В те дни, когда в садах Лицея Я безмятежно расцветал, Читал охотно Апулея, А Цицерона не читал, В те дни в таинственных долинах, Весной, при кликах лебединых, Близ вод, сиявших в тишине, Являться муза стала мне. Моя студенческая келья Вдруг озарилась: муза в ней Открыла пир младых затей, Воспела детские веселья, И славу нашей старины, И сердца трепетные сны.

На четвертом этаже отведенного Лицею флигеля Царскоселького дворца над дверью черная дощечка с надписью: "№13 Иван Пущин", жилец этой комнаты взглянул налево, увидел - "№14 Александр Пушкин" и очень обрадовался такому соседству.

И сегодня на лицейских дверях таблички: некоторые двери приоткрыты и виден брошенный мундир, столик, рукомойник, перегородка, через которую так легко переговариваться!

Лицейских было тридцать человек - затем стало 29 (Константина Гурьева вскоре забрала мать), номеров же было пятьдесят.

"Так и вижу номера над дверьми и на левой стороне воротника шинели на квадратной тряпочке чернилами", - вспомнит 76-летний Иван Малиновский, и по просьбе академика Якова Грота (тоже лицеиста, но более младшего выпуска) он почти без ошибок назовет, кто в какой комнате помещался (небольшие неточности сам Грот и выправит):

N6 Юдин, 7 Малиновский, 8 Корф, 9 Ржевский, 10 Стевен, 11 Вольховский, 12 Матюшкин, 13 Пущин, 14 Пушкин, 15 Саврасов, 16 Гревениц, 17 Илличевский, 18 Маслов, 19 Корнилов, 20 Ломоносов;

все они окнами ко дворцу, а в "ограду":

29 Данзас, 30 Горчаков, 31 Броглио, 32 Тырков, 33 Дельвиг, 34 Мартынов, 35 Комовский, 36 Костенский, 37 Есаков, 38 Кюхельбекер, 39 Яковлев, 40 Гурьев, 41 Мясоедов, 42 Бакунин, 43 Корсаков.

"14" - так Пушкин подписывает некоторые свои письма и много лет спустя.

"С мнением № 8 не согласен": это значит - с мнением Корфа.

"В каждой комнате, - вспомнит Пущин, - железная кровать, комод, конторка, зеркало, стул, стол для умывания, вместе и ночной. На конторке чернильница и подсвечник со щипцами".

Лицей - маленький, четырехэтажный городок. Инспекторы, гувернеры живут внизу - там же и хозяйственное управление. Второй этаж - это столовая, больница, канцелярия, знаменитый конференцзал (именно здесь Пушкин будет читать стихи Державину). Третий этаж - учебный: классы, кабинет физики, кабинет для газет и журналов, библиотека, "рекреационная зала", то есть место для отдыха и забав... Глобус, географические карты, на которых еще нет Антарктиды, истоков Нила, где Сахалин "еще не остров", где обозначены десятки самостоятельных германских княжеств, но зато Южная и Центральная Америка полностью окрашена в "испанскую" и "португальскую" краски.

На всех этажах и на лестницах горели лампы (разумеется, не электрические). Память сохранила то, что казалось необыкновенным, прежде непривычным: в двух средних этажах были паркетные полы. В зале - огромные зеркала во всю стену, и мебель обита штофом - тяжелым узорчатым шелком...

Пущин находил, что "при всех этих удобствах нам нетрудно было привыкнуть к новой жизни". Тем более что лицейским был предложен заранее выработанный режим, "правильные занятия": подъем по звонку в шесть утра. Одевались, шли на молитву.

От 7 до 9 часов - класс, то есть учебные занятия.

В 9 - чай с белой булкой: никаких завтраков! Хотя все лицеисты были из "благородного сословия" и, случалось, швыряли плохо выпеченные пирожки в бакенбарды Золотареву (помощник надзирателя по хозяйственной части - сегодня мы сказали бы "завхоз"), но воспитатели стремились отучить их от изнеженности и роскоши.

Сразу после чая - первая прогулка до десяти часов.
 

Вы помните ль то розовое поле, Друзья мои, где красною весной, Оставя класс, резвились мы на воле И тешились отважною борьбой? Граф Брогльо был отважнее, сильнее, Комовский же - проворнее, хитрее; Не скоро мог решиться жаркий бой. Где вы, лета забавы молодой? Гаврилиада, 1821

Особенно весело гулялось летом, когда Царское Село становилось "Петербургом в миниатюре", когда кругом - люди, музыка, представления. Осенью же, как пожалуется в одном из писем Илличевский, "все запрется в дому, разъедется в столицу или куда хочет, а чем убить такое скучное время? Вот тут-то поневоле призовешь к себе науки".

От 10 до 12 - класс.

С 12 до часу - вторая прогулка.

В час - обед из трех блюд. Сначала давали каждому по полстакана портера - потом нашли это баловством: запивали квасом и водою.

От 2 до 3 - чистописанье или рисованье.

От 3 до 5 - класс.

В 5 часов - чай;

до 6 - третья прогулка; гуляли обязательно, в любую погоду; потом повторение уроков, или "вспомогательный класс", то есть дополнительные занятия для отставших.

Для особо провинившихся карцера сначала не заводили (появился позже), телесных наказаний никогда не было: на этом настаивал и этого добился Малиновский - а ведь в большинстве учебных заведений били, и даже императрица Мария Федоровна при обучении своих младших детей Николая и Михаила рекомендовала педагогам при случае применять силу... В Лицее же изредка только "арестовывали" ученика в его собственной комнате и у двери ставили дядьку на часах...

По средам и субботам бывало вечернее "танцеванье или фехтованье".

Каждую субботу - баня. За чистотой следили строго. Как водилось в дворянском обществе, за лицеистами ходило несколько дядек: они чистили сапоги, платье, прибирали в комнатах. Впрочем, и здесь привилегии, льготы воспитанников сочетались с весьма суровыми, даже спартанскими, деталями быта - казенное платье, к примеру, так редко заменяли, что многие даже в церковь являлись в заплатках... Кстати, сохранилось немало свидетельств о добрых, даже дружеских, отношениях воспитанников с "обслуживающим персоналом": опросив друзей поэта, известный исследователь его жизни и творчества П. И. Бартенев запишет: "Пушкин легко сходился с мужиками, дворниками и вообще с прислугою. У него были приятели между лицейскою и дворцовою царскосельскою прислугою".

Но вернемся к лицейскому распорядку дня... В половине девятого - звонок к ужину.

После ужина до 10 часов отдых, развлечения. В зале в это время, по словам Пущина, "мячик и беготня" - сегодня мы сказали бы спортивные упражнения.

В 10 - вечерняя молитва, сон.

Горят ночники во всех арках. Дежурный дядька мерными шагами ходит по коридору.

Им в общем неплохо вместе, этим мальчишкам, которым; правда, нельзя ездить домой и очень трудно даже изредка видеться с родителями. Уроков немало, зато немало и забав. Получив задание от Кошанского описать восход солнца в стихах, туповатый Мясоедов поражает всех первой строкой (как оказалось, впрочем, списанной у одной поэтессы):

Блеснул на западе румяный царь природы...

Услышав, что солнце у Мясоедова восходит на западе, Пушкин (а по другим сведениям - Илличевский) приделывает окончание:
 

Блеснул на западе румяный царь природы, И изумленные народы Не знают, что начать: Ложиться спать или вставать.

Василий Федорович Малиновский хочет занять, просветить, развить своих воспитанников.

Не пропускаются их дни рождения...

Соревнования по иностранным языкам: кто случайно заговорит по-русски, того штрафуют.

Первой же зимой, 12 декабря, в день рождения царя, состоялся и бал с иллюминацией. Собравшиеся в зале сами избирают из своей среды наиболее отличившихся в учении и поведении. Пушкин не входит в это число - с самого начала плохо гармонирует с Александром I и его праздниками...

На квартире гувернера Чирикова - литературные собрания, на которых участники по очереди рассказывают повесть, начатую одним, продолженную другим, третьим, в зависимости от охоты и фантазии. Лучший рассказчик - Дельвиг. Товарищи знали, что его никогда нельзя застать врасплох - всегда наготове интрига, завязка, развязка... Даже Пушкин уступал земляку и пускался на хитрости. Так однажды он изумляет и восхищает присутствующих, складно пересказывая одно сочинение Жуковского, зато позже действительно сочиняет две повести (сюжет которых двадцать лет спустя ляжет в основу "Метели" и "Выстрела").

В ту осень 1811 года, их первую осень, вся Европа замерла под наполеоновским сапогом: от Норвегии до Гибралтара, от Голландии до Немана - все в его руках. Но - "еще грозил и колебался он".

Еще восемь месяцев тем ребятам мирно учиться, присматриваясь друг к другу и наставникам.

Дальше