№4, 2000 г.
ЧЕЛОВЕК И КОМПЬЮТЕР:
ОТ HOMO FABER К HOMO INFORMATICUSМ.Г. Абрамов
Абрамов Михаил Геннадьевич - слушатель специального отделения факультета психологии МГУ
Последняя треть ХХ века показала, что объем информации, необходимой для эффективной деятельности в соответствующих областях, растет экспоненциально. Распространение компьютерной техники столь масштабно, а достижения в данной области сейчас столь ощутимы, что вполне правомерно ставить вопрос о индивидуально-психологических последствиях глобальной информатизации. Одним из перспективных направлений развития информационных технологий является организация профессиональной деятельности работника по месту его проживания. Что же влечет за собой с психологической точки зрения такой ультрасовременный подход?
Любая профессиональная деятельность, связанная с использованием информации, может быть организована двояко. Первый, традиционный вариант покоится на выверенных десятилетиями бюрократических ритуалах. Всякий профессиональный коллектив использует массу ритуалов, составляющих его деятельность, в том числе и ритуалы, связанные с информацией. Среди последних есть примитивные, например, чтение утренней газеты на рабочем месте, но есть и сверхсложные, например, выработка стратегических решений, что обычно сопровождается рассмотрением и учетом огромного количества информации. Однако интерес представляет другое. Пока человек непосредственно, “вживую”, интегрирован в профессиональную среду, он оказывается включенным в стабильную, традиционную на сегодняшний день систему общественных отношений. Информационная среда в этом случае выступает лишь как надстройка среды социальной, не меняя того факта, что система профессиональной деятельности складывается все же внутри последней.
Совершенно противоположную картину мы видим в случае организации виртуального офиса в домашних условиях. С технологической точки зрения это вполне возможно, а с экономической — этот шаг целесообразен. Работник получает задание, самостоятельно и компетентно изыскивает средства для его выполнения -- в том числе собирает необходимую информацию и обменивается ею с коллегами и, наконец, представляет продукт своего труда. Все это он делает, не покидая дома. Совершенно очевидно, что все его контакты, возникающие в ходе профессиональной деятельности, поддерживаются информационно-сетевыми технологиями и всецело зависят от них. Такой работник буквально “растворен” в информационной среде и целиком от нее зависит, тогда как роль социальной, привычной всем нам, среды здесь вторична. По сути это означает смену среды обитания современного человека! Последствия превращения “человека общественного” в “человека информационного” трудно предсказуемы, поскольку процесс этот идет постепенно и незаметно для нашего сознания. Человек, интегрированный через профессиональную деятельность в информационную среду, платит немалую цену за использование достижений технического прогресса, но какую?
В первом приближении можно говорить о вырождении традиционного круга общения, основанного на непосредственном, живом контакте, и переходе к заочному общению, куда более скудному в плане непосредственных ощущений и переживаний. Понятно, что если человек общается преимущественно через информационную сеть, то он в немалой степени изолирован от общества. Часто такая изоляция, объективно являющаяся побочным продуктом внедрения современных информационно-сетевых технологий, формирует либо усугубляет у их пользователя тенденцию к самоизоляции, что серьезнейшим образом отражается на его психике. В наибольшей степени трансформируются личностные устои, среди которых пристального внимания заслуживает эмоциональная сфера человека.
Эмоции — одна из немногих сторон нашей психики, поддающаяся непосредственному наблюдению. С одной стороны, они соединяют людей, позволяют достичь взаимопонимания и украшают нашу жизнь, делая ее насыщенной и разнообразной. С другой стороны, эмоциям свойственно и разрушительное начало. Негативное состояние эмоциональной сферы легко может вызвать стойкие нарушения в мировосприятии человека и сильно затруднить его повседневные контакты. Интеграция в информационную среду и активная деятельность в ней прежде всего сказывается на наших эмоциональных реакциях. Рассмотрим ситуацию взаимоотношений в системе “человек-компьютер”, которая лежит в основе контакта пользователя с информационной средой. С психологической точки зрения эти взаимоотношения характерны тем, что выходят за рамки профессиональной деятельности, в которой компьютер является лишь инструментом, и начинают влиять на прочие связи человека с окружающим его миром, начиная от поведения и кончая личностными поступками и проявлениями. За примерами далеко ходить не нужно: широкое распространение “компьютерного” слэнга отличает лексику современной молодежи, а участие в криминальном хакерстве, которое подразумевает противопоставление себя обществу, есть ни что иное, как личностный выбор. Это характерные примеры, выражающие вполне сформированное общественное мнение. Однако бывают ситуации, к оценке которых общество попросту не готово.
Некоторое время назад ко мне обратилась мать, обеспокоенная взглядами своего молодого сына в отношении создания семьи. Анализ данной проблемы начался с показательного заявления потенциального клиента. Он утверждал, что его отношения с девушками складываются совершенно нормально, а то, что он преимущественно сидит дома, интенсивно эксплуатируя подключенный к Интернету персональный компьютер — это еще не повод для волнений. Успокаивая мать, он говорил, что переписывается по сети с девушкой из Англии, ждет рабочие материалы по обоюдно интересной проблеме от студентки из Швеции, а знакомой по Интернету из Испании он обещал послать на Рождество банку настоящей русской икры. В ходе первых бесед клиент даже признался, что и сексуальные переживания для него не являются чем-то беспокоящим или болезненным, поскольку эротической продукции в сети более, чем достаточно. Совершенно очевидно, что глубокая рационализация психической жизни привела студента к подсознательной подмене ценностей полнокровного интимно-личностного взаимодействия с противоположным полом ценностями сублимированного интимно-делового общения. В данном случае можно говорить о симптомах эмоционального “выгорания”, при котором из повседневной жизни уходят эмоциональные составляющие, присущие непосредственному, живому взаимодействию человека с человеком, и остаются лишь те эмоции, которые подчиняются логике Интернета, как посредника между людьми.
Эмоциональная сфера человека неоднородна, поэтому чтобы проследить изменения эмоциональных реакций взаимодействующего с компьютером человека, следует подробно остановиться на отдельных аспектах этого взаимодействия. Начнем с хорошо известного всем аффекта, т.е. бурной эмоциональной реакции, возникающей в стрессовой ситуации.
Возникает вопрос: каким образом компьютер может спровоцировать аффект у человека, который с его помощью у себя дома организует профессиональную деятельность и (или) досуг? Ведь аффект предполагает непосредственное, объективное присутствие субъекта в стрессовой ситуации, а в системе отношений “человек-компьютер” это попросту невозможно, поскольку здесь доминирует не объективная, а виртуальная реальность, в которой человек действует.
Однако можно указать по крайней мере два типа аффектогенных ситуаций, возникающих в значимых областях деятельности человека и обусловленных его взаимодействием с компьютером. Активно используемый персональный компьютер, включенный в информационную среду, играет роль “пуповины”, связывающей человека с внешним миром. Поэтому любая неисправность компьютера: аппаратная или программная, незначительная или фатальная вызывает в момент своего появления сильнейшее негативное переживание — аффект. Он вызван с вынужденным прерыванием текущей деятельности и возможной потерей уже достигнутых результатов. Эта ситуация хорошо знакома пользователям.
Гораздо больший интерес представляет другой случай, а именно ситуация устойчивого функционирования компьютера и всех периферийных систем, что позволяет эффективно решать профессиональные задачи и организовывать досуг. Но даже в этом случае можно утверждать, что имеются мощные предпосылки латентного созревания аффектогенной ситуации и появления аффекта. Своим происхождением они обязаны потенциальному столкновению двух противоположных процессов, бессознательно присутствующих в психике человека.
Первый из них — это свойственное человеку стремление к антропоморфизму, то есть тенденция наделения внешних объектов человеческими качествами, желание очеловечить их, а также ожидание признаков встречной реакции, свидетельствующей об успешности данного процесса. Эта тенденция весьма заметно проявляется в отношении животных -- нам приятно говорить о “человеческих” глазах любимой собаки и уверять, что она все понимает, совсем как человек. Хозяину, ожидающему от животного все новых проявлений “человеческих” качеств, не составляет труда убедить себя в том, что они уже имеют место в действительности. В этом контексте компьютер, как выдающееся культурное средство, занимает исключительное положение, ведь в его разработку и совершенствование человек постоянно вкладывает всю мощь своего интеллекта.
Подсознательно следуя принципу антропоморфизма, разработчики компьютера ждут от своего детища демонстрации того, что гигантские усилия затрачены не впустую, и продукт их интеллектуального труда соответствует высоким ожиданиям, которые как раз и роднят компьютер с человеком. Эти индивидуальные реакции, взгляды отдельных профессионалов на высокий потенциал компьютера распространяются в обществе и постепенно становятся достоянием общественного мнения. И уже нет ничего удивительного в том, что высококвалифицированный специалист, эксплуатирующий компьютер, становится его апологетом и наделяет компьютер человекоподобными качествами, что объективно не имеет под собой достаточных оснований.
Нужно признать: компьютер по своим возможностям зачастую превосходит способности человека, что и обусловило его широкое распространение и интеграцию практически во все сферы деятельности. Мы уже не удивляемся, когда кто-то уважительно отзывается об интеллекте собеседника, говоря, что “у него в голове компьютер”, хотя вряд ли используем в данном случае в качестве эталона радиоприемник, который также может считаться выдающимся достижением ХХ века и также наделен некоторым человекоподобием — он “разговаривает”. Однако находясь в состоянии эйфории от все более раздвигающихся горизонтов в применении компьютера, (что влечет за собой перекладывание на него все большего числа функций, ранее составлявших исключительно его собственную прерогативу), человек допускает крайне неприятную системную ошибку. Мультифункциональность современного компьютера делает из него блестящего ассистента, назначение которого состоит не в том, чтобы подменять человека, становясь в глазах последнего квазичеловеком, а помогать ему, облегчать его труд, способствовать успеху его деятельности. Иными словами, быть не работником как таковым, а соисполнителем, ответственным наряду с человеком за определенный участок трудового процесса.
Естественно, подобные мысли вряд ли присутствуют в сознании рядового пользователя. Поэтому создается основа для неадекватной реакции, когда компьютер не может удовлетворить сверхожидания своего хозяина, и его значимость мгновенно падает до уровня морально устаревшей модной игрушки. В этот момент пользователь начинает с досадой говорить о необходимости модернизации своего, еще совсем недавно полноправного “партнера” по интеллектуальному труду или развлечениям.
Но это внешняя, поведенческая реакция. Гораздо более серьезной представляется внутренняя трансформация психики человека, происходящая в этот момент. Можно предположить, что активизируется подсознательный процесс антропоцентризма, заключающийся в склонности человека помещать себя в центр системы природных эталонов, абсолютизируя свое внутреннее, субъективное по отношению к внешнему, объективному. Прежде всего это касается интеллектуальной сферы — именно здесь человек наиболее активно, хотя и не осознанно, сопротивляется любым попыткам низвергнуть его с Олимпа.
В связи со сказанным можно выдвинуть следующее предположение: аффектогенность системы “человек-компьютер” обусловлена потенциальным столкновением тенденций антропоморфизма и антропоцентризма, укоренившихся в подсознательной части психики человека. Следовательно, аффект является актуальным проявлением этого столкновения, т.е. бурной эмоциональной реакцией обманутых ожиданий, надежд на фоне деструктивного развития текущей деятельности. В качестве примера можно привести энергичные проклятия пользователя в адрес собственного компьютера, которые по своей экспрессии не идут ни в какое сравнение с вялой досадой, которую человек испытывает подчас в отношении обманувших его ожидания телевизора, автомобиля, кофемолки и т.п. Причем интенсивность эмоциональной реакции обуславливает именно интеллектуальный аспект, (а не общефункциональный), поскольку все перечисленные культурные средства так же функциональны, как и компьютер, но не выдерживают никакого сравнения с ним с интеллектуальных позиций.
Не составляет труда заметить, что издержки общественного мнения иногда приводят к курьезу: потребительский интерес к автомобилю, оснащенному бортовым компьютером, существенно повышается, несмотря на увеличение цены, хотя очевидно, что функциональное назначение автомобиля с компьютером остается прежним — средство передвижения. Таким образом, существование компьютера рядом с человеком проходит под девизом: “кому многое дано (в кого многое вложено) — с того много и спросится”.
Резюмируя рассмотрение аффектов, отметим следующее. Современные информационные технологии объективно предоставляют человеку возможность удовлетворять многие свои потребности, не выходя из дома, но одновременно приводят к известному побочному результату — десоциализации, выступающей в форме пренебрежения обществом себе подобных. В свою очередь, только что проведенный анализ некоторых особенностей возникновения аффекта в среде “человек-компьютер” убеждает, что человек на подсознательном уровне склонен психологически дистанцироваться и от компьютера, являющегося важнейшим компонентом (ядром) современных информационных систем и вторым по значению после человека субъектом информационной среды.
Тесное взаимодействие с компьютером чревато для человека аффективным закреплением, абсолютизацией собственной интеллектуальной исключительности, обусловленными столкновением двух подсознательных процессов: антропоцентризма и антропоморфизма. В свою очередь закрепление интеллектуальной исключительности человека, адекватное и позитивное в системе “человек-компьютер”, может распространиться за ее пределы и начать негативно влиять на отношения в системе “человек-человек”, т.е. выступать в роли психологического фактора, затрудняющего межличностное взаимодействие и вносящего таким образом свой вклад в общую тенденцию обособления современного человека, интегрированного в информационную среду.
Помимо аффектов, в эмоциональной сфере человека представлены собственно эмоции. Подобно аффектам они ситуативны, но в отличие от первых не требуют присутствия субъекта в ситуации, а могут вызываться представлениями о ней: прошлой — в виде образа в памяти или будущей — в предвосхищении какого-либо события. Как известно, в настоящее время сложилось единое мировое информационное пространство, и проблема доступа к разнообразной информации давно потеряла былую остроту. Однако, все это справедливо при наличии физического доступа к информационным сетям. Несмотря на то, что данное замечание скорее относится к сфере телекоммуникаций, для нас оно существенно, т.к. современный доступ к информации осуществляется опять-таки под управлением компьютера. С этой позиции его роль коммуникатора, промежуточного звена между человеком и информацией, абсолютна. Нет компьютера — нет непосредственного доступа к информационным ресурсам.
Такое уникальное положение компьютера порождает два типа отношений к нему со стороны человека. С одной стороны, человек всячески дорожит принадлежащим ему “окном” в информационный мир, доступ в который предопределяет успешность решения профессиональных задач и удовлетворения познавательных и личностных потребностей. Последнее напрямую связано с переживанием положительных (чаще всего) эмоций, и поэтому занимает значительную часть общего времени нахождения пользователя в виртуальной информационной среде. Однако то, что компьютер выступает при этом в роли своеобразной “пуповины”, вызывает у человека и противоположную эмоциональную реакцию — ситуативную или эпизодическую тревогу, которая может постепенно перерасти в тревожность как характерное свойство субъекта. Чтобы это произошло, иногда достаточно случайного формирования последовательности негативных эмоциональных переживаний малой интенсивности, часто внешне почти не проявляющихся. Данный механизм может быть принят в качестве рабочей гипотезы, объясняющей, например, следующий факт, зарегистрированный в результате одного исследования.
В опросе принимали участие две группы испытуемых, одну из которых составляли люди, связанные с компьютером от случая к случаю и нерегулярно, а другую — профессионалы в области вычислительных и информационных технологий, тесно связанные с компьютером в профессиональной деятельности, и на досуге. Программа исследований предполагала изучение особенностей проявления в данных группах хорошо известных факторов тревожности, которые мы здесь приведем в порядке возрастания:
В качестве объектов, составляющих стимульный ряд, обеим группам предлагался список такого вида: кошелек, жена, автомобиль, котировка акций, коллекция монет, компьютер, должность, сервиз, рейтинг популярности, часы, начальник, рок-кумир и т.д.
- боязнь утраты значимого (любимого) объекта;
- боязнь утраты любви со стороны данного объекта;
- боязнь утраты себя или части себя (включая то, что субъект ассоциирует с собой);
- боязнь утраты любви к себе.
В ходе опроса испытуемые первой группы в целом подтвердили преемственность указанных факторов, если их рассматривать в качестве стадий патологического процесса. Совершенно иная картина была зафиксирована в другом случае.
Испытуемые второй группы подтвердили приведенную структуру факторов тревожности и порядок нарастания патогенности в тех случаях, когда объект-стимул выступал в овеществленном виде (автомобиль, кошелек, часы ...).
В тех случаях, когда он вызывал родственные, интимно-личностные или другие неформальные ассоциации (жена, рок-кумир...), были зафиксированы некоторые перестановки в данной факторной структуре и в оценках патогенности факторов. В случаях, когда объекты-стимулы ассоциировались испытуемыми с разного рода информационно-ценностными категориями (котировка акций, компьютер, рейтинг популярности...), структура “опрокидывалась”. Максимально патогенной, чувствительной для испытуемых становилась утрата любимого объекта, а минимальная патогенность была зафиксирована в отношении утраты любви к себе.
Итак, отметим следующее. Исключительное положение компьютера как связующего звена, посредника между человеком и информационной средой (сетью) может инициировать возникновение и развитие негативного эмоционального состояния — тревожности.
Среди профессиональных программистов обладателя такой личностной черты легко узнать. Он всячески оберегает “свой” компьютер от “посторонних”, среди которых преобладают коллеги, не менее квалифицированные, чем он. Часто подобные действия носят неконструктивный характер, и иногда защитные демарши становятся систематическими, подчас доходя до полного абсурда. Понятно, что в последнем случае совместная деятельность людей становится малопродуктивной и дискомфортной и виновному обеспечена негативная реакция со стороны окружающих, которая может обусловить его выпадение из профессионального коллектива и стать предпосылкой более масштабной десоциализации субъекта. Отсутствие взаимопонимания среди коллег влечет за собой очередной виток развития конфликта, ведущий к обособлению субъекта вплоть до ухода из коллектива. Иными словами, человек платит эмоциональным отчуждением.
Подобный личностный сценарий часто проявляется в стремлении человека к самоизоляции, и требует особого внимания в подростковом возрасте. Подростки, вступающие во взрослую жизнь, балансируют между настойчивым желанием обособиться от родителей, и столь же сильным стремлением задержаться в уютном детстве, отказаться от самостоятельности и ответственности. Такой отказ от вступления в общество взрослых может быть спровоцирован на эмоциональном уровне, когда подросток начинает жить в виртуальной реальности и пренебрегает ценностями окружающего его реального мира. Развивается своеобразная форма инфантилизма, характерная прекрасной осведомленностью во всем, что касается компьютеров и информационных сетей, и практически полной беспомощностью в сложном мире социальных норм и отношений. Данная проблема заслуживает самого пристального внимания и отдельного рассмотрения.
Помимо собственно эмоций и аффектов эмоциональная сфера человека включает также личностно значимое, более или менее стабильное во времени, эмоциональное состояние — чувства. Какие же чувства может формировать компьютер?
Если расширить поле анализа с системы отношений “человек-компьютер” до системы “человек-информационная среда”, в которой компьютер играет ключевую роль, то испытуемые наиболее часто говорят о чувстве сопричастности, принадлежности к какой-либо группе, объединенной общими интересами в сети. Эта группа не имеет четкой локализации, ее члены могут быть разбросаны по всему миру и поддерживать контакт друг с другом посредством Интернета.
Примерно 80% его пользователей заявляют о том, что испытывают ни с чем не сравнимое чувство интеллектуальной свободы, когда “странствуют” по виртуальному миру. Иными словами, они причисляют себя к современным космополитам, которым уже не обязательно физически перемещаться в пространстве, чтобы ощущать себя гражданином мира. Характерно, что все говорившие об этом несомненно позитивном чувстве не отдают себе отчета в том, что виртуальная реальность может породить только виртуальное чувство свободы, обладающее наркотическим свойством зависимости и требующее постоянного подкрепления. Рискуя вызвать упрек в несопоставимости сравниваемых явлений, замечу, что пользователь, проводивший по несколько часов в день в Интернете и внезапно лишившийся возможности доступа к конкретной информации, подобен наркоману в состоянии “ломки” -- вплоть до некоторого сходства симптомов. Беспокойство, суета, рассеянное внимание, повышенная возбудимость, раздражительность — далеко не полный их перечень.
Особенно удручает тот факт, что при более или менее длительном нахождении в данном состоянии субъект, начинает испытывать чувство неполноценности, интеллектуальной инвалидности -- весьма неприятное с точки зрения формирования самооценки. Резюмируя, можно предположить, что на уровне чувств компьютер воздействует на психику пользователя двояко — либо позитивно (и тогда возникает парящее чувство свободы и неограниченных возможностей), либо негативно (и тогда мы сталкиваемся с депрессивным чувством уныния и растерянности). Стоит упомянуть о двух факторах, лежащих в основе негативного сценария формирования чувств под влиянием применения информационных технологий.
Первый, объективный, фактор заключается в том, что статус полноправного члена мирового информационного сообщества вовсе не предполагает изменения действующего социального статуса и социальной позиции. Оперативный доступ в библиотеку Конгресса США никак не связан с приобретением статуса американского гражданина, а перемещение по сайтам туристических фирм не означает реального путешествия. Обобщая подобные эпизоды, можно установить одну из главных, объективных, особенностей построения глобальной информационной сети — кастовость.
Поскольку сеть представляет собой коммерческий институт, то, естественно, в ней присутствуют каста поставщиков (продавцов) информации и каста ее потребителей (покупателей). Разумеется, мировая информационная сеть — открытая система, и функционально поставщик одной информации в то же самое время вполне может быть потребителем другой, что создает иллюзию всеобщего равенства и саморегуляции мирового информационного сообщества. Более того, любой поставщик ориентирован в своей деятельности на вполне определенного потребителя и учитывает его интересы и информационные запросы, как покупателя товара-информации. Любой потребитель в любой момент времени в состоянии получить только ту информацию, которую ему предоставляет поставщик. В этом смысле пользователь Интернета, как потенциальный потребитель нужной ему информации, всецело зависит от соответствующего поставщика как ее обладателя. Учитывая значение, которое придается информации в цивилизованном обществе, не удивительно, что сложилась жесткая, кастовая система ограничений на доступ к информационным ресурсам и их использование.
Кастовость, как распространенное социальное явление, в то же самое время относится и к реалиям информационного мира. Удивляться этому не приходится, ведь информационное сообщество заимствовало нормы и правила функционирования доинформационного общества. Подтверждением изложенного может служить расширяющееся в последнее время движение среди хакеров, которое ставит своей целью достижение равных прав при доступе к информации. Хакеры решают проблему кастовости вполне профессионально, хотя и экстравагантно: закрытая информация попросту похищается и открыто размещается в сети, делаясь достоянием мирового информационного сообщества.
Второй субъективный фактор заключается в том, что разрыв между обилием потенциально необходимой информации и возможностями получения актуально востребованной информации остается за гранью рационального понимания. Рассмотрим случай из практики.
Студент-старшекурсник одного из московских вузов решил использовать Интернет для достижения своих матримониальных целей. Высокая квалификация позволила ему создать качественный рекламный продукт, посвященный собственной персоне, и разместить его в мировой “паутине”. Однако первые результаты были более чем скромными: количество заинтересовавшихся оказалось ниже самых пессимистических прогнозов. Далеко не глупый и привлекательный молодой человек удвоил усилия. К сожалению, результаты оставались неадекватными затрачиваемым усилиям, что в сочетании с излишне критическим отношением к себе постепенно сформировало у субъекта стойкий комплекс неполноценности вплоть до страха действия, страха реализации очередного замысла. Рассказывая о своих переживаниях, студент сетовал, что уж если Интернет не помог, то уже ничто не поможет.
В рассказе отчетливо присутствовало чувство неполноценности, совершенно лишенное оснований и обязанное своим появлением лишь неадекватным представлениям субъекта о роли информационной сети в реализации жизненных планов. При этом он совершенно упускал из виду, что первоначально рассматривал Интернет только как одну из множества форм знакомства с девушками и разместил в нем свои сообщения, следуя моде и сиюминутному интеллектуальному порыву. Конечно, по прошествии времени, в момент “расцвета” чувства неполноценности — эмоционального проявления комплекса неудачника, субъект уже не помнил, не осознавал своих изначальных мотивов. Учитывая рациональный, аналитический склад ума “потерпевшего”, были предприняты попытки логическим путем выявить возможные причины неэффективности саморекламы, но они не принесли результата.
Проблему удалось преодолеть после того, как в одной из анкет клиент указал на Интернет как на символ доступности, являющейся иногда антиподом исключительности, эксклюзивности. Переход на символический язык очень быстро позволил субъекту осознать тот факт, что в данном случае его настойчивые, переходящие в назойливость, попытки преподать себя в серьезном качестве будущего мужа привели к обратному эффекту: у подавляющей части корреспонденток, преследующих столь же серьезные цели замужества, сформировался не образ потенциального супруга, а образ-антипод — доступного мальчика, не знающего куда девать сексуальную энергию. Данное предположение подтвердилось, когда клиент на вопрос: “Что или кто, помимо Интернета, символизирует в Ваших глазах такое качество как доступность?” ответил: “Проститутка...” .
Приведенный пример позволяет утверждать следующее. Человек, интегрированный в информационное общество, использует персональный компьютер в соответствии с его первоначальным назначением, т.е. как средство рационализации поставленной задачи. Информационная инфраструктура, построенная также на рациональных принципах, еще более усиливает некоторые общесоциальные тенденции (особенно в современной России), ставящие материальное выше духовного, что в свою очередь приводит к дальнейшей рационализации психической деятельности. Однако, как показал анализ области чувств, существует опасность неадекватности рациональной оценки личностных ситуаций, возникающих вследствие использования современных информационных технологий.
Итак, анализ изменений в эмоциональной сфере современного человека — субъекта информационной среды, показывает, что активное использование информационных технологий влечет за собой латентное развитие процесса его десоциализации, обособления от общества и закономерно ставит вопрос о способности человека эффективно противостоять этому деструктивному процессу.
