На телеэкране двое людей: министр культуры и известный пианист. Рядом - Сванидзе. Рассуждают о процветании культуры и образования в современной России... И тут в студию звонит неизвестный: "Кого можно назвать героем нашего времени?" Министр называет героем пианиста, пианист застенчиво улыбается, а Сванидзе упрекает его в излишней скромности. Далее министр замечает, что в наше время героем можно назвать любого приличного человека.

Что-то мне это напомнило... В умном и тонком рассказе Фазиля Искандера "Летним днем" герой - немец гитлеровских лет - делится с собеседником:

"История не предоставила нашему поколению права выбора, и требовать от нас большего, чем обыкновенная порядочность, было бы нереалистично... Героизм я сравнил бы с гениальностью, с нравственной гениальностью... Я считаю, что героизм всегда содержит в себе высшую рациональность, практическое действие...

Требовать от человека, в частности от ученого, героического сопротивления режиму было бы неправильно и даже вредно. Ведь если вопрос стоит так - или героическое сопротивление фашизму, или ты сливаешься с ним,- то, ... это морально обезоруживает человека. Были и такие ученые, которые сначала проклинали наше примиренчество, а потом махнули рукой и стали делать карьеру. Нет, порядочность - великая вещь.

- Но ведь она, порядочность, не могла победить режим?

- Конечно нет.

- Тогда где же выход?

- В данном случае в Красной Армии оказался выход, - сказал он, улыбнувшись, - иначе то, что я называю порядочностью, приобретало бы еще больший смысл как средство сохранить нравственные мускулы нации для более или менее подходящего исторического момента".

Итак, отдавая должное порядочности, не будем все же смешивать с ней героизм, иначе, в отсутствие эквивалента Красной Армии, сколько еще придется ждать "подходящий исторический момент". Не будем импровизировать, придумывая определения "герой" и "героизм", и воспользуемся толковыми словарями (слева - разные издания Webster's, справа - "Большой толковый словарь русского языка" издания 1998 года).

Помилуй бог, не будь Сванидзе с его фарсом, я бы так и не прочел эти канонических определения, в которых отсутствует малость - цель. "An illustrious warrior", "прославленный воин" - объединяет Александра Матросова или Ивана Кожедуба с Отто Скорцени, вьетнамского партизана с Рембо или, скажем, Георгия Жукова с Гейнцем Гудерианом. Уберите цель - и героями становятся Чубайс как лицо, воплощающее в себе наглость - "типичную черту своей среды", хоккеист-профессионал - "предмет поклонения и образец для подражания" фанатичных болельщиков.

Словари - это всего лишь зеркало общества: меняется время - меняется толкование казалось бы незыблемых понятий. Устранение высокой цели как критерия героизма - примета нашего времени. Сравним определения в "Советском энциклопедическом словаре" издания 1980 г. (слева) и в помянутом выше "Толковом словаре".

Речь идет, разумеется, не о чистой лингвистике или лексикографии... Практический выход - героизация "благородных" преступников, мужественных бандитов в разнообразных военных формах, готовых к самопожертвованию интердевочек.

"Думайте сами, решайте сами - иметь или не иметь!"

В заключение вспомним диалог из "Жизни Галилея" Бертольда Брехта:
 

"Андреа: Несчастна страна, у которой нет героев! Галилей: Несчастна страна, которая нуждается в героях".

Александр Шкроб

---

Ретроспектива

---