VIVOS VOCO: П.Л. Капица, "Большой человек"

БОЛЬШОЙ ЧЕЛОВЕК

П.Л. Капица

Статья публикуется по рукописи, которая хранится в Архиве П.Л. Капицы. Красным карандашом в рукописи подчеркнуты строки и слова, выпущенные редакцией "Правды" (Правда. 1936. 28 февр. № 58. С. 3). Сокращения эти очень для того времени характерные. Убран был, например, весь абзац, начинающийся словами: "Независимость и прямолинейность Ивана Петровича Павлова..." Слишком человечными, по-видимому, показались приведенные Капицей слова И.П. Павлова о том, что он хотел бы "знать судьбу своей науки об условных рефлексах, своей родины и внучки".
П.Л. Капица познакомился с И.П. Павловым в 1923 г. в Кембридже. В письме матери от 7 августа 1923 г. он писал: "Сам старик Павлов был здесь в Кембридже, и я пробеседовал очень задушевно с ним вечер". У великого физиолога с молодым физиком установились очень теплые, дружеские отношения, которые продолжались до самой смерти Павлова. В 1928 г., когда И.П.Павлов снова посетил Кембридж, он часто бывал в доме П.Л. Капицы, присутствовал на крестинах его сына Сергея. Осенью 1934 г., когда П.Л. Капице не разрешили вернуться в Англию и он собирался сменить область своих научных исследований и заняться биофизикой, И.П. Павлов готов был предоставить ему место в своем институте.
П.Л.Капицу и И.П.Павлова объединяли чувства преданности науке, глубокий патриотизм и полное отсутствие страха перед властями страны. В письме жене в Кембридж от 4 декабря 1934 г. П.Л. Капица писал: "Ив[ан] Петро[вич] в разговорах со мной сказал: "Знаете, Петр Леон[идович], я ведь один говорю, что думаю, а вот я умру, вы должны это делать, ведь это так нужно для нашей родины, а теперь эту родину я как-то особенно полюбил, когда она в таком тяжелом положении <...> Мне хотелось бы еще прожить хоть десяток лет, чтобы увидеть, что с моей родиной будет и также что будет с моими условными рефлексами. И знаете, я заставлю себя прожить!" [см.: Письма о науке. С. 30].
П.Е. Рубинин

Большой ученый - еще не всегда значит большой человек. Свидетельства современников говорят нам о том, что нередко люди, одаренные гениальным умом. производящие переворот в науке, бывают наделены обывательским духом. Гениальных ученых мало, но еще реже гениальный ученый совмещается с большим человеком. Иван Петрович Павлов принадлежал к этим редким исключениям. В этом огромное обаяние его личности, дающее право говорить о нем не только физиологам, но и всем тем, кто его знал.

Слава Павлова как основателя целой новой области физиологии исключительна. Нам, физикам, трудно оценить всю глубину и тонкость его работ, но в них есть одна сторона, которая роднит наши отрасли знания. В нашей науке мы культивируем количественные и точные методы измерений, рассматривая их как одно из важнейших средств проникновения в сущность изучаемых явлений. Многие области физиологии не знают еще методов точного измерения, и, казалось бы, что область изучения высшей нервной деятельности представляет собой наиболее сложное и трудное поле для их внедрения. Между тем, именно Павловым были найдены объективные и количественные методы измерения и оценки психических явлений, и ато одно из его громадных научных завоеваний.

Увлекательнейшие доклады и работы И.П. Павлова доступны не только специалистам- физиологам; не один из нас ловил себя на том, что проверял правильность его обобщений и выводов в области рефлексологии даже на самом себе. Эта высокая научная жизненность работы И.П. Павлова пробуждала интерес к его трудам у самых широких кругов ученых. И.П. Павлов был знаменит не только в своей стране, он был широко известен и за границей, но особенно хорошо его знала интеллектуальная Англия. Это было связано также и с тем, что школа физиологов в Англии была всегда исключительно сильна и сумела оценить его очень давно. Работая в Англии, я мог непосредственно ощущать ту атмосферу уважения, которой там было окружено имя И.П. Павлова.

В этой стране, где он часто бывал и народ которой ему нравился, его встречали неизменно приветливо и прощали даже незнание английского языка. Высокая оценка его научных заслуг получила свое выражение также и в том, что ему были присвоены все существовавшие академические степени и звания. Он был членом почти всех научных обществ, обладателем всех медалей, доктором "гонорис кауза" всех крупных университетов. В Кембридже еще теперь рассказывают о торжественной церемонии получения им почетной степени в университете. Университетские традиции не допускали присутствия в зале заседаний кембриджского "сената" студентов, и они заполнили верхние галереи. И вот оттуда кто-то спустил на веревочке символическое и скромное студенческое подношение ученому - маленькое чучело экспериментальной собачки. Этот маленький подарок обрадовал И.П. Павлова как признак, что его работы становятся достоянием студенческих аудиторий. Инициатором этого подношения был внук Чарльза Дарвина, ставший впоследствии известным физиком, профессором Эдинбургского университета.

За многие годы своей научной деятельности И.П. Павлов не овладел языками и немножно изъяснялся только по-немецки. Тем не менее, его живая речь, предельно выразительная в своих интонациях и жестах, доходила до слушателей разных национальностей. Во всей его манере держаться и говорить проявлялась пылкая на-iypa, яркая, независимая и сильная индивидуальность. Эта индивидуальность и вела Ивана Петровича во всем его научном пути. Может быть, в этом скрыто объяснение того, что крупнейшие работы этот великий ученый дал в возрасте около 40 лет; большинство ученых оформляют свои крупнейшие труды до этого возраста, и мне известен из деятелей науки только Фарадей, который начал цепь своих мировых открытий в том же возрасте, что и Павлов. Дело, видимо, в том, что сильные натуры предпочитают идти новыми путями вместо того, чтобы следовать спокойными проторенными дорожками. Возможно, многие годы ушли и у И.П. Павлова на то, чтобы пробить новую тропу в науке и превратить ее в широкий путь, по которому последуют другие.

Независимость и прямолинейность Ивана Петровича Павлова, конечно, были самым сильным оружием в арсенале его выдающегося ума и дали ему возможность сделать замечательные достижения в науке. Бережно сохраняя и оберегая эту свою независимость, он мог продолжать свою работу. Эта блестящая сила, смелость и прямота, с которыми И.П. Павлов отстаивал свои взгляды и убеждения, могут служить примером не только ученым.

Сильная личность чувствовалась с первых же слов беседы. И.П. Павлов не знал "легких", поверхностных тем, ему было органически чуждо флегматичное, небрежное или равнодушное отношение к окружающему. Во всем, начиная от сложнейших проблем его жизненного дела и кончая развлечениями на досуге, забавой, игрой в "дурачка", сказывался его увлекающийся, страстный темперамент настоящего человека, не делающего ничего наполовину.

И.П. Павлова глубоко волновали многие вопросы жизни, помимо непосредственно вытекающих из его деятельности. Последнее время он говорил о своей мечте прожить еще по крайней мере лет десять, чтобы "знать судьбу своей науки об условных рефлексах, своей родины и своей внучки". В беседах с ним открывалось столько силы, ясности ума, и казалось, что он совсем еще далек от смерти...