НЕКОТОРЫЕ специалисты считают, что религия - это не только мировоззрение, но и образ жизни. Это очень правильное соображение. Точно так же и наука - это не только сухие сведения о законах природы, но и образ жизни людей, делающих эту науку, их личность, взлеты и падения, догадки и озарения, успех, мораль, научная этика и постоянное влияние общества, в котором живут и работают ученые.
В 1992 г. ведущий американский журнал "Science" (1992. V.258. № 5079. P.25) посвятил свою рубрику "News & Comments" Сергею Михайловичу Гершензону, академику Национальной академии наук Украины, Герою Социалистического Труда, одному из патриархов советской генетики последних десятилетий. Приведем фрагменты из очерка "Вся жизнь в борьбе за настоящую науку", опубликованного в этом журнале.
"Чтобы понять, насколько трудно было заниматься наукой на Украине за последние 70 лет, рассмотрим карьеру Сергея Гершензона... Западные нобелевские лауреаты подтверждают, что дважды он был близок к получению Нобелевской премии <<...>>.
Гершензон успешно работал в известном Вавиловском Институте (Институте генетики АН СССР. - В.Р.) в Москве до 1937 г., когда он получил лабораторию в АН Украины в Киеве <<...>>. Когда Гершензон подготовил статью, демонстрирующую важность ДНК в генетике, между Германией и Советским Союзом началась война. Гершензон и его семья избежали гибели от рук нацистов, которые в 1941 г. захватили Киев и уничтожили 34 тыс. евреев в течение двух дней (29 и 30 сентября), а затем вскоре - и все остальное еврейское население. Он провел остальную часть войны на Урале, разрабатывая репелленты против насекомых, в частности - против мух, переносчиков тифа.
Статья Гершензона о ДНК, которая в конце концов была опубликована в 1948 г., показала, что введение ДНК тимуса теленка в плодовую муху-дрозофилу вызывает существенное возрастание числа мутаций. В то время, когда он выполнял исследования, большинство биологов смеялось над его гипотезой, что ДНК может нести генетическую информацию: тогда преобладало мнение, что гены построены из белка. Статья, вышедшая только по-русски, была в основном не замечена западными учеными, которые независимо и позже повторили его результаты.
Публикация Гершензона пришлась на то время, когда Трофим Лысенко довел до конца удушение советской генетики. В 1948 г., после известного доклада Лысенко на сессии ВАСХНИЛ Гершензон стал одной из главных мишеней лысенковцев, многие из которых были антисемитами. <<...>>
Не сумев уничтожить Гершензона напрямую, враги попытались исключить его из игры, перебросив на работу в другую область, которую они считали тихой заводью: изучение вирусов насекомых. Оказалось, что они только помогли ему. <<...>>
К середине 60-х годов, работая с вирусом ядерного полиэдроза шелкопряда, Гершензон открыл активность любопытного фермента, который мог транскрибировать РНК в ДНК, т.е. в направлении, противоположном по отношению к "нормальной" генетической транскрипции. Но Гершензон не сумел выделить фермент, отвечающий за этот необычный процесс, поскольку не имел соответствующих реагентов. <<...>>
В то же самое время некоторые западные исследователи, включая Дэвида Балтимора и Говарда Темина, выполнили сходные исследования на других вирусах. За открытие активности и последующее выделение фермента, теперь называемого обратной транскриптазой, Балтимор и Темин в 1975 г. получили Нобелевскую премию. Единственным утешением для Гершензона было письмо от Балтимора от 15 марта 1972 г., где он извиняется, что не ссылался ранее на работу Гершензона: "Мое оправдание, - пишет Балтимор, - состоит только в том, что я ничего о ней не знал".
Да, талантливый исследователь дважды оказывался в ближайших окрестностях выдающихся открытий, и столько же раз обстоятельства жизни - война и зигзаги политической ситуации - становились барьером для "взятия высоты". Конечно, С.М.Гершензон не единственный, кто попал в этот исторический капкан.
Все же, по итогу 90-летней жизни и работы С.М.Гершензон был признан как советской наукой, так и властью. Он был избран академиком АН УССР, основал и возглавил институт молекулярной биологии и генетики АН УССР в Киеве. По одному из последних указов М.С.Горбачева он вместе с пятью другими выдающимися генетиками получил Звезду Героя Социалистического Труда. Все это прекрасно! Но если бы все это было вовремя!
В 1997 г. вышла из печати итоговая книга его главных работ, позволяющая из первых рук получить ответы на все вопросы и взглянуть на проблемы с позиций современной науки.
В чисто научном смысле Гершензон и сотрудники в 1939 - 1941 гг. открыли мутагенное действие чужеродной ДНК на гены дрозофиллы. Действие оказалось локус-специфическим. ДНК из тимуса теленка вызывала мутации некоторых генов, контролирующих признаки крыла. В дальнейшем были успешно использованы ДНК различного происхождения, а также синтетические полинуклеотиды.
Нестандартность ситуации состояла в том, что тогда, по всеобщему мнению, гены считались белковыми макромолекулами, а тимонуклеиновая кислота (ДНК) предполагалась простой молекулярной структурой, играющей третьестепенную роль в клеточном ядре. Результат Гершензона говорил о прямом участии ДНК в мутагенезе. Правда, эта роль могла быть разной. Во-первых, ДНК могла быть мутагеном, воздействующим на структуру генов, а во-вторых - материалом, идентичным генам. Тогда мутагенез должен был состоять в рекомбинации или внедрении отдельных фрагментов, а локус-специфичность следовала из гомологических свойств локуса и фракции ДНК. В этом случае ДНК должна была бы быть материальным носителем генов. Этот вывод оказался столь революционным, что его следовало веско обосновывать на молекулярном уровне. Тогда этого сделать не удалось. Теперь ясно, что ДНК могла быть специфическим сигналом, индуцирующим в геноме специфический мутационный ответ.
Первый цикл работ Гершензона, прерванный войной, удалось возобновить лишь в 1946 - 1947 гг., а весной 1948 г. - опубликовать результаты. Но тут же последовал "разгон" генетики, и работы вновь прервались еще на 10 лет. Когда же открылась возможность их продолжить, генетическую роль ДНК уже поздно было доказывать.
До сих пор истинный молекулярный механизм мутагенеза при помощи ДНК не ясен. За это время открыты: мобильные генетические элементы; инсерционный мутагенез с их участием, который оказался главным источником мутаций у дрозофилы; "адресный" мутагенез мутагеном со специфическим полинуклеотидным фрагментом и т.д. Одна из новых возможностей состоит в том, что перемещения мобильных элементов могут индуцировать внешние стрессовые воздействия через систему ответа на тепловой шок. Но эта же система чувствительна также к появлению белков с дефектной конформацией. Возможно, инородная (и частично дефектная) ДНК тоже может быть индуктором теплового шока и через нее - транспозиций мобильных элементов. Здесь нужен цикл высококачественных ключевых молекулярных экспериментов, и эту задачу, по-моему, должны решить ближайшие ученики и соратники Гершензона.
В конце 50-х годов начался второй цикл работ Гершензона - исследование вируса полиэдроза шелкопряда. Начался вынужденно, под флагом борьбы с вирусным заболеванием тутового шелкопряда. Объект оказался весьма благодатным, удобным для генетической работы. Так, введение инфекционной РНК вируса инициировало образование внутри клеток шелкопряда полиэдрических включений, содержащих вирионы с ДНК-геномами. Поскольку заражение фракцией инфекционной РНК приводило к возникновению ДНК-геномов вируса, встал вопрос о реальности переноса генетической информации от РНК к ДНК, впоследствии названного обратной транскрипцией. Это соображение, высказанное Гершензоном в явной форме, было очень смелым, поскольку нарушало так называемую "центральную догму Крика" в молекулярной генетике. Однако для доказательства обратной транскрипции следовало выделить фермент, который осуществляет этот процесс, что удалось сделать лишь через 10 лет американским ученым Д.Балтимору и Г.Темину. В этом их несомненный успех и заслуга, но почему они ничего не знали о работах Гершензона?
Таким образом, дважды Сергей Михайлович Гершензон находился на пороге великих открытий и дважды не встретил своевременного признания. "Nobel quality?" ("Нобелевское качество?"), - спрашивает анонимный автор очерка о нем. И сокрушенно добавляет: "Две ключевые работы Сергея Гершензона почти не известны на Западе".
В заключение мне хотелось бы сказать, что и ранее в Советском Союзе, и теперь в России, на Украине и в других странах СНГ мы в целом имели и имеем хотя и бедствующую, но великую науку! Именами наших крупнейших ученых можно гордиться.
 Июль 1998 |