VIVOS VOCO: Ю.М. Лотман, "Три заметки к пушкинским текстам"

В "Романе в письмах" содержится часто цитируемое рассуждение о "Клариссе" Ричардсона. В третьем письме Лизы Саше читаем:

"Надобно жить в деревне, чтоб иметь возможность прочитать хваленую Клариссу. Я благословясь начала с предисловия переводчика и увидя в нем уверение, что хотя первые 6 частей скучненьки, зато последние 6 в полной мере вознаградят терпение читателя, храбро принялась за дело. Читаю том, другой, третий, - наконец добралась до шестого, - скучно, мочи нет. Ну, думала я, теперь буду я награждена за труд. Что же? Читаю смерть Клар<иссы>, смерть Ловла<са>, и конец. Каждый т<ом> заключал в себе 2 части, и я не заметила перехода от 6 скучных к 6 занимательным" (VIII, 1,47).

Процитированный отрывок обычно трактуется как плод художественной фантазии Пушкина. На самом деле перед намп отсылка к вполне точному историко-литературному факту и определенным биографическим обстоятельствам автора. Установление их не только позволяет точнее, чем это делалось до сих пор, прокомментировать пушкинские строки, но п ведет нас к пониманию некоторых сторон творческого процесса у Пушкина.

Многотомное издание "Клариссы Гарлоу", переплетенное по две книги в каждом томе, действительно существовало и было прекрасно известно Пушкину. В составленном Б. Л. Модзалевским списке книг библиотеки села Тригорского читаем: "Lettres angloises, ou Histoire de Miss Clarisse Harlove. Nouvelle edition..., Paris, 1777. 14 томов в 7 переплетах, со многими гравированными картинками. [Перевод абб. Prevost]. На чистом, после переплетной крышки, листке в т. 1 находится женский поясной портрет в профиль, с накинутой на плечи шалью; рисован он несомненно Пушкиным (ср. его черновые тетради и рисунки, воспроизведенные в Альбомах Пушкинских выставок, и письмо к брату в ноябре 1824 г.) *.

* Модзалевский Б. Л. Поездка в село Тригорское. - В кн.: Пушкин и его современники, вып. 1. СПб., 1903, с. 26-27.

"Предисловие переводчика", о котором пишет пушкинская Лиза, также обретает вещественную реальность. Это предисловие Прево, где читаем: "Конечно в первых пяти-шести <томах> не следует ожидать живейшего интереса <.. .> Нельзя требовать, чтобы огонь пылал, если его не разожгли. Но в конце концов жар делается чувствительным на каждой странице" *.

* "Се n'est pas dans les cinques ou six premieres qu'il faut s'attendre a trouver un interet fort vif <...> On ne demande pas qn'un feu brule, s'il n'est allume. Mais ensuite la chaleur se fait sentir a chaque page" (Lettres angloises, ou Histoire de Miss Clarisse Harlove <...> t. 1. A Paris, 1777, p. 8).

Даже ошибка - шесть томов вместо семи, - вероятно, имеет фактическое объяснение: во французском издании, бывшем в руках Пушкина, "Кларисса" занимает не 14, а 13 томов; последний же, четырнадцатый том представляет собой дополнения издателя. Так что в памяти Пушкина могло задержаться представление о том, что роман кончается не в конце седьмой книги, а раньше.

Пушкин прочел "Клариссу" в Михайловском, причем пользовался экземпляром из тригорской библиотеки. Это удостоверяется не только рисунком на книге, но и словами в письме к брату Льву, написанном в 20-х числах ноября 1824 г.: "Читаю Кларису, мочи нет какая скучная дура!" (XIII, 123). Бросается в глаза близость выражений в пушкинском письме к брату в письме Лизы из "Романа в письмах". Последнее не случайно: известно, какое существенное значение получил для Пушкина обобщенный образ русской провинциальной барышни, художественный тип, наделенный глубоким социально-культурным содержанием. Образ этот, в основу которого легли определенные историко-культурные обобщения, одновременно окрашивался в тона личных наблюдений, в которых особенную роль играли впечатления от общения с японским обществом Тригорского. Библиотека Тригорского и умственный кругозор тригорских барышень становились для Пушкина эталонами определенного женского типа. Показательно, что Пушкин счел возможным наделить этот тип и некоторыми сторонами собственных воззрений.

Отрывок, известный под заглавием "Заметка о „Графе Нулине"", обрывается на несколько загадочной фразе: "Бывают странные сближения" (XI, 188). Смысл ее, возможно, несколько прояснится, если мы учтем, что в данном случае перед нами реминисценция из одного из писем Л. Стерна (цитируем по французскому переводу, которым пользовался Пушкин): "Мелкие события, Санчо, сближаются столь же странно, как и великие" [3]. Это - ответ на письмо негра Игнаса Санчо. Характерно, что именно мыслью о возможности странных сближений не только в мире исторических событий, но и в обстоятельствах жизни отдельного человека это письмо - почти одновременно с Пушкиным - привлекло внимание Байрона, который записал 5 ноября 1821 г.: "В мелочах нашей жизни, Санчо, бывают порой странные совпадения", - говорит Стерн в каком-то пз писем (если не ошибаюсь), и у меня часто оказывалось именно так" [4].

* "Les petits evenemens, Sancho, coincident aussi singulierement que les grands" (Stern L. Oeuvres completes traduites de l'anglais, t. III. A Paris, 1825, p. 480).
** Байрон. Дневники. Письма. М„ 1963, с. 277.

Вопрос о возможности "странных сближений" в сфере исторических событий был поставлен еще в античности. Сочинения Плутарха, которые, по словам И. Д. Якушкина, принадлежали к числу "настольных книг" людей его круга * были, конечно, известны и Пушкину.

* Якушкин И. Д. Записки, статьи, письма. М„ 1951, с. 20. Ср.: Амусин И. Д. Пушкин и Тацит. - В кн.: Пушкин. Временник Пушкинской комиссии, т. 6. М.-Л., 1941, с. 161; Грибоедов А. С. Полн. собр. соч., т. III. Пг., 1917, с. 196. Выписки Рылеева из Плутарха см.: Рязанцев Г. А. Выписки Рылеева из книг античных и западноевропейских писателей. - Литературное наследство, т. 59, М., 1954, с. 324.

Между тем именно Плутарх обратил внимание на закон повторяемости по отношению не только к крупным историческим событиям, но и к частным их деталям:

"Поскольку поток времени бесконечен, а судьба изменчива, не приходится, пожалуй, удивляться тому, что часто происходят сходные между собой события. Действительно, если количество основных частиц мироздания неограниченно велико, то в самом богатстве своего материала судьба находит щедрый источник для созидания подобий; если же, напротив, события сплетаются из ограниченного числа начальных частиц, то неминуемо „должны по многу раз происходить сходные события, порожденные одними и теми же причинами".

Иллюстрируя эту поразительную мысль, Плутарх, в частности, замечал:

"Среди полководцев самыми воинственными, самыми хитроумными и решительными были одноглазые, а именно Филипп, Антигон, Ганнибал и, наконец, <.. .> Серторий" *.
* Плутарх. Сравнительные жизнеописания в трех томах, т. II. М., 1963, с. 268-269.

Современники Пушкина могли прибавить к этому списку Кутузова и Нельсона, пришедших Пушкину в 1826 г. на память одновременно как некоторая плутарховская пара:

Как наш Кутузов иль Нельсон. (VI, 612)

"Странное сближение" Стерна состоит в следующем: Стерн писал трогательную историю негритянки и не успел еще осушить своих глаз, как ему принесли письмо незнакомого ему негра Санчо, посвященное положению черных. В том же духе "сближение" Байрона: он неожиданно встречает в Италии лорда Клэра, которого, хотя не видал уже много лет, вспомнил накануне в своем дневнике. Таким образом, речь идет о совпадении предмета размышлений и неизвестного еще события реальной жизни. Именно это хотел подчеркнуть Пушкин цитатой из Стерна: в ночь на 14 декабря 1825 г. он размышлял об исторических закономерностях и о том, что из-за сцепления случайностей великое событие может н е произойти.

"Странными сближениями" и повторяемостью сцеплений "мелких" и "великих" событий, о чем писали Стерн и Плутарх, видимо, и объясняется постоянный интерес Пушкина к приметам.

Источник "славной шутки г-жи де Сталь" (XI, 17) продолжает волновать пушкинистов. К высказанным интересным замечаниям * можно было бы добавить еще одно: Пушкин мог опираться на устно переданный ему устный же разговор Жермены Сталь, прославленной мастерицы "увлекательного разговора высшей образованности" (VIII, 1, 151).

* См.: Томашевский Б. В. Пушкин и Франция. Л., 1960 (по указателю); Вольперт Л. И. 1) Пушкин и м-м де Сталь. (К вопросу о политических взглядах Пушкина до восстания декабристов). - В кн.: Французский ежегодник. М., 1974; 2) Еще о "славной шутке" госпожи де Сталь. - В кн.: Временник Пушкинской комиссии. 1973. Л., 1975, с. 125-126.

О возможности этого указывает тот факт, что очень близкие мысли содержатся в записной книжке г-жи де Сталь, относящейся ко времени пребывания ее в России. В окончательный текст книги, по вполне понятным причинам, она их не внесла (вообще книга дает значительно более приглаженные оценки и впечатления). Сталь, оказавшись в Петербурге в десятилетнюю годовщину убийства Павла, была поражена тем, что все ее собеседникп упорно молчали об этом событии, хотя, очевидно, постоянно о нем думали. Вообще ее поразило, что в России о самых волнующих людей проблемах предпочитают молчать. Это наблюдение породило цепь размышлений, приведших к высказываниям типа процитированного Пушкиным:

"Преступления дворянства не вызывают такого ужаса в стране деспотической, как в стране свободной. Русские не имеют другой опоры против тирании жестокого владыки, кроме этого варварства. Дворянство у них - род кровавой конституции между тираническим владыкой и свирепым народом".

"И тем не менее, - добавляет Сталь, - они не созданы для рабства"; и далее: "Они предпочитают менять человека, а не способ правления. Они желают сохранить за собой право наказывать монарха". Далее она называет угрозу убийства тирана "Habeas corpus самодержавия" *.

* Les carnets de voyage de Madame de Stael. Contribution a la genese de ses oeuvres. Geneve, 1971, p. 324-325.

Жермена Сталь записала эти слова во время пребывания в Петербурге, где она постоянно встречалась с широким кругом собеседников. Оброненное ею mot могло дойти до Пушкина. Многие из собеседников Сталь в Петербурге 1812 г. встречались с Пушкиным в 1817-1820 гг.