N12, 1997
© А. Шумилов
А. Шумилов
ПОД ФЛАГОМ "ПЕРСЕЯ"
Интерес к морским исследованиям на севере России возник давно. Да и как иначе, ведь русские поморы с начала XVII века бороздили Белое и Баренцево моря. И недаром можно было слышать поморскую присказку: "Море нас кормит, поит, море и погребает". Надо сказать, что Белое и Баренцево моря планомерно изучались с 1881 года, когда на Соловецких островах профессором Н. П. Вагнером была организована биологическая станция. В 1889 году она была переведена на побережье Екатерининской гавани, где после достройки и оборудования лабораторий возобновила работу в 1904 году и стала называться Мурманской биологической станцией. Параллельно еще с 1898 года изучением Баренцева моря около десяти лет занималась Мурманская научно-промысловая экспедиция под руководством Николая Михайловича Книповича. Однако все эти исследования имели узкую биологическую направленность, они не касались физических и динамических процессов в толще моря и не затрагивали геологии морского дна. Но в марте 1921 года Совнарком подписал декрет об учреждении Плавучего морского научного института, задачей которого было всестороннее и планомерное исследование северных морей, их островов и побережий. Директором "Плавморнина" (так сокращенно его называли) стал Иван Илларионович Месяцев, гидробиолог, профессор Московского университета, а по существу - главный организатор Плавучего института, его душа. Для первого научного рейса "Плавморнина" Месяцев добился разрешения использовать ледокольный пароход "Малыгин". Но поскольку главным его делом было осуществлять проводку судов Сибирской хлебной экспедиции, то исследования, естественно, велись лишь попутно. Стало ясно, что для "Плавморнина" требовалось специальное судно. Тут, к счастью, помог случай. Обследуя затоны на Северной Двине, неутомимый Месяцев обнаруживает недостроенную бесхозную шхуну со звучным именем "Персей". Судя по всему, архангельский промышленник Епимах Васильевич Могучий был неравнодушен к героям греческой мифологии: одна из принадлежащих ему шхун называлась "Андромеда", а перед самой революцией он заложил в Онеге новый корабль, который нарек именем "Персей". Ведь по древнегреческой мифологии Персей, сын Зевса и Данаи, избавил Андромеду от опасности быть растерзанной морским драконом и, очарованный ее красотой, женился на ней. "Персей", кстати сказать, был, возможно, не так уж красив, на зато сработан очень прочно и по всем статьям вполне подходил для института, но пока это был только корпус "Персея", почти однотипный с прославленным "Фрамом". И вот с невероятным трудом, порой держась на одном энтузиазме, сотрудники института (всего-то шесть человек) начали сами строить свой корабль. Годы спустя Всеволод Аполлинарьевич Васнецов, один из первых "персиян", вспоминал: "Постройка "Персея" была не только нашим делом, нашим увлечением, она стала смыслом и целью нашей жизни. Мы демонтировали старые корабли, странствовали по различным учреждениям и предприятиям Архангельска, требуя, убеждая и выпрашивая... Вся эта затея с достройкой и оборудованием корабля казалась порой неосуществимой. Только страстное желание, неукротимое стремление могли заставить человека взяться за такое дело. Профессор Месяцев взялся! Он вдохновил и нас!" Со старых, отслуживших свой век пароходов "персияне" снимали брашпили и лебедки, кнехты, компасы и тросы - десятки необходимых на судне вещей. Паровую машину подняли с затонувшего буксира, а рулевую забрали со списанного миноносца. Огромную помощь оказали рабочие архангельских верфей. И вот "Персей" наконец-то достроен и оборудован. Водоизмещение первого научного судна было 550 тонн, а осадка с полным грузом не превышала трех метров. Главный двигатель позволял развивать скорость до семи с половиной узлов. Кроме того, "Персей" имел вспомогательное парусное оснащение. Для научных работ его снабдили паровой траловой лебедкой и несколькими электрическими, ученые в свое распоряжение получили семь лабораторных помещений. Крепкий корпус, усиленный поясом из дубовых досок, позднее позволил "Персею" плавать во льдах, а небольшая осадка - безбоязненно подходить к берегу. И хотя его автономность была маловата, всего семнадцать суток, по существу полукустарный опыт создания экспедиционного судна оказался удачным. 19 августа 1923 года "Персей" вышел в первый научный рейс. Руководил экспедицией И. И. Месяцев, вел корабль капитан П. И. Бурков, потомственный помор, начальником гидрологического отряда стал Н. Н. Зубов (1885-1960), в будущем известный полярный ученый. Экипажу предстояло выполнить океанографический разрез по сорок первому меридиану - от мурманского побережья на север до кромки арктических льдов. Потом, если позволят условия, подойти к Земле Франца-Иосифа, а оттуда спуститься к Мысу Желания и следовать далее на юг вдоль западных берегов Новой Земли. Плавание, однако, закончилось неудачей. Большинство научных сотрудников тогда впервые познакомились с морем и, естественно, не избежали морской болезни. К тому же они не имели элементарных навыков работы с приборами, и Зубову пришлось начинать с обучения их основам гидрологических наблюдений с борта судна. Да и команда "Персея", собранная в самый последний момент, оказалась не на высоте. Наконец, запас угля, рассчитанный на хорошую погоду, был явно недостаточным для плавания при свежем встречном ветре и большой волне, а запас пресной воды для котлов по нелепой ошибке полностью слили за борт. Пришлось ставить паруса. В итоге запланированные океанографические работы выполнили далеко не полностью. И все же это плавание навсегда вошло в летопись "Плавморнина" - первый рейс первого советского научно-исследовательского корабля. После окончания навигации научный совет института постановил ежегодно проводить детальные исследования в наименее изученных районах Баренцева и Карского морей. Например, летом 1924 года экспедиция направилась в восточную часть Баренцева моря, для которой не было тогда даже надежной навигационной карты. Нет нужды перечислять рейсы "Персея" и результаты выполненных на нем исследований. Важно, что именно в двадцатые годы постепенно начала вырисовываться сложнейшая проблема ледовых прогнозов для северных морей СССР, без решения которой хозяйственное освоение будущего Северного морского пути оставалось утопией. |
В конце двадцатых годов Николай Николаевич Зубов пришел к выводу: изменение ледовых условий Баренцева моря тесно связано с годовыми и многолетними колебаниями интенсивности Норвежской и Нордкапской ветвей Североатлантического течения. Это давало хорошие основания для составления прогнозов состояния льдов. Так, когда готовилась программа экспедиции на 1930 год, Зубов, исходя из своих расчетов, заключил: "В августе не больше двенадцати процентов всей площади Баренцева моря будет покрыто льдом. Такая малая ледовитость открывает широкие возможности для научно-исследовательских работ на севере". Прогноз всегда рискован, тем интереснее судьба этого прогноза. Новое парусно-моторное судно "Николай Книпович" - младший брат "Персея" - должно было отправиться в рейс не позднее 10 августа 1930 года. Однако подготовка затянулась, и в море вышли только 3 сентября. Многие считали, что начинать гидрологические работы в высоких широтах в столь поздний срок - дело безнадежное. "Мы выходим в Арктику, когда оттуда уже возвращаются даже птицы",- с горечью писал Зубов. Однако твердо уверенный в своих выводах, он рисковал вполне обоснованно. И действительно, проложив океанографический разрез за восемьдесят первой параллелью (между Землей Франца-Иосифа и Шпицбергеном), "Книпович" 23 сентября благополучно возвратился в Екатерининскую гавань. Еще в 1882-1883 годах по инициативе австрийского арктического исследователя К. Вайпрехта (1838-1881) был проведен первый Международный полярный год (МПГ). Это научное мероприятие оказалось исключительно продуктивным, объединяющим специалистов из одиннадцати стран для совместного изучения полярных регионов планеты. Второй МПГ из-за войн и революций, а также мирового экономического кризиса удалось организовать лишь в 1932-1933 годах. Ученым секретарем его советского национального комитета назначили Н. Н. Зубова. На этот раз объединились представители из сорока четырех стран. За минувшие пять десятилетий неизмеримо вырос общий объем исследований и специальных научных программ. Появилась возможность выполнять аэрологические и актинометрические (солнечное, атмосферное и земное излучения в атмосфере Земли) наблюдения, изучать атмосферное электричество, проводить гляциологические и геомагнитные работы, а также морские экспедиционные исследования, включающие ледовые наблюдения. В 1932 году, воспользовавшись благоприятным ледовым прогнозом, ледокольный пароход "Александр Сибиряков" впервые в истории преодолел за одну навигацию трассу Северного морского пути от Архангельска до Владивостока. Начальником экспедиции был будущий академик О. Ю. Шмидт (1891-1956), капитаном - В. И. Воронин. Зубов же на крошечном "Книповиче" (капитан С. В. Попов) совершил тогда небывалый, до сих пор никем не повторенный рейс вокруг Земли Франца-Иосифа. Однако особенно важным в рамках программы МПГ он считал одновременные, проводимые по четкому расписанию океанографические работы целой группы судов. В гидрографической съемке, сделанной в 1932-1933 годах в Арктике, с советской стороны их участвовало двадцать шесть! За все время плавания, превысившее 1200 суток, они прошли более ста тысяч миль. Число глубоководных гидрологических станций (пунктов измерения) составило 825, планктонных - 496, измерений течений - около 1000, измерений глубин - 3359. В научном отчете Зубова множество других интересных цифр: число взятых образцов грунта - 346, определений солености - 10153, других химических определений - 13538. Подводя общие итоги морских экспедиционных исследований во время второго МПГ, Николай Николаевич писал, что научная информация, собранная советскими учеными, "дает такой громадный материал по изучению режима полярного бассейна, подобного которому до сих пор в истории полярных стран не было". Первенец советского научно-исследовательского флота "Персей" прожил долгую жизнь. С 1923 по 1941 год он совершил в Северном Ледовитом океане восемьдесят четыре научные экспедиции и прошел не менее сотни тысяч миль, можно сказать, пять раз обогнул земной шар. Для многих ученых он послужил настоящим морским университетом. А какой блистательный список имен! Стали академиками гидробиолог Л. А. Зенкевич (1889-1970) и специалист по физике моря В. В. Шулейкин (1895-1979), членами-корреспондентами АН СССР - гидробиолог В. Г. Богоров (1904-1971) и геолог С. В. Обручев (1891-1965). Доктора химических наук С. В. Бруевича называли основоположником школы советских гидрохимиков. Доктор геолого-минералогических наук М. В. Кленова заложила основы новой науки - геологии моря. А. А. Шорыгин и Б. К. Флеров стали докторами биологических наук, Т. И. Горшкова - доктором географических наук... Конечно, не все участники тех далеких экспедиций достигли подобных высот в науке. Но все без исключения остались навсегда верными морю и "Персею". Владимир Михайлович Голицын, один из первых "персиян", придумал синий флаг с семью звездочками созвездия Персея. А Сергей Владимирович Обручев написал гимн "Персея":
|
И позднее даже в высотном университете океанологи Московского университета - и учителя, и ученики - ежегодно собирались на "персейские" посиделки на семнадцатом этаже: шутки, подначки, розыгрыши и, конечно, шутливые ритуалы. Старик "Персей" погиб в самом начале Великой Отечественной войны. 10 июня 1941 года, когда он следовал с грузом продовольствия и медикаментов, в Кольском заливе его атаковали фашистские самолеты, и после нескольких прямых попаданий бомб судно затонуло. К счастью, у моряков есть давняя хорошая традиция: заслуженные корабли не должны бьпь забыты. Поэтому до недавнего времени в северных морях ходили "Персей-2" и "Персей-З" и шли разговоры о "Персее-4". Но на мачтах кораблей научно-исследовательского флота нашей страны по-прежнему развевается синий флаг с семью звездочками созвездия Персея. |
Ноябрь 1997