

12 апреля 1941 г„ через шесть дней после нападения, Гитлер издал секретную директиву, по которой Югославия делилась между Италией, Германией, Венгрией и Болгарией. На оставшейся территории было создано марионеточное государство Хорватия. Себя фюрер тоже не обидел, присоединив к Германии соседние со старой Австрией славянские области. Кроме того, немцы оккупировали всю старую Сербию и районы добычи меди и угля. Итальянская доля оказалась существенно меньшей.

Балканы были не единственным местом, где фюрер облегчил положение своему незадачливому союзнику. После того, как британцы уничтожили итальянскую армию в Ливии, Гитлер согласился, правда неохотно, послать наконец дивизию легких танков и несколько авиасоединений в Северную Африку. Командующим всеми итало-германскими силами был назначен генерал Эрвин Роммель. Этот смелый, находчивый офицер хорошо проявил себя, командуя танковой дивизией во время битвы за Францию. С таким командующим британские колониальные войска в Северной Африке еще не встречались. В последующие полтора года он стал для них громадной проблемой. Причем не единственной. Довольно крупные подкрепления, посланные грекам в апреле, существенно ослабили британскую армию в Ливии. Поначалу англичане не понимали опасности, даже после агентурных сообщений о прибытии в конце февраля в Триполитанию германских бронетанковых частей. Но очень скоро осознали ее.

31 марта Роммель со своей танковой и двумя итальянскими дивизиями, одна из которых тоже бронированная, неожиданно перешел в наступление. За 12 дней он вернул занятую англичанами часть Ливии, завоевал Тобрук и достиг городишка Бардия, расположенного в нескольких милях от египетской границы. Снова вся британская оборона в районе Египта и Суэцкого канала оказалась под угрозой. Причем теперь, когда немцы с итальянцами были еще и в Греции, английские позиции стали в Восточном Средиземноморье существенно уязвимее, чем первый раз в 1940 г.

4 мая в очередной речи в рейхстаге Гитлер неплохо использовал свои новые победы. Речь по большей части состояла из ядовитых и саркастических нападок лично на Черчилля как подстрекателя (вместе с евреями) войны и основного виновника предстоящего поражения Британии:

"Это самый кровожадный, самый дилетантский из всех политиков в истории... Больше пяти лет этот человек, как безумец, рыщет по всей Европе в стараниях хоть что-нибудь, но поджечь... Как солдат он дурной политик, а как политик - такой же солдат... Дар, которым владеет мистер Черчилль - это дар лгать с благочестивой миной на лице до такой степени обмана, когда славные победы превращаются в ужасные поражения. Черчилль, самая безнадежная бездарность в стратегии, только что умудрился потерпеть поражение сразу на двух театрах военных действий - на Балканах и в Африке. В любой другой стране его бы судили военным судом... Его патологическое состояние ума может быть объяснимо только как результат паралитической болезни или хронических запоев".

Относительно югославского переворота, который привел фюрера в такое неистовство, он своих эмоций и не скрывал:

"Мы все были поражены переворотом, который провела кучка подкупленных заговорщиков... Поэтому вы, господа, понимаете, что я, как только узнал об этом, сразу дал приказ атаковать Югославию. Так обращаться с германским рейхом невозможно".

Надменно упиваясь своими новыми победами, особенно над англичанами, Гитлер, похоже, не отдавал себе отчета, насколько страшный удар он нанес Англии и какая смертельная опасность нависла над всей Британской империей. В тот самый день, когда он выступил с речью в Берлине, Черчилль отправил Рузвельту письмо. Речь в нем шла о серьезных последствиях потери Египта и Среднего Востока. Британский премьер просил США вступить в войну. Настроение сэра Уинстона было, быть может, самым мрачным за всю войну: "Я очень прошу Вас, мистер Президент, не недооценивать серьезность возможных последствий средне-восточной катастрофы".

Командование германского военного флота изо всех сил старалось сагитировать Гитлера максимально использовать свои успехи в Восточном Средиземноморье. К явной выгоде держав "оси" новый премьер Ирака Рашид Али, настроенный прогермански, организовал нападение на английскую авиабазу Хаббания близ Багдада и официально обратился за помощью к Берлину для изгнания англичан из страны. Это произошло в начале мая. После того, как к 27 мая Крит был окончательно очищен от противника, адмирал Редер, всегда очень прохладно относившийся к плану "Барбаросса", рекомендовал Гитлеру 30 мая подготовить решающее наступление на Египет и Суэц. Из Северной Африки вошедший во вкус завоеваний Роммель слал подобные же предложения, заодно запрашивая подкреплений для дальнейшего наступления. "Такой удар, - убеждал Редер Гитлера, - будет для Британской империи смертельней, чем захват Лондона!" Через неделю гросс-адмирал вручил Гитлеру меморандум оперативного отдела военно-морского штаба. Документ предостерегал, что, "хотя "Барбаросса" и имеет приоритет в планах ОКБ, ни при каких обстоятельствах нельзя прекращать или задерживать ведение войны в Средиземноморье".

Но фюрер уже принял свое решение; собственно, оно было неизменным еще с Рождества, когда была издана директива № 21 и Гитлер заявил Редеру, что Россия должна быть "устранена первой". Фюрер, понимавший лишь сухопутную стратегию, просто не воспринимал более масштабно концепцию, которую разрабатывало военно-морское ведомство. Еще до беседы с Редером 30 мая он издал 25 мая директиву № 30. Согласно ей, в Ирак командировалась военная миссия, несколько самолетов и партия оружия. "Я решил, - говорилось дальше, - поддержать движение на Среднем Востоке путем помощи Ираку". Но в общем это была мелочь. Относительно стратегии, предлагавшейся адмиралами и Роммелем, Гитлер заявил: "Вопрос о том, возможно ли - и если да, то какими средствами - проведение наступления на Суэцкий канал и последующее устранение британцев из областей между Средиземным морем и Персидским заливом, не может быть решен до завершения операции "Барбаросса" ".

Сначала надо уничтожить Советский Союз, все остальное потом. Теперь, задним числом, видно, что это было главной ошибкой. В этот момент, в конце мая 1941 г., Гитлер, используя лишь малую часть своих сил, был в состоянии нанести Британской империи такой удар, который вполне мог бы оказаться смертельным. Никто не понимал этого лучше, чем затравленный нацистами Черчилль. В письме Рузвельту 4 мая он признавал, что в случае потери Египта и Среднего Востока война для Англии станет "тяжелым, затяжным и неопределенным предприятием", даже если США вступят в войну на ее стороне. А вот Гитлер этого не понимал. Его слепота тем более непостижима, что из-за балканской кампании осуществление плана "Барбаросса" откладывалось на несколько недель.

Задержка, как выяснилось, оказалась фатальной. Сторонники Гитлера утверждают, что балканская кампания не главная причина запоздалого начала операции "Барбаросса". Дело будто бы в поздней распутице, из-за которой дороги в Восточной Европе в том году до середины июня были непроезжими. Свидетельства лучших германских генералов не подтверждают и эту версию. Фельдмаршал Фридрих Паулюс, широко известный впоследствии в связи со Сталинградской битвой, все это время был главным конструктором русской кампании в армейском генштабе. В Нюрнберге он заявил, что решение Гитлера уничтожить Югославию отодвинуло начало плана "Барбаросса" примерно на пять недель. В военном дневнике морского штаба Германии содержится та же оценка. Фельдмаршал Рундштедт, командовавший группой армий "Юг", заявил после войны союзникам на допросе, что из-за балканской кампании операцию "Барбаросса" "мы начали как минимум на месяц позже срока. Это стоило нам очень дорого". Как бы там ни было, по завершении своей греко-югославской кампании, фюрер 30 апреля установил новую дату начала "Барбароссы" - 22 июня 1941 г.