VIVOS VOCO: Т.В. Артемьева, М.И. Микешин, "Максимы Бенджамена Франклина"

МАКСИМЫ БЕНДЖАМИНА ФРАНКЛИНА

Т.В. Артемьева, М.И. Микешин
Артемьева Татьяна Владимировна - д,ф.н., проф., директор ин-та международных связей РГПУ им. А. Герцена.
Микешин Михаил Игоревич - д.ф.н., директор Санкт-Петербургского Центра истории идей.

В 1986 г. была открыта новая планета. Она расположена в 337 млн. километров от Солнца и 189 млн. километров от Земли и числится в астрономических каталогах за номером 5102. В сентябре - октябре ее можно увидеть в созвездии Рыб. Эта планета была названа "Франклин" в честь 280-летнего юбилея мыслителя, а подробное ее описание можно найти в издании "Российская академия наук между Марсом и Юпитером" [1].

Магия круглых дат обозначает столетиями вехи развития истории идей. 300-летие со дня рождения Бенджамина Франклина (1706-1790) олицетворяет целый веер сюжетов и проблем, касающихся не только его научного и философского наследия, но и интеллектуальной коммуникации. И действительно, судьба мыслителя, дружившего с шотландскими literati, российскими аристократами и французскими просветителями, как нельзя лучше демонстрирует и то, что мир велик, и то, что слой единомышленников тонок.

Естествоиспытатель и мыслитель

Бенджамин Франклин принадлежит к великой когорте гениев эпохи Просвещения, осведомленных обо всех новинках философии и науки, делавших одно открытие мирового значения за другим, знакомых со всеми ключевыми фигурами своего времени и принимавших непосредственное участие в судьбоносных событиях мировой политики.

Многие считают Франклина одним из первых американских президентов. Однако Франклин не был президентом, хотя и принимал самое активное участие в большой политике того времени. Он был одним из авторов Декларации независимости США 1776 г., Конституции 1787 г. При его непосредственном участии был подписан Версальский мирный договор 1783 г., зафиксировавший независимость и суверенитет США [2]. Он основал в Филадельфии первую в североамериканских колониях публичную библиотеку (1731), Пенсильванский университет (1740), Американское философское общество (1743).

В академической науке Франклин известен прежде всего как ученый, сформировавший теорию атмосферного электричества и изобретатель громоотвода. Многие уже забыли, что именно он собрал обширные данные о штормовых ветрах (норд-остах) и предложил теорию, объяснявшую их происхождение. При его участии были проведены измерения скорости, ширины и глубины Гольфстрима, и это течение (название которому дал Франклин) было нанесено на карту. Основной областью исследований Франклина была физика: он занимался измерением теплопроводности различных материалов, изучал явления охлаждения жидкости при испарении, исследовал распространение звука в воде и воздухе, был автором ряда работ по электричеству. Франклин объяснил принцип действия лейденской банки, ввел обозначение электрически заряженных состояний знаками "+" и "-", доказал электрическую природу молнии и предложил метод защиты от грозового разряда - громоотвод. Франклину принадлежит ряд других изобретений: лампы для уличных фонарей, экономичная "франклиновская" печь (или "пенсильванский камин"), бифокальные очки, "электрическое колесо", вращающееся под действием электростатических сил, применение электрической искры для взрыва пороха. Он усовершенствовал забытый ныне музыкальный инструмент - "стеклянную гармонику" и предложил использовать электрические разряды для медицинских целей.

Франклин стоял у истоков формирования трудовой этики, что сделало его сочинения главным источником знаменитой работы М. Вебера "Дух капитализма" [3]. В "Автобиографии" Франклин пишет о своем смелом и трудном замысле достижения морального совершенства:

"Я желал жить, никогда не совершая никаких ошибок, победить все, к чему могли меня толкнуть естественные склонности, привычки или общество" [4].

Он так классифицирует качества, составляющих, по его мнению, 13 основных моральных добродетелей:

"Воздержание. - Есть не до пресыщения, пить не до опьянения.
Молчание. - Говорить только то, что может принести пользу мне или другому; избегать пустых разговоров.
Порядок. - Держать все свои вещи на их местах; для каждого занятия иметь свое время.
Решительность. - Решаться выполнять то, что должно сделать; неукоснительно выполнять то, что решено.
Бережливость. - Тратить деньги только на то, что приносит благо мне или другим, то есть ничего не расточать.
Трудолюбие. - Не терять времени попусту; быть всегда занятым чем-либо полезным; отказываться от всех ненужных действий.
Искренность. - Не причинять вредного обмана, иметь чистые и справедливые мысли; в разговоре также придерживаться этого правила.
Справедливость. - Не причинять никому вреда; не совершать несправедливостей и не уклоняться от добрых дел, которые входят в число твоих обязанностей.
Умеренность. - Избегать крайностей; сдерживать, на сколько ты считаешь это уместным, чувство обиды от несправедливостей.
Чистота. - Не допускать телесной нечистоты; соблюдать опрятность в одежде и в жилище.
Спокойствие. - Не волноваться по пустякам и по поводу обычных или неизбежных случаев.
Целомудрие.
Скромность. - Подражать Иисусу и Сократу" [5].

"Идеальный американец" не только сформулировал цели и задачи внутреннего совершенствования, но и наметил пути практической реализации этой задачи:

"Я завел книжечку, в которой выделил для каждой добродетели по странице. Каждую страницу я разлиновал красными чернилами так, что получилось семь столбиков по числу дней недели; каждый столбик отмечался начальными буквами соответствующего дня недели. Затем я провел тринадцать горизонтальных линий и обозначил начало каждой строки первыми буквами названия одной из добродетелей. Таким образом, на каждой строке в соответствующем столбике я мог по надлежащей проверке отмечать маленькой черной точкой каждый случай нарушения соответствующей добродетели в течение того дня" [6].

Такой же "Журнал ежедневных занятий", или "франклиновский журнал", вел и Л.Н. Толстой, высоко ценивший Франклина и предлагавший опубликовать сочинения мыслителя в специальных изданиях для простого народа [7].

Среди множества статей и памфлетов, написанных Франклином, особенно знаменит шуточный ребус "Art of Making Money Plenty", или в русском переводе 1836 г. - "Искусство быть достаточным и счастливым. Ручная книжка для каждого", где автор (как позже Д. Карнеги) учил своих читателей искусству разбогатеть.

Франклин прославился своими афоризмами. Вот некоторые из них:

"Помни, что время - деньги";
"Нанося оскорбление, вы опускаетесь ниже вашего врага. Месть делает вас равным ему. Прощение же ставит вас выше";
"Сильный и мудрый может пожалеть и простить, трус и глупец не знает сострадания";
"Мастер находить оправдания редко бывает мастером в чем-либо еще";
"Если хочешь крепко спать, возьми с собой в постель чистую совесть";
"Всех людей можно разделить на три типа: тех, которых невозможно привести в движение, тех, которых можно привести в движение, и тех, кто движутся";
"Леность <...> шествует столь тихими шагами, что бедность в мгновение ока ее настигает";
"Доброе сегодня стоит больше двух завтра. Исполни то сегодня, что ты дальше должен сделать";
"Если любишь свое дело, ступай сам, если не хочешь - пошли другого";
"И маленькая течь может потопить большой корабль";
"Любишь ты жизнь? Тогда не теряй времени, ибо время - ткань, из которой состоит жизнь" [8].

Франклин в России

Образ Б. Франклина парадоксальным образом известен в нашей стране очень хорошо. Изображение национального американского героя на стодолларовой банкноте сделало его имя чрезвычайно популярным. Однако не это важно в интеграции идей американского мыслителя в российскую культуру.

Б. Франклин был первым американцем, ставшим почетным членом Петербургской академии наук. Он получил это звание в ноябре 1789 г. как физик по рекомендации директора Академии Е.Р. Дашковой. Несколькими месяцами ранее Дашкова сама была избрана в Американское философское общество, став первой женщиной, удостоенной чести быть членом престижного и поныне научного общества [9].

Франклин был очень заинтересован в контактах с российскими учеными, прежде всего с М.В. Ломоносовым, И.А. Брауном, Ф.У.Т. Эпинусом и Г.В. Рихманом, преждевременную гибель которого от удара молнией в 1753 г. (во время научного эксперимента) он глубоко переживал.

Философское общество, основанное Франклином в 1743 г., в 1771 г. стало издавать свои труды, и первый же выпуск был отправлен в Петербургскую Академию наук. В протоколе академической конференции было отмечено: "Представлен от имени Философского общества, учрежденного в Филадельфии в Америке, и через посредство знаменитого господина Франклина, первый том Записок под заглавием «Transactions of the American Philosophical Society...». Труд передан в Библиотеку, и секретарю поручено поблагодарить Философское общество за этот дар" [10]. Фактически это первое документальное свидетельство научного общения между США и Россией [11]. Таким образом, интеллектуальные коммуникации между российскими и американскими учеными предшествовали дипломатическим отношениям и способствовали их становлению.

Деятельность Американского философского общества вызывала интерес российских ученых. В 1775 г. в "Месяцеслове", популярном издании Петербургской академии, в статье "О Академиях", где говорилось о различных научных учреждениях, было написано: "В Филадельфии в нынешние времена прославилось общество, которое учреждено на том же почти основании как Аглинское общество наук в Лондоне и которое всем мало чем уступает главнейшим Европейским Академиям" [12].

Политические отношения Франклина с правителями Российской империи не были такими благополучными. В особенности это касалось периода, когда он представлял молодую американскую республику. Приехав во Францию в 1776 г. в качестве посла, он носил скромный коричневый кафтан и не надевал полагавшегося по моде пудреного парика. Однако популярность Франклина была так велика, что французские франты стали носить прическу "а-ля Франклин". Бюсты и портреты Франклина украшали витрины магазинов и кафе, а изображения встречались на кольцах, медальонах, тросточках и табакерках и даже на "vase de nuit" [13]. Джон Адамс писал: "Слава Франклина была более всеобщей, чем Лейбница или Ньютона, Фридриха Великого или Вольтера, и никто из них не возбуждал такой любви и уважения своей личностью... Он был популярен у правительства и у народа <...> до такой степени, что едва ли был горожанин или крестьянин, камердинер, кучер или лакей, горничная или судомойка, которая не знала бы о нем и не считала бы его другом человечества" [14].

Российское общество разделяло интерес к личности Франклина. "Московские ведомости" писали в 1783 г.: "Электричество преображает всю физику; селения аглинские преображают всю политику. Франклин был главою при обеих сих важных переменах и тем самым заслужил себе у потомства два лучшие места" [15]. В "Слове о Ломоносове" Радищев пишет о Франклине, удостоившемся “наилестнейшия надписи, которую человек низ изображения своего зреть может <...>. Надпись, начертанная не ласкательством, но истиною, дерзающею на силу: «Се исторгнувший гром с небеси и скипетр из рук царей»" [6].

Русский дипломат граф И.Г. Чернышев доносил Екатерине II, что французскую королеву Марию-Антуанетту забавляет республиканская простота манер американского посла. Екатерина II язвительно заметила, что "смеется тот, кто смеется последним", и, как мы знаем, оказалась права. Императрица настороженно относилась к представителю страны, пример которой казался ей опасным для России.

Характерно ее мнение, приведенное в "Памятных записках" статс-секретаря А.В. Храповицкого по поводу знакомства императрицы с книгой А.Н. Радищева "Путешествие из Петербурга в Москву". "Сказывать изволила, - пишет Храповицкий, - что он бунтовщик хуже Пугачева, показав мне, что в конце хвалит Франклина как начинщика и себя таким же представляет" [17].

Правда, Екатерина могла бы привести аргументы в защиту своего, если не морального, то, по крайней мере, психологического права не любить Франклина. "Пенсильванская газета", издававшаяся Франклином в Филадельфии, так комментировала дворцовый переворот 1762 г., приведший Екатерину к власти: "Будучи иностранкой, она не имеет ни капли крови российских царей в своих венах, ее восхождение на трон есть случайный выбор нового правления <...> нынешняя царица не похожа на настоящую женщину из Московии <...> жены московитов действительно иногда рыдают и горько жалуются на своих мужей, когда те их не бьют достаточно часто, поскольку думают, что те их не любят" [18].

Франклина высоко ценили Н.М. Карамзин и Н.И. Новиков, с интересом наблюдавшие за формированием просветительской идеологии в молодом американском государстве, борющемся за независимость. В "Письмах русского путешественника" Карамзин отмечает, что ставит Франклина-политика выше Франклина-ученого: "Видя оскорбляемые права человечества, с каким жаром берется он быть его ходатаем! С сей минуты перестает он жить для себя и в общем благе забывает свое частное. С каким рвением видим его текущего к своей великой цели, которая есть благо человечества!" [19]

В более широких кругах России Франклин был известен как представитель "практической философии". Однако высоко ценилась не только политическая деятельность Франклина, но и его моральное учение. Об этом свидетельствуют переводы этических сочинений мыслителя на русский язык, многократное издание его "Автобиографии". В России был известен "Альманах бедного Ричарда", который пользовался такой популярностью в Америке и в Европе, что расходился ежегодно тиражом в 10 тыс. экз. (редкий тираж для XVIII в.).

С конца 1770-х гг. Франклин стал одним из наиболее известных иностранных писателей и ученых в России. В 1791 г. в России было опубликовано собрание сочинений Франклина, включая его "Автобиографию". Автором первой биографии Франклина на русском языке был А.И. Тургенев. Андрею Тургеневу принадлежал очерк "Жизнь Франклина", где он отмечал главные черты характера Франклина - неутомимое трудолюбие, пламенную любовь к наукам, прямодушие и честность [20].

Идеи Франклина и события его жизни вызывали уважение и даже восхищение его российских современников, многие из которых встречались с ним во время его пребывания в Париже. В 1778 г. Франклин познакомился там с Д.И. Фонвизиным, писавшим о своей встрече со "славным Франклином" в собрании под названием "Le rendez-vous des gens des letters". Существует мнение, что "идеальный американец" послужил прототипом для образа Стародума в комедии "Недоросль" [21].

Именно интерес к Франклину заставил множество его современников покинуть Францию и переселиться в Америку. Франклин даже написал справочник для эмигрантов, в котором подробно рассказал о природных богатствах и политических свободах своей страны [22].

Франция была целой эпохой в политической и личной жизни Франклина. Когда в 1790 г. он скончался, революционная Франция отметила печальное событие траурными собраниями, называя его "отцом свободы". 11 июня 1790 г. на заседании Национальной Ассамблеи появился Мирабо. Он попросил слова и произнес только одну фразу, которая поразила всех присутствующих: "Franklin est mort..." [23].

Что принесли с собою пилигримы

Говоря о Франклине, приходится преодолевать не только поток восхвалений его гения, но и странные предрассудки касательно американских колонистов. Возможно, причинами возникновения и долгой жизни подобных культурных стереотипов являются незнание и чувство европейского превосходства, а возможно, большую роль сыграли образы Америки и американцев в массовой культуре.

Колонисты часто описываются как изгнанники, вынужденные покинуть Европу - в первую очередь Британию, - убегая от нищеты, голода, религиозных гонений, иногда и от уголовного преследования. Портрет типичного колониста - мрачная отчаянная личность, готовая на все ради выживания, истово молящаяся своему протестантскому богу, занимающаяся либо тяжелым трудом, либо разными видами предпринимательства, даже разбоя, чтобы любой ценой разбогатеть, и - главное - в отличие от оставшихся в Европе, не имеющая никакого серьезного образования.

Конечно, такие личности в большом количестве прибывали в заморские колонии. Однако обобщения всегда очень опасны: пилигримы были разными, многое зависело от времени и места. Каковы, например, были первые поселенцы на родине Франклина, в Массачусетсе: "Они были замечательны во всех смыслах. У них были три ярких лидера: преподаватель Джон Робинсон, образованный, терпимый и широко мыслящий выпускник Кембриджского университета; их старейшина Уильям Брюстер, также окончивший Кембридж; и Уильям Брэдфорд..." [24].

Особое внимание уделяет пилигримам и Алексис де Токвил ь в своей знаменитой книге "Демократия в Америке", написанной в 1835 г.

"Переселенцы, обосновавшиеся на берегах Новой Англии, все принадлежали к наиболее независимым классам своей родной страны. <...> Эти люди обладали, в пропорции к своему числу, большим количеством интеллекта, чем можно обнаружить в любой современной нам европейской нации. Все, без единого исключения, получили хорошее образование, и многие из них были известны тогда в Европе своими талантами и достижениями. <...> эмигранты Новой Англии привезли с собой лучшие элементы порядка и морали - они высадились в пустыне вместе со своими женами и детьми. Но что особенно характеризует их, так это цель их предприятия. Они не покинули свою страну по необходимости; социальное положение, от которого они отказались, было не из худших, их средства существования - вполне удовлетворительными. Поэтому они пересекли Атлантику не для улучшения своей жизни или обогащения; порыв, вызвавший их из уютных жилищ, был чисто духовным; и, несмотря на неизбежные страдания изгнания, их целью был триумф некой идеи. <...> Пуритане отправились на поиски дикой и малонаселенной части мира, где они могли бы жить согласно своим взглядам и свободно служить своему Богу" [25].

Основная мысль этого довольно восторженного описания подтверждается тем фактом, что всего лишь через пятнадцать лет после высадки один из пилигримов Джон Гарвард и небольшая группа его товарищей решили, что "для спасения своей религии и колонии необходимо коллективное усилие, называемое колледжем, каким бы маленьким и какой бы слабой имитацией колледжей Оксфорда и Кембриджа он ни был" [26]. К 1789 г. колледжей было уже 9, а к 1830 - 45 [27].

Кажется, надо как-то отвлечься от самих себя, преодолеть чувство "превосходства своей древней культуры" и попробовать посмотреть на американцев колониального периода их глазами. Разумеется, в данной статье невозможно решить подобную задачу, но потребуются некоторые соображения, чтобы перейти к самоописанию Бенджамина Франклина.

Очевидно, кроме религиозного рвения и приличного по тем временам уровня образования, пилигримы оставили своим потомкам кое-что еще. Самое важное их наследие - демократия - прекрасно описано тем же де Токвилем.

"Первое, что сделали пилигримы в 1620 г., когда ступили на американскую землю, - они написали общественный договор, объединяющий их, нижеподписавшихся, в общество как "гражданское политическое образование" [28].

Поскольку пуритане происходили в основном из среднего класса Англии, то пилигримы оказались во всех отношениях весьма однородным сообществом, образовавшим практически идеальную демократию. Интересно, что они не выводили свое объединение из установлений покинутой ими страны, но создали его как суверенное и ответственное только перед Богом. Иногда они брали свои законы непосредственно из Священного Писания. Законы эти часто были весьма суровыми в отношении морали и не несли даже следов религиозной терпимости. Одинаковая судьба, почти равные доходы и единство мнений по важнейшим религиозным и моральным вопросам и явились идеальными условиями для расцвета максимально демократических сообществ. Токвиль пишет, что в Америке "местное сообщество [township] организовалось раньше округа [county], округ раньше штата, а штат раньше союза" [29]. В центре всей политической организации страны с самого начала оказалось местное сообщество [30] - независимое в своих внутренних делах и самоуправляющееся (иногда даже общими собраниями, - как в древних Афинах).

Законодатели этих сообществ продемонстрировали замечательное знание науки управления и самой передовой теории законодательства. Положительное отношение к общему образованию и представления о том, что религия есть путь к знанию, что соблюдение божественных законов ведет человека к гражданской свободе, во многом способствовали установлению демократии. Таким образом, американская цивилизация, пишет Токвиль, "является результатом взаимодействия <...> двух отчетливо различных элементов, которые в других странах до сих пор часто враждовали, но Америка их замечательным образом объединила и переплела друг с другом. Я имею в виду религиозный дух и дух свободы" [31]. В моральном мире первых американских поселенцев все было упорядочено, устроено, решено, предсказуемо; в политическом же мире все было неясно и обязательно горячо обсуждаемо.

Такое локальное сообщество (в котором было две-три тысячи человек) могло быть создано только при условии, что его члены считали себя в большой степени равными по судьбе и интеллекту, взрослыми и ответственными людьми, лучше, чем кто бы то ни было, способными понимать свои нужды и проблемы, принимать соответствующие решения и управлять своей жизнью.

"Каждый индивидуум, следовательно, предполагается таким же хорошо информированным, таким же моральным и таким же сильным, как и любой другой гражданин его сообщества. Он подчиняется правительству не потому, что он ниже правительственных чиновников или менее способен, чем его сосед, управлять собой, но потому, что он признает полезность объединения с членами своего сообщества, и потому, что он знает, что никакое объединение не может существовать без регулирующей силы" [32].

При таком подходе каждый индивидуум признается лучшим и единственным судьей своих частных интересов, а местное сообщество в отношении к правительству страны также рассматривается как некий индивид, к которому применимы все положения демократической теории суверенных индивидов. Индивид в такой системе тесно привязан к местному сообществу не только потому, что он там рожден, но потому что оно составляет его социальное целое, нуждающееся в его членстве, сотрудничестве и мудрости, в его "общественном духе". Здесь индивид проявляет свои лучшие человеческие чувства.

"В Соединенных Штатах, - отмечает де Токвиль, - никогда не предполагалось, что гражданин свободной страны имеет право делать то, что ему заблагорассудится; напротив, здесь на него наложены гораздо более разнообразные, чем где-либо, социальные обязательства" [33].

Сообщество должно быть одновременно и свободным, и регулируемым строгой системой законодательства. При объяснении возможности такого феномена Токвиль использует совершенно естественную здесь метафору языка:

"как люди должны придерживаться определенных грамматических форм, являющихся основанием человеческого языка, чтобы выразить свои мысли, так же и все сообщества должны обеспечивать свое существование, подчиняясь некоторой дозе власти, без которой они впадут в анархию" [34].

Описание раннего американского общества, сделанное Токвилем, получило широчайшее признание в Америке. Видимо, оно может считаться теперь частью американского самосознания. Многое изменилось за последние 170 лет в этом обществе, но риторика политики, телевизионной рекламы, успешного бизнеса, социальных программ, правосудия, справедливости и т.д. не просто использует понятие "сообщество" [community], но и, можно сказать, базируется на нем.

Приведем несколько примеров. Знаменитая некогда в Советском Союзе Анжела Дэвис продолжает свою активную общественную деятельность. В одном из своих выступлений перед афроамериканской студенческой аудиторией развивала следующую теорию: идеологи капитализма пытаются убедить людей в том, что люди - индивидуальные борцы; мы же, говорила Дэвис, "должны развивать критическое мышление", должны понять, что "власть и сила происходят из чувства коллективности", значит, необходимо "строить сообщество", вспомнить, "что такое чувство сообщества". Библейский историк говорит о необходимости "читать Евангелие с точки зрения сообщества, для которого оно было написано" и трактует Рай как "идеальное сообщество". Активист местного общественного движения в помощь больных лейкемией призывает граждан "восстановить в себе свое сообщество". Кандидат в мэры города хочет, чтобы граждане не были безразличными, но поддерживали процветание своего сообщества. Табачная компания утверждает, что главная ее забота - способствовать процветанию местного сообщества путем улучшения здоровья его членов, помогая им бросить курить. Другая компания, производящая гамбургеры, занимается благотворительностью и зовет присоединиться к ней в "построении лучшего сообщества".

Следует заметить, что, описывая свое общество как совокупность непредсказуемо изменчивых, во многом независимых, саморазвивающихся разного уровня кластеров, трудно возвести на таком текучем фундаменте стройную метафизику. Видимо, поэтому американская общественная мысль чаще выражается в той или иной форме прагматизма или в форме совершенствования языковых практик. Однако отсутствие метафизики не означает отсутствие философии.

Истории и теории в этой части мира весьма часто основываются на перечисленных выше базовых допущениях. Из европейских теорий им ближе всего оказываются, разумеется, британские теории, особенно социальные концепции шотландцев эпохи Просвещения - Адама Смита, Дэвида Юма, Томаса Рида. Для них привлекательна идея опоры философии на здравый смысл, который понимается именно как самосознание локального сообщества.

Заглянув во многие социальные и экономические англоамериканские теории трех последних веков, мы можем констатировать, что "улучшение сообщества" [improvement of the community] является основной, даже навязчивой идеей англосаксонской практики, идеологии и теории. Для американских интеллектуалов понимание своего общества как состоящего из разного уровня сообществ так же привычно, как для интеллектуала российского представлять Россию духовным целым, имеющим свою историю и предназначение. Другое дело, что такие представления по большей части неявны и относятся к "естественным", скрытым предпосылкам мышления об обществе.

Собственно, Бенджамин Франклин был одним из первых, кто создавал такое самосознание американской нации и извлекал практическую пользу из него. Трудно сказать, "отец" ли он американской нации, но он точно один из отцов американской рефлексии и, конечно, социальной практики.

Безусловно, Франклин был талантливым и неординарным человеком, что проявилось в его научных исследованиях и изобретениях. Если он и был больше, чем талантливым, то это "больше", по всеобщему признанию связано с интуитивным пониманием жизни сообщества, отношений в нем и возможностей их использования.

"Человек общества"

Конечно, лучшим пособием по франклиновскому "сообществоведению" является его "Автобиография". Она наполнена описаниями приемов и приемчиков по достижению успеха в сообществе, поэтому она состоит из практических советов, а не из метафизики. "Автобиография" охватывает 51 год жизни ее автора, однако еще 33 года - время наивысшей славы и всемирной известности Франклина - остались неописанными. Современные биографы считают, что в конце жизни Бен часто плохо себя чувствовал и, вообще, ему было некогда. Нам кажется, что Франклин без энтузиазма относился к продолжению книги потому, что уже описал самое главное: свой путь к счастливой жизни.

Франклин хорошо запомнил положение и поведение своего отца в местном сообществе Бостона. Будучи ремесленником-мыловаром, обремененным многочисленным семейством, отец более всего запомнился следующим:

"Главным его достоинством было умение глубоко разбираться в сущности всякого сложного вопроса и здраво судить о нем, независимо от того, касалось ли это общественных или личных дел. Верно, что ему никогда не доводилось вести общественные дела, так как заботы о воспитании многочисленного семейства и стесненные обстоятельства не позволяли ему отвлекаться от своего промысла; но я помню, что видные люди часто приходили узнать его мнение о различных городских или церковных делах и с уважением относились к его суждениям и советам. К нему также часто обращались и отдельные лица по поводу своих затруднений, и его часто избирали третейским судьей между спорящими сторонами" [35].

Интересно, что Франклина привлекает пример мыслителей, известных своим умением вести диалог (Сократ) или обсуждать проблемы дружеского общения и здравого смысла (Шефтсбери). Он призывает своих читателей получать информацию и совершенствоваться в общении с другими. В тексте Франклина мы немедленно ощущаем авторскую иронию, которая не только заставляет нас улыбаться, но и имеет глубокий смысл, например: "Как удобно быть рассудительным существом, ведь это дает возможность обнаружить или изобрести повод сделать все то, к чему мы стремимся" [36]. Ирония и самоирония - один из характерных признаков настоящей англосаксонской философии, избегающей метафизической серьезности просто потому, что избегает самой метафизики. Кроме того, ирония подразумевает признание своих самых важных и задушевных мыслей и стремлений случайными и вовсе не обязательными для других, что вполне естественно для общества, описываемого как совокупность разнообразных сообществ, ни одно из которых не имеет особых прав на истину.

Как было принято тогда в Британии, Франклин основал в Филадельфии клуб, объединивший многих из его наиболее способных знакомых. Он так описывает это общество:

"Клуб этот, названный нами Джунто, имел целью взаимное усовершенствование. Мы собирались по вечерам каждую пятницу. Составленные мною правила требовали, чтобы каждый член Джунто в порядке очередности выдвинул на обсуждение членами клуба один или несколько тезисов по какому-либо вопросу морали, политики или натурфилософии и раз в три месяца представил и прочел написанный им доклад на любую тему по его собственному выбору. Наши дискуссии, проводимые под руководством председателя, должны были быть проникнуты духом искреннего стремления к истине. В них не было места спору ради спора или ради победы, и, во избежание полемического пыла, все слова, выражающие непреклонность личного мнения или прямое противоречие мнению другого, вскоре стали считаться недопустимыми и были запрещены под страхом небольших денежных штрафов" [37].

Клуб существовал почти сорок лет и был для Франклина и его друзей "лучшей школой философии, морали и политики в нашей провинции. Наши доклады, которые зачитывались за неделю до их обсуждения, заставляли нас внимательно изучать различные предметы, чтобы мы могли говорить со знанием дела. Здесь мы приобрели также навыки ведения дискуссии" [38].

Клуб был в англосаксонском обществе того времени одним из главных инструментов организации жизни в местном сообществе. В живом и неформальном общении рождались новые идеи, здесь формировались и совершенствовались общественно значимые проекты, через членов клуба проекты становились реальностью [39]. Для обозначения социального действия клуба Франклин использует в "Автобиографии" соответствующий глагол "to club". Например, он пишет о "клубировании" книг в общую библиотеку [40].

Франклин заботился о том, чтобы не только быть трудолюбивым и бережливым, но и казаться таковым, т.е. создавать о себе соответствующее мнение в сообществе:

"Я старался не только быть трудолюбивым и бережливым в действительности, но и избегать всякого внешнего проявления противоположных качеств. Я одевался просто, и меня никогда не видели в местах праздных развлечений. Я никогда не занимался ужением рыбы или охотой; книга, правда, иной раз отрывала меня от моей работы, но это случалось редко и оставалось незамеченным, так что не вызывало сплетен. Чтобы показать, что я не брезгую своим делом, я иногда привозил домой бумагу, купленную мной в магазине, на тачке. Я слыл трудолюбивым и преуспевающим молодым человеком, аккуратно платящим по счетам" [41].

Оценивать такое поведение как "ханжеское" было бы неправильным, поскольку Франклин ведет речь не только о своей выгоде, но и о соответствии, поддержании и развитии принятых в местном сообществе ценностей.

Он всегда уделял пристальное внимание отношениям в локальном сообществе и принципам его функционирования, наблюдая их и экспериментируя. Первая попытка собрать деньги на общую библиотеку по подписке провалилась. Вот какой урок извлек из этого Франклин:

"Те возражения и даже враждебность, с которыми мне пришлось столкнуться при вербовке подписчиков, заставили меня вскоре почувствовать неудобство положения, когда один человек выступает зачинщиком полезного дела. Может возникнуть мнение, что благодаря этому делу он чуть возвысится над своими соседями, в то время как он именно нуждается в их помощи, чтобы осуществить свой план. Поэтому я стал по возможности держаться в тени и представлять свой проект как замысел многих друзей, которые попросили меня обойти тех, кого они считали любителями чтения, и предложить его им. После этого дело пошло более гладко. В дальнейшем я всегда прибегал в подобных случаях к этому приему и, основываясь на своем успешном опыте, могу искренне его рекомендовать. Маленькая жертва, принесенная тщеславием в настоящем, в будущем будет вознаграждена сторицей" [42].

Это лишь несколько примеров проявления истинного гения Франклина: он постоянно думал не только о том, как эффективно использовать сообщество, в котором он жил, но и о том, как его регулировать и совершенствовать. Так же он мыслил во время своего пребывания в Британии, где, несмотря на политические проблемы, составил и поддерживал дружбу со многими британцами (в частности, с шотландскими мыслителями). Так же он мыслил и действовал во Франции, где стал знаменитостью не только потому, что представлял страну, в которой идеалы Просвещения воплощались в реальность, не только потому, что прославился как "укротитель небесного электричества", но и потому, что вел себя так, как больше всего нравилось французскому обществу, тем кругам, где на самом деле и принимались важнейшие государственные решения. Именно слава "bonhomme Benjamin" давала ему возможность выигрывать дипломатические сражения и получать от французского короля деньги и другую помощь, столь необходимую Американской революции.

Франклин всегда был человеком общества, был всегда доступен и окружен множеством людей. Вместе с тем, его важнейшей заботой было регулирование отношений в том сообществе, к которому он в данное время принадлежал. Например, он тщательно следил за равновесием среди большого количества религиозных конфессий и сект в Филадельфии, участвуя в равной степени деньгами в строительстве их церковных зданий. Даже религия, в которой был воспитан он сам, казалась ему полной предрассудков, однако он, видимо, считал секты распространенным способом объединения людей в сообщества, а Франклин всегда делал акцент на обьединении. Именно такой взгляд позволял Франклину долгие годы успешно переизбираться и работать в собрании своего штата и предложить компромиссный вариант двухпалатного парламента в конституции Соединенных штатов Америки.

Франклиновские инструменты изучения локального сообщества и влияния на него были всегда связаны с его профессией автора, издателя и печатника: публикация писем, памфлетов и альманахов от имени воображаемых авторов. Здесь Франклин ощутил эффективность соединения двух вещей. Первая - это печатный станок, который использовал всю свою жизнь. Вторая - эта игра масок, театр жизни, в котором с успехом используются различные маски, точнее, разные стороны характера и способностей человека в зависимости от требований ситуации. Франклин довел использование обоих инструментов практически до совершенства. В Филадельфии он печатал деньги и государственные бумаги, публиковал под различными именами плоды здравого смысла "истинного американца", выраженные в деловом, кратком, экономном стиле житейского афоризма. Во Франции на собственном печатном станке Франклин размножал свои письма к французским дамам.

Он понимал, что его образ впечатан в историю Просвещения, о чем с иронией написал в автоэпитафии еще в 1728 г.:

Тело

Бенджамина Франклина, печатника
(Словно обложка старинной книги,
надпись на которой выцвела,
буквы истерлись и позолота опала),
Лежит здесь, пища для червей!
Но труд его не пропал даром,
И он верит, что возродится
В новом
Более красивом издании,
Исправленном и дополненном
Самим Авторов [43]

Авторы благодарят Библиотеку Американского философского общества (The Library of the American philosophical society)
за поддержку и предоставленную возможность работать над подготовкой данного материала.

ЛИТЕРАТУРА

1 См.: Финкельштейн A.M. Российская академия наук между Марсом и Юпитером. СПб., 2001. Мы благодарны директору Библиотеки РАН Валерию Павловичу Леонову, указавшему на это издание.

2 О деятельности Франклина как дипломата см.: Плешков В.Н. Бенджамин Франклин - первый американский дипломат // Философский век. Альманах. Вып. 31. Бенджамин Франклин и Россия: к 300-летию со дня рождения. Ч. 1 / Отв. ред. Т.В. Артемьева, М.И. Микешин. СПб., 2006. С. 15-35 (см. также http://ideashistory. org.ru/files/a31.html).

3 См.: van Kessel J.H.J. Benjamin Franklin: the personification of Max Weber's "Spirit of Capitalism" // Философский век. Альманах. Вып. 31. Ч. 1.С. 159-169.

4 Жизнь Вениамина Франклина. Автобиография // Философский век. Вып. 32. Бенджамин Франклин и Россия: к 300-летию со дня рождения. Ч. 2. СПб., 2006. С. 229 (см. также "Автобиографию" Франклина на http://ide-ashistory.org.ru/files/a32.html).

5 Жизнь Вениамина Франклина. Автобиография. С. 230.

6 Там же. С. 231.

7 См.: Кириченко О.А. Образ Америки в романе Л.Н. Толстого "Анна Каренина" // Философский век. Альманах. Вып. 31.Ч. 1. С. 268-278.

8 The Autobiography and Other Writings by Benjamin Franklin / Ed. by P. Shaw. N.Y.: Bantam Books, 1989. P. 184-193 и др.

9 С февраля по декабрь 2006 г. в США, в Филадельфии, в Американском философском обществе открыта выставка "Княгиня и патриот: Екатерина Дашкова, Бенджамин Франклин и эпоха Просвещения". Небольшая, но интересная выставка замечательна своей главной идеей: она поставила рядом двух современников, совершенно несхожих, даже во многом противоположных друг другу. Объединяет их принадлежность к эпохе Просвещения и конкретные дела по претворению идей просвещения в жизнь. Их различие кажется гораздо более интересным, чем сходство. Эти и многие другие вопросы обсуждались также на международной конференции "Бенджамин Франклин и Россия: к 300-летию со дня рождения", проходившей в июне 2006 г. в Санкт-Петербурге (сообщение о конференции публикуется в следующем номере).

10 Цит. по: Смагина Г.И. Сподвижница великой Екатерины. СПб., 2006. С. 234.

11 Там же.

12 Там же. С. 234.

13 См.: Плешков В.Н. Цит. соч. С. 24.

14 Цит. по: Смагина Г.И. Цит. соч. С. 236.

15 Там же.

16 Радищев А.Н. Избр. философские и общественно-политические произв. М., 1952. С. 212-213.

17 Памятные записки А.В. Храповицкого статс-секретаря императрицы Екатерины Второй. М., 1990. С. 227.

18 The Pennsylvania Gazette. 1728-1789. The reprint edition. Philadelphia, 1968. Vol. 14. 1762-1764. P. 160.

19 Карамзин Н.М. Письма русского путешественника. Л., 1987. С. 64.

20 Отрывок из записок Франклиновых с присовокуплением краткого описания его жизни и некоторых его сочинений / Пер. Анд. Тургенева. М., 1799. См. об этом: Калашников М.В. "Карамзинисты", Б. Франклин и "Горе от ума" // Философский век. Вып. 31. Ч. 1.С. 211.

21 Супоницкая И. Посол Нового Света в Старом. (http://his.1september.ru/2003/42/18.htm).

22 Коган Е. Чудесное сплетение судьбы человеческой // Новое русское слово. (http://www.nrs.corn/print/170106_175016_99242.html).

23 The apotheosis of Benjamin Franklin. P., 1790-1791. Gilbert Chinard // Proceedings of the American Philosophical Society. Vol. 99. 1955.

24 Nevins A., Commager H.S., Morris J. A Pocket History of the United States. N.Y., 1992. P. 6.

25 de Tocqueville A. Democracy in America / Trans, by H. Reeve. N.Y., 2004. P. 34.

26 Clark B.R. The Academic Life: Small Worlds, Different Worlds. Princeton, 1987. P. 3.

27 Ibid. P. 6.

28 Ibid. P. 38.

29 de Tocqueville A. Op. cit. P. 44.

30 Используемый в указанном издании книги Токвиля термин "township" переводят и как "община" или "сельская община". Мы не используем этот перевод, чтобы избежать нежелательных коннотаций с российскими историческими реалиями.

31 de Tocqueville A. Op. cit. P. 46.

32 Ibid. P. 72.

33 Ibid. P. 78-79.

34 Ibid. P. 78.

35 Жизнь Вениамина Франклина. Автобиография. С. 172.

36 Там же. С. 194.

37 Там же. С. 215-216 (с нашими уточнениями перевода).

38 Там же. С. 217.

39 См. об этом, например: Микешин М.И. Интеллектуалы и их среда: клубы и общества в Шотландии в 18 веке // Человек. 2004. № 1.С. 115-129.

40 The Autobiography and Other Writings by Benjamin Franklin. P. 63.

41 Жизнь Вениамина Франклина. Автобиография. С. 222.

42 Там же. С. 226-227.

43 The Autobiography and Other Writings by Benjamin Franklin. P. 270.