VIVOS VOCO: О. Дмитриева, "Островный вариант"

Рождение средневековья:

ОСТРОВНЫЙ ВАРИАНТ

О. Дмитриева

Рассуждая о рождении средневековой европейской цивилизации, историки нередко впадают в грех чрезмерного упрощения, видя ее истоки в столкновении и последующем синтезе преимущественно двух элементов, -- римского и варварского германского. Такое противопоставление "римляне -- германцы" исключает третий элемент, который тем не менее существовал, речь идет о кельтах, населявших многие области, завоеванные римлянами. Тот факт, что они были ассимилированы в покоренных провинциях, не должен привести нас к заблуждению -- к недооценке подлинного вклада кельтских народов в развитие материальной и духовной культуры. Историки еще даже не пришли к окончательному выводу о том, кто же былы лучшими земледельцами -- римляне или кельты, кто у кого позаимствовал колесный плуг -- символ прогресса в сельском хозяйстве древности. Кельты были, повидимому, лучшими металлургами Европы, прекрасными ювелирами, строителями дорог, они изобрели мыло, наконец! Их духовная культура и после завоевания римлянами продолжала подспудно развиваться и, неожиданно оказавшись востребованной, пережила невиданные взлеты как в эпоху раннего средневековья, так и в его классический период.

Это уже достаточное основаные, чтобы обратить взор к той области Европы, в которой кельтскому элементу было суждено дольше всего оставаться самостоятельным, и проследить, как шел здесь синтез не двух и даже не трех, а множества этносов, -- к Британии.

Британия: "континент отрезан" или все-таки нет?

Британские острова в древности были настоящим горнилом, в которое постоянно поступал все новый и новый человеческий материал, переплавлявшийся в некую амальгаму, давшую в конце концов основу современной британской нации. Первым ее элементом стали племена иберийцев, которые мигрировали сюда с Пиренейского полуострова в III тысячелетии до новой эры, продвигаясь по морю вдоль западного, Атлантического побережья Европы. Мы ничего не знаем о языке этих народов, осевших среди меловых холмов и равнин Солсбери. Они оставили после себ дороги -- Икнилд и Дорогу Пилигрима, каменные святилища и длинные погребальные курганы. Во втором тысячелетии до новой эры родственные им племена альпийской группы заселили Восточную Англию в долине Темзы. Перекрестком и центром той цивилизации, которая сложилась в Британии до прихода кельтов, стал Уилтшир, поражающий древними мегалитическими сооружениями, Стоунхендж -- двойное кольцо из гигантских, неизвестно кем поставненных скал.

Следующим этническим элементом, обосновавшимся в Британии стали кельты. В первом тысячелетии до новой эры масса кельтских племен и народов широко расселилась по Европе -- во Франции, Австрии, Швейцарии, Германии, Польше, Чехии, Италии, Испании, Греции. В Британию они вторгались несколькими волнами: первыми около VII века до новой эры были годейлы (гэлы), заселившие северо-восток острова и Шотландию, в V веке до новой эры бритты, освоившие юго-запад страны и активно смешивавшиеся с иберийцами. Они и дали название острову. Наконец, последними с континента переселились белги около 100 года до новой эры. В то время как Британские острова заселяли и обживали все новые племена, народы, считавшиеся цивилизованными -- греки и римляне, почти не имели сведений об этих областях, находившихся, по их представлениям, на самом краю земли. Она виделась им плоским диском, плывущим в мировом океане. Впрочем, грек Пифей, живший в IV веке до новой эры, утверждал, что побывал в Британии и исходил ее всю пешком, оц якобы видел собственными глазами и расположенный к северу от нее остров Фулу, последний из существующих в океане, "местность, где нет земли, моря или воздуха, а вместо них -- смесь всего этого, похожая на морское легкое, где земля, море и вообще все висит в воздухе, и эта масса служит как бы связью всего мира". Его рассказы, доверяя им или сомневаясь, переписывали другие греческие географы и историки.

Страбон, знаменитый географ I века до новой эры, подытоживая заочную научную полемику о землях, которых никто не видел, вынес Британии весьма суровый приговор: "Для целей правительственных не может быть никакой пользы от знания подобных стран и их обитателей, даже если бы эти острова и были заселены, то все-таки они не могут быть для нас ни вредными, ни полезными, потому что сообщение с ними невозможно". (Фантастические представления о Британских островах бытовали в Европе еще очень долго. Даже в VI веке византийский историк Прокопий Кесарийский всерьез утверждал, что эта земля кишит змеями, служит прибежищем для душ умерших германцев-франков и что там отравленный воздух, смертельный для всего живого.)

Римляне и бритты: первая встреча

Первым из римлян, кто наконец вступил на землю Британии и оставил достоверные свидетельства о ней, основанные на личных впечатлениях, стал Гай Юлий Цезарь. Пытаясь покорить в Галлии местные кельтские племена, он обнаружил, что противник получает поддержку из лежащей за проливами и остающейся terra incognita Британии. В 55 году до новой эры Цезарь снарядил туда экспедицию, призванную стать "разведкой боем". Перед римлянами, приблизившимис к берегу, открылось захватывающее и грозное зрелище: среди свинцовых волн холодного моря вздымались белые меловые утесы, а на их вершинах пришельцев встречали ряды колесниц и полуобнаженные воины устрашающего вида, вооруженные мечами и копьями; их кожа отливала синевой и была испещрена татуировками. (Бритты натирали тело растительной краской голубого оттенка. Полагают, что само название "бритт" восходит к слову "бридан", "придан" -- "голубой".) Они оказались достойными противниками, и великий полководец воздал должное их стойкости и в особенности неподражаемому искусству сражаться на колесницах.

Первые победы над варварамибританцами дались Цезарю с огромным трудом. К тому же бури потрепали его корабли, продовольствия не хватало, и римляне покинули негостеприимный остров, чтобы вернуться через год подготовленными к затяжной кампании. На этот раз Цезарь привел с собой пять легионов на восьмистах (!) кораблях, мобилизовав частные и торговые суда.

Во втором походе, продвинувшись в глубь острова, легионеры столкнулись с бриттскими крепостями, укрепленными валами, глубокими рвами и деревянными частоколами, с коварными ловушками на речных переправах: бритты вонзали в берег под водой остроконечные колья, на которые напарывалась форсирующа реки вражеская конница.

Ранее враждовавшие между собой кельтские народы сплотились перед лицом общей угрозы, и, быть может, единственным осязаемым результатом этого похода стали IV и V книги "Записок о галльской войне" Цезаря, посвященные нравам и обычаям жителей Британии.

Из "Записок" Цезаря

Островитяне-варвары оказались хорошими скотоводами, а жители Центральной и Восточной Британии -- и земледельцами. Их "города" располагались на возвышенностях, давая окрестному населению защиту за валами и частоколами в случае опасности. Укрепления строили в технике так называемой галльской стены, общей для кельтских народов Европы, обитавших в областях, изобиловавших лесом: из деревянных бревен сооружался каркас-арматура, промежутки засыпали землей, камнями и щебнем.

Просторные жилища бриттов, выстроенные из тесаных досок с круглыми куполообразными крышами, крытыми соломой, стояли в селениях довольно кучно. В центре дома располагался очаг, и дым от него выходил через круглое отверстие в центре крыши. На перекрестье балок над очагом подвешивался большой котел для приготовлени пищи. "Обстановку" дома составляли в основном шкуры, брошенные на земляной пол, на которых и сидели, и спали, а единственным украшением интерьера служила деревянная резьба на столбах-опорах. Неудивительно, что быт местных жителей показался римлянам убогим, а сами они -- дикими.

В отличие от континентальных варваров-германцев, бритты брили все тело, оставляя лишь усы и длинные шевелюры, которые укладывали в причудливые прически, раскрашивая пряди волос в разные цвета. Их вообще отличало пристрастие к многоцветию и ярким краскам. Пестрые кельтские ткани -- полосатые, с броскими узорами -- со временем очаруют римлян и станут предметом экспорта с Британских островов, давая казне огромные пошлины.

Бритты страстно любили украшения, в особенности шейные гривны, браслеты и кольца. Золото, серебро, бронза украшали их оружие, нашивались в виде бляшек и подвесок на одежду и пояса. Их повседневный костюм состоял из льняной или шерстяной рубахи, перехваченной вышитым поясом, штанов и плаща, скрепленного заколкой, кожаных башмаков или полотняной обуви с кожаными подошвами. Подобно римской тоге, служившей знаком свободного статуса и достоинства человека, почетным одеянием бриттов был просторный плащ, драпировавшийс пятью складками. (У родственных бриттам кельтских племен Шотландии и Ирландии отличительной чертой племенной аристократии была... голоногость, неношение штанов, которые заменяло некое подобие фартука, эволюционировавшее позднее в знаменитую шотландскую юбку-килт. Неизвестно, существовал ли в древности подобный обычай на территории собственно Англии, и если существовал, то по каким причинам не прижился.)

Своеобразное эстетическое чувство заставляло кельтов-британцев украшать лица не только татуировками, но применительно к обстоятельствам накладывать красочные узоры на щеки и лоб. Одна раскраска предназначалась для поры влюбленности и сватовства, другая -- для боевого похода. К прочим странностям бриттов римляне отнесли их рацион: поглощая в избытке говядину, свинину, молочные продукты, хлеб, они совершенно не ели мяса зайцев, кур и гусей, которых тем не менее держали для забавы.

Немногое, что сообщал Цезарь об общественном укладе бриттов, позволяет говорить об уже далеко зашедшем разложении племенного строя. Он выделял аристократию -вождей и "королей", слой профессиональных жрецов-друидов и остальной народ, не упоминая о тех элементах народной демократии, которые отмечал у них Страбон (общее собрание племени, на котором каждый свободный бывал выслушан).

Жрецы-друиды

Особый интерес римских авторов возбудила каста жрецов-друидов, игравших в жизни кельтского общества огромную роль. Их первой и главной функцией была жреческая: выполнение религиозных обрядов, магических ритуалов и жертвоприношений, гадания о судьбах племени и истолкование предзнаменований. Кельтские боги требовали человеческих жертв, в угоду им друиды брали пленников (а за неимением таковых -- и своих соплеменников) и убивали их из лука, распинали в храмах или сжигали, оплетая ветвями деревьев, в своеобразных зеленых "корзинах". Гадали как на внутренностях убитых, так и по характеру конвульсий и кровотечения, поражая их ударом меча в спину. Среди друидов встречались и женщины. Однажды римский отряд наткнулся на забрызганную кровью пещеру, в которой старухи-жрицы в белых одеждах с развевающимися волосами готовились перерезать горло пленнику над огромным сосудом.

Помимо религиозных ритуалов, друиды были облечены судебными и политическими функциями. Последние состояли в избрании "истинного" короля, который обеспечил бы племени процветание и победы на поле брани. Король у кельтов считался сакральной фигурой, наделенной магическими способностями, и друидам предстояло тщательно подготовить условия для испытания претендентов. Порой тем предстояло сразиться друг с другом, порой промчаться на колесницах между валунами, которые должны были сомкнуться и не пропустить незаконного претендента или, напротив, под будущим "истинным" королем должен был запеть магический камень. Организация чудесного волеизъявления свыше, несомненно, требовала от друидов большой изобретательности и технических ухищрений.

Не менее важной их задачей было воспитание юношества, в частности подготовка себе подобных, передача им и сохранение научных знаний и религиозных тайн. Обучение у друидов было длительным и многоступенчатым. В течение первых семи лет из одаренных юношей готовили бардов, владевших поэтическим даром, навыками композиции и декламации. Еще через семь лет, овладев особым тайным языком, философскими и правовыми знаниями, они становились ватами. Ваты уже могли служить предсказателями. Страбон называл их "исполнителями священнодействий и знатоками природы". Наконец, третий семилетний цикл позволял им назваться собственно друидами, владеющими всеми тайнами религии, магии и естественных наук. Отныне их призванием и постоянным занятием было, согласно Страбону, "изучение физической природы и нравственной философии".

Сам характер их обучения был весьма необычным: таинства наук друиды не вверяли письменам, а передавали изустно, при этом в поэтической форме. Отсюда такое их внимание к стихосложению как необходимому профессиональному навыку. Для занятий друиды уводили юношей в священные дубравы и там беседовали с ними, по мнению Цезаря, "о светилах и их движении, величине мира и земли, о тайнах природы и власти бессмертных богов".

Жрецы-наставники прибегали также к излюбленному ими методу вопросов-ответов и загадок -- поэтичных, метафорических, развивающих образное мышление. Как правило, ответ на вопрос учителя предполагал поиск родственных или, напротив, разнородных явлений и понятий, подходящих под общее определение. Например: "Какие три вещи без языка, но дают знание?" Ответ: "Глаз, ум, буква". Позднее эти древние кельтские упражнения, обостряющие ум и поэтическое видение мира, станут основой преподавани в ранне-средневековой Европе, перенесенные на континент монахами, выходцами из Британии. Они переживут века в виде знаменитых ирландских "триад" и будут вдохновлять современных поэтов кельтского происхождения, и в наши дни нередко обращающихся к этой литературной форме.

Британских жрецов высоко чтили в остальном кельтском мире. Страбон утверждал, что именно острова считались колыбелью друидической науки, которая была "оттуда перенесена в Галлию, и... чтобы основательнее с нею познакомиться, отправляются туда для ее изучения".

Верования и религиозные представления бриттов

Их нелегко реконструировать. После краткого знакомства с ними Цезарь считал, что они почитают лишь природные стихии -- "Солнце, огонь и Луну, то есть те только силы, которые они видят собственными глазами, об остальных богах они даже и не слышали". Он, безусловно, ошибался, но восстановить пантеон островных богов трудно изза малочисленности письменных памятников. Кельтологам приходится опираться на археологический материал и поздние источники, эпические песни, сохранившиеся в основном не в Англии, а в Ирландии, и они неизбежно сталкиваются с проблемой, как выделить из множества общекельтских божеств тех, чьи культы были распространены именно в Британии. Их насчитывается около сорока, но имена большинства нам не известны. Есть основания полагать, что здесь, как и на континенте, поклонялись богу Тараннису-громовержцу, которого римляне уподобляли своему Юпитеру.

Другой кельтский бог -- Тевтатис -- вызывал у них ассоциацию с Меркурием, а грозный Езус, любивший человеческие жертвы, -- с Марсом. Почитали бритты и богиню-воительницу Белисаму, и покровительствовавшего искусствам и всяческим знаниям Бела (Белина).

Благожелательным и добрым божеством считался Дагда, обладатель магического котла, в котором кипело и никогда не иссякало мясо. А самым необычным обликом был наделен бог подземного мира Цернуннос, он же покровитель охоты, который символизировал собой одновременно и охотника, и его добычу, поэтому изображалс в виде человека с ветвистыми рогами на голове. Многие кельтские племена Европы поклонялись Лугу (Луду, Лиру), который поначалу выступал как бог плодородия и добрых урожаев, а со временем превратился в покровителя самых разнообразных ремесел и искусств: он был и кузнецом, и плотником, и музыкантом, и врачевателем, и чародеем в одном лице. В Британии Луг также пользовалс популярностью, с его именем, в частности, связывают топоним "Лондон", название современной столицы страны, покровителем которой он считался.

Среди археологических находок в Британии встречаются изображения весьма причудливых божеств. Одно из них -- триада так называемых Матрон, изображавшихс в виде трех женщин -- молодой, зрелой и старой. Подобно римским Паркам, они ведали линией человеческой жизни и символизировали, соответственно, рождение, жизнь и смерть. Находят также статуэтки трехглавых собак, безымянных спаренных божков.

Кельты Британии обожествляли многих животных, полагая, что в них могут перевоплощаться божества и герои. В их эпосе последние часто сходятся дл поединка, превратившись в могучих быков. Наиболее почитаемыми среди животных были бык, кабан и лошадь. Птиц, рыб и кошек также считали одушевленными существами, духами-хранителями тех мест, где они обитали.

Одушевление окружающей природы, свойственное кельтам, было частью их удивительно поэтичной картины мира. В могучих деревьях они видели живые существа и верили, что в них вселяются души богов и предков.- Отсюда поклонение священным рощам, особенно дубравам и орешнику.

Почитали кельты-британцы и водную стихию, веря, что каждый источник, река или озеро имеет своего духа, которому приносили безобидные жертвы в виде маленьких глиняных статуэток. Прихотливая фантазия кельтов населяла окружающий мир веселыми сонмами маленьких духов -- эльфов и фей, кружащихс в лунных лучах. Из островного фольклора они перекочевали в легенды и сказки, благополучно дожив до наших дней.

Не менее интересны кельтские воззрения на природу человеческой души и ее судьбы в реальном и потустороннем мире. В отличие от многих народов, они верили не только в бессмертие души, но и в возможность ее переселени из одного существа в другое, в животное или растение. Ученые усматривают здесь очевидную связь с философскими идеями, распространенными в Индии, по которой кельты странствовали в весьма отдаленном прошлом на их долгом историческом пути в Европу. (Эти связи прослеживаются также в астрономических представлениях кельтов и древних индийцев, их календаре, в сходстве положени друидов и браминов и т.д.).

Представление о бессмертии души и райских островах избавляло бриттов от страха смерти. Их заботило лишь, что она должна быть славной: доблестному воину подобало с честью погибнуть в бою. Культ храбрости и воинской силы породил у островных культов весьма необычное для прочих народов почитание человеческой головы. Голову поверженного врага они считали средоточием его силы, ловкости и удачи, ее следовало отсечь и привезти домой. Вера в магическую силу слова вызывала к жизни специфические формы творчества: барды и профессиональные певцы-филиды слагали песни, которые, по их представлению, мргли нанести урон врагу, исцелить раненых, усыпить все вокруг и так далее. Перед сражением они запевали воинские гимны, поднимающие боевой дух. В мирное время при дворах бриттских королей певцы исполняли эпические и длиннейшие генеалогические поэмы, славящие предков и героев племени.

Можно ли назвать этот мир кельтской Британии варварским? Если да, то лишь с большой долей условности. Но, думаю, вернее воздать должное этому самоценному кельтскому миру и его культуре, образной и поэтической картине мира, обширным естественнонаучным знаниям кельтов, развитым формам литературного и музыкального творчества, высоким навыкам в военном деле, строительстве и фортификации.

XII диоцез Римской империи

Подлинное же завоевание Британии продолжилось в 43 году во время похода императора Клавдия, который, не встретив серьезного сопротивления кельтского населения, за несколько дней продвинулся до Темзы, и, оставив своих полководцев продолжать наступление, поспешил в Рим, чтобы с великой пышностью отпраздновать свой триумф. Памятную доску, посвященную этому событию (вернее, ее уцелевший фрагмент), и по сей день можно видеть на Капитолийском холме. Британи стала очередной и последней провинцией, завоеванной Римом, двенадцатым диоцезом империи.

Неудачное знакомство с северными народами как кельтского, так и не-кельтского происхождения -- каледонцами, скоттами, пиктами, заставило римлян выстроить оборонительные линии против них, перерезавшие остров в наиболее узких местах, -- знаменитые валы императоров Адриана и Антонина Пия. За этими стенами, сложенными из огромных валунов, и сторожевыми башнями заканчивалась "Римска Британия" и начинался мир непокоренных враждебно настроенных племен, которые, как волны, накатывали на стены и периодически вынуждали римлян оставлять эти рубежи и отходить к югу.

Завоеванная римлянами последней и первая ими оставленная, Британия менее всего подверглась романизации. Несмотря на введение новой административной системы, кельтские племенные королевства сохранили свой прежний уклад жизни, традиционную иерархию власти и древнее право. Короли и вожди бриттов заключали союзнические договоры с завоевателями, и вмешательство последних в их жизнь ограничивалось сбором податей. Это позволяет историкам говорить о торжестве кельтского континуитета на Британских островах.

Тем не менее четыреста лет римского присутствия не прошли бесследно. В Британии возникли многочисленные очаги римской цивилизации, оплотом которой была так называемая Britania Prima -- наиболее освоенный район Центральной и Юго-Восточной Англии, ее житница, поставлявшая Риму пшеницу, скот, шкуры, металлы. Здесь в первую очередь возникали военные лагеря, вокруг которых позднее разрастались города, и виллы -- типично римские сельские поместья. Освоение неплодородных и суровых северо- западных территорий шло по-другому: здесь ставили форты, заградительные валы и размещали гарнизоны, несущие караульную службу. В Британии были постоянно расквартированы три легиона -- около сорока тысяч человек -- в Эбураке (Иорке), Деве (Честере), Иске (Карлеоне). Как и повсюду, куда приходили римские солдаты, они распахивали землю вокруг своих идеально спланированных лагерей, сеяли пшеницу и рожь (считается, что именно они завезли зти культуры в Британию), осушали болота, вырубали леса и прокладывали прямые, как стрелы, вымощенные камнем дороги. По истечении 25-летнего срока службы легионерам разрешалось селиться на собственных землях и брать в жены местных женщин. Так постепенно начинал формироваться слой романо-британского населения.

Укрепленные лагеря быстро обрастали поселениями торговцев и ремесленников, обслуживающих римлян. Крупнейшими романизированными центрами Британии были Лондиниум (Лондон), Веруламиум (Сент-Олбанс), Эбурак (Йорк), Линкольн, Колчестер, Дорчестер. На римское происхождение городов указывают многие топонимы: нередко в названиях населенных пунктов содержится элемент "castrium", "лагерь" (например, Честер, Уинчестер, Манчестер, Ланкастер и так далее) или "coln", "колония" (Линкольн).

Именно города стали пунктами ускоренной романизации и проводниками римской культуры. Синтез двух столь отличных друг от друга цивилизаций стал реальностью в пределах городских стен, где закладывались римские площади-форумы, возводились публичные сооружения и храмы, театры и общественные бани -- термы, украшенные великолепными мозаиками, без которых жизнь римлянина была немыслима ни в одной из отдаленных провинций.

Римляне принесли с собой на Британские острова поклонения олимпийским богам, мистерии Диониса, а также сравнительно новые и для самой империи культы Изиды и Митры, жертвенники и храмы которых находят археологи. Они же познакомили местных жителей с идеями раннего христианства.

Бриттская элита и горожане-кельты довольно быстро стали приобщатьс к новому стилю жизни, перенимая язык, манеры, моды, облачаясь в туники и тоги. Они привыкали к римскому времяпрепровождению, посещая театры и наблюдая за маневрами легионеров и потешными боями, в которых римские солдаты разыгрывали схватки "греков" с "амазонками". Привлечение на свою сторону местного населения и его "приручение" было сознательной политикой наиболее дальновидных наместников и полководцев.

Одним из них был Агрикола, который, по словам историка Тацита, "настойчиво побуждал британцев к сооружению храмов, форумов и домов... Больше того, юношей из знатных семейств он стал обучать свободным наукам, причем природную одаренность британцев ценил больше рвения галлов, и те, кому латинский язык совсем недавно внушал откровенную неприязнь, горячо взялись за изучение латинского красноречия. За этим последовало и желание одеться по-нашему, и многие облеклись в тогу".

"Так, -- продолжает Тацит, -- малопомалу наши пороки соблазнили британцев, и они пристрастились к портикам, термам и изысканным пиршествам. И то, что было ступенью к дальнейшему порабощению, именовалось ими, неискушенными и простодушными, образованностью и просвещенностью".

Выросшие под крылом империи поколения романизированных бриттов считали себя не варварами, но "гражданами", полноправными членами римского мира, единой цивилизации, утвердившейся на огромных пространствах Европы, Азии и Африки. Римский этнический элемент, обосновавшийся в Британии, оставил глубокий след в ее языке: около восьмисот терминов современного английского восходят к латыни.

Заимствованная терминология также указывает на сферы, в которых синтез римской и кельтской традиций шел наиболее интенсивно: прежде всего это слова, относящиеся к различным проявлениям городской жизни и обозначающие элементы застройки (стена, улица, вал, ворота и так далее). Военное дело, административное управление, торговля, календарь -- вот другие сферы и явления менявшейся на глазах жизни, для которых у кельтов не нашлось собственных слов, и им пришлось воспользоваться латинскими.

Бритты немало взяли у римлян и в области "высокого" сельского хозяйства, усвоив новые культуры, более совершенную систему землепользования, колесный плуг, двигатель в виде водяного колеса, а также терминологию, относящуюся к управлению сельской виллой.

Однако, несмотря на безусловный синтез культур, кельтский элемент не был поглощен и не растворился в римском. Рим покорил Британию в эпоху упадка своего могущества, и когда этот ослабевший колосс рухнул под ударами варваров-германцев, бритты, предоставленные сами себе, получили возможность недолгого независимого существования, прежде чем на острове объявились очередные завоеватели, которые частично уничтожили и вытеснили их, а частично -- ассимилировали. Лишь малые островки прекрасного и причудливого кельтского мира уцелели на окраинах Британии, но и этого оказалось довольно, чтобы спустя несколько веков он сумел возродиться и необыкновенно обогатить общую сокровищницу культуры средневековой христианской Европы.