VIVOS VOCO: В.К. Волков, "«НОВЫЙ МИРОВОЙ ПОРЯДОК» И БАЛКАНСКИЙ КРИЗИС 90-х ГОДОВ"

"НОВЫЙ МИРОВОЙ ПОРЯДОК"
И БАЛКАНСКИЙ КРИЗИС 90-Х ГОДОВ

В.К. Волков
Волков Владимир Константинович - член-корр. РАН, директор Института славяноведения РАН.

Современники и участники событий далеко не всегда отдают себе полный отчет в масштабности переживаемых событий и их общественно-политических последствиях. Не стало исключением и последнее десятилетие, принесшее столь глубокие перемены в жизнь стран Центральной и Восточной Европы. Внутренние изменения в них в течение 1989-1991 гг., вылившиеся в крушение коммунистических режимов, распад многонациональных государств - Советского Союза и Югославии, а также последовавший вскоре "бракоразводный процесс" чехов и словаков знаменовали собой начало новой эпохи не только в их историческом развитии, но и в развитии всего мира. Эти эпохальные сдвиги и связанная с ними повсеместная демократическая эйфория в известной мере завуалировали второй процесс, протекавший одновременно с первым, а именно - глубокий сдвиг в расстановке сил на мировой арене и становление новой конкретно-исторической системы международных отношений. Этот процесс имел глобальные последствия, особенно с учетом европоцентризма, еще до конца не преодоленного в мире.

РАСПАД ЯЛТИНСКО-ПОТСДАМСКОЙ СИСТЕМЫ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ

За последние четыре столетия смена системы международных отношений наблюдается в Европе в пятый раз.

Первой конкретно-исторической системой международных отношений, возникшей из средневековой раздробленности и свидетельствовавшей о наступлении качественно нового этапа в развитии континента, явилась система, заложенная Вестфальским миром 1648 г., подведшим итог Тридцатилетней войне - по сути первой общеевропейской войне. Тогда же возникли основы международного права, нашедшие отражение в знаменитой книге Гуго Гроция "О праве войны и мира" (1625 г.). Эта система, отличавшаяся постоянно менявшимися коалициями, враждовавшими между собой - что и поддерживало систему международного равновесия сил, - просуществовала почти полтора столетия, вплоть до Французской революции XVIII в. и наполеоновских войн.

Венский конгресс 1815 г., завершивший эпоху наполеоновских войн, знаменовал рождение второй конкретно-исторической системы международных отношений. Тон в ней задавали пять великих держав того времени, так называемая "пенталгия", - Великобритания, Франция, Россия, Австрийская и Оттоманская империи. Позднее в этот "клуб" вошли объединенные Германия и Италия. В рамках сложившегося "европейского концерта" долгое время функцию "арбитра равновесия" играла Великобритания - единственная тогда мировая держава. Дальнейшее развитие получило международное право. Просуществовав почти 100 лет, система привела к складыванию двух противостоявших друг другу альянсов - Антанты и Тройственного союза — и завершилась их конфликтом, вылившимся в мировую войну.

Версальская система, заложенная в 1919 г., стала самой короткой из известных нам. Ее краткость - всего 20 лет — дала повод некоторым наблюдателям поразмышлять на тему: не была ли она на самом деле 20-летним перемирием между двумя мировыми войнами, которые вкупе могли бы именоваться новым изданием Тридцатилетней войны? Доводы в пользу таких раздумий имеются. Однако способ ее функционирования, выход за европейские рамки - после подключения к ней США и Японии ее точнее было бы именовать Версальско-Вашингтонской системой, - новые нормы международного права, появление всемирной универсальной организации - Лиги наций (пусть даже первый опыт оказался неудачным) - все это свидетельствовало о ее своеобразии. Новой чертой явился раскол мира на две противоположные общественно-политические системы - капитализм и социализм - после победы Октябрьской революции в России и образования Советского Союза. Другой формой разделения мира послужило складывание авторитарных режимов в ряде стран Европы и Азии с их агрессивными внешнеполитическими устремлениями. Вместе с тем выброшенные из тайников после разгрома гитлеровской Германии, фашистской Италии и их союзников секретные архивы, ставшие достоянием историков, сделали эту систему самой изученной из всех. Ее исследование стало своеобразной лабораторией, позволившей на основе огромного эмпирического материала создать теорию международных отношений. Последняя же дала возможность по-новому взглянуть на эту специфическую сферу жизни человечества. В этом отношении появление такой теории можно сравнить с возникновением алгебры наряду со старой арифметикой.

Возникшая после второй мировой войны новая конкретно-историческая система международных отношений получила название Ялтинско-Потсдамской. Характерной чертой этой системы, появившейся на свет вследствие распада антигитлеровской коалиции, стал раскол мира на два общественно-политических лагеря и, соответственно, на два военно-политических блока - НАТО и Организацию Варшавского договора. Их противостояние повлекло за собой невиданную прежде гонку вооружений, создание ракетно-ядерного и других видов оружия массового поражения, и впервые в истории человечества над ним нависла угроза всеобщего уничтожения. Вместе с тем эта гонка придала невиданное ускорение научно-техническому прогрессу, вылилась в научно-техническую революцию (НТР), что наложило печать на дальнейшее развитие человечества. Огромные сдвиги произошли в общественно-политическом устройстве мира. Рухнула колониальная система, на ее обломках возникло много новых независимых государств. В значительной степени такие преобразования наступили вследствие того, что мы в свое время называли "соревнованием двух общественно-политических систем". Они позволяли сложиться странам "третьего мира", повлекли за собой образование Движения неприсоединения, давшего мощный импульс демократизации системы международных отношений.

Эта система просуществовала немногим более четырех десятилетий и оставила глубокий след в судьбах всего человечества. Впервые в истории она прекратила свое существование не вследствие глобального конфликта ("горячей войны"), а в результате распада одного из полюсов, определявших ее развитие и функционирование. Это произошло в 1989-1991 гг. "Мирный характер" распада старой системы привел к замедленному, растянутому во времени становлению новой системы международных отношений, вскоре названной "новым мировым порядком". Он и стал пятой системой, известной в истории Европы и мира. Новая система вскоре проявила свои собственные черты, отличающиеся от черт предшествовавшей эпохи. Для их уяснения и лучшего понимания необходимо хотя бы вкратце остановиться на основных причинах, приведших к ее становлению, а именно - на обстоятельствах, способствовавших распаду "мировой социалистической системы" и Советского Союза.

Отношения двух военно-политических блоков, возникших после второй мировой войны, лучше всего характеризует термин "холодная война". Эти отношения на протяжении десятилетий испытывали большие колебания и носили маятниковый характер. После войны чрезвычайно высок был международный авторитет Советского Союза. Кровь, пролитая советским народом в его героической борьбе против фашистских агрессоров, на какое-то время прикрыла пятна позора на сталинском режиме ("Победителей не судят!"). Жесткая централизация плановой экономики позволила в короткий срок восстановить разрушенное войной народное хозяйство и добиться значительных успехов в дальнейшем развитии промышленности, особенно в отраслях, связанных с производством вооружений. Аналогичное положение наблюдалось и в других народно-демократических (социалистических) странах. Успехи в экономике в первые 10-15 послевоенных лет вуалировали жесткость коммунистического режима, его неспособность решать многие крупные проблемы (примером может служить провальная политика в сельском хозяйстве), нарастание политической напряженности в обществе, особенно в восточноевропейских социалистических странах. Накопившееся здесь недовольство привело к первому системному кризису "социалистического лагеря" в 1956 г., вылившемуся в смену политического руководства в Польше и народное восстание в Венгрии. В то же время запуск в октябре 1957 г. первого искусственного спутника Земли, а в апреле 1961 г.- первого человека в космический полет продемонстрировали научные возможности и промышленный потенциал СССР. На рубеже 50-60-х годов в мире установилось военно-стратегическое равновесие, поддерживавшееся и впоследствии.

В международных отношениях того времени периоды разрядки ("оттепели") чередовались с кризисными ситуациями. Наиболее серьезным стал Карибский кризис конца 1962 г., вызванный размещением советских ракет на Кубе. В его ходе человечество впервые реально оказалось на грани ядерной войны между двумя сверхдержавами. Ретроспективный взгляд на события "холодной войны" показывает, что Карибский кризис был переломным в ее истории. Хотя гонка вооружений продолжилась, однако основные средства борьбы изменились. Ими стали экономические методы, жесткая информационно-психологическая война и разнообразные подрывные кампании. Инициаторами новых методов стали западные державы, в первую очередь США, которые твердо решили использовать свое значительное экономическое превосходство. Тем более что с начала 60-х годов Советский Союз и другие социалистические страны стали испытывать возрастающие экономические трудности.

Развернувшаяся с начала 60-х годов научно-техническая революция сразу же выявила слабые места плановой экономики советского типа с ее командно-административными методами управления как народным хозяйством, так и обществом. Революция в компьютерной технике и радиоэлектронике наглядно показала отставание Советского Союза и других социалистических стран в развитии и особенно во внедрении новейших технологий. Вместе с тем стало наблюдаться и общее отставание социалистических стран по темпам развития и уровню жизни населения. Наглядно это проявлялось при сравнении этих показателей с соседними странами, прежде тесно связанными с ними, в частности, Австрии с Чехословакией и Венгрией, Греции с Болгарией, ГДР с ФРГ и т.д. Было очевидно, что этим странам необходимы серьезные реформы. Однако попытки их проведения, особенно в Польше, Советском Союзе и Чехословакии, показали, что они сопряжены с изменениями и в политической организации общества. В Чехословакии это привело к первой попытке перестройки общественной жизни, вылившейся в "Пражскую весну" 1968 г. Все "социалистическое содружество" оказалось в состоянии политического кризиса, продемонстрировавшего неготовность руководства социалистических стран к политическим и экономическим переменам и даже решимость противостоять им. Итогом стала вооруженная интервенция пяти социалистических государств в Чехословакию в августе 1968 г., что дискредитировало саму идею политических и экономических реформ в социалистическом обществе. Наступила эпоха "застоя", растянувшаяся на два десятилетия.

Чехословацкие события были не первым кризисным проявлением в "социалистическом содружестве". Кризисы случались и раньше - разрыв Советским Союзом и другими соцстранами отношений с Югославией в 1948-1949 гг., июньские события 1953 г. в Берлине, события 1956 г. в Польше и Венгрии, - но ни один из них не оказал такого влияния на дальнейшее развитие всех социалистических стран. Если к этому добавить разрыв отношений с Китаем в середине 60-х годов, то картина будет полная. Все "социалистическое содружество" вступило в полосу своего кризисного развития, вначале протекавшего в скрытой форме. Он вылился наружу в ходе политического кризиса в Польше в 1980-1981 гг., завершившегося введением военного положения в стране в мирное время.

Международная расстановка сил в 60-70-х годах XX в., по определению западных политологов, характеризовалась существованием двух геополитических треугольников: США - Европа (европейские страны НАТО) - СССР (точнее - "социалистическое содружество" в Европе) и США - Япония - СССР. Оба треугольника замыкались на США и были направлены против СССР. Если в военно-стратегическом плане СССР мог ценой немалых усилий поддерживать паритет, главным образом за счет ракетно-ядерного комплекса, то в экономической области западные державы обладали несомненным и огромным преимуществом. И это преимущество они готовы были употребить в политических целях.

Не прекращая гонку вооружений, западные державы при проведении нового курса отходили от силового противостояния. Результатом стало заметное ослабление международной напряженности, особенно с начала 70-х годов. Оно приносило выгоды и социалистическим странам, которые в начале 70-х годов заключили с ФРГ ряд договоров, имевших важное значение для юридического закрепления послевоенного устройства Европы и признания существующих границ. Кульминацией периода разрядки стало подписание 1 августа 1975 г. в Хельсинки Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Он не только дал дальнейший импульс развитию международного права, но и в значительной степени кодифицировал имевшиеся к тому времени достижения в этой области. Это были общечеловеческие достижения и ценности. Однако некоторые вошедшие в него положения, в первую очередь о "правах человека", почти сразу стали использоваться западной пропагандой в информационно-психологической войне против социалистических стран, которая никогда не прерывалась.

Все противоречия, имевшиеся в отношениях между двумя общественно-политическими блоками, а также в общественно-политическом устройстве СССР и других социалистических стран, вышли на поверхность с началом Афганской войны в декабре 1979 г. Западные державы, в первую очередь США, развернули политическую и пропагандистскую кампанию против "империи зла", как окрестил СССР президент США Р. Рейган. Последовала новая вспышка "холодной войны", сопровождавшаяся попытками экономической блокады. Последняя показала уязвимость советской экономики с ее односторонней ориентацией на развитие военных отраслей и тяжелой промышленности, продовольственной зависимостью страны от внешних рынков и нестабильностью ее внешнеторговой платежеспособности, завязанной на мировые цены на нефть - "нефтедоллары". Отставание советской промышленности в новейших технологиях вскоре проявилось и в ходе военных действий в Афганистане. Сама война легла тяжелым бременем на экономику страны.

В таких условиях в советском руководстве исподволь начала вызревать мысль о неизбежности проведения широкомасштабных реформ, прежде всего в экономике. Однако реализация этих планов тормозилась такими субъективными факторами, как быстрое старение членов советского руководства и чехарда со сменой руководителей. После смерти Л.И. Брежнева в ноябре 1982 г., который своей кунктаторской политикой намного замедлил даже первоначальное рассмотрение назревших проблем, сменивший его Ю.В. Андропов повел твердую борьбу с коррупцией, а также осторожно стал подходить к разработке планов экономической реформы. Его действия были непоследовательны и противоречивы. Но за 15 месяцев, из которых половину времени он был прикован смертельной болезнью к постели, своего пребывания у власти он дал основательный толчок началу размышлений и признанию необходимости реформ в стране. Наследовавший ему К.У. Черненко, которому судьба отпустила всего 13 месяцев - с 10 февраля 1984 г. по 10 марта 1985 г., - ничем себя не проявил. С его уходом с политической сцены завершилась не только "пятилетка пышных похорон", но и эпоха брежневского и постбрежневского "застоя".

С именем нового генерального секретаря ЦК КПСС М.С. Горбачева, избранного на этот пост 11 марта 1985 г., общественное мнение связывало проведение назревших в обществе существенных перемен. И первые шаги вселяли надежду на преобразования, необходимые во всех сферах жизни. Последующие годы, 1985-1991 гг., получили впоследствии название "перестройка". Однако ретроспективный взгляд показывает, что в головах людей, которых называли "прорабами перестройки", на деле не было никакого продуманного плана действий, не было ясной картины, к чему надо стремиться. Все их действия носили спонтанный, импровизированный характер, один лозунг сменялся другим без должного обоснования.

Вслед за лозунгом "ускорения социально-экономического развития страны" - без глубокого анализа причин его торможения в предшествующий период - следовал лозунг "гласности", трактовавшийся как способ улучшения работы всех звеньев государственного аппарата и хозяйственного управления. Отсутствие реальных сдвигов наблюдалось на фоне роста цен, ухудшения снабжения населения и падения его жизненного уровня. В обстановке повышенных общественных ожиданий и всеобщего возбуждения, порожденного публицистикой о "белых пятнах" советской истории, каких было достаточное количество, это вело к появлению признаков кризисных явлений в стране. Они быстро нарастали и в экономике, и в политической сфере, и в идеологии, и в области межнациональных отношений.

Последние, особенно после вспышки карабахского конфликта в феврале 1988 г., приведшего к возникновению крупных противоречий между руководителями Армении и Азербайджана, а также обеих этих республик с федеральным центром, быстро оказались в фокусе политической жизни страны. Они вылились в многочисленные национальные движения, а также в откровенно сепаратистские тенденции в прибалтийских республиках. Советское руководство во главе с Горбачевым совершенно не поняло смысла происходящих событий. Оказавшись жертвой собственной пропаганды о "решенности национального вопроса в СССР", оно не смогло разглядеть того, что за этими событиями стоял особый политический слой, созданный советской властью за долгие годы ее господства во всех союзных и автономных республиках -этнономенклатуры. Выяснилось, что советское руководство не имело реального представления даже о социальной анатомии того общества, которым оно руководило. Результат оказался для него трагическим: сердцевина советского политического устройства — партия, партийный аппарат - начала постепенно расслаиваться, распадаться и обособляться по национальному признаку. Это было грозным предзнаменованием возможного развала страны. Первые его признаки появились летом 1988 г., но не были оценены и приняты во внимание.

Внутриполитические просчеты и провалы новое руководство СССР старалось компенсировать активной внешнеполитической деятельностью. Но тут оно проявило свои дилетантские качества в еще более ярком виде. Исходя из правильной констатации усталости мира от "холодной войны" и всеобщего убеждения о необходимости сокращения ядерного оружия, Горбачев выступил с концепцией "нового мышления", проповедовавшей примат общечеловеческих ценностей, и идеями "общеевропейского дома". Ни Горбачев, ни ставший при нем министром иностранных дел Э.А. Шеварднадзе не имели никакого дипломатического опыта. Их деятельность на внешнеполитическом поприще в конкретных вопросах разоружения и решения двусторонних проблем, как правило, выливалась в односторонние уступки и почти не компенсировалась встречными шагами другой договаривающейся стороны. Идеалистическая манера поведения Горбачева умело использовалась прагматичными деятелями Запада, не скупившимися на самые высокие похвалы в его адрес. Тем самым подвергался деформации сам принцип равенства договаривающихся сторон, деформировался процесс разрядки, в ходе которой западные партнеры получали односторонние и необоснованные преимущества. Упиваясь своими "успехами" и пребывая в состоянии эйфории, советские руководители одновременно нещадно эксплуатировали широко распространенные в советском народе надежды на сохранение мира. Оборотной стороной такой политики было глушение критических голосов, выступавших против ущербности проводившегося курса.

Особенно двуликой была политика горбачевского руководства по отношению к другим европейским социалистическим странам. Отношения с ними давно уже нуждались в пересмотре, в освобождении их от патерналистской опеки со стороны СССР, а также в упорядочении экономических отношений с ними и между ними. Как известно, в рамках "социалистического разделения труда", организовывавшегося Советом экономической взаимопомощи (СЭВ), европейские социалистические страны получали из СССР сырье по ценам значительно ниже мировых и использовали его рынок для сбыта своей продукции, не находившей спроса в других местах. "Перестройка" в Советском Союзе была встречена общественностью европейских соцстран не только с интересом, но и с надеждой, что их собственные руководители последуют примеру "старшего брата". Однако этого не последовало. Документы и другие свидетельства не донесли ни одного факта, который свидетельствовал бы о попытке советского руководства скоординировать или обсудить свою политику с союзниками. Не удивительно, что руководители этих стран чувствовали себя брошенными, а наиболее консервативная их часть рассматривала такое поведение советского руководства как предательство их интересов.

Характерно, что уже в 1987 г. у части советского руководства появилась мысль о выводе советских войск из ГДР, Польши, Чехословакии и Венгрии. Она вызревала в узком кругу. 12 ноября 1988 г. она была рассмотрена на Совете Обороны СССР, и по его поручению Министерство обороны к концу декабря того же года разработало соответствующие планы. В настоящее время историки не располагают какими-либо документами или свидетельствами о том, что такие идеи были рассмотрены или обсуждены советскими руководителями с кем-либо из руководителей восточноевропейских стран или на каком-либо форуме в Организации Варшавского Договора (ОВД). Сам факт обсуждения таких проблем без представителей заинтересованных стран свидетельствует о многом. Зависимость их режимов от советской поддержки общеизвестна. Отсутствие консультаций с ними - показатель готовности Горбачева и его ближайшего окружения принести в жертву интересы своих союзников и пойти фактически на ликвидацию ОВД без какой-либо договоренности с западными державами о встречных и аналогичных шагах со стороны НАТО. Чем были вызваны такие готовность и поспешность? Учитывая, что все это имело место по меньшей мере за год до "бархатных революций" в этих странах, трудно отрешиться от мысли о глубинной взаимосвязи указанных событий. Даже простая утечка информации о таких размышлениях в Кремле могла иметь далеко идущие последствия.

Весна 1989 г. оказалась судьбоносной.

6 апреля в Польше завершил свою работу, длившуюся два месяца, так называемый "круглый стол", а в действительности - политические переговоры правящей партии, правительства, оппозиционной "Солидарности", ряда других партий и общественных организаций. Достигнутое соглашение предусматривало отказ правящей партии от монополии на власть, политический плюрализм, крупные политические преобразования и проведение свободных выборов. Впервые в практике социалистических стран правящая партия отказывалась от власти, что имело принципиальное значение.

25 мая в Москве открылся Первый Съезд народных депутатов СССР, избранный на альтернативной основе. На нем впервые публично столкнулись представители оппозиции и "агрессивно-послушного" партийного большинства. Дни его работы потрясли всю советскую общественность. На глазах менялись настроения людей. КПСС потерпела серьезное моральное поражение. Оба эти события оказали в свою очередь огромное влияние на другие европейские социалистические страны, породив в них цепную реакцию схожих явлений. Последние же вылились в революционные преобразования.

"Бархатным революциям" 1989 г. предшествовали кардинальные реформы политической системы в Польше и Венгрии, соглашения о которых были достигнуты в ходе переговоров с оппозицией - соответственно в апреле и августе этого года. Во всех восточноевропейских социалистических странах был накоплен большой протестный потенциал, который теперь был подогрет известиями о развитии событий в СССР, Польше и Венгрии. Первый революционный прорыв произошел в ГДР, где социальные проблемы переплетались с национальными ("мы - один народ"). Большое влияние на развитие процессов в этой стране оказали правящие круги Западной Германии. Поток беженцев из ГДР сопровождался массовыми демонстрациями, начавшимися в первых числах ноября в Берлине. 9 ноября 1989 г. последовало решение обновленйого правительства ГДР об открытии границы с ФРГ и Западным Берлином. Падение Берлинской стены, символа "холодной войны" в центре Европы, имело не только символическое значение. Последующие события вели дело к неуклонному демонтажу социалистического режима в ГДР. Далее события развивались по "принципу домино". Последовали "бархатные революции" в Болгарии и Чехословакии, а затем и в Румынии, где в отличие от других стран имело место кровопролитие. Социалистические режимы пали, таким образом, во всех европейских социалистических странах. Вместе с ними понесли поражение и социалистические идеи в их ортодоксальном варианте.

Внешнеполитические последствия "бархатных революций" были огромны. Стало ясно, что Варшавский Договор перестал существовать, а роспуск ОВД на деле был предрешен. Формально ОВД самораспустилась в начале 1991 г. "Социалистическое содружество" рухнуло. Это было событием эпохального значения. Тогдашняя советская пропаганда и мировые средства массовой информации постарались замазать и затушевать его последствия каждый по своим причинам. До сих пор остается открытым вопрос о соотношении внутренних и внешних факторов в развитии событий, в частности, действительная роль и степень вовлеченности в них как Советского Союза, так и западных держав, прежде всего США. Первым видимым последствием стал резкий сдвиг в балансе сил в пользу западных держав. Документы не донесли беспокойства горбачевского руководства в связи с тем, что военно-стратегический паритет двух блоков, достигнутый ценой многолетних усилий и гигантских средств, был резко нарушен. В повестку дня встал вопрос о судьбах другого блока - НАТО, о необходимости его реорганизации, но дальше разговоров дело не пошло. В итоге процесс разрядки, развивавшийся в то время, стал походить на игру в одни ворота.

Показательными были беспрецедентные и необоснованные уступки, сделанные Горбачевым в деле объединения ФРГ и ГДР, которые потрясли даже западногерманских политиков. Хотя Советский Союз имел весомые морально-исторические и юридические права в решении германского вопроса, они не были использованы. В результате объединение Германии произошло в форме поглощения ГДР со стороны ФРГ. Не был обговорен военно-политический статус нового объединенного государства и форма участия Германии в НАТО, не закреплены в договорной форме заверения о нераспространении НАТО на восток и невключении в этот блок любой из бывших стран-участниц Варшавского Договора, не учтены интересы СССР, связанные с выводом его войск с германской территории и сами сроки этого вывода, не получена материальная компенсация за оставленные сооружения и имущество, за сделанные уступки. Последствия этого сказались позднее.

В то время как Варшавский Договор уже доживал последние дни, руководители НАТО и не помышляли реформировать военную организацию и превращаться в организацию политическую. Чтобы как-то смягчить впечатление от резкого дисбаланса сил, особенно бросавшегося в глаза после объединения Германии, провозглашенного 3 октября 1990 г., руководители западных держав делали широковещательные заявления об окончании периода конфронтации, не скупились на примирительные жесты. Так, 17 ноября 1990 г. в Вене представители государств-участников Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ) - организации, созданной по решению Хельсинкского соглашения 1975 г., - подписали документ о мерах по укреплению доверия и безопасности в Европе.

Через два дня, 19 ноября, в Париже на новой встрече представителей стран СБСЕ была принята "Парижская хартия для новой Европы", в которой говорилось о недопустимости применения силы или угрозы силой против какого-либо государства-участника СБСЕ. Одновременно был подписан Парижский договор между НАТО и странами Варшавского Договора (хотя последний превратился к тому времени в фикцию) о паритете в обычных вооружениях на основе разумной достаточности. "Парижскую хартию" повсеместно трактовали как похороны "холодной войны", однако нарушенная к тому времени основа равенства сторон уже начала давать первые перекосы в структуре международных отношений.

Крушение социалистических режимов в конце 1989 г. в восточноевропейских странах и сдвиги на международной арене оказали большое влияние на внутреннее положение Советского Союза. Резко активизировались этнократические кланы в союзных республиках, которые стали решительно добиваться расширения своих прав, большей независимости от федерального центра, вступили на путь самочинности, а в ряде случаев и откровенного сепаратизма, что было характерно для прибалтийских республик. Особое значение имело формирование политического центра в Российской Федерации, где его до того времени не было. После избрания Ельцина Председателем Верховного Совета Российской Федерации именно он возглавил оппозицию федеральному центру и Горбачеву. После провозглашения суверенитета Российской Федерацией 12 июня 1990 г. в стране последовал "парад суверенитетов" других республик. Постепенно стал складываться странный союз российских демократов различных оттенков, в основном из Москвы, Ленинграда и других крупных городов, ориентировавшихся на Ельцина и Верховный Совет РФ, с этнократическими кланами в союзных республиках. Именно он и оказался в конечном счете роковым для судьбы Советского Союза.

О процессах распада Советского Союза имеется литература и свидетельства мемуаристов, воссоздающих в подробностях всю историю их генезиса, обстановку закулисных интриг и политических комбинаций, связанных с попытками Горбачева путем подписания нового союзного договора сохранить хотя бы часть ускользавшей из его рук власти, "заговор демократов" и "заговор президентов", вызревание идеи введения чрезвычайного положения в стране и бездарную попытку путча 19-21 августа 1991 г., приведшего к фактическому распаду Советского Союза. Не обойдены вниманием и Беловежские соглашения 8 декабря 1991 г., прекратившие и формальное существование СССР, а также провозгласившие образование Содружества Независимых Государств (СНГ).

Из всего этого многообразия событий и процессов для целей настоящего исследования представляется существенным сделать вывод: Советский Союз распался по внутриполитическим причинам, хотя и при самом внимательном и заинтересованном отношении к этим процессам и их поддержке извне.

Был ли неизбежен распад СССР. как об этом зачастую утверждается в пропагандистской литературе? Была ли альтернатива его расчленению?

На этот вопрос имеется не умозрительный, а конкретно-исторический ответ, заключенный в примере "перестройки" в Китае. Оказавшись перед лицом аналогичных проблем и начав с гораздо худших стартовых позиций, китайское руководство во главе в ДэнСяопином вначале разработало продуманный план реформ и лишь затем приступило к его последовательному проведению в жизнь. Хотя китайская "перестройка" началась раньше и к началу советской уже принесла первые ощутимые результаты, ее опыт не был востребован в Кремле. Собственные же бесплановые и непродуманные действия вскоре превратили "перестройку" в "катастройку".

Распад великой державы в 1991 г. стал переломным этапом не только в судьбе образовавшихся на ее просторах новых "независимых государств", но и в истории Европы и всего мира. Как характеризовать происшедшие перемены? Естественно, что западные державы и их пропагандистский аппарат приветствовали исчезновение своего грозного противника, к которому они продолжали относиться с недоверием и после окончания "холодной войны", что предшествовало его распаду.

Но Запад -это далеко не весь мир. Имелись и прямо противоположные мнения. На состоявшейся в мае 2000 г. в Пекине международной научной конференции на тему "Причины распада СССР и последствия для Европы" китайские обществоведы расценили это событие как величайшую катастрофу XX в. с самыми тяжелыми последствиями для всего мира. Если учесть, что XX в. до предела был насыщен судьбоносными событиями и пережил две мировые войны, то такая оценка заставляет задуматься о многом.

Да и в самой России распад Советского Союза был расценен многими, в том числе и теми, кто приветствовал крах коммунистического режима, как национальная катастрофа и крушение многовекового российского государства. К ним относится, например, А.И. Солженицын. В любом случае не подлежит сомнению, что с последствиями распада СССР придется иметь дело многим грядущим поколениям людей, ныне живущих в новых государственных образованиях, возникших на его территории.

ЮГОСЛАВСКИЙ КРИЗИС КАК КАТАЛИЗАТОР СТРУКТУРНЫХ ПРЕОБРАЗОВАНИЙ В СИСТЕМЕ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ

Уход с мировой арены Организации Варшавского Договора и Советского Союза открыл путь к складыванию "нового мирового порядка" (НМП). Его становление с самого начала проходило в обстановке резкого нарушения баланса сил в мире. Непредвиденное исчезновение СССР как одного из главных субъектов международных отношений сразу же отразилось на их структуре. Появившиеся на Западе трактовки, будто Советский Союз потерпел поражение в "холодной войне", можно было отнести на совесть их авторов, если бы не появившаяся манера ряда политических деятелей стран НАТО, в первую очередь США, вести себя в духе "победителей". Какой-то повод для такой манеры дала и советская дипломатия в последний год существования СССР. Речь идет о ее позиции в связи с кризисом во второй половине 1990 - начале 1991 г. на Ближнем Востоке, вызванным вторжением Ирака на территорию Кувейта. С полным основанием поддержав резолюции Совета Безопасности ООН, осуждавшие Ирак за этот акт агрессии и требовавшие вывода его войск из Кувейта, советское руководство дало вместе с тем свое согласие на применение США и их союзниками по НАТО военной силы против Ирака. Их действия вышли далеко за допустимые рамки, привели к массовой гибели людей, однако предоставили им возможность опробовать новые виды оружия и методы ведения войны. "Буря в пустыне" - кодовое наименование этих действий - стала первой ласточкой, предвещавшей контуры "нового мирового порядка".

В гораздо более ощутимом виде малопривлекательные черты НМП стали выходить на поверхность в ходе развития югославского кризиса, переросшего потом в международный кризис на Балканах. Кризис в Югославии вызревал уже давно. Будучи социалистическим государством, многонациональная СФРЮ была скроена точно по советскому образцу и насчитывала шесть республик - Сербия, Хорватия, Словения, Босния и Герцеговина, Черногория, Македония - и две автономные области формально в составе Сербии - Воеводина, Косово, которые по своим правам мало чем отличались от республик. Но Югославия не входила в Варшавский Договор и на международной арене занимала позицию неприсоединения. На Европейском континенте она играла роль "серой" нейтральной зоны между сферой ответственности НАТО и Варшавским Договором. В аналогичном положении на Балканах находилась и Албания.

Развитие событий в СССР в период "перестройки" и в других восточноевропейских странах, особенно после победы там "бархатных революций", оказывало на Югославию чрезвычайно сильное воздействие, ускоряло созревание гбсударственно-политического кризиса, который во все большей мере приобретал характер борьбы между этнократическими кланами в республиках и областях, притом с возраставшим сепаратистским уклоном в ряде из них. В 1990 г. во всех республиках прошли выборы в законодательные органы власти, впервые на многопартийной основе. Новые представительные органы принимали новые республиканские конституции, в ряде случаев — декларации о независимости, оговаривали приоритет республиканских законов перед федеральными. В их действиях наблюдался далеко идущий параллелизм с одновременно протекавшими процессами в Советском Союзе.

Наибольшим радикализмом отличались действия Словении и Хорватии, не скрывавших своего стремления к отделению. На проходивших с конца 1990 г. между республиками переговорах они выдвигали заведомо неприемлемые предложения. Самые большие противоречия наблюдались между Сербией и Хорватией, в которой был принят ряд антисербских законов и велась шовинистическая антисербская пропаганда. Но и эти переговоры были прерваны, когда по взаимному согласованию между собой Словения и Хорватия 26 июня 1991 г. провозгласили в одностороннем порядке свою независимость. Это положило начало этногражданскому конфликту на территории Югославии.

Руководители Словении и Хорватии сознательно шли на обострение обстановки, чувствуя поддержку из-за рубежа. На первых порах они получали ее главным образом со стороны Германии, которая после объединения проявила неожиданно большой интерес к Юго-Востоку Европы. Ощущение поддержки позволило словенскому руководству начать военные действия против Югославской Народной Армии (ЮНА). части которой по распоряжению федерального центра перемещались по территории Словении, не имея патронов и снарядов. Солдаты ЮНА и понесли основные потери при нападении на них отрядов территориальной самообороны, созданных еще в титовские времена как часть системы обороны страны. В новых условиях они стали вооруженной опорой республиканских этнократических кланов.

Первые же сведения о кровопролитии в Югославии привели к интернационализации внутриполитического конфликта. Инициатива шла с разных сторон. Создавалось впечатление, что многие международные организации как будто ждали подходящего повода, чтобы проявить инициативу. Было естественным ожидать действий со стороны СБСЕ, которое создало в начале июля 1991 г. специальную комиссию по Югославии. Но эта комиссия не смогла проявить себя, хотя проблема входила именно в ее компетенцию. Она вскоре была оттерта на второй план действиями Европейского Союза (ЕС), давно уже следившего за развитием событий и принимавшего различные декларации. ЕС проявил огромную активность. Им была направлена специальная "тройка" европейских министров с целью посредничества между федеральным центром и мятежными республиками и сразу же принято решение о прекращении экономической помощи Югославии - т.е. на практике все тем же федеральным органам. Действия этой организации с первых же шагов приняли однобокий антиюгославский и антисербский характер. Такой же характер приобрела и развернувшаяся в западной прессе мощная пропагандистская кампания, вскоре переросшая в настоящую информационно-психологическую войну. Одновременно становилось ясно, что СБСЕ постепенно оттирается на обочину событий и начинает терять свой былой авторитет.

Интересные выводы можно сделать, наблюдая за синхронизацией действий международных организаций и политическими процессами, протекавшими в Советском Союзе. Их действия были сравнительно умеренными до провала попытки путча в СССР 19-21 августа 1991 г. После этого, в ходе начавшегося развала СССР и по мере его нарастания, они стали более решительными. Это сразу же отразилось в решении ЕС, принятом в начале сентября 1991 г., о созыве постоянной Международной конференции по Югославии и наделении ее арбитражными функциями. Деятельность этой конференции под руководством лорда Каррингтона, а также ее арбитражной комиссии нашла отражение в подготовке предложений о разрешении югославского кризиса. Все четыре варианта, представленные конференцией в течение осени 1991 г., поощряли сепаратистскую линию республик, решивших отколоться от югославской федерации, особенно Словении и Хорватии, и играли деструктивную роль по отношению к югославской государственности, причем с заметно возраставшей раз от раза антисербской направленностью.

Характерен поворот, происшедший в деятельности ЕС после подписания 8 декабря 1991 г. Беловежских соглашений, провозглашавших прекращение существования СССР. Реакция ЕС была мгновенной. 17 декабря министры иностранных дел стран-членов ЕС, собравшиеся в Брюсселе, под мощнейшим давлением германской дипломатии приняли Декларацию о критериях признания новых государств в Восточной Европе и Советском Союзе. Процедура предусматривалась упрощенная: фактически достаточно было заявить о своей независимости и соблюдении норм международного права. Отдельные положения были уточнены в принятой в тот же день специальной Декларации о Югославии, в которой заявлялось о решении ЕС и входивших в него государств признать независимость югославских республик и открытии этого процесса с 15 января 1992 г. Обе эти декларации как бы связывали воедино дезинтеграционные процессы, происходившие в Советском Союзе и в Югославии, хотя и содержали некоторые нюансы в подходе к ним. По отношению к бывшим советским республикам они носили скорее поощрительный, рекомендательный характер, тогда как по отношению к югославским республикам - императивный.

При анализе этих деклараций прежде всего бросается в глаза то, что ЕС узурпировал права, принадлежавшие совсем другим международным организациям, а именно - СБСЕ и ООН. Отсутствие протестов с их стороны свидетельствовало о том, что они смирились с таким положением. Следствием стало прежде всего первое крупное искажение в структуре международных отношений, проявившееся в наглядном снижении их роли на мировой арене, а также - что не менее важно - создание прецедента международного признания самопровозглашенной независимости для одних и отказ в таком признании для других.

Дело даже не в "двойных стандартах", вводимых этим прецедентом. Декларации ЕС грубо нарушали основные положения Заключительного акта Хельсинкского совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, которые содержали гарантии неприкосновенности границ Югославии, а не административных границ входивших в нее республик. Таким образом, был нанесен мощный удар по основам международного права, сложившимся в послевоенные годы, чем был дан толчок для волюнтаристских действий в нарушение общепринятых норм.

За действиями ЕС просматривались контуры НАТО. Их совместными усилиями - списки входивших в них государств почти совпадали - к событиям в Югославии была подключена ООН. На Совете Безопасности ООН уже в конце 1991 г. была рассмотрена возможность посылки миротворческого контингента в Югославию. Об этом же просило и правительство федеральной Югославии, надеясь с помощью миротворцев предотвратить дальнейшее разорение сербских сел и убийства сербского населения на территории Хорватии. "Голубые каски" появились там лишь весною 1992 г., уже после того, как эпицентр этногражданских конфликтов перекочевал на территорию Боснии и Герцеговины. Однако деятельность представителей и органов ООН на территории Югославии продолжала линию, заложенную действиями ЕС с ее антисербскими установками, которые после образования 27 апреля 1992 г. Союзной Республики Югославии (СРЮ) в составе Сербии и Черногории обратились против нее. Не удовлетворившись выводом войск ЮНА с территории Боснии и Герцеговины, Совет Безопасности ООН 30 мая 1992 г. ввел санкции против СРЮ, предусматривавшие эмбарго на поставки нефти и топлива, запрет на воздушное сообщение, замораживание финансовых счетов за границей. Как бы подчеркивая негативное отношение к СРЮ, заявившей о своей правопреемственности с прошлой Югославией, Совет Безопасности ООН принял резолюцию, в которой отрицалось за ней такое право и она отстранялась от работы в ООН, тогда как Словения, Хорватия и Босния и Герцеговина были приняты в ряды этой организации. Аналогичное положение сложилось и в рамках СБСЕ. Это был курс на дискриминацию СРЮ на международной арене.

Значительная доля вины за такой поворот событий лежала на России. Вслед за периодом "романтических иллюзий" в отношениях с Западом, что было характерно для эпохи Горбачева - Шеварднадзе, после распада Советского Союза в 1991 г. при Ельцине и его новом министре иностранных дел А. Козыреве наступил период "инфантильной эйфории". Если во внутренней политике Ельцин стремился быть и во многом был антиподом Горбачева, то во внешней политике он будто соревновался с ним в снискании расположения западных держав и особенно США. Козырев неоднократно и в разных вариациях подчеркивал, что главной целью российской дипломатии является поддержание взаимодействия и диалога с НАТО. Российский МИД избегал всего, что могло бы хоть отчасти омрачить его "медовый месяц", растянувшийся на годы, в отношениях с Западом, хотя последний последовательно гнул свою линию. В конце концов такой курс обернулся крупными потерями для международного положения России, ущемлением ее национальных интересов и сказался на общей структуре международных отношений.

Сконцентрировав внимание на западных державах, прежде всего на США, российская дипломатия в первой половине 90-х годов почти утратила интерес к средним и малым государствам Центральной и Юго-Восточной Европы. Это относилось и к Югославии, а может быть, и в первую очередь к ней. Югославский кризис вызывал среди новоявленных российских "демократов" особое раздражение как некая досадная помеха, непредвиденно возникшая на пути в "цивилизованный мир". Более того, российская дипломатия восприняла западную оценку власти в новой Югославии как "национал-коммунистического режима" и следовала в фарватере политики западных держав. Отсюда - непродуманное и поспешное признание независимости отколовшихся от югославской федерации республик, а затем согласие на введение экономических санкций против СРЮ. При оценке такой линии следует иметь в виду, что в первые годы внешняя политика оставалась фактически монополией МИД во главе с Козыревым, пользовавшимся доверием Ельцина. Никакого механизма выработки и принятия внешнеполитических решений в стране тогда не было: старые механизмы были разрушены, а новые - не созданы. В таким условиях все зависело от личных установок "дипломата № 1"- самого Ельцина.

Крупнейшим просчетом во внешней политике России было полное отсутствие представлений о том, чем можно заменить пустоты, образовавшиеся после окончания "холодной войны". Уход со сцены Организации Варшавского Договора настоятельно ставил вопрос об обеспечении системы европейской безопасности. Существовали предпосылки, что ее можно было организовать на базе СБСЕ (несколько позднее он был переименован в Организацию по безопасности и сотрудничеству в Европе - ОБСЕ). Однако этого не произошло, и значительная доля вины за это лежит на России. Она не подняла своего голоса в защиту этой организации, хотя уже на первых этапах югославского кризиса ее откровенно стали теснить вначале ЕС, а затем НАТО. Такие искажения в структуре международных отношений проходили под воздействием этого кризиса и в его ходе. История не донесла до нас ни одной попытки российской дипломатии противостоять наметившимся тенденциям.

Не удивительно, что вследствие добровольного ухода России из Центральной и Юго-Восточной Европы и почти полного разрыва хорошо налаженных в предшествующие десятилетия экономических и культурных связей со странами этого региона, играющего столь важную роль в комплексе национально-государственных интересов страны, образовавшийся вакуум стали постепенно заполнять западные державы. Они быстро забыли заверения, данные еще Горбачеву летом 1990 г. при подготовке "Договора об окончательном урегулировании в отношении Германии" в том, что страны бывшего Варшавского Договора не будут втягиваться ни в какие комбинации, которые представляли бы реальную или потенциальную угрозу безопасности СССР, что они при любом развитии событий будут оставаться свободными от иностранных баз и вооруженных сил. Короче, это были заверения, что страны региона образуют некий пояс нейтральных государств между зоной ответственности НАТО и СССР. Позднее

Горбачев горько жаловался, что западные державы его просто обманули. Заверения были даны в устной форме и зафиксированы в протоколах переговоров, но не закреплены письменно в особых соглашениях. Россия как правопреемница СССР не только не воспользовалась в своей дипломатической практике прежними заделами, как бы несовершенны они ни были, но просто постаралась забыть о них. Новое руководство России проявило неготовность к тому, чтобы взять на себя функции определить национально-государственные интересы страны в новых условиях, выработать доктрину внешнеполитического курса и добиться ее претворения в жизнь. Утвержденные в апреле 1993 г. "Основные положения концепции внешней политики России", отличавшиеся расплывчатостью и неконкретностью, только усугубляли положение.

Прикрываясь словами о новомодной "концепции партнерства", западные державы развернули активную деятельность по втягиванию стран Восточной Европы в сферу своего влияния. Мощный толчок этому процессу был дан подключением НАТО к миротворческим операциям ООН на территории бывшей Югославии. Впервые НАТО вышла за пределы своей территории и привлекла к содействию своим операциям Венгрию и Албанию. Начались разговоры и появились статьи в средствах массовой информации о новых угрозах безопасности и нестабильности "на территории между Россией и Германией". Они особенно усилились после прихода к власти в январе 1993 г. в США администрации президента Клинтона. Послышались голоса о двух "кризисных дугах" в Европе - на ее южном и восточном флангах, а также открытые призывы к включению в НАТО Польши, Венгрии и Чехословакии. Югославский кризис, несомненно, стал катализатором происходивших перемен. И, как это ни покажется странным, именно российская дипломатия дала дополнительный импульс наметившимся сдвигам. Во время государственного визита президента Ельцина в Варшаву в августе 1993 г. он в беседе с польским президентом Валенсой при обсуждении проблем, связанных с НАТО, неожиданно заявил, что присоединение к этому альянсу - внутреннее дело самой Польши. Характерно, что в подготовленных для Ельцина документах для этого визита таких пассажей не содержалось и сделанное заявление было его импровизацией, скорее всего с подачи сопровождавшего его Козырева. По разрушительным последствиям это заявление можно сравнивать разве что с печально знаменитой тирадой Ельцина, обращенной к главам автономных республик Российской Федерации во время его внутриполитической борьбы за власть с Горбачевым: "Берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить". Не удивительно, что его новое откровение было немедленно подхвачено всей мировой прессой и повсеместно расценено как согласие российского руководства с планами расширения НАТО, тогда еще только обсуждавшимися.

Своей политикой российское руководство в немалой степени провоцировало западные державы и особенно США в их стремлении закрепить сложившуюся расстановку сил на мировой арене, утвердить за США роль единственной сверхдержавы, а за НАТО - единственного военно-политического блока, доминирующего во всем мире. Развитие же югославского кризиса во многом подсказывало Западу формы такого доминирования, прежде всего в Европе. Инициативы в этом направлении не заставили себя долго ждать. Уже во второй половине 1993 г. началась разработка программы "Партнерство во имя мира", ставшая своего рода подготовительным классом для ряда стран Центральной и Юго-Восточной Европы в процессе последующего присоединения к НАТО. Вскоре были названы и первые кандидаты на прием - страны Вышеградской группы: Польша, Венгрия, Чехия и Словакия. Все эти действия развивались на фоне быстрого расширения участия НАТО в миротворческих операциях в Боснии и Герцеговине, которые стали вскоре принимать форму участия войск НАТО, особенно авиации, в борьбе против боснийских сербов и односторонней поддержки мусульман и хорватов. Именно под американским патронатом в марте 1994 г. в Вашингтоне было подписано рамочное соглашение мусульман и боснийских хорватов о федерации, а фактически - о союзе двух этнических групп против боснийских сербов. Но главное заключалось в другом: НАТО на деле превратилась в соучастника этногражданского конфликта не только на территории Боснии и Герцеговины, но и на всей территории бывшей Югославии. Это был решительный поворот к открытому вмешательству во внутренние дела других государств. Термин "миротворчество" стал быстро заменяться термином "принуждение к миру".

В течение 1995 г., используя военные, политические и экономические рычаги, НАТО и США сумели добиться перелома в этногражданской войне на территории Боснии и Герцеговины. Перевооружив армии боснийских мусульман и хорватов, объединив их усилия, применив авиацию НАТО, дав согласие на проведение операций вооруженных сил Хорватии против сербских анклавов на ее территории, формально находившихся под защитой ООН, альянс навязал боснийской Республике Сербской свои условия мира. Они были зафиксированы в Дейтонском соглашении, парафированном в ноябре 1995 г. и подписанном в Париже 14 декабря. Характерно, что под ним поставили подписи президент Боснии и Герцеговины А. Изетбегович, президент Хорватии Ф.Туджман и президент Сербии С. Милошевич.

Последний поставил свою подпись по настоянию американской дипломатии, чтобы избежать контактов с главой Республики Сербской Р. Караджичем, который был объявлен Международным трибуналом по военным преступлениям на территории бывшей Югославии военным преступником. В этом еще раз проявилась политика "двойных стандартов", поскольку Изетбегович и Туджман несли по крайней мере равную долю ответственности за все эксцессы, имевшие место в ходе межэтнических конфликтов. Запад, в частности, закрыл глаза на одну из самых крупномасштабных этнических чисток, совершенных хорватской армией, главнокомандующим которой по конституции был Туджман, против сербского населения Сербской Крайны и восточной Славонии на территории Хорватии. Воспользовавшись услугами Милошевича, личная неприязнь которого к Караджичу была общеизвестна, Запад вскоре стал рассматривать его как одного из главных противников "мирного урегулирования" на Балканах.

В соответствии с условиями Дейтонского мирного соглашения на территории Боснии и Герцеговины расположился значительный контингент войск НАТО. Эта бывшая югославская республика, считавшаяся номинально независимым государством и даже членом ООН и ОВСЕ, на деле превратилась в "международный протекторат", а точнее - в плацдарм НАТО на Балканах. Последнее имело особое значение для дальнейшего развития как обстановки в Европе, так и в целом для структуры международных отношений.

Между тем в России уже давно крепла и ширилась критика в адрес внешней политики, особенно в адрес руководителя МИД Козырева. После бурного 1993 г., после декабрьского референдума по новой Конституции Российской Федерации и выборов в Государственную Думу, в жизни страны наступил новый период, более упорядоченный в политическом отношении. Помимо думского комитета по внешней политике к этой критике активно подключилась общественность и средства массовой информации. Критика шла по всем направлениям. Отмечались нереалистичные надежды на помощь и понимание российских интересов Западом, обращалось внимание на "детскую болезнь обожания Америки", говорилось о странном невнимании к развитию отношений со странами - членами СНГ, не говоря уже о странах Центральной и Юго-Восточной Европы. Нарастало возмущение немотивированной поддержкой действий НАТО в Югославии и отсутствием продуманного курса в таком важном регионе для внешнеполитических интересов России, как Балканы. Эта критика растянулась во времени. Особое значение имело мнение ряда ключевых ведомств государства - Министерства обороны, Службы внешней разведки, внешнеторгового ведомства и др. - о недопустимом монополизме МИД в определении внешнеполитического курса страны. Эта борьба завершилась вскоре после подписания Дейтонского соглашения, подведшего черту под первым, как выяснилось впоследствии, этапом югославского кризиса. В январе 1996 г. Козырев был, наконец, заменен на должности министра иностранных дел Е.М. Примаковым. Как после тяжкого похмелья, наступал период медленного отрезвленья.

Первая половина 90-х годов оставила тяжелое наследие. Были упущены неповторимые возможности. Поезд ушел, оставив на перроне российскую дипломатию, уронившую авторитет страны и ухудшившую и без того сложное положение России. Более того, ее курс, особенно на первом этапе югославского кризиса, привел к развитию негативных тенденций в структуре международных отношений, наращиванию склонности к гегемонизму со стороны НАТО и входящих в этот альянс стран, в первую очередь со стороны США. И эти устремления не замедлили проявиться в самом скором времени.

"НОВЫЙ МИРОВОЙ ПОРЯДОК" В ДЕЙСТВИИ: РАСШИРЕНИЕ НАТО И ПОДГОТОВКА АГРЕССИИ ПРОТИВ ЮГОСЛАВИИ

Дейтонское мирное урегулирование на деле устанавливало протекторат НАТО на всей территории Боснии и Герцеговины, территориальное единство которой с того времени искусственно поддерживается расположенными там войсками альянса. Его точнее было бы назвать "мирным диктатом", и в этом качестве оно оказало заметное влияние на дальнейший процесс складывания "нового мирового порядка". Усилив среди стран НАТО тенденции к гегемонизму, оно стимулировало среди американской правящей элиты развитие амбициозности, нетерпимости к иным, чем у нее, представлениям, а это вылилось в стремление навязывать свое понимание проблем внутренней и внешней политики. Такие лозунги, как "свобода во всем мире", "права человека", "выборы по-американски", все более становились орудием навязывания своей воли, инструментом вмешательства во внутренние дела других государств, ущемления их суверенитета.

Особенно ярко гегемонистские тенденции проявились в отношении расширения НАТО и Европейского Союза на восток Европы за счет бывших социалистических стран, соседей России, а в наиболее радикальных проектах - даже с участием бывших советских республик. Обсуждение таких планов началось еще на первых этапах развития югославского кризиса. Разработанная в США программа "Партнерство ради мира" получила активную пропагандистскую поддержку в западных СМИ. В январе 1994 г. она была официально принята на сессии НАТО и адресована всем участникам ОВСЕ. Было ясно, что тем самым предполагалось превратить эту общеевропейскую организацию в придаток НАТО. Но главное заключалось в том, что эта программа была направлена на расширение НАТО за счет восточноевропейских стран. Тогдашняя российская дипломатия в лице своего главы Козырева не увидела в этих планах угрозы международному положению страны и заняла соглашательскую позицию. В очередной раз было упущено время, а вместе с ним и возможность противодействовать негативным тенденциям в международных отношениях. Реальное же осуществление этого плана началось уже после Дейтонского мира.

Середина 90-х годов стала временем интенсивного проявления новых черт в развитии всего мира. Речь идет о новой волне научно-технической революции, связанной с информатикой, а также новом витке глобализации, определяемом интеграционными процессами в мировой экономике, которая в свою очередь оказалась "завязанной" на информационные и наукоемкие технологии. Резко возросла роль транснациональных компаний (ТНК) как в мировой экономике, так и в экономической жизни отдельных государств. Информационные технологии не только снизили уровень государственного суверенитета в информационной сфере, но и открыли возможности для манипулирования центрами принятия политических решений, вмешательства во внутреннюю политику отдельных государств. Усилилось значение неправительственных организаций различного рода как на национальном, так и на межгосударственном уровне. Во всем мире обострились демографические проблемы - по-разному в различных частях света. Необычайную остроту приобрели вопросы экологии. Характер всеобщей угрозы стали представлять собой наркоторговля и международный терроризм, организованная преступность.

Следствием этого стали нарастание и углубление разрыва между развитыми и развивающимися странами. Только первые могли воспользоваться новыми возможностями, в их руках оказались сосредоточены бразды правления большинства ТНК и основных информационных центров, а также контроль за мирными финансовыми потоками. "Золотой миллиард" начал быстро превращаться в глазах остального человечества, не поспевающего за ним по стадиям экономического и политического развития, в коллективного колонизатора, эксплуатирующего природные и трудовые ресурсы всего мира. Ответом на новые вызовы явилось возникновение антиглобалистского движения, охватившего многие страны мира, в частности и высокоразвитые. В сфере международных отношений проявилась тенденция к сокращению суверенитета отдельных государств, делегированию его части либо международным организациям, либо межгосударственным объединениям и экономическим и военно-политическим блокам. Обрела реальные черты угроза вмешательства во внутренние дела отдельных государств со стороны таких объединений и блоков под различными предлогами и в нарушение норм международного права. И все эти новые черты в которой уже раз суждено было проверить на Балканах - этой международной лаборатории новых политических технологий.

Было бы наивным полагать, что новые черты вдруг начали проявляться стихийно. Напротив, "новый мировой порядок" показал готовность ряда стран развивать его по заранее намеченным и тщательно разработанным планам. Будущим историкам, можно надеяться, лет через 50 представится возможность ознакомиться с документами по реализации таких планов, по крайней мере частично. Нам же, за неимением такой возможности, придется удовлетвориться анализом их внешних проявлений, конкретной дипломатической практики и на этой основе попытаться реконструировать их. При этом неизбежно встает вопрос о расхождении публичных деклараций и реального содержания предпринимаемых шагов. Нельзя упускать из вида также то обстоятельство, что новая внешнеполитическая стратегия носила глобальный характер. В югославском же кризисе, как в капле воды, отражались наиболее специфические черты НМП, причем не узкорегионального, а общеевропейского масштаба.

Первым крупным шагом на этом пути стало решение Совета НАТО в декабре 1996 г. о начале процесса расширения этого военно-политического блока. На деле это была заявка на формирование новой структуры межгосударственных отношений в Европе. Этому шагу предшествовали и после него были продолжены переговоры с 12 странами Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы, которые заинтересовались такой перспективой. Короче говоря, к осуществлению нового плана приступили вскоре после Дейтонского мира. Была развита весьма бурная деятельность. Шла разработка новой стратегической концепции НАТО. Обсуждались формы и темпы его расширения. На саммите в июле 1997 г. было принято решение послать приглашение трем государствам, представлявшим для альянса наибольший интерес, - Польше. Чехии и Венгрии. После недолгих переговоров в декабре 1997 г. с ними были подписаны протоколы о предстоящем присоединении к НАТО. Одновременно предпринимались шаги, чтобы снизить беспокойство российской дипломатии, которая пожинала теперь плоды своей близорукости. После длительных переговоров в мае 1997 г. в Париже между НАТО и Российской Федерацией был подписан "Основополагающий акт о взаимных отношениях, сотрудничестве и безопасности", санкционированный президентом Ельциным. Не были оставлены без внимания и другие страны СНГ. В июле 1997 г. была подписана "Хартия об особом партнерстве" между НАТО и Украиной. Как будто специально для того, чтобы подчеркнуть, что с интересами России впредь НАТО и США считаться не намерены, в январе 1998 г. в Вашингтоне состоялось подписание "Хартии партнерства" между странами Балтии и США, согласно которой США брали на себя обязательство содействовать присоединению этих стран к европейским структурам, в первую очередь вступлению в ЕС, и к НАТО.

Было бы ошибкой думать, что при этом балканские страны были забыты. Напротив, они продолжали оставаться в центре внимания. Но с ними дело обстояло сложнее, ибо здесь НАТО, учитывая уникальное геостратегическое положение Балкан на стыке трех континентов, планировала создать свой прочный плацдарм. Однако существовали трудности и на этом пути. После Дейтонского мира стало очевидно, что на Балканах возник сербский вопрос - вследствие раздробления сербских земель, изгнания сербского населения со многих территорий, где оно проживало на протяжении долгих столетий, и неравноправного международного положения новой Югославии, которая объединяла Сербию и Черногорию. Вопреки обещаниям, западные державы не сняли с СРЮ экономические санкции после заключения Дейтонского мира. Этот факт свидетельствовал о том, что относительно СРЮ у Запада существуют особые расчеты. Без контроля над ней обширные планы относительно Балкан не могли быть осуществлены, принимая во внимание центральное положение Сербии на Юго-Востоке Европы. Однако существовавшее там правительство Милошевича не годилось на роль марионетки, хотя причина коренилась не в личности самого Милошевича, а в наличии сербского национального вопроса, чего не могли уразуметь американские планировщики. Отсюда вставала задача: разбить Югославию, раздробить ее и подчинить своему влиянию. Постановка такой цели требовала совсем другой подготовки, чем расширение НАТО на востоке Европы. Поэтому на первых порах западные деятели не спешили демонстрировать заинтересованность и сосредоточили внимание на более тщательной подготовке сил и средств для осуществления поставленной цели, тем более что эти средства были далеки от дипломатических действий и нуждались в маскировке.

Первые событий произошли, казалось, на дальней периферии. Весной 1997 г. в Албании было свергнуто правительство, в стране воцарились хаос и анархия, рухнули прежняя армейская структура и правоохранительные органы, были разграблены оружейные склады. События в Албании развивались под сильным воздействием из-за рубежа. Известно было о существовании в стране военных баз НАТО. Там действовал сильный германский разведывательный центр. Просочившиеся в прессу сведения о более чем 2 тыс. "работавших" в Албании американцев вызвали удивление и недоуменные вопросы: чем они там занимались? Изучение всех аспектов этих событий - будущая задача историков. Для нас важнее констатировать другое: примерно с этого времени на севере страны, вне зоны правительственного контроля начали активную работу три тренировочных лагеря албанских террористов, главный из которых находился в местечке Тропое, вблизи югославской границы. Уже в ходе последующих событий выяснилось, что они были созданы при помощи американских спецслужб, точнее - организации отставных офицеров разведки и спецназа Military Professionals Resources Inc. Эта организация действовала ранее в Боснии и Герцеговине. Инструкторами там были американские и германские специалисты. Основные кадры боевиков набирались из оставшихся не у дел офицеров бывшей албанской армии и спецслужб, из крайне радикальных националистов и лиц, завербованных националистическими организациями. Вскоре прошедшие курс обучения террористы присвоили себе имя "Освободительная армия Косова" и приступили к действиям.

В конце декабря 1997 г. в одной из албанских деревушек на территории Косова появились люди в масках и заявили о себе как о представителях Освободительной армии Косова (OAK). А с января 1998 г. появились и первые жертвы. Ими стали югославские полицейские и лица албанской национальности, которые, по мнению террористов, сотрудничали с югославскими властями. С самого начала западные СМИ заняли при освещении этих событий антисербскую позицию. Все действия югославских властей и сил безопасности получали только негативную оценку. Это было тем более странно, поскольку уже были хорошо известны факты поддержки албанских террористов финансами и вооружением из-за рубежа: в западноевропейских странах и США албанские эмигрантские общины собирали значительные денежные средства и снабжали боевиков оружием и другими необходимыми материалами. Большие средства на их поддержку шли из арабских государств Ближнего Востока. Несколько позднее стало известно, что "благотворительную помощь" так называемой Освободительной армии Косова в деле пропагандистской поддержки ее действий оказал фонд "Открытое общество" Дж.Сороса. (выделено нами - V.V.) Не удивительно, что в западных СМИ сразу же появилось много "экспертов", которые взяли под защиту все бесчинства терриористов. Их деятельность умело направлялась пиаровским агентством Ruder and Finn Global Public Affairs, создававшим совершенно искаженную картину реального положения дел.

Беспристрастный анализ событий показывал, что Югославия подверглась вооруженной агрессии извне со стороны террористической организации албанских радикальных националистов и одновременно против нее была развернута интенсивная информационно-психологическая война. Именно во второй половине 90-х годов и в связи с балканским кризисом НМП проявил свои худшие черты. Вместо того чтобы взять под защиту жертву агрессии или хотя бы оказать ей моральную поддержку, "международное сообщество" в лице западных держав ополчилось против Югославии. Фактически ей отказывали в праве на защиту. Посыпались беспочвенные обвинения в геноциде албанского населения, послышались призывы к военным действиям против Югославии. Поразительный факт: одними из первых такие воинственные возгласы издали еще летом 1998 г. официальные представители считавшейся нейтральной Австрии! Подобные призывы усилились в июне - июле 1998 г., когда албанские террористы развили наибольшую активность. Однако ответные действия югославских сил безопасности и армии привели к их быстрому поражению. К середине августа они были выдворены из Косова и нашли укрытие на территории Албании, которая фактически вела необъявленную войну против Югославии, а частично растворились среди местного албанского населения. Однако террористические действия албанских сепаратистов привлекли внимание мировой общественности, которой западная пропаганда усиленно навязывала представление о них как о "борцах за свободу", а также трубила о геноциде и гуманитарной катастрофе.

Между тем политические цели албанских террористов полностью раскрылись. Летом 1998 г. их официальные представители опубликовали в западной прессе ряд статей, в которых открыто заявляли, что их основная задача заключается в объединении всех населенных албанцами земель в единое государство - "Великую Албанию" и откол Косова от Югославии является первым шагом на этом пути. Одновременно они разрекламировали то, что на территории Косова действует отряд "добровольцев", пришедших из Македонии (из районов Тетово и Куманово), однако скромно умолчали о наличии в их рядах моджахедов из арабских стран. Но даже то, что они предали гласности свои сепаратистские планы, поставило их покровителей в неловкое положение. Албанских террористов одернули, но только в сфере пропаганды. Оказание помощи им продолжалось, хотя к тому времени стало ясно, что их ставка на массовое народное восстание албанского населения в Косове провалилась. Албанское население в массе не поддержало их, а многие даже сдали то оружие, которое боевики принудительно распространяли в городах и селах.

Когда стало ясно, что албанские террористы терпят поражение и их планы не реализуются, на сцену выступила американская дипломатия. С начала июля 1998 г. развернулось длительное турне специального представителя США на Балканах Р.Холбрука, получившего прозвище "бульдозера американской дипломатии". Он слыл основным "архитектором" Дейтонского мира. Теперь ему предстояло организовать "второй Дейтон". В июле — августе он посетил балканские страны, добиваясь международной изоляции Югославии и оказания давления на ее руководство. Его усилия поддерживала НАТО, принявшая 12 августа 1998 г. принципиальное решение о возможности нанесения военного удара по Югославии и рассмотревшая три варианта вторжения на ее территорию. С этого времени развернулся усиленный нажим на Югославию не только со стороны НАТО, но и со стороны Европейского Союза и ОВСЕ.

Одновременно предпринимались усилия, чтобы поставить под контроль НАТО другие балканские государства, для чего была использована программа "Партнерство ради мира". 26 сентября 1998 г. в Скопье был подписан учредительный документ о создании "Многонациональных миротворческих сил Юго-Восточной Европы". В эту новую военно-политическую комбинацию вошли три участника НАТО — Италия, Греция, Турция - и четыре балканские страны - Болгария, Румыния, Македония, Албания. Чтобы не было сомнений относительно ориентации этого сообщества, на подписании учредительного договора присутствовал министр обороны США У. Коэн.

Уже тогда, осенью 1998 г., Болгария и Румыния сделали заявление, что в случае военных действий против Югославии они предоставят свое воздушное пространство для авиации НАТО. Осенью 1998 г. в Македонии прошли маневры войск НАТО, на территории этой страны стали располагаться войска альянса, уже имевшего здесь ранее военную базу в местечке Криволак. Той же осенью ЦРУ расположило во всех постюгославских республиках свои центры и аналитические службы. В западной прессе открыто писали, что конечной целью НАТО являются отстранение Милошевича от власти и смена его режима, установление в Белграде лояльного правительства и размещение на территории Югославии американских баз.

На первый взгляд, вся дипломатическая возня вокруг событий в Косове и нажим на Югославию выглядели как сравнительно частный эпизод. Но только на первый взгляд. На деле затрачиваемые усилия лишь подчеркивали то, что речь шла об осуществлении стратегического плана США по расширению НАТО и подключению к сфере ее влияния всего Европейского континента, т.е. о постепенной трансформации НАТО в европейскую "систему безопасности", что имело цель придать "новому мировому порядку" определенную структуру, которая противопоставлялась международным организациям, составлявшим основу мирового правопорядка в предшествовавшую эпоху. Параллельно завершалась разработка новой стратегической концепции НАТО. Осуществление этих планов имело и временные рамки: их намеревались завершить к 50-летнему юбилею существования альянса, который собирались пышно отметить в апреле 1999 г. К этому сроку намечалось, с одной стороны, поставить Югославию на колени и тем самым наглядно продемонстрировать возможности НАТО, а с другой - принять в альянс новых членов. Тем самым США хотели закрепить свою роль лидера не только в рамках НАТО, но и во всем мире.

Путь к намеченной цели оказался сложнее, чем предполагалось. Западные политики, в первую очередь американские, так до конца и не поняли, что несговорчивость Милошевича объяснялась тем, что он стал заложником сербского национального вопроса, который они сами же и создали своими действиями. Кроме того, на международной арене раздались голоса против односторонних действий НАТО в обход ООН. Такие взгляды разделяли и некоторые союзники США по НАТО. Все это вносило тактические коррективы в намеченные планы и заставляло маневрировать. Пришлось реанимировать Контактную группу по Югославии, куда входил и представитель России, и прислушаться к ее рекомендациям по политическим методам урегулирования. На этой основе 23 сентября 1998 г. была принята резолюция Совета Безопасности ООН № 1199. Российская дипломатия в очередной раз заняла нечеткую позицию, не дав внятного определения происходящим событиям. На деле же был создан прецедент для последующей позиции Совета Безопасности, которая проявилась после вылазки чеченских террористов осенью 1999 г. Тогда же ее действия привели к умалению роли ООН, которая нередко становилась теперь техническим оформителем натовских решений, и неоправданной интернационализации внутреннего конфликта.

Нажим на Югославию продолжал нарастать. Были ужесточены экономические санкции. В сентябре 1998 г. Европейский Союз ввел запрет на полеты югославских самолетов в страны ЕС. Подключился так называемый Международный трибунал по бывшей Югославии, пославший в Совет Безопасности ООН письмо о нарушении прав человека на территории Косова. На той же стороне оказалась и ОВСЕ. Антиюгославская кампания в западных СМИ приняла характер настоящей травли. На этом фоне в начале октября 1998 г. последовал визит Холбрука в Белград. Его переговоры с Милошевичем превратились в девятидневный марафон, в ходе которого Холбрук в дополнение к уже выдвинутым требованиям добивался полного вывода сербских армейских и полицейских подразделений из Косова, а также размещения там войск НАТО, что с самого начала было требованием албанских сепаратистов. Его требования были подкреплены беспрецедентным решением Совета НАТО, принятым в ночь с 12 на13 октября, о нанесении бомбовых ударов по Югославии по истечении 96 часов.

Под такой аккомпанемент 13 октября 1998 г. в Белграде было заключено соглашение, вошедшее в историю как "соглашение Холбрук - Милошевич", носившее в известной степени компромиссный характер. Формально признавая территориальную целостность Сербии и Югославии, соглашение предусматривало вывод значительной части сербских сил с территории Косова и прекращение военных действий, а также размещение там международных наблюдателей, в обязанность которых входил контроль за соблюдением условий соглашения, а главное - за достижением промежуточного соглашения между Белградом и представителями Косова о предоставлении краю широкой автономии и проведении референдума о будущем статусе провинции.

В реализации условий соглашения на первый план вышла ОБСЕ, ставшая проводником политики НАТО. 16 октября между ОБСЕ и правительством Югославии было заключено соглашение об учреждении миссии ОВСЕ в составе 2 тыс. человек с дополнительным обслуживающим персоналом, формально для верификации выполнения положений Резолюции Совета Безопасности ООН № 1199. Но чтобы было ясно, "кто в доме хозяин", генеральный секретарь НАТО X. Солана сделал заявление, что в случае невыполнения условий соглашения против Югославии будет применена сила. Для осуществления деятельности миссии наблюдателей был выделен годовой бюджет в 200 млн. долл. На конференции Совета министров иностранных дел ОБСЕ, состоявшейся в Осло в начале декабря 1998 г., подчеркивалось, что операция в Косове - самая масштабная за весь период существования организации. Особенно же важно, отмечалось в ее документах, что Косово превратилось в полигон для отработки механизмов урегулирования конфликтов. Другими словами, складывавшуюся практику предлагалось ввести в международную практику как образец для будущего.

Действительность оказалась далека от идиллии. После частичного вывода югославских сил из Косова их место стали занимать боевики OAK, и это вскоре привело к установлению их контроля над значительными территориями в провинции. Наблюдатели ОБСЕ, среди которых преобладали представители стран НАТО, закрывали глаза на их действия и бесчинства. В результате OAK быстро стала восстанавливать силы и начала терроризировать тех албанцев, которые были не согласны с ее целями и методами. Более того, сами боевики и их представители при каждом удобном случае не уставали повторять, что их конечная цель — создание "Великой Албании" - остается неизменной. Не удивительно, что в такой обстановке проект "Соглашения по политическим рамкам самоуправления в Косове и Метохии", выработанный на основе предложения правительства Сербии с целью осуществить договоренности, достигнутые соглашением Холбрук—Милошевич и содержавшиеся в Резолюции Совета Безопасности ООН № 1199, не встретил никакого отклика со стороны каких-либо албанских политических сил в Косове. В последующем политические деятели Косова 12 раз отказывались явиться на встречу с сербской делегацией, специально приезжавшей в столицу Косова - Приштину.

Однако НАТО не считала, что ее цели в Югославии достигнуты. Она продолжала искать новый повод для усиления давления на Югославию и вмешательства в ее внутренние дела, и такой повод был любезно предоставлен албанскими террористами. 15 января 1999 г. они пригласили международных наблюдателей в село Рачак, чтобы показать им 40 трупов людей, расстрелянных, как они утверждали, сербскими солдатами. Глава миссии ОБСЕ американский дипломат У. Уокер немедленно, без всякой проверки воспринял эту версию и обвинил сербскую сторону в расстреле мирных жителей. Западная пресса впала в истерику по поводу "резни в Рачаке". В ответ сербская сторона пригласила иностранных экспертов. Группа независимых финских криминологов установила, что трупы были перемещены, переодеты в гражданскую одежду, на которой повреждения не совпадали с пулевыми ранами, а главное - метод "парафиновых перчаток" обнаружил на руках убитых пороховую гарь. Короче, это была инсценировка, устроенная для достижения политических целей, как это имело место прежде и неоднократно во время этногражданской войны в Боснии и Герцеговине со стороны боснийских мусульман. На работу экспертов ушло около двух месяцев. За это время информационно-психологическая война против Югославии сумела внедрить в сознание общественности западных стран отрицательный имидж сербов. Наперекор заключению экспертов о том, что им были подброшены тела боевиков, "инцидент в Рачаке" стал одним из основных аргументов для оправдания последующей агрессии НАТО против Югославии.

Несмотря на все усилия западной пропаганды и организаторов информационно-психологической войны, многие люди на земном шаре не разделяли их взглядов. Это были население и правящие круги стран, активных прежде в движении неприсоединения, в частности Индии, а также ряда государств Латинской Америки, Африки и Азии. Не прошло мимо внимания мировой общественности и совместное российско-китайское заявление 24 ноября 1998 г. по итогам двусторонней встречи на высшем уровне (Ельцин - Цзян-Цземин) о недопустимости действий в обход Совет Безопасности ООН при принятии решений о применении силы и о примате международного права, а не права силы. Все это вынуждало страны НАТО, в первую очередь дипломатию США, маневрировать и пытаться создать впечатление, будто они ищут справедливое решение югославского кризиса.

Контактная группа по Югославии, куда входили представители США, Великобритании, Германии, Франции и России, опираясь на положения резолюций Совета Безопасности ООН, выработала 10 принципов решения проблемы Косова на основе широкого самоуправления и при сохранении территориальной целостности Сербии и соответственно Союзной Республики Югославии. На этой основе 6 февраля 1999 г. в замке Рамбуйе под Парижем открылись переговоры между делегацией Югославии и албанской делегацией. Последняя состояла главным образом из представителей террористической OAK во главе с ее политическим лидером X. Тачи, причем в ее состав входили два человека, не являвшиеся гражданами СРЮ. Организация переговоров повторяла худшие стороны Дейтона. Расположенные на разных этажах одного здания, делегации не общались друг с другом непосредственно, и связь между ними поддерживалась устроителями конференции. Такая невиданная в дипломатической практике форма должна была скрыть от общественности два факта. С одной стороны, - нежелание албанской делегации соглашаться с предложениями Контактной группы, а с другой - стремление американской стороны навязать югославской делегации совершенно неприемлемое условие, которого не было ни в предложениях Контактной группы, ни в резолюции Совета Безопасности ООН, а именно — размещение на территории Косова 30-тысячного контингента войск НАТО.

Югославская делегация уже вскоре после начала переговоров дала согласие на условия Контактной группы. Албанская же делегация упорно отказывалась от их признания. Характерной была позиция американской дипломатии, представленной госсекретарем М.Олбрайт. Она в вызывающей форме угрожала югославам военными ударами в случае отказа от размещения в Косове войск НАТО, т.е. в случае несогласия с частичной оккупацией страны, грубо нарушавшей ее суверенитет. Для албанской делегации находились лишь предупреждения: если она откажется от предложений Контактной группы. Запад прекратит финансовую поддержку Освободительной Армии Косова. Однако албанские представители проявили несговорчивость. После17 дней безуспешного уламывания своих клиентов, американцы предложили прервать переговоры и встретиться вновь 15 марта.

Более двух недель потребовалось им, чтобы образумить наиболее экстремистскую часть албанских представителей. Их возили в Вашингтон, представляли различным политическим деятелям, от которых они неизменно слышали слова о том, что без их подписи США и НАТО не будут иметь повода для нанесения военных ударов по Югославии. Наконец, их удалось убедить, что надо действовать поэтапно, а не пытаться достигнуть своей цели в один присест. Поломавшись еще немного, они после возобновления переговоров вскоре подписали условия Контактной группы, на которые югославская сторона уже давно дала согласие. Но Югославия не могла согласиться с предложением оккупации части ее территории иностранными войсками, что являлось грубым нарушением ее суверенитета, грубым вмешательством в ее внутренние дела, прямым поощрением сепаратистов и террористов. Тем более что такого условия не было в предыдущих резолюциях Совета Безопасности ООН. Югославская дипломатия просто отказывалась верить, что НАТО сможет привести свою угрозу в исполнение, нарушив при этом все нормы международного права. Срыв переговоров в Рамбуйе, которые с самого начала носили характер операции "прикрытия" путем выдвижения заведомо неприемлемых требований, можно с полным правом рассматривать как дипломатическую провокацию, осуществленную госсекретарем Олбрайт для создания искусственного повода, чтобы применить военную силу, формально в защиту сепаратистских требований албанских террористов. Истинные цели были много шире.

24 марта 1999 г. стало началом злодеяния, невиданного в Европе после окончания второй мировой войны: авиация и ракетные войска НАТО начали бомбардировки югославской территории. Движущей силой всех последующих действий были США. Впервые в послевоенное время, после самого длительного мирного периода в истории континента - 54 года (события в Боснии и Герцеговине были этногражданской войной и даже, несмотря на активное вмешательство извне, явлением иного рода), Европа вновь превратилась в арену военных действий против суверенного государства. Это была первая война, которую затеяла НАТО, причем на территории Европы и за пределами зоны своей ответственности. Тем самым был нарушен даже устав НАТО. Но это было самое малое нарушение. Действия США и НАТО попрали основополагающие нормы международного права. Они нарушили все без исключения пункты Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН от 14 декабря 1974 г. "Об определении агрессии". Предприняв такие действия без санкции Совета Безопасности ООН, они продемонстрировали пренебрежение этой международной организацией, равно как и ОВСЕ. Фактически НАТО попыталась взять на себя функции вершителя судеб всего мира. Не будет преувеличением охарактеризовать такие действия как акт государственного терроризма со стороны стран, принявших участие в агрессии.

АГРЕССИЯ НАТО ПРОТИВ ЮГОСЛАВИИ

Агрессия НАТО против Югославии наглядно показала всю неустойчивость и угрозы, скрытые в "новом мировом порядке". Опасный перекос в балансе мирового равновесия и временная доминация США в системе и структуре международных отношений подтолкнули эту супердержаву к авантюрным шагам. Десятилетие, прошедшее после окончания "холодной войны", было использовано США для дальнейшего всестороннего развития своих вооруженных сил и создания новых видов вооружений с целью достижения подавляющего превосходства над всеми вероятными политическими соперниками. При этом ставилась задача ведения одновременно двух крупномасштабных вооруженных конфликтов в любой точке земного шара.

В экономическом плане преследовались цели укрепления лидирующего положения США на мировой арене и, в частности, в мировой финансовой сфере, путем поддержания статуса доллара как мировой валюты, а также свободы действий транснациональных компаний. Тем же целям служила ведущая роль США в Международном валютном фонде (МВФ), Мировом банке (МБ) и Всемирной торговой организации (ВТО). Широко использовалось такое оружие, как введение экономических санкций против отдельных государств путем односторонних решений, принимавшихся конгрессом США, и навязывание их соблюдения другим странам. Тем самым предпринимались попытки возвести односторонние американские решения в ранг международных.

В международно-правовом плане США начали широко практиковать разделение государств на угодные и неугодные, причем ряду последних присваивалось наименование "изгоев". Эта практика стала особенно активно применяться после военных действий против Ирака ("Буря в пустыне"). В такие "изгои" попала и Югославия. Действия против нее показывали, как далеко США готовы были идти для поддержания своей роли "мирового лидера".

Наконец, в информационно-пропагандистском плане США были преисполнены решимости использовать господство в мировых СМИ для утверждения своей лидирующей роли на международной арене, навязывания другим своих оценок мировых проблем и применения лозунгов "права человека" и "свобода по-американски" как инструмента вмешательства во внутренние дела других государств и насаждения в них порядков, выгодных в первую очередь самим США и "золотому миллиарду". Искусственно созданный балканский кризис - и конкретно Югославия - стали первым полигоном для испытания этой стратегии и соответствующих ей методов действий.

Агрессия против Югославии замышлялась как краткосрочная военная кампания, своего рода телевизионное кибернетическое шоу "точечных бомбардировок" без участия наземных войск с тем, чтобы, быстро поставив противника на колени, под звуки победных фанфар провести юбилейные торжества по случаю 50-летия НАТО и принять новую концепцию блока, закрепляющую его господствующее положение в мире. Однако стойкость и выдержка сербского народа, сплотившего свои ряда против иностранной агрессии, скомкали планы США.

Последующие дни породили чудовищный термин - "гуманитарные бомбардировки". Западная пропаганда трубила о гуманитарной катастрофе на территории Косова. На деле такой катастрофы до развязывания натовской агрессии там не было. Она возникла только после начала агрессии под влиянием ряда факторов.

Во-первых, действий албанских террористов, подстрекавших местное албанское население и запугивавших его утверждениями о предстоящих "сербских зверствах".

Во-вторых, действительным продвижением югославских сил безопасности и армии и вытеснением ими албанских террористов с территории Косова, где их дальнейшие действия в условиях внешней агрессии становились недопустимыми.

И, в-третьих, самими "гуманитарными бомбардировками" НАТО, от которых страдало и мирное население. В результате десятки, а затем и сотни тысяч албанских беженцев устремились за пределы Косова, главным образом на территорию Албании и в Македонию, что было дополнительно использовано западной пропагандой против Югославии и в оправдание действий НАТО. О бедственном положении сербского народа, выдерживавшего массированные* бомбардировки мощнейшего военного блока в условиях жесточайшей экономической блокады и несшего серьезные потери среди мирного населения, никто не думал.

Варварские "гуманитарные бомбардировки" не принесли немедленного и желанного результата. Однако, помимо человеческих жертв, они нанесли огромный ущерб югославской экономике. Шло целенаправленное уничтожение инфраструктуры, путей сообщения и особенно мостов - железнодорожных и автодорожных, нефтеперегонных заводов, передовых промышленных предприятий. Проходила неделя за неделей. Намеченный сценарий 50-летнего юбилея НАТО был испорчен. И хотя новая концепция НАТО была принята, от наиболее одиозных формулировок пришлось отказаться. Несмотря на яростную пропагандистско-психологическую войну против Югославии, дальнейшее продолжение "гуманитарных бомбардировок" стало приносить отрицательные результаты. Они сказались на настроении широких масс населения даже самих стран НАТО. Гораздо более решительные голоса раздавались в странах, принадлежавших к движению неприсоединения, например в Индии. Все политические силы и движения - кроме прозападных защитников "прав человека" - в России дали заслуженно резкие оценки агрессивным действиям альянса. После попадания "гуманитарной бомбы" в китайское посольство в Белграде и гибели нескольких его сотрудников дали трещину американо-китайские отношения.

На мировой арене стали проглядывать контуры неоформленного треугольника в составе Россия - Китай - Индия, выступавшего против тенденции установления гегемонии НАТО на мировой арене и в защиту идей многополюсной структуры мира. Американская дипломатия столкнулась с тем, что можно было бы назвать "законом непредвиденных последствий". Надо было срочно искать выход из создавшегося положения.

Как всегда, когда нужно спасать свое лицо и привлечь дополнительных помощников, американская дипломатия вспомнила о существовании ООН, ОБСЕ, Контактной группы, а также России. Последняя в лице президента Ельцина вняла просьбам Запада. Назначение экс-премьера B.C. Черномырдина специальным представителем России на Балканах фактически отстранило МИД от урегулирования конфликта. Вместе с представителем ОБСЕ финским президентом М. Ахтисаари они стали склонять югославское руководство к принятию натовского ультиматума, камуфлируя его авторитетом (хотя и упавшим) международных организаций - ООН и ОБСЕ. Действуя в связке с первым заместителем государственного секретаря США С. Тэлботтом, Черномырдин и Ахтисаари в конечном счете склонили Милошевича к соглашению на основе Резолюции СБ ООН № 1244, которая подтверждала целостность Югославии и сохранение ею суверенитета над Косовом, а также к военно-техническому соглашению. Оба документа были приняты в едином пакете 9-10 июня 1999 г. Эти документы предусматривали международное военное присутствие в Косове и гражданское управление под эгидой ООН. Вместе с тем с 10 июня 1999 г. прекращались "гуманитарные бомбардировки" НАТО, продолжавшиеся непрерывно 78 дней.

Натовская агрессия нанесла народному хозяйству Югославии огромный материальный ущерб в размере более 100 млрд. долл. Большие потери, также исчисляемые миллиардами или в "лучшем случае" сотнями миллионов долларов, понесли соседние страны Юго-Восточной Европы - Венгрия, Румыния, Болгария и др. - от разрыва экономических связей, приостановки транспорта, в частности навигации по Дунаю из-за разрушенных мостов, и т.д. Кто возместит эти потери? Такой вопрос встал еще во время продолжавшейся агрессии НАТО против Югославии. Именно тогда родилась идея заключения "Пакта стабильности" - своего рода "плана Маршалла" для Балкан, основным проводником которого стал Европейский Союз и более конкретно - Германия. 10 июня 1999 г., в день окончания натовских бомбардировок Югославии, этот пакт был подписан в Кельне на конференции, в которой приняли участие представители 38 стран и 15 международных организаций. Излишне говорить, что среди них не было представителя Югославии. Однако подписание "Пакта стабильности" не сопровождалось выделением средств, необходимых для компенсации ущерба, понесенного балканскими странами. О предоставлении же помощи Югославии - жертве агрессии - даже не было речи.

Результатом агрессии стало создание на Балканах второго протектората НАТО. Вывод югославских сил и вступление войск стран НАТО при незначительном присутствии миротворцев из других стран, в частности из России, на территорию Косова и Метохии (полное официальное название этой территориальной единицы в составе Сербии) сопровождалось вторжением туда вооруженных террористических банд OAK. Оно вылилось в массовую "этническую чистку" всего неалбанского населения. За короткий срок с этой территории было выдворено более 350 тыс. человек, из которых 270 тыс. составляли сербы и черногорцы, а остальные - цыгане, турки, горанцы и другие мусульманские меньшинства, испытывавшие притеснения и угрозы со стороны террористов. На смену беженцам на эту территорию вселилось несколько сотен тысяч граждан других стран, а именно - албанцев из собственно Албании, из Македонии, а также из рядов албанской эмиграции. Все эти люди исповедовали каноны радикального албанского национализма и разделяли политические принципы террористической OAK. Последняя не была разоружена, хотя о ее роспуске и было объявлено. Более того, основные силы OAK вошли в так называемый "Корпус защиты Косова", выполнявший полицейские функции. Сформированная гражданская администрация во главе с французом Б. Кушнером постаралась сразу же разорвать не только административные, но и экономические связи Косова с Югославией. С этой целью на территории Косова устранялось хождение югославской валюты - динара, а в качестве универсального расчетного средства вводилась германская марка. Короче, с самого начала решения ООН стали нарушаться в принципиальных вопросах и был взят курс на постепенное отделение Косова от Югославии, т.е. на поддержку сепаратистских устремлений албанских террористов.

Действия миротворческих сил (КФОР) и гражданской администрации на территории Косова в короткий срок сумели скомпрометировать саму идею миротворчества под эгидой ООН, чем нанесли последней серьезный моральный урон. Более того, для оправдания своей агрессии против Югославии страны НАТО, и в первую очередь США, продолжили экономическую блокаду Югославии и стали усиленно добиваться отстранения от власти Милошевича и сведения с ним личных счетов. В ход был пущен так называемый Международный трибунал по военным преступлениям в бывшей Югославии, обладающий весьма сомнительной легитимностью. Против Милошевича были выдвинуты обвинения в геноциде албанского населения на территории Косова. Тем самым сознательно провоцировался новый этап кризиса и создавались предпосылки для нового вмешательства во внутренние дела Югославии.

Ответом Милошевича стала законодательная инициатива о проведении прямых выборов президента Югославии населением страны. В свою очередь США и страны НАТО развернули лично против него пропагандистскую кампанию и начали финансировать оппозиционные группы в самой Югославии, прилагать усилия для их сплочения. Такие формы вмешательства во внутренние дела суверенного государства впервые применялись столь откровенно, цинично и почти открыто. Они особенно усилились после того, как была назначена дата выборов - 24 сентября 2000 г. По горячим следам упоминали скромную сумму в 25 млн. долл., впоследствии пресс-атташе НАТО в Брюсселе называл гораздо более весомые цифры. Не стояли в стороне и западные спецслужбы. Без их помощи объединить разрозненные и раздираемые противоречиями оппозиционные силы в общем противостоянии Милошевичу и его режиму было бы невозможно, хотя тот быстро терял поддержку не только значительных слоев населения, но и армии, спецслужб и даже собственной партии.

На настроениях в Югославии сказывались не только экономические трудности, вызванные многолетними санкциями и особенно последствиями агрессии НАТО. Более всего влияла непрерывная цепь поражений, испытанных за время после распада старой Югославии. За это время - а Милошевич находился у власти 13 лет, с 1987 г. -образовавшаяся на ее развалинах Союзная Республика Югославия, а конкретнее -Сербия и сербский народ - утратили Сербскую Крайну и часть Восточной Славонии на территории Хорватии, где сербы жили долгие столетия: Сараево перестал быть вторым по величине сербским городом в стране, а сербское население было изгнано оттуда, тогда как территория Республики Сербской в Боснии и Герцеговине резко ужалась. В Черногории при одобрении со стороны Запада активно набирали силу сепаратистские тенденции. В результате агрессии НАТО территория Косова и Метохии была фактически окончательно потеряна. Негибкость политики Милошевича, хотя в значительной степени она определялась возникшим сербским национальным вопросом, его неспособность защитить интересы своего народа делали его весьма уязвимым для критики. Западная же пропаганда заранее предрекала его поражение и заявляла о непризнании результатов выборов, если Милошевич окажется победителем, так как в этом случае они якобы будут заведомо фальсифицированы.

На выборах 24 сентября 2000 г., в которых согласно официальным данным федеральной избирательной комиссии приняло участие чуть больше 64% населения, Милошевич получил примерно 40% голосов, тогда как его основной соперник, вокруг которого объединилась демократическая оппозиция Сербии, куда вошли 18 различных партий и политических течений, В. Коштуница - 48%, остальные три претендента получили незначительное число голосов. Было ясно, что Коштуница, несмотря на свою сравнительно малую известность в стране, одержал по крайней мере моральную победу. В строгом соответствии с законом должен был состояться второй тур голосования, в котором победа Коштуницы вряд ли вызывала сомнения. Однако западная пресса, а также силы объединенной оппозиции в едином порыве и в согласии с заранее объявленными намерениями сразу же заявили о фальсификации выборов и провозгласили победу Коштуницы. Его сторонники высыпали на улицы Белграда и ряда других городов страны, требуя немедленного признания его победы. В первых числах октября поведение толпы стало принимать погромный характер. Характерно, что армия и службы безопасности заняли в таких условиях сдержанную позицию и заявили о своем невмешательстве. В конечном счете к вечеру 6 октября Милошевич был вынужден признать свое поражение, а Коштуница приведен к присяге как новый президент СРЮ. Так пал режим Милошевича, вызвав взрыв эйфории в западных СМИ. "Сегодня - Белград, завтра - Минск" - таковы были немедленные комментарии многих газет и телепрограмм. Казалось, Запад нашел способ избавляться от неугодных ему политических деятелей и менять режим в странах, записанных в "изгои".

События в Югославии мало сказались на экономическом положении страны: обещанная ей помощь оставалась на словах, надежды на быстрый подъем жизненного уровня не сбылись. Возвращение Югославии принадлежавшего ей по праву одного из соучредителей места в ООН, а также в других международных организациях на деле ничего не меняло. Однако запущенный маховик черногорского сепаратизма продолжал наращивать обороты, так что единству новой югославской государственности был нанесен дополнительный удар. На территории Косова албанские сепаратисты расценили произошедшие перемены как еще один шаг по пути полного отделения от Сербии. В этом их убедили и проведенные в конце октября 2000 г. под эгидой ОБСЕ (а более конкретно - НАТО) выборы в муниципальные органы Косова, в которых приняли участие только албанцы. Как и следовало ожидать, значительная часть избранных представляла радикальных националистов, а точнее - представителей формально распущенной OAK, которая теперь получила и политическую легитимацию, а остальные - так называемых "умеренных националистов", т.е. тех же сепаратистов. Естественно, что правительство Югославии выступило с решительным протестом против этих выборов, охарактеризовав их как незаконные. Такую же позицию выразил и российский МИД, отметивший, что для выборов в Косове нет подходящих условий. По сути они узаконивали практику и последствия этнических чисток, проводившихся в этом крае отрядами террористов. Напротив, косовские радикал-националисты, вдохновляемые получаемой поддержкой Запада, вскоре активизировали свою террористическую деятельность в южных районах Сербии, в буферной зоне безопасности - в Прешевской долине, где имелось также и албанское население. В целом же в ситуации на Балканах никакой разрядки не произошло, и многие наблюдатели с уверенностью предсказывали возникновение новых очагов напряженности.

В политике самих США на Балканах наступило временное затишье, вызванное развернувшейся в стране президентской избирательной кампанией. Она закончилась приходом к власти 30 января 2001 г. новой республиканской администрации во главе с президентом Дж.Бушем-младшим. В этой связи небезыинтересно вспомнить, что за 10 лет до этого его отец - тогдашний президент США Дж. Буш-старший - пустил в оборот формулу "новый мировой порядок" для обозначения новой фазы, наступившей в международных отношениях. Новая администрация унаследовала не только много идей, но и конкретных лиц из окружения Дж. Буша-старшего. Последнее не замедлило сказаться на подходе избранного президента к ряду международных проблем: отказу США от ратификации Киотского соглашения об охране окружающей среды, постановке вопроса об одностороннем выходе США из договора по ПРО от 1972 г. и т.д. На Балканах же был продолжен и даже ужесточен курс предыдущей администрации.

С начала 2001 г. был возобновлен политический и экономический нажим на Югославию и ее нового президента Коштуницу с тем, чтобы добиться выдачи Милошевича Гаагскому трибуналу. Главный прокурор трибунала Карла дель Понте, назначенная на этот пост, лишь усилила его односторонность и антисербскую направленность. Ее напор во время визита в Белград в январе 2001 г. вызвал у нового югославского руководства законный вопрос: почему трибунал отклонил иск Югославии против НАТО и не признал блок виновным в гибели многих сотен мирных граждан во время агрессии против СРЮ? Кто несет ответственность за применение в Югославии снарядов с обедненным ураном, представляющим экологическую угрозу для окружающей среды? Коштуница расценил сам трибунал как политически ангажированную организацию.

Поведение дель Понте, которая привезла в Белград длинный список подозреваемых, резко контрастировало с ее позицией в отношении Хорватии. Там в начале 2001 г. разыгралась политическая борьба в связи с делом генерала Мирко Норача, "прославившегося" в годы "Отечественной войны" - так официально именуют в Хорватии военные действия 1991-1992 г.- и в последующее время звериной жестокостью по отношению к сербскому населению и лично участвовавшего в расстрелах мирных жителей. Эти факты всколыхнули хорватскую демократическую общественность. Но, когда генерал был арестован хорватскими властями, в его защиту выступили националистические круги, в том числе и хорватский генералитет, организовавшие массовые митинги, блокаду дорог и т.д. Сам же Норач ухитрился, конечно не без помощи единомышленников, бежать из-под стражи. Более того, он сумел, находясь в бегах, дать интервью газете "Свободная Далмация", требуя суда над собой только в Хорватии и ни в коем случае не в Гааге. И вот в это время из Гааги пришло сообщение за подписью дель Понте, что генерал Норач в списках возможных военных преступников не значится! Все встало на свои места.

Очевидные перекосы в деятельности Гаагского трибунала и его политизированность дали обильную пищу для рассуждений о его правомерности. Неумеренный раж дель Понте вызвал дополнительный стимул для дискуссии. Одним из поводов стал тезис о том, что трибунал не должен быть инструментом в руках НАТО. Это не было пропагандистским утверждением. 9 мая 1996 г. между Международным трибуналом по бывшей Югославии и командованием НАТО в Европе был подписан двусторонний Меморандум о сотрудничестве в деле розыска и задержания обвиняемых. При этом не следует забывать, что повивальной бабкой при рождении этого трибунала была Мадлен Олбрайт, являвшаяся тогда, в 1993 г., представителем США в ООН. Не удивительно, что трибунал утаивал от общественности и Совета Безопасности ООН поступавшую к нему информацию о преступлениях НАТО во время агрессии против Югославии. Дальнейшее продолжение деятельности этого трибунала не могло содействовать ни стабилизации ситуации в самой Югославии, ни примирению на Балканах. Исходя из этих соображений, министр иностранных дел России И. Иванов еще в конце февраля 2001 г. высказал мнение, что потребность в деятельности этого трибунала вообще отпадает, а его дальнейшее существование может вызвать осложнения при решении других вопросов.

Однако соблазн использовать трибунал хотя бы для оправдания агрессии НАТО против Югославии не покидал политические круги США и некоторых других стран. Доказательством стала история с экстрадицией Милошевича, напоминавшая криминальный сериал с похищением. После ареста в Югославии 31 марта 2001 г. ему были предъявлены обвинения в злоупотреблении властью. Начались допросы представителями югославской прокуратуры. Однако настоятельные требования выдачу его Гаагскому трибуналу продолжались. Более того, с этим увязывалось предоставление Югославии экономической помощи для восстановления ее разрушенной экономики. Особенно решительно стояли на этой позиции США. Конституционный суд Югославии признал такие домогательства противозаконными и противоречащими Конституции страны. Но на кон был поставлен обещанный первый транш помощи размером в 1,3 млрд. долл. Нервы сербского премьер-министра 3. Джинджича, протеже западных держав, не выдержали. В секрете от союзного руководства несколько сербских министров во главе с ним в конце июня 2001 г. фактически выкрали Милошевича из тюрьмы и тайком переправили в Гаагу, в распоряжение Международного трибунала. Их действия нарушали законы собственной страны, а также выявили степень расколотости и внутренние противоречия в наспех сколоченной коалиции, добившейся перемен в стране. Был публично унижен президент СРЮ Коштуница, которому показали реальные пределы его власти. Российская дипломатия в очередной раз самоустранилась от оценки этого произвола, независимо от отношения к личности Милошевича. Инициатива в очередной раз оказалась в руках западных держав. Морально-этическая составляющая в действиях всех задействованных сторон осталась без анализа.

Трагикомичной стороной этого эпизода стало бессилие Гаагского трибунала внятно сформулировать выдвинутые против Милошевича обвинения в организации геноцида албанцев на территории Косова. Доказательной базы для такого обвинения не оказалось. Тогда генеральный прокурор дель Понте решила расширить обвинение, сделав ставку на его "злодеяния" во время этногражданской войны на территории Хорватии, а также в Боснии и Герцеговине. Любопытно, однако, что подобных обвинений не было выдвинуто ни против почившего хорватского президента Ф. Туджмана, ни против боснийского экс-президента А. Изетбеговича, хотя в распоряжении трибунала материалов для этого более чем достаточно. Забыты при этом и "заслуги" Милошевича при подписании Дейтонского соглашения. Но и здесь у трибунала вышел прокол: то ли осторожный Милошевич не оставил никаких следов, предпочитая отдавать распоряжения устно, то ли в этом просто не было нужды и события развивались сами по себе. Но желание сделать Милошевича "козлом отпущения", свалить на него все свои грехи и просчеты, оправдать задним числом агрессию НАТО против Югославии остается в силе. Поставить обвинительный материал против него принуждают Белград, выдвигая к нему все новые требования. Вместе с тем характерно, что трибунал и тогда, и позже игнорировал поступавшие к нему материалы о злодениях албанских террористов против сербского населения на территории Косова, а также об активной деятельности албанских наркобаронов, превративших Косово в криминальный регион Европы.

Между тем албанские террористы продолжали действовать. Потерпев неудачу в южной Сербии, они перенесли свою деятельность на территорию Македонии. В марте 2001 г. сюда вторглись албанские боевики из Косова. Лидеры радикал-националистов уверовали в то, что теперь им все дозволено, и открыто провозгласили твердую решимость "освободить" все территории на Балканах, где имеется албанское население (необязательно представляющее там большинство). Разгорелись бои с македонской армией в районах городов Тетово и Куманово на севере Македонии. Осудив на словах действия албанских террористов, представители НАТО не поспешили, однако, на помощь союзнице - Македонии, которая в прежние годы всегда была готова оказать им услугу. Их обуревали совсем другие заботы. В первую очередь - не дать сложиться балканскому блоку в борьбе против албанских террористов. Была отклонена предложенная Болгарией военная помощь. Особенно нежелательными они считали совместные действия Белграда и Скопье. Между тем "балканский талибан", как стали иногда называть албанских боевиков в прессе, явно выходил из повиновения (как и собственно талибан в Афганистане). Перед руководством НАТО и Европейского Союза встала сложная задача не допустить дальнейшей эскалации конфликта на Балканах.

Попытки урезонить албанских террористов успехом не увенчались. Весной отдельные их группы продолжали действовать с переменным успехом. Летом они активизировались, и это вызвало потоки беженцев из среды славянского населения. В Скопье зачастили с визитами представители НАТО и ЕС - Робертсон и Солана. Они фактически сковали действия македонских властей и армии против вторгшихся боевиков и мятежников из местной албанской общины, которые стали гордо именовать себя "Армией национального освобождения в Македонии". Под давлением НАТО началась "косовизация" Македонии, а македонские власти стали заложниками политических амбиций албанского национального меньшинства. Вначале существовавшие в стране албанские политические партии поддержали требования мятежников об отделении от Македонии территорий, населенных албанцами, но потом были вынуждены отмежеваться от них. Этот пример лишний раз показывал, что речь шла не о "защите прав" албанцев в Македонии - по ее конституции они имели все права на уровне требований международного права и документов ООН, - а о контроле над территориями. В конце июля западным державам удалось посадить за стол переговоров представителей македонского правительства, двух албанских политических партий, существовавших в стране, а также представителей боевиков. Поставив последний на один уровень с официальными представителями, западные державы унизили македонское правительство и одновременно поощрили албанских террористов и сепаратистов.

Переговоры происходили под аккомпанемент орудийных и автоматных выстрелов, в обстановке захвата боевиками отдельных сел и попыток установления там своей административной власти. Как ранее в Косове, они требовали размещения на территориях, на которые они претендовали, войск НАТО, рассчитывая под их прикрытием осуществить свои планы на практике. Переговоры длились долго и завершились в середине августа подписанием соглашения, удовлетворявшего в значительной степени все их требования. В соглашение вошли положения о пересмотре македонской Конституции: о формировании коалиционного правительства с обязательным участием албанских политических партий (на деле они и раньше были там представлены); о статусе албанского языка как второго государственного и обязательного его применения в тех районах, где албанское население составляет 20% и более; о полной амнистии всем мятежникам и сепаратистам. Последние были вдохновлены полученной со стороны Запада поддержкой и даже обещали сдать небольшую часть имевшегося у них оружия. Для его сбора в Македонию должны были быть направлены миротворческие силы НАТО, и альянс проявил завидную расторопность в решении этого вопроса. Меньше чем через неделю после подписания соглашения было принято решение послать туда 4 тыс. солдат, оговорив, конечно, условия их безопасности.

Операция войск НАТО по сбору оружия получила напыщенное наименование "основной урожай", причем будущий "урожай" был заранее подсчитан: предполагалось собрать 3,5 тыс. стволов огнестрельного оружия. Такие цифры сразу же вызвали скепсис. Количество вооруженных боевиков намного ее превышало. Кроме того, отсутствие охраняемой границы между Македонией и Косовом, которое тоже превратилось в крупную перевалочную базу по торговле оружием, делало весь этот процесс бессмысленным. Как это имело место и в Косове, в Македонии боевики охотно сдали самые старые образцы оружия, способные пополнить собрания какого-нибудь музея: среди прочих была сдана даже одна пищаль! Современное же вооружение и тяжелая техника остались в их руках. Хотя немного позднее миротворцы из НАТО рапортовали об успешном завершении операции, было бы несправедливо обвинять их в наивности. Их основная задача состояла в другом, а именно - в превращении своего присутствия на территории Македонии в постоянное, т.е. в расширении "международного протектората" на Балканах, что и было оформлено соответствующим решением НАТО. Отныне все места компактного проживания албанцев в этой части Европы оказались под контролем альянса. Это единое территориальное пространство до удивления напоминает контуры "Великой Албании", созданной фашистскими державами в годы второй мировой войны как одного из орудий их оккупационной политики.

Когда македонский парламент в сентябре 2001 г. приступил к обсуждению поправок, предлагавшихся для внесения в Конституцию страны, парламентариев охватили сомнения. На деле поправки давали албанскому меньшинству гораздо больше прав, чем основному славянскому населению. Однако робкие попытки пересмотреть их были решительно пресечены представителями Запада, которые указали, что обсуждать поправки можно, но изменять нельзя. Этот ультиматум в относительно мягкой форме дал знать о пределах государственного суверенитета страны под эгидой НАТО. Политические пилюли подслащивали экономическими обещаниями, выполнять которые, однако, не торопились. Глубокое же недоверие между представителями различных национальностей, ставшее характерным и для Македонии, как, впрочем, и для Балкан в целом, ставит вопрос об осуществимости этих договоренностей на деле, поскольку отсутствует добрая воля.

Принципы, положенные в основу этих и других соглашений, не отвечают политическим традициям балканских стран и менталитету их народов. Впрочем, это обстоятельство мало заботит миротворцев НАТО с их склонностью "принуждения к миру". Под последним понимается присутствие войск альянса на территориях, ставших, в сущности, его протекторатами и плацдармами для размещения военных баз и воинских подразделений. В действительности Балканы в результате вмешательства НАТО все больше превращаются в зону национальной и этнической сегрегации, не свойственную этому региону с его чересполосным расселением отдельных народов в прежние времена. В особенности это относится к сербскому народу. Союзная Республика Югославия, где различные политические силы старательно раздувают пламя черногорского сепаратизма, постоянно стоит перед угрозой раскола. Сербия же как республика и часть новой федерации в возрастающей мере испытывает на себе плоды политической практики, применяемой западными державами и прежде всего США в отношении государств-"изгоев". Такое положение реально сложилось в этой части Европы осенью 2001 г., когда террористические акты в США внесли новые элементы в международную ситуацию.

"АНТИТЕРРОРИСТИЧЕСКАЯ КОАЛИЦИЯ": СМЕНА ПАРАДИГМЫ ИЛИ САМОУТВЕРЖДЕНИЕ ЛИДЕРА

Террористические акты, совершенные II сентября 2001 г. в Нью-Йорке и Вашингтоне мусульманскими экстремистами, показали всю хрупкость современной цивилизации и уязвимость высокоразвитых государств. Угроза пришла совсем не с той стороны, откуда ее ожидали. Аналитики разных стран немедленно определили их как начало новой эпохи в международных отношениях. С такой констатацией можно согласиться, но при этом следует сразу же оговориться, что за ней скрываются разные трактовки наступивших перемен. Каждое из затронутых государств истолковало их по-своему и сделало для себя собственные выводы. Для политической элиты и широкой общественности США они принесли шоковое осознание того ставшего очевидным факта, что их страна не является более неуязвимой в силу своего заокеанского положения. Сравнения с Перл-Харбором можно принять только частично, ибо тогда нападению подверглась отдаленная военная база. Теперь же объектом агрессии стало не просто мирное население, а символы американской военной, политической и экономической мощи - здание Пентагона в Вашингтоне и Центр международной торговли в Нью-Йорке, в самом сердце страны, никогда не подвергавшейся агрессии. Более демонстративного зрелища, ставшего достоянием без преувеличения всего мира ("эффект CNN"), трудно себе представить. Это был мощный удар по идее американской исключительности, своего рода изолированности страны от происходящих в других странах и регионах негативных явлений.

Американская администрация и общественное мнение с правом расценили террористические атаки как акт агрессии против США. Их дальнейшие действия стали развиваться по классической схеме реакции государства, подвергшегося нападению противника. Однако тут же встал вопрос: кто является агрессором? Ответ на него был найден почти сразу. Ответственность за теракты была возложена на главу исламской террористической организации "Аль-Каида"УсамубенЛадена и поддерживавший его режим талибов в Афганистане, где он жил последние годы. Когда талибы отвергли требование США выдать бен Ладена, было объявлено о предстоящей операции против Афганистана. Эта операция должна стать составным звеном в борьбе с мировым терроризмом.

В последнее время в публицистике появились сведения, основанные на ставших известными американских правительственных документах, о том, что действия администрации президента Буша-младшего не были импровизацией в последнюю минуту. Американские силовые ведомства задолго до этих террористических актов считались с их возможностью и готовились к их отражению. Исходным пунктом широкомасштабного планирования стал меморандум президента Клинтона от 21 июня 1995 г., направленный 15 федеральным ведомствам, определявший широкий круг задач. Специально созданная Национальная комиссия по терроризму представила в июне 2000 г. доклад конгрессу, в котором рассматривались возможные угрозы и намечались меры как по их предотвращению, так и по возмездию. Уже тогда главным подозреваемым считался Бен Ладен и его организация "Аль-Каида", а в качестве объекта возмездия намечался Афганистан. Содержавшиеся в докладе рекомендации предусматривали меры против других стран, которые могли финансировать террористов, - Ирана, Сирии и даже Пакистана, - и по пресечению их финансовой поддержки. В январе 2001 г. на этой основе был составлен оперативный план действий, координирующий усилия различных ведомств США (CONPLAN), где расписывались их мероприятия в случае чрезвычайных обстоятельств. Среди них намечались и внешнеполитические инициативы, которые планировалось осуществить собственными силами, без учета ООН и даже НАТО.

Администрация США, опираясь на возмущение всего мира варварским преступлением, жертвами которого стали около 4 тыс. простых людей, приступила к созданию Антитеррористической коалиции без предварительной консультации с ООН и со своими союзниками по НАТО. Среди последних безоговорочную поддержку с самого начала выразила только Великобритания. В речи, произнесенной 10 дней спустя после трагических событий, президент Буш провозгласил лозунг "Кто не с нами, тот против нас!" и заявил о готовности применить в предстоящей борьбе любое оружие (т.е. и атомное), хотя и заметил, что сроки войны не поддаются прогнозу, равным образом как и ее развитие, но выразил уверенность в конечной победе. Название предстоящей операции было первоначально определено как "Бесконечная справедливость", хотя от него разило пропагандистским духом и бесконечной самоуверенностью. Задавшись целью покарать в первую очередь режим талибов в Афганистане, американская администрация, особенно в первое время, поиграла с идеей обрушить удар на все страны-"изгои", начиная с Ирака, Ирана, Ливии и т.д. В район Персидского залива стали стягиваться ударные силы американского флота, прежде всего авианосцы и корабли, способные запускать крылатые ракеты.

Особое значение в свете предстоявшей операции приобретало наличие подходящих союзников в прилегающем к Афганистану регионе. В первую очередь встал вопрос о Пакистане. Правительство этой страны находится в сильной зависимости от США, равно как и ее экономика. В то же время Пакистан был одним из трех государств - наряду с Саудовской Аравией и Арабскими эмиратами, - которые поддерживали с режимом талибов дипломатические отношения. Ни для кого не было секретом, что в свое время движение "Талибан" было создано пакистанской разведкой при самом активном участии американских спецслужб и саудовском финансировании. Тогда бен Ладен был не просто желанной, но и поддерживаемой фигурой, поскольку сражался против советских войск, находившихся в Афганистане. Но времена изменились, и бывший союзник превратился во врага. На его счету была организация терактов против американских посольств и военного корабля. За ним началась охота. Надо полагать, что США с давних пор имели в его окружении агентов-осведомителей, и утверждение о его причастности к терактам в Америке основаны, возможно, на их сведениях. Вместе с тем в Пакистане многие армейские офицеры и значительная часть общественности сочувствует талибам и неодобрительно относится к правительству генерала П.Мушаррафа, заявившего о присоединении к антитеррористической коалиции. В стране прошли многочисленные массовые митинги протеста, ряд представителей ее пуштунского населения открыто заявили о своей готовности прийти на помощь Афганистану в случае американской агрессии. Пакистан переживает тяжелые дни и находится в состоянии серьезного внутриполитического кризиса.

Среди других региональных проблем внешняя политика США не могла обойти стороной позицию среднеазиатских государств СНГ, особенно Туркменистана, Таджикистана и Узбекистана, прилегающих к Афганистану. Естественно, что эти проблемы были напрямую связаны с позицией России, которая сразу же заявила о своей солидарности с США как жертвой террористического нападения. Заняв свое место в политическом создании антитеррористической коалиции, Россия, однако, сразу же дала понять, что ее вооруженные силы не будут принимать участия в военных действиях против Афганистана, но она окажет поддержку и гуманитарную помощь антиталибскому Северному альянсу. Узбекистан предоставил американцам аэродром Ханабад на юге своей территории для сосредоточения военной авиации и спецназа, предназначенных для проведения на территории Афганистана гуманитарных и спасательных операций. Таджикистан дал согласие на использование своего воздушного пространства в этих целях, а также базы в Кулябе, которая стала весьма существенным фактором поддержки действий в Афганистане против талибов. Значение Куляба увеличивается его близостью к аэродрому Шеркат в начале Панджшерского ущелья. Учитывая нестабильность политического положения в Пакистане, можно предположить, что наличие надежных баз на севере Афганистана будет содействовать стабилизации военного и политического положения в этой стране. Не подлежит сомнению, что без стратегического взаимодействия с Россией такие варианты не были бы возможны.

Анализ действий американской администрации, а также ставших известными ее военных и внешнеполитических планов вызвал у многих наблюдателей недоумение тривиальностью их реакции, неспособностью выйти за традиционные рамки, что никак не соответствовало самонадеянно взятой ими на себя роли мирового лидера. США, первыми заявившие о начале новой эпохи после совершенных терактов, оказались больше других в плену стереотипных представлений. Вся их активность после трагических событий стала развиваться в направлении утверждения своей роли лидера на международной арене, в создании под своим руководством размытой антитеррористической коалиции как новой формы навязывания своей воли мировому сообществу. У многих аналитиков создалось впечатление, что США пытаются использовать глобальную кампанию против террора для сведения счетов со странами, стоявшими в их проскрипционных списках как "изгои". Далее обращалось внимание на то, что наиболее видимый результат их действий - это усиление контроля над нефтеносными районами, прилегающими к зоне Персидского залива. Тем же целям служит и рывок, ведущий к усилению их присутствия на постсоветском пространстве, особенно в нефтеносной зоне, прилегающей к Каспийскому морю, которую США объявили зоной своих национальных интересов еще несколько лет тому назад. Отсюда — их интерес к Грузии, Азербайджану и Узбекистану, проявившим готовность идти им навстречу. В этом плане действия против Афганистана играют скорее инструментальную роль, а также призваны показать мировому сообществу и собственным гражданам способность разрушить хотя бы одно гнездо терроризма, а также возможности действовать в любой точке земного шара. Другими словами, налицо еще один (может быть, последний?) мощный порыв США к построению однополюсного мира и утверждению своего лидерства в нем.

Действия США чреваты непредсказуемыми последствиями. Несмотря на все их заверения в том, что они ведут борьбу не против ислама, а против террористических организаций, очень многие люди в исламских странах думают иначе. Этим пользуются террористические организации и их лидеры. Так, например, бен Ладен распространил через арабские информационные агентства свою оценку происходящих событий как крестовый поход христианских государств против исламского мира. Такой взгляд и раньше высказывался другими лицами. Иными словами, формирование антитеррористической коалиции и действия США рассматривались сквозь призму теории столкновения цивилизаций. Естественно, что такая трактовка призвана оправдать действия самих террористов, однако если она получит распространение, то может оказать серьезное влияние на развитие событий. И одной из первых стран, которая может стать жертвой такой пропаганды, является Пакистан. В случае свержения правительства генерала Мушаррафа и прихода к власти сил, которые откажутся от политики поддержки военных действий США против Афганистана, неизбежно встанет вопрос о контроле над ядерным арсеналом, существующим в этой стране. Нельзя забывать, что Пакистан является единственным мусульманским государством, имеющим ядерное оружие. Смогут ли религиозные фанатики получить доступ к ядерным материалам и использовать их в своих целях? Этот вопрос не может никого оставить равнодушным.

Переход террористов к использованию ядерных материалов может послужить дальнейшему обострению обстановки, далеко превосходящему последствия начавшегося использования бактериологических средств. Распространение почтовыми отправлениями бактерий сибирской язвы стало второй фазой террористических действий против США и поставило мир перед невиданной ранее формой терроризма. Несмотря на малое количество реальных жертв, эта диверсия показала высокую степень ее эффективности как способа информационно-психологического воздействия на общество, против которого она направлена. Пока что террористы использовали сравнительно слабый вид биологического оружия. Не исключено, что в дальнейшем они могут использовать другие, гораздо более опасные виды, вызывающие массовые эпидемии с летальным исходом. Их применение, формы которого могут быть чрезвычайно разнообразны, способно породить панические настроения гигантских размеров, парализовать экономическую и политическую жизнь государства. Такие эпидемии нельзя будет ограничить территорией страны, против которой они были первоначально применены, они неизбежно затронут другие страны. Этот факт сам по себе показывает, что человечество уже на деле перешло рубеж, за которым следует какой-то новый этап развития всего мира. Старые подходы к решению новых проблем будут неэффективными.

Встает вопрос о позиции и политической стратегии России в новой ситуации. Для нее место в рядах антитеррористической коалиции было вполне естественным, поскольку именно она стала первой страной, испытавшей на себе действия международного терроризма: вылазка чеченских банд на территорию Дагестана и взрывы жилых домов в Москве и других городах страны показали это со всей наглядностью. Россия была также первой страной, обратившей внимание мировой общественности на опасность международного терроризма, но до трагических событий в США ее голос не был услышан. Между тем она задолго до этого указывала на подпитку финансами и оружием чеченских террористов со стороны экстремистских исламских организаций, в частности, на прохождение многими чеченскими боевиками подготовки в Афганистане в лагерях бен Ладена, с которыми их главари были тесно связаны. Там же проходили подготовку моджахеды, принимавшие участие в военных действиях на территории Боснии на стороне мусульманских сил, а также в рядах албанских террористов в Косове. Все происходящие на международной арене сдвиги находятся сейчас в центре внимания политического руководства России.

В мировых средствах массовой информации стала проходным местом констатация того, что Россия играет ключевую роль в противостоянии мировому терроризму, а ее активное участие в создании и деятельности антитеррористической коалиции трудно переоценить. Сами американские политики неодократно отмечали, что сотрудничество с ней принесло больше пользы, чем поддержка стран НАТО. Хотя последние объявили о введении в силу статьи 5-й Устава альянса (нападение на одну из входящих в него стран рассматривается как нападение на весь альянс), их участие в действиях антитеррористической коалиции является ограниченным и более декларативным. Только в последнее время под жестким нажимом США некоторые из них приняли решение о посылке в Афганистан небольших контингентов своих войск. Российская политика исходит при этом из учета своих национально-государственных интересов, защита которых связана с преодолением ряда негативных явлений, накопившихся в системе международных отношений за последнее десятилетие. Наиболее серьезные из них - дискриминационные меры против России в мировой экономике: непризнание ее страной с рыночной экономикой, искусственные и неравноправные условия ее принятия в ВТО, а также отсутствие желания считаться с интересами России на международной арене, прежде всего продолжающаяся политика по расширению НАТО.

Закономерно будет ожидать, что формы и степень участия России в антитеррористической коалиции будет напрямую зависеть от готовности других участников коалиции считаться с ее интересами. Пока же такой готовности не видно. Реальных сдвигов по отношению к России со стороны НАТО не наблюдается. Расточаемые комплименты и туманные высказывания о возможном партнерстве в будущем только вызывают подозрения. Они усиливаются в связи с многочисленными заявлениями влиятельных лиц, суть которых сводится к тому, что Запад услугами России, конечно, воспользуется, но считаться с ее интересами не намерен. 3. Бжезинский назвал, например, иллюзиями Москвы приостановку расширения НАТО. Как бы в подтверждение его слов штаб-квартира альянса в Брюсселе инициировала созыв в Софии 5 октября 2001 г. встречу глав государств и правительств тех стран, которые рассматриваются как кандидаты на принятие в НАТО: Албании, Болгарии, Македонии, Словении, Румынии, Словакии, Латвии, Литвы, Эстонии, а также специально приглашенной Хорватии.

В принятом на этой встрече заявлении ее участники объявили, что считают себя де-факто членами альянса и рассматривают нападение на США как "нападение на всех нас". Присутствовавший на этой встрече генеральный секретарь НАТО Дж.Робертсон заверил ее участников, что новая обстановка не приостанавливает расширения альянса. Такая формулировка затрагивала также и некоторые страны, являвшиеся в прошлом советскими республиками, хотя руководству альянса хорошо известно, что Россия вправе рассматривать такие действия как направленные против ее безопасности.

Другой крупной проблемой является вмешательство в отношения между странами СНГ, препятствование их возможной интеграции и сознательное разжигание русофобских настроений среди их правящих элит, чем особенно активно занимается такой рудимент "холодной войны", как американская радиостанция "Свобода". Она ни на минуту не прекратила своей информационно-психологической войны против России даже после терактов 11 сентября. Популярным в антироссийской пропаганде на Западе остается тезис "защиты" стран СНГ от "русского империализма", "имперских тенденций" в политике России. Под этим углом зрения рассматривается любой ее шаг в сторону налаживания даже экономических и культурных связей со странами СНГ, от нарушения которых несут немалый урон в первую очередь они сами. Отсюда - поддержка любых антироссийских действий со стороны других стран постсоветского пространства, в частности, поощрение Грузии в ее враждебной России политике, инициирование различных политических комбинаций вроде ГУУАМ, способных ослабить сотрудничество стран СНГ.

Немалые усилия прилагаются для того, чтобы связать России руки в борьбе с терроризмом на ее собственной территории, а именно в Чечне, на примере которой хорошо видна роль двойных стандартов в подходе даже к таким явным проявлениям терроризма и экстремизма. Россия вправе ожидать от Запада, и в первую очередь от США, прекращения действий, ущемляющих ее интересы. Официальный визит Президента РФ В. Путина в США в середине ноября 2001 г. улучшил взаимопонимание между двумя державами, но только будущие действия американской администрации покажут, в какой мере она готова считаться с интересами страны, которую на словах признает стратегическим партнером.

Конечно, США учитывают сложившуюся обстановку и принимают меры, чтобы улучшить свой имидж на международной арене, пострадавший в ходе агрессивных действий на Ближнем Востоке и в Югославии, после почти демонстративного игнорирования ООН и т.д. В ряде случаев их действия носят в известной мере формальный характер. Так, в ответ на критику своего отношения к ООН они погасили почти полностью свою финансовую задолженность перед этой организацией. Но тут же постарались внести ясность в истинный смысл своих намерений. 8 октября 2001 г. посол США в ООН передал специальное послание в Совет Безопасности, где отмечалось, что США оставляют за собой право нанести удар по любому государству, которое окажется причастным к мировому терроризму. Тогда встает вопрос: кто же будет определять виновность заподозренного государства? США берут эту ответственность на себя, но тем самым опять ставят себя выше СБ ООН и фактически заявляют, что будут руководствоваться лишь своими расчетами и политическими интересами.

Вполне понятно, что такая позиция США не может не вызывать возражений. Не только Россия, но и другие страны, в первую очередь Китай, а также Индия считают, что все силовые действия в мире должны получать санкцию ООН и его СБ. Китайское руководство после консультаций с Россией и другими странами особенно подчеркивает недопустимость какого-либо нарушения суверенитета отдельных государств и вмешательства в их внутренние дела. Только соблюдение этих принципов, составляющих основу международного права, создаст условия, на которых может и будет строиться антитеррористическая коалиция, охватывающая помимо стран Запада также и государства других континентов.

Действия США вызывают неоднозначную оценку в мире. Самые многочисленные по населению мусульманские страны - Индонезия и Малайзия - высказались за скорейшее прекращение военных действий США в Афганистане. Другие страны, прежде всего Россия и Китай, озабочены послевоенным устройством Афганистана и не склонны оставаться в стороне от решения этой проблемы. Ряд государств беспокоит вопрос, останутся ли вооруженные силы США после завершения военных действий на территории Афганистана? Не попытаются ли они, как это бывало уже не раз, превратить его территорию в очередной военный плацдарм? Будут ли выведены американские подразделения с военной базы Ханабад в Узбекистане, а также с базы Куляб в Таджикистане? Перечисленные выше вопросы являются частью краткосрочных, а вернее неотложных, проблем и ставят целью выработку новых правил международного поведения в рамках антитеррористической коалиции, придания ей некоей внутренней структуры и определения желаемых результатов. К таким краткосрочным проблемам относится формирование единого правового пространства по борьбе противv международного терроризма.

Несмотря на очевидную необходимость таких действий, эта задача не так проста. Следует выработать конвенцию об определении терроризма, форм его проявления, ответственности за пособничество ему. Первые международные консультации по этим проблемам выявили их сложность. Очевидна связь между терроризмом и международной организованной преступностью, временами их полная смычка, поскольку криминалитет, в частности наркоторговля, дает средства для поддержки и развития деятельности террористических организаций. Отсюда - задача борьбы с отмыванием "грязных денег", закрытие банковских счетов экстремистских организаций. И решить ее может только совместная деятельность правоохранительных органов всех государств, входящих в антитеррористическую коалицию. Налаживание такого сотрудничества - непростое, но необходимое дело. Помимо организационных проблем оно требует упрощения процедуры экстрадиции преступников, введения единого ордера на их арест, а также разработки международной программы защиты свидетелей и пострадавших. Гораздо сложнее обстоит дело с решением среднесрочных проблем, которые затрагивают уже не столько тактические, сколько стратегические задачи. Поэтому их
надо рассматривать в едином комплексе с долгосрочными проблемами, перспективами развития человечества. А для этого надо постараться ответить на "простенький" вопрос: куда движется мир?

Поставленный вопрос давно уже мучает ученое сообщество. "Римский клуб" почти три десятилетия предупреждает человечество, что оно движется к катастрофе. Такие оценки были даны еще тогда, когда "общество потребления" находилось на подъеме, однако уже в то время размышления о его экологических последствиях вызывали тревогу. Но экологические проблемы напрямую связаны с экономикой. Принятие многими молодыми странами за образец западных моделей индустриально-потребительского общества только усугубило ситуацию. Хотя некоторые из них добились процветания (пример - "азиатские тигры"), в целом разрыв в уровнях жизни богатых стран ("золотой миллиард") и бедных возрастает. Усилились противоречия между Севером и Югом, Востоком и Западом. Информационная же революция и появление в последнюю четверть XX в. телевизоров в большинстве семей даже бедных стран наглядно показали эти различия основной массе населения планеты. Ситуация усугубилась ускорением процессов глобализации в последнее десятилетие ушедшего века. В это время она стала принимать колониальный характер и выражалась в повсеместном проникновении ТНК, в выдавливании в развивающиеся страны экологически вредных производств, в контроле за финансовыми потоками и т.д. В ряде стран она была расценена как попытка установления мирового господства "золотого миллиарда". На таком фоне попытки США утвердить свое лидерство и создать "Pax Americana" вызывали повсеместное возмущение и сопротивление в странах "третьего мира" и не пользовались поддержкой во многих других, в частности и в России.

Существует еще одно, но чрезвычайно важное обстоятельство. Произошедшие в мире грандиозные социально-экономические преобразования, проходившие невиданными ранее темпами, сопровождались ломкой традиционных культурных ценностей и образа жизни огромных масс населения. Агрессивно вытеснявшая их западная поп-культура (по крайней мере на экранах телевизоров и в СМИ) порождала протестный потенциал, которого не было раньше. Он стал проявляться не только в странах "третьего мира", но и в передовых государствах Запада, где он вначале возник в виде движения "зеленых", а в самое последнее время вылился в антиглобалистское движение, вобравшее в себя представителей самых разнообразных направлений, вплоть до погромных. В исламском мире в таких условиях стали популярными идеи "исламского государства", представлявшие собой попытки построения общества по средневековым канонам Корана. При таких обстоятельствах самооценка США, представлявшая свою страну как олицетворение прогресса и образец для всеобщего подражания, превратила ее скорее в объект ненависти, распространенной не только в "третьем мире".

Все сказанное выше позволяет сделать вывод о назревшем глобальном системном кризисе нового вида, который показывает, что человечество зашло в тупик почти по всем направлениям своего предшествующего развития. При нынешних темпах роста экономики и народонаселения уже через 40-50 лет в мире наступит острый дефицит ресурсов и энергоносителей, а также продуктов питания. Уже сейчас наблюдается давно предсказанное потепление климата, что является грозным признаком надвигающейся планетарной экологической катастрофы. В социальной сфере сложившееся положение, когда 20% населения мира, живущие в богатых странах, потребляют 80% всех ресурсов планеты, вызывает невиданную ранее напряженность и она начинает выходить из-под контроля. Ситуация усугубляется демографическим взрывом в бедных странах, что ведет к дальнейшему нарастанию напряженности. Короче, накапливаются элементы деградации как природы, так и общества. Ситуация все более напоминает созданные Голливудом фильмы ужасов грядущих катастроф и глобального одичания. Они могут оказаться столь же пророческими, как созданные там же фильмы (а также компьютерные игры) о террористических актах, подобных событиям 11 сентября. Речь идет в буквальном смысле о выживании человечества.

Сказанное выше - не фантазия автора. На эти темы написаны горы литературы. Ни один научный журнал не обошел эту проблему. Однако ученых и прогнозистов не слушают, ибо не хотят услышать. Мировой терроризм - это только один из симптомов глобального заболевания, нашедший проявление в боковом ответвлении от основного потока противоречий в современном мире. В этом плане теракты в США 11 сентября 2001 г. могут означать начало нового этапа мирового развития лишь как исходный пункт осознания политическими элитами не только передовых государств, но всеми без исключения странами необходимости учитывать грозящую катастрофу и искать способы ее предотвращения. В этом состоит "большая стратегия" на длительный срок, причем срок. уже отмеренный самим ходом мирового развития (ориентировочно 40-50 лет, т.е. срок жизни примерно двух поколений). Именно за этот период может быть создан тот Новый Мировой Порядок, который позволит человечеству выжить и приспособиться к новым условиям существования. Разумеется, он не должен повторять тех черт, которые стали складываться в последнее десятилетие XX в., когда международный кризис на Балканах показал стремление США к глобальному лидерству, а "золотого миллиарда" - к мировому господству.

Контуры грядущего миропорядка не раз очерчивались в научной литературе. Наряду с универсальной мировой организацией, какой является ООН, можно представить существование и деятельность крупных региональных организаций типа ОБСЕ (но без ее зависимости от других объединений и альянсов). призванных не только обеспечить безопасность входящих в этот регион стран, но и наладить их сотрудничество в разрешении экономических, социальных, экологических и других проблем. Очевидно, что подвергнется радикальным изменениям нынешний эталон индустриально-либерального общества в сторону усиления внимания к социальным проблемам, коллективным правам и обязанностям и повышения роли государства. При желании можно порассуждать о более конкретных формах и проявлениях будущего мирового устройства, но история показала уже (хотя бы на советском примере), что заранее заданные конструкции редко бывают удачными. В научных трудах будущее общественное устройство обычно характеризуется как "модель устойчивого развития".

Если в теоретическом и прогностическом аспекте цели "большой стратегии" и, следовательно, долгосрочные проблемы просматриваются хотя бы в общем плане, то ведущие к их достижению шаги и промежуточные этапы представляются довольно расплывчатыми. Это относится как раз к среднесрочным прогнозам и планам. Готов ли мир к развитию по такому пути? Вероятно, следовало бы подчеркнуть, что альтернатива достаточно мрачная: если человечество проигнорирует в очередной раз веления времени, оно окажется перед пропастью. И первое, что предстоит осознать не столько всему человечеству (это время вряд ли наступит так скоро), сколько правящим элитам всех государств, в первую очередь развитых и богатых, что их выбор довольно ограничен. Привычка обеспечивать свою безопасность за счет военного превосходства над возможным противником в данном случае решительно расходится с действительностью. Террористические акты 11 сентября показали, что вся мощь США и их союзников по НАТО не смогла защитить их от агрессии со стороны террористов и их организаций, сила которых ничтожна в сравнении с державой, которой они бросили вызов. Готовы ли страны НАТО сделать вывод, что их альянс изжил себя, что его необходимо заменить другим инструментом, соответствующим новой эпохе? Вряд ли они придут к такому умозаключению без дополнительных доказательств. Слишком велика сила инерции мышления. Слишком высок уровень самонадеянности и того, что называется "опытом истории". Парадокс ситуации состоит как раз в том, что прошлый опыт не работает в новых условиях. Европейский континент представляет в этом плане чрезвычайно интересный объект для анализа. Как показали события, громоздкий аппарат НАТО с трудом приспосабливается к действиям антитеррористической коалиции, которую создают США. Первоначально реацию общественного мнения их европейских союзников, несмотря на сочувствие жертвам террористической агрессии, можно было бы выразить словами: "На вас напали, вы и воюйте". Конечно, официальные круги немедленно выразили готовность оказать содействие, а НАТО заявила о вступлении в состояние войны с террористами (статья 5-я Устава НАТО). Однако, как уже отмечалось, кроме Великобритании, немедленно включившейся в осуществление планов США, другие страны такого рвения не проявили. Правда, уже приняты решения о направлении их ограниченных контингентов в Афганистан. США явно не хотят повторять ошибки Вьетнамской войны, когда они воевали в одиночку, и намерены возложить долю моральной и материальной ответственности на своих союзников. Для европейских стран это будет серьезной проблемой. В ряде европейских столиц уже прошли массовые выступления против неадекватности американских действий в Афганистане, против игнорирования причин, вызывающих современный терроризм.

После окончания "холодной войны" НАТО потеряла возможного противника. Новая же доктрина, рассматривающая ее как военно-политический блок глобального характера, вряд ли устраивает бльшинство участников НАТО. Не удивительно, что уже в 90-х годах встал вопрос о правомерности дальнейшего существования блока. Создание сил быстрого реагирования при Европейском Союзе подтверждает эту мысль. Сейчас существование НАТО создает только ненужную напряженность в Европе. Больше того, своим участием в агрессии против Югославии блок показал, что представляет угрозу для мира на континенте. Особенно одиозный характер имеет его поддержка албанских террористов. Российская дипломатия уже неоднократно указывала на самых разных уровнях, вплоть до высшего, о недопустимости деления террористов на "плохих", кто совершил теракты в США, и "хороших", которых они в той или иной мере поддерживают, как это имеет место в Косове и Чечне, а раньше наблюдалось и в Афганистане. Отсюда проистекают и трудности в формулировании понятия "терроризм" и выработке соответствующей международной конвенции.

В новых условиях развитие ситуации на Балканах будет служить пробным камнем и индикатором действительного поворота в политике НАТО и основных европейских держав наряду с вопросом о расширении альянса. Реальная перестройка структуры международных отношений займет, надо полагать, значительное время вследствие уже отмечавшийся инерции и груза старых представлений. Замена НАТО общеевропейской системой коллективной безопасности представляется неизбежным шагом, но не скорым. Промежуточным этапом на этом пути следует считать признание альянсом крупных ошибок и серьезных нарушений норм международного права, вылившихся в агрессию против Югославии. Только такое "покаяние" способно будет убедить мировую общественность в преодолении "двойных стандартов". Вероятно, нельзя считать максималистским пожеланием выполнение в полном объеме положений Резолюции № 1244СБ ООН от 10 июня 1999 г., подчеркивавшей территориальную целостность Югославии, и отказ от действий, ведущих фактически к расколу СРЮ.

На совести НАТО и входящих в нее стран - резкое обострение межнациональных противоречий во всем регионе Юго-Восточной Европы. Поднятая здесь волна со временем накроет и другие страны континента. В серии мер действительного успокоения Балкан следует отдать предпочтение в первую очередь тем из них, которые легко осуществить и которые смогут хоть в небольшой степени снизить накал страстей. Одной из первых рекомендаций представляется роспуск так называемого Международного трибунала по бывшей Югославии, который в его нынешнем виде является скорее трибуналом НАТО, на современном этапе пытающемся оправдать агрессию альянса в 1999 г. О его односторонности, сомнительной легитимности и ненужности (даже вредности) написано немало. Хотелось бы увидеть конкретные шаги по устранению этого искусственного творения психологической войны. Его устранение не означает, однако, амнистии действительным военным преступникам. Но сейчас их наказание является задачей самих стран этого региона, которые в состоянии ее выполнить, а главное - сами заинтересованы в преодолении негативных напластований прошлого.

Неизбежным представляется также и вывод войск НАТО из всех стран региона, особенно с территории Боснии и Герцеговины, Косова и Македонии. На первый период естественной будет их замена миссиями наблюдателей ОВСЕ или организации коллективной европейской безопасности, если она будет создана к тому времени. Но такие миссии должны действовать на основе строгой объективности и не допускать перекосов в своих действиях, как это бывало прежде. Вспомним откровенно антисербские установки миссии ОВСЕ в Косове в конце 1998 - начале 1999 г. Только при соблюдении этих условий они смогут принести пользу.

Уровень противоречий - политических, межнациональных, межгосударственных, межконфессиональных, экономических и социальных - сейчас на Балканах таков, что их реальное разрешение без применения силы и новых военных конфликтов возможно только с участием международного сообщества. В этом плане уже высказывались соображения о желательности созыва широкой международной конференции. Чтобы такой мировой форум имел достаточно солидную политическую базу и легитимность, он должен проходить под эгидой Совета Безопасности ООН и с непременным участием его постоянных членов. В нем должны принять участие все балканские страны, страны - члены Контактной группы по Югославии (их состав, правда, в значительной мере совпадает с составом постоянных членов СБ), а также ряда международных организаций, например ОВСЕ и - или - организации коллективной безопасности европейских государств, но без участия НАТО как военно-политического блока, несущего ответственность за возникшее в этом регионе кризисное положение. Решения такого форума должны быть достаточно авторитетны, чтобы не остаться на бумаге. Санация региона станет крупным вкладом в оздоровление положения на всем континенте Европы.

Оздоровление обстановки на Балканах невозможно без экономической помощи, ибо все страны региона понесли ущерб от военных действий и экономической блокады, хотя наибольшим и прямым разрушением подверглась экономика Сербии в ходе "гуманитарных бомбардировок", ставивших целью уничтожение ее основных производств и инфраструктуры. Будет справедливо, если ущерб, нанесенный Сербии, возместят те страны, которые повинны в причиненных разрушениях, причем в пропорции, соответствующей их "вкладу" в акт коллективной агрессии.

Перечисленные выше возможные действия не исчерпывают всех проблем будущей объединенной Европы. Но они представляют собой необходимый минимум, а главное - послужат индикатором готовности считаться с назревшими переменами в системе международных отношений. Только такой тест может показать серьезность намерений создателей антитеррористической коалиции учитывать новые вызовы времени и их готовность убрать с пути завалы прошлого времени. Следует также принимать во внимание, что само создание этой коалиции является первым звеном в длинной цепи инициатив, которые приведут в конечном счете к созданию такого Нового Мирового Порядка, который поможет человечеству выжить. Только осознание планетарных масштабов стоящих перед миром задач сможет подвигнуть правящие элиты ведущих стран, а за ними и других государств начать двигаться в правильном направлении.

Не исключено, что найдется не один человек, который выдвинет упреки в адрес перечисленных выше предложений как идеалистических и максималистских. Так ли это? Мир должен осознать, что таймер современной цивилизации был включен 11 сентября 2001 г. Если эта дата не станет началом новой эпохи, она станет началом "конца истории".

Но как же тогда оценить те изменения, которые произошли в самое последнее время? Для этого лучше всего обратиться к программной речи Дж. Буша "О положении страны" в конгрессе США 29 января 2002 г. Несмотря на разгром талибов, Дж. Буш заявил, что "война с международным терроризмом только начинается". Он резко высказался против "иракского режима", который "что-то прячет от цивлизованного мира", заявил, что "Северная Корея, Иран, Ирак и их союзники-террористы представляют собой ось мирового зла, вооружающуюся для того, чтобы угрожать миру на нашей планете". Дж. Буш дал понять, что для США абсолютно нетерпимы попытки создания ими оружия массового поражения и США положат конец либо таким попыткам, либо правящим там режимам. Такое заявление было расценено мировой прессой как "доктрина Буша", оправдывающая любое вмешательство США во внутренние дела какой-либо неугодной страны.

Немалое внимание уделил Буш "великому союзу против международного терроризма", само существование которого призвано служить оправданием всех действий в Афганистане. "Общая угроза, - сказал он, - свела на нет прежнюю вражду, и сегодня Америка, как никогда в прошлом, активно сотрудничает с Россией, Китаем и Индией в достижении мира и процветания".

Аналитики в последнее время сходятся во мнении, что реально США резко усилили свое влияние в мире, причем за счет военной составляющей. Афганистан становится местом постоянного базирования американских вооруженных сил. Американские военные базы возникли на территории государств СНГ в Средней Азии - в Узбекистане, Киргизии, Таджикистане и Туркмении. Последнее чревато непредсказуемыми последствиями не только для России, но и для Китая, у которого есть проблемы со своими провинциями - Тибетом и Синдзяном. Девальвировано также значение "Шанхайской шестерки" - политического сотрудничества России и Китая со странами Средней Азии. В США усилилась тенденция к односторонним действиям. В ходе афганской кампании США показали, что они не очень нуждаются в НАТО. Элемент непредсказуемости в мире усилился.

В российско-американских отношениях после 11 сентября 2001 г. произошло заметное улучшение, которое особенно проявилось во время визита В.В. Путина в США. Среди американской политической элиты существуют влиятельные круги, выступающие за дальнейшее развитие этих отношений. Группа российских общественных деятелей, отражающая значительный сегмент общественного мнения страны, выступила с инициативой заключения договора о взаимной безопасности России и США. Но в реальной политической жизни многое возвращается к прежнему положению. Вновь послышались упреки в адрес России за нарушение "прав человека" в Чечне. Старая риторика сопровождается использовавшимися ранее методами политического давления.

Столь же показательны и действия США на НАТО на Балканах. До сих пор не урегулировано положение в Македонии, куда беспрестанно ездит генсек НАТО Дж. Робертсон. 12 февраля 2002 г. в Гаагском трибунале против Милошевича начался процесс, который может растянуться на ряд лет. Ни один вопрос, приведший к кризису на Балканах, не урегулирован политически, и отсутствие конфликтов сохраняется за счет военного присутствия вооруженных сил НАТО в этом регионе. Как долго может продолжаться подобное состояние? Балканы, к сожалению, продолжают оставаться пробным камнем действительных намерений НАТО и США в Европе, а также и в мире, где ныне все взаимосвязано. Внешнее вмешательство редко когда приводило к желанным результатам. Поэтому старый лозунг "Балканы - балканским народам" не теряет своей актуальности. Решение существующих там проблем покажет, что на самом деле представляет собой "новый мировой порядок".