 |
А.Ю. Самарин
Неизвестный указ Екатерины II Вторые Лупповские чтения. Доклады и сообщения
|
История системы обязательного экземпляра произведений печати в России ведет свой отсчет с указа Екатерины II от 23 февраля 1783 г., которым повелено было, "чтоб из всех казенных и вольных типографий всякой в печать издаваемой книги по одному экземпляру доставляемо было в Библиотеку Императорской Санкт-Петербургской Академии наук" [1].
Этот факт широко известен в научной литературе и многократно описан [2]. Подробно охарактеризованы значение указа и его последствия для развития главного академического книгохранилища в главе "Истории Библиотеки Академии наук СССР", написанной С.П. Лупповым [3]. В частности, он отмечает:
"В соответствии с указом в Библиотеку Академии наук уже в 1783 г. поступило 936 книг (674 назв.), в том числе из Московского университета 316 (258 назв.), из Сухопутного кадетского корпуса 123 (85 назв.), из Синода 142 (142 назв.), из Морского кадетского корпуса 57 (49 назв.), из Военной коллегии 56 (48 назв.), из типографии Шнора 36 (34 назв.), из Вольного экономического общества 33 (3 назв.), из типографии Вейтбрехта 14 (10 назв.) и т.д. Число поступивших книг значительно превышало количество книг, вышедших в 1783 г. (198). Это объясняется тем, что на первых порах типографии высылали книги не только текущего года, но и предыдущих лет издания" [4].Однако вскоре ситуация резко изменилась. По подсчетам С.П. Луппова, за 1784-1791 гг. в среднем поступало по 163 книги, тогда как выходило в это время в год свыше 250 (то есть в полтора раза больше). Одним из факторов, определивших подобное положение с доставкой обязательного экземпляра, явилось то, что "не все типографии аккуратно высылали свои издания" [5].
При внимательном анализе данный эпизод из истории Библиотеки Академии наук вызывает закономерный вопрос о том, почему издатели в первый год существования практики присылки бесплатного обязательного экземпляра активно доставляли не только новые книги, но и вышедшие ранее, а затем сплошь и рядом стали нарушать это предписание. Следует заметить, что именно вторая модель поведения более понятна и объяснима. Вопрос о полноте обязательного экземпляра, как отмечает Б.А. Семеновкер, во все времена стоял остро [6]. Издатели по разным, в первую очередь финансовым, соображениям стараются уйти от передачи в государственные книгохранилища бесплатных образцов своей продукции.
Чем же объясняется данный парадокс? Ответ удалось отыскать среди архивных дел Правительствующего Сената. Они свидетельствуют о том, что 23 февраля 1783 г. статс-секретарь А.А. Безбородко в письме к генерал-прокурору А.А. Вяземскому передал повеление Екатерины II о необходимости присылки в Библиотеку Академии наук по одному экземпляру выходящих в России книг. Каких-либо объяснений необходимости такого шага в письме не приводится. 27 февраля вопрос слушался в Сенате. Был оформлен и 1 марта 1783 г. напечатан известный указ от 23 февраля 1783 г., вошедший позднее в "Полное собрание законов Российской империи". Печатный текст указа также имеется в архивных делах, как и указание на рассылку его во все губернские канцелярии, наместнические правления, в учреждения, имевшие типографии (Военную коллегию, Инженерный Шляхетный кадетский корпус, Сухопутный Шляхетный кадетский корпус, Морской Шляхетный кадетский корпус, Московский университет, Преображенский полк), а также в Коллегию иностранных дел, Синод и московские департаменты Сената [7].
Однако уже 28 февраля 1783 г. А.А. Безбородко отправил в Сенат еще одно письмо, содержавшее новые распоряжения императрицы. В нем, в частности, говорилось:
"По желанию Ея Сиятельства княгини Катерины Романовны Дашковой имел я честь докладывать всеподданнейше Ея Императорскому величеству о присылке из казенных и вольных типографий в Библиотеку Академии наук книг не только тех, кои впредь печатаны будут, но и из напечатанных прежде по одному ексемпляру. Ея величество высочайше указать соизволила, есть ли из напечатанных до сего книг какие-либо не были поcланы для Библиотеки Академической, послать ныне по одному ексемпляру от тех типографий" [8].Рассмотрение вопроса сенаторами, состоявшееся 2 марта, закончилось появлением нового указа. В сенатском архиве имеется
несколько печатных его экземпляров. В связи с тем, что данный документ не попал в "Полное собрание законов Российской империи", имеющее, как известно, значительные лакуны, приведем его текст целиком:
УКАЗ ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА самодержицы всероссийской, из правительствующего Сената.Новый указ, как и предыдущий от 23 февраля, был разослан во все учреждения, обладавшие собственной полиграфической базой, а также по наместническим правлениям и губернским канцеляриям [10].Правительствующему Сенату господин Действительный Тайный Советник, Генерал-Прокурор и Кавалер объявил, что ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО минувшаго февраля 28 дня высочайше указать соизволила, есть ли из напечатанных до сею книг какия-либо не были посланы для библиотеки Академии наук, послать ныне по одному экземпляру от всех казенных и вольных типографий. И по указу ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА Правительствующий Сенат Приказали: для должного по оному высочайшему ЕЯ ПМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА повелению исполнения во все места, где казенныя типографии, послать указы; а партикулярным дать знать от тех губернских правлений, где их типографии находятся.
Марта 4 дня 1783 года [9].
Таким образом, активность типографщиков, отправивших в 1783 г. значительное количество книг, выпущенных в предыдущие годы, объясняется отнюдь не стремлением максимально представить свою продукцию в академической библиотеке, а специальным указом, который прямо предписывал прислать в нее издания прошлых лет.
Инициатором указа от 28 февраля, как видно из письма А.А. Безбородко, стала княгиня Е.Р. Дашкова, занявшая 24 января 1783 г. пост директора Петербургской Академии наук и активно включившаяся в исполнение своих обязанностей. Одним из направлений ее деятельности стало наведение порядка в сфере книгоиздательства и книжной торговли, осуществлявшихся Академией наук. В этой связи исследователи высказывали предположение о том, что не без участия княгини был принят закон об обязательном экземпляре, "столь необходимый для сохранения культурных ценностей, в соответствии с которым каждая типография в стране теперь обязана была направлять 1 экземпляр любого издания в Библиотеку Академии наук" [11]. Прямое указание на инициативу Е.Р. Дашковой в тексте дополнительного указа от 28 февраля 1783 г., а также незначительный временной интервал между двумя документами (печатный вариант указа от 23 февраля 1783 г. датирован 1 марта того же года), посвященными обязательному экземпляру подтверждают данное предположение.
Новые факты по истории начального этапа становления обязательного экземпляра дают, на наш взгляд, возможность поставить точку в споре о цензурном или библиотечном происхождении данного института в России. Горячим сторонником первой версии был Ю.В. Григорьев. Говоря о происхождении системы обязательного экземпляра он писал: "Связь обязательного экземпляра с цензурой возникла в момент его введения, поскольку он явился прямым порождением цензуры и только цензуры" [12]. Следует сказать, что именно акцент на цензурную роль ооязательного экземпляра стал, видимо, причиной запрета этой интересной книги Ю.В. Григорьева и уничтожения ее тиража [13].
Советская цензура очень болезненно относилась к упоминаниям о деятельности своих предшественников, полагая, по мнению А.В. Блюма, что само слово "цензура" неизбежно вызовет нежелательные аллюзии и параллели или, на языке цензоров, "неконтролируемые ассоциации" [14]. Сохранились лишь отдельные экземпляры книги Ю.В. Григорьева, по которым можно изучить его концепцию [15]. Исходя из своей общей установки Ю.В. Григорьев дал оценку и появлению указа от 23 февраля 1783 г. в России. Ученый полагал, что обязательный экземпляр должен был стать основой для работы верховной цензуры, осуществлявшей контроль над управами благочиния, получившими цензурные функции на местах согласно указу о "вольных типографиях" 15 января 1783 г. Он писал:
"Узаконив обязательный экземпляр пока только для одной библиотеки, чтобы обеспечить себе возможность организовать надзор за печатью, правительство тем самым (может быть и не желая этого) положило начало в России и системе обязательного экземпляра, которой суждено было сыграть выдающуюся роль в формировании книжных фондов важнейших библиотек нашей страны, а также в создании фундаментальных библиографических работ. Ссылка в указе на библиотеку Академии наук не явилась случайной, поскольку и до этого указа в течение почти целого столетия Академия наук фактически осуществляла цензурную функцию в отношении светской литературы, издаваемой государственными типографиями (в нее долгий период сдавались цензурные экземпляры вновь выходящих в свет произведений печати)" [16].Обязательный экземпляр, поступавший в Библиотеку Академии наук в конце XVIII в., но мнению Ю.В. Григорьева, "являлся библиотечно-цензурным экземпляром" и "прежде всего выполнял цензурную функцию, и лишь затем, как источник текущего комплектования книжного фонда крупнейшей научной библиотеки того времени, выполнял и библиотечную функцию" [17]. Версия Ю.В. Григорьева не выглядит убедительной, поскольку вплоть до отмены "вольного книгопечатания" в 1796 г. в России не было верховного органа цензуры, который мог бы воспользоваться собранием Библиотеки Академии наук. Создание централизованной системы цензуры произошло лишь в царствование Павла I [18]. Недаром Б.А. Семеновкер отмечает, что только "начиная с указа 1797 г., который подтвердил необходимость доставки обязательного экземпляра в БАН, все положения об обязательном экземпляре являются частью цензурного законодательства" [19]. Неверным является и утверждение о присылке в Библиотеку Академии наук цензурных экземпляров из других типографий до 1783 г. Изучивший архивные документы о формировании академического книгохранилища в XVIII в. Д.В. Тюличев пришел к выводу: "Книги, изданные вне Академии наук, приобретались только путем покупки за наличные деньги (кроме возможных даров), и никаких других путей комплектования русскими неакадемическими книгами не было. Есть все основания предполагать, что такой порядок существовал до издания в 1783 г. «указа об обязательном экземпляре»" [20].
В свете новых данных о дополнительном указе 28 февраля 1783 г., который явился результатом хлопот Е.Р. Дашковой о пополнении Библиотеки Академии изданиями прежних лет, выпущенных во всех типографиях России, более убедительной выглядит версия о библиотечном происхождении обязательного экземпляра в России, которую отстаивал, например, И.П. Немешаев [21]. При этом следует заметить: последний ошибочно полагает, что Академия наук в XVIII в. "не была органом цензуры". Во-первых, Академия выступала в качестве цензора собственных изданий, а в 1771-1783 гг. именно ей предписывалось осуществлять предварительную цензуру продукций частных типографий, открывавшихся по особым привилегиям. Кроме того, библиотечное происхождение обязательного экземпляра вовсе не отрицает того, что постепенно он приобретает и цензурные функции. Окончательно они были закреплены цензурным уставом 1804 г., предписавшим типографиям посылать один экземпляр каждой книги в "ту Цензуру, которая одобрила оную" [22].
Итак, обнаружение остававшегося неизвестным исследователям указа от 28 февраля 1783 г. не только раскрывает обстоятельства активного пополнения академического книгохранилища продукцией русских типографий в 1783 г., но и позволяет говорить о том, что появление в России системы обязательного экземпляра стало итогом просветительских устремлений двух выдающихся женщин XVIII столетия - императрицы Екатерины II и директора Петербургской Академии наук княгини Екатерины Романовны Дашковой. Целью же первых законодательных актов об обязательном экземпляре было максимально полное комплектование фонда крупнейшей библиотеки того времени - Библиотеки Петербургской Академии наук.
Литература
1 ПСЗ. СПб., 1830. Т. 21. С. 872. № 15671.
2 См., напр.: Григорьев Ю.В. Система обязательного экземпляра произведений печати в СССР. М., 1959. С. 38-41; Шапарнева М.Л., Зайцева АЛ., Романовская НА. Система обязательного экземпляра за 200 лет // Советская библиография. 1985. № 3. С. 43-44; Немешаев И.П. К истории обязательного экземпляра произведений печати в России / Книга: Исслед. и материалы. М., 1988. Сб. 56. С. 91; Семеновкер Б.Л. Государственная библиография России XYIII-XX вв. Петербургский период. Вып. 1: 1710 - июнь 1907. М., 2002. С. 22; Летопись Библиотеки Российской Академии наук. Т. 1: 1714-1900. СПб., 2004. С. 164-165 и др.
3 История Библиотеки Академии наук СССР. 1714-1964. М.; Л., .1964. С. 135-136.
6 Семеновкер Б.А. Указ. соч. С. 29.
7 РГАДА. Ф. 248. Оп. 52. Кн. 4313. Л. 386-390.
11 Зайцева А.Л. Е.Р. Дашкова и книжная торговля Академии наук // Екатерина Романовна Дашкова: Исследования и материалы. СПб., 1996. С. 113. См. также: Смагина Г.И. Сподвижница Великой Екатерины: (очерки о жизни и деятельности директора Петербургской Академии наук княгини Екатерины Романовны Дашковой). СПб., 2006. С. 124.
12 Григорьев Ю.В. Система обязательного экземпляра... С. 28. См. также: Григорьев Ю.В. Версии происхождения системы обязательного экземпляра //' Мир библиографии. 1999. № 5. С. 59-67.
13 См.: Столяров Ю.Н. Ю.В. Григорьев (1899-1973). М., 1989. С. 9.
14 Блюм А.В. Книговедение под цензурой 7 Книга: Исслед. и материалы. М, 2005. Сб. 83. С. 295.
15 Автор выражает благодарность Л.И. Фурсенко и К.М. Сухорукову за возможность ознакомиться с монографией Ю.В. Григорьева по экземпляру, хранящемуся в Российской книжной палате.
16 Григорьев Ю.В. Система обязательного экземпляра... С. 40.
18 См.: Жирков Г.В. История цензуры в России XIX-XX вв.: Учеб. пособие. М., 2001. С. 31-33.
19 Семеновкер Б.А. Указ. соч. С. 24-25.
20 Тюличев Д.В. Из истории комплектования Библиотеки Академии наук СССР отечественными книгами (XVIII век) // Труды Библиотеки АН СССР и Фундаментальной библиотеки общественных наук АН СССР. М.; Л., 1963. Т. 7. С. 107.
21 См.: Немешаев И.Л. Указ. соч. С. 98.
22 Устав о Цензуре. 9 июля 1804 г. // Русская журналистика в документах: История надзора. М., 2003. С. 102.
