| Докинз Ричард - профессор Оксфордского университета, автор таких известных книг, как "Эгоистический ген", "Слепой часовщик", "Расширенный фенотип". Ниже публикуется фрагмент материала, опубликованного в журнале "Free Inquiry" (Summer, 1997. V. 17. N. 3. P. 13). |
Клонирование происходит волей случая постоянно; не особенно, но достаточно часто, чтобы мы все знали его примеры. Однояйцевые близнецы - это настоящие клоны, с одними и теми же генами. Поэтому новое открытие, о котором пришла весть из Эдинбурга, не может совсем уж фундаментально потрясти все моральные и этические основы. Небеса не трепещу всякий раз, когда рождается пара однояйцевых близнецов.
Как бы там ни было, в публичных дискуссиях эта тема, как жужжание пчел в улье, присутствует постоянно. В чем же дело? Во-первых, новая техника дает возможность "делать" детей - дубликатов существующего взрослого человека. Мы могли бы клонировать, скажем, Стивена Хокинга или мать Терезу, и это совсем не та же ситуация, что в случае с близнецами одного возраста. Во-вторых, нарастает дурное предчувствие возможности многократного клонирования - тысячи одинаковых индивидов, марширующих в ногу в Прекрасное Новое Тысячелетие. Рассмотренные под определенным углом зрения, обе эти возможности могут показаться неприятными. Шеренги одинаковых маленьких Гитлеров, вышагивающие друг за другом под один и тот же генетический барабан, - мысль столь ужасающая, что она затмевает всякое любопытство, которое могло бы остаться у нас после окончательного разрешения проблемы "природа или воспитание".
Но не хочет ли сорваться с ваших уст тайное признание? Не хотите ли вы быть клонированы? Я никогда не допускал прежде подобной мысли, но сейчас думаю, что хотел бы. Это не имеет ничего общего с предположением о том, что мир было был лучшим местом, если бы в нем оставался другой "я" после моей смерти. Это чистое любопытство. Я знаю, что родился в 40-х, учился в школе в 50-х, повзрослел в 60-х и т.д. Меня лично привлекает мысль, что я мог бы видеть маленькую копию себя самого, но на 50 лет моложе, с бейсбольной кепкой на голове вместо панамы от солнца, воспитанного в первые десятилетия XXI века. Как будто ваши личные часы повернули время вспять на 50 лет. И не чудесно ли было бы давать советы вашей младшей копии в те моменты, когда вы поступали неверно?
Оставив в стороне такие эгоистические фантазии, мы понимаем, что клонирование действительно ставит некоторые трудные вопросы. Предположим, общество решило объявить вне закона свободное клонирование всякого, кто мог бы себе это позволить. Но как мы решим, кого все же необходимо клонировать? Никто еще не представил хорошего решения проблемы "игры в Бога" (а она появляется, скажем, когда не хватает искусственных почек и врачам приходится выбирать, чья жизнь более достойна спасения). Не приведут ли дилеммы клонирования к созданию еще одного комитета Великих и Добрых?
Я думаю, мы должны остерегаться рефлекторной и бездумной антипатии ко всему "неестественному". Конечно, клонирование неестественно. Мы не размножались без сексуальных отношений в течение, может быть, миллиарда лет. Но "неестественный" - не обязательно синоним "плохого". Неестественно читать книги, или путешествовать быстрее, чем мы можем бегать, или плавать под водой с аквалангом, или летать. Неестественно носить одежду. Люди, которые, вероятнее всего, будут шокированы перспективой клонирования человека, это как раз те, чьи права более всего ущемлены нехваткой одежды. Клонирование может быть хорошим и может быть плохим. На самом деле оно немного и то и другое. Этот вопрос не должен вызывать рефлекторную истерию, он должен решаться спокойно, трезво и в соответствии с его значением. Нам требуется меньше эмоций и больше мысли.
Июнь 1998 |