По поводу брошюры В. Г. Шипачева
"Об исторически сложившемся эволюционном пути развития животной клетки
в свете новой диалектико-материалистической клеточной теории"
(Иркутск, 1954).
.
|
В истории каждой науки бывают счастливые периоды, когда на смену привычным, устоявшимся взглядам и положениям приходит новая, прогрессивная, революционная теория. Она ломает старые, казалось бы незыблемые устои, дает иное объяснение многим уже известным фактам, открывает еще неизведанные пути дальнейшего накопления фактического материала и обогащает практику ценными, часто неожиданными открытиями. На роль такой передовой революционной теории, которая должна быть положена в основy современной биологии, претендует так называемая "новая клеточная теория" О. Б. Лепешинской. Утверждается, что "новая клеточная теория" разгромила господствовавшие ранее метафизические и идеалистические концепции в цитологии и гистологии и что она дает диалектико-материалистическое объяснение строения и развития организмов. Это мнение активно поддерживается в выступлениях и публикациях, вместе с автором теории, некоторыми биологами, занимающими руководящее положение во многих ведущих научных институтах и вузах нашей страны (действ. чл. Академии медицинских наук СССР Н. Жуков-Вережников, чл.-корр. Академии Наук СССР Г. К. Хрущов, чл.-корр. Академии медицинских наук СССР П. В. Макаров, профессоры И. Н. Майский, А. Н. Студитский, В. Г. Елисеев, И. Е. Глущенко и др.). (О научном уровне и лексике трудов перечисленных здесь людей современный читатель может судить по брошюре П.В. Макарова, выпущенной в 1954 г. , которая с этой целью воспроизведена в нашем выпуске - V.V.) Одной из последних работ, направленных на подтверждение и дальнейшее развитие "новой клеточной теории", является брошюра проф. В. Г. Шипачева "Об исторически сложившемся эволюционном пути развития животной клетки в свете новой диалектико-материалистической теории". Она наглядно показывает, на каком теоретическом и практическом фундаменте базируется теория О. Б. Лепешинской и к каким выводам она приводит. Брошюра В. Г. Шипачева издана в Иркутске Государственным медицинским институтом в сентябре 1954 г. Она состоит из следующих разделов:
Из 58 страниц текста 32 страницы содержат рассуждения автора на различные общие темы, 18.3 страницы, в общей сложности, занимают 113 (сто тринадцать) цитат, главным образом из трудов Лепешинской и Лысенко, и около 8 страниц посвящены изложению собственных наблюдений автора. Прежде чеи рассматривать теоретическую часть труда Шипачева, следует остановиться на его экспериментальных данных, так как они, собственно, и дали автору повод для рассуждений на общебиологические темы. Из опасения, что многие читатели могли бы счесть мое описание опытов Шипачева неправдоподобным, постараюсь излагать их, по возможности, словами самого автора. В разделе "Трансформация растительной клетки в клетку животную" дается следующая мотивировка постановки опытов: "Опираясь на основной биологический закон Лепешинской - Мичурина - Лысенко, мы взяли на себя задачу изучить динамику превращения растительной клетки в клетку животную, т. е. проследить филогенетическое развитие животной клетки на этапе от растительнои клетки" (стр. 4)). Для этого 6ыли проделаны следующие опыты: "Брали проросшие семена высших растений, преимущественно злаковых (пшеница, ячмень, овес и дикорастущие), и имплантировали их в брюшную полость лабораторных животных (собакам, кошкам, кроликам, мышам, лягушкам)" (стр. 49). Через 5, 10 дней или через 1, 2, 3, 4, 5 месяцев имплантированный материал вырезался и обрабатывался гистологически. "Комплексы растительных клеток (проросшие семепа различных растений), будучи имплантированы в брюшную полость животным, всегда хорошо вживали, образуя гранулему различной величины (рис. 1)". "Между растительным трансплантатом и тканью гранулемы образуются широкие щели лимфатической циркуляции, рис. 2а, б, и, г. Лимфа здесь является связующим звеном в обменных процессах между животными и растительными клетками". "Растительные клетки в организме животного растут и даже прорастают подлежащие ткани (рис. 3). При этом на определенном этапе происходит превращение растительных клеток в клетки животные. Процесс превращеиия совершается медленно, и на пути трансформации удается уловить отдельные фазы изменений в клетках, закономерно идущих друг за другом" (стр. 50). Автор различает всего 4 фазы изменений. Первая фаза - "анабиотическая" ("безъядерная"). Она "соответствует встрече молодой растительной клетки с новыми, необычайными для нее условиями внешней среды - с тканями животного организма". "Клетки в анабиотической фазе состоят из протоплазматической массы, в которой и происходит переформирование живой 6елковой молекулы одного вида в другой вид" (стр. 51). Клетки на этой фазе. гомогенны и безъядерны. Следующая фаза - "монеральная", "это предьядерная фаза, она характеризуется появлением первых морфологических элементов в поступательном ходе раэвития". "Монеры в этих случаях стоят уже на сравнительно высокой ступени филогенетического развития, как предъядерные элементы". Третья - "ядерная фаза, зернистость и нити клеток постепенно сливаются, оформляются в ядро". В одной клетке образуется до 10 - 15 ядер, соответствующих по величине ядрам животных клеток. Последняя - "клеточная фаза" - эавершает образование животной клетки из клетки растительной" (стр. 52). "Вокруг каждого ядра образуется ободок протоплазмы" (стр. 53). Дав описание этих четырех фаз, автор приходит к выводу: "Таким образом, несмотря на кажущиеся глубокие биологические различия между растительной и животной клетками, растительная клетка содержит в себе все компоненты для построения животной клетки: обеспечивает ей полное развитие. Плазма растительной клетки превращается в материал, из которого строится клетка другого вида, что вполнс согласуется с основным биологическим законом Лепешинской - Мичурина - Лысенко" (стр. 53). В разделе "Происхождение клеток из живого вещества" Шипачев сообщает, что на этом же экспериментальном материале он наблюдал, как имплантированныс корневыс волоски, сохранявшие в течение 120 дней свою структуру и жиэнедеятельность, всасывали из гранулемы "жидкое вещество белкового характера - лимфу, которая проникала в канал (? - В.А.) корневого волоска... Лимфа, находящаяся в канале корневого волоска, - животного происхождения, но она в канале корневого волоска претворяется в живой питательный белковый су6страт растительной природы, и в нем-то развертывается процесс образования структурных элемснтов вплоть до растительной клетки. Такое превращение является возможным лишь при сохранности клеточных алементов корневого волоска, которые играют роль внешней среды, определяющей направленность превращений" (стр. 56). Далее автор, ссылаясь на 5 микрофотографий, дает на неполной странице описание этого процесса. Он указывает, что его наблюдения над превращением лимфы животных в растительные клетки "в полной мере согласуются с основным биологическим законом Лепешинской - Мичурина - Лысенко". В разделе "Рекапитуляция животной клетки" ставится такой вопрос; "... а воэможна ли рекапитуляция (реверсия) молодой граиуляционной животной клетки в сторону растительной клетки, как прародительской. Если это имеет место, то в каком объеме?" "В развитие учения Лепешинской - Мичурина - Лысенко мы и предприняли изучение рекапитуляции животной клетки на нашей растительной модели" (стр. 59). Используя все тот же экспериментальный материал, автор положительно отвечает на поставленный вопрос: "В циркуляции и происходит рекапитуляция, приближение животных клеток в сторону растительных; процесс этот развертывается закономерно" (стр, 60). "Рекапитуляция начинается с того, что клетки гранулемы, животные клетки, объединяются вместе по 15-20 клеток в о щель. Весь этот конгломерат клеток потом одевается тонкой оболочкой" (стр. 60). Затем ядра распадаются на мелкие зернышки и нити, клетки "вступают в монеральную фазу обратного развития" (стр. 60). "На монеральной фазе рекапитуляция животной клетки н сторону растительной и заканчивается" (стр. 61). Как видим, проф. Шипачев под термином "рекапитуляция" понимает не повторениие в онтогенеэе черт, соответствующих различным этапам филогенеза, как это принято всеми биологами, а что-то совершенно иное. Вот тот "фактический" материал, который Шипачев излагает в своей работе. Остальная часть рассматриваемой брошюры представляет собой крошево из цитат, склеенных фразами автора. Разобраться в нем трудно, но все же главную цель автора уловить можно. Она с научными противниками как борьбу нового, передового, единственно правильного, диалектико-материалистического направления в биологии с ошибочными, идеалистическими, метафизическими идеями реакционных ученых. Кроме того, автор пытается показать, что существует учение Лепешинской - Мичурина - Лысенко и какой-то основной биологический закои Лепешинской - Мичурина - Лысенко, на основе которого только и возможно разрешение любого вопроса биологии и медицины (стр. 44). Задачей экспериментальной части работы Шипачева является показать на конкретном материале справедливость этого закона. По ходу изложения Шипачев часто обращается к высказываниям классиков марксизма-лениниэма, руководителей партии и правительства, к цитатам из трудов классиков биологии. Противников "новой клеточной теории" автор называет схоластами, идеалистами, метафизиками, адресует им такие выражения: "Прикидываясь большими мудрецами и усвоив вейсман-моргановскую генетику, вообразили, что они-то и есть подлинные ученые, что по ним-то и должна равняться вся советская наука" (стр. 42); "маститые ученые, заблудившиеся в ненаучной шелухе" (стр. 42) и т. д. Переходя к обсуждению содержания брошюры Шипачева, необходимо, прежде всего, сказать следующее. Каждый ученый имеет пряно публиковать свои наблюдения лишь в том случае, если он убежден в соответствии их с действительностыо. В противном случае это было бы умышленным обманом. Шипачев, будучи профессором-медиком, не мог не знать, что до сих пор в науке не было известно ни одного факта превращения растительной клетки в животную и обратно. Если бы Шипачев знал о таких данных, полученных кем-либо ранее, то простая добросовестность должна была бы заставить его упомянуть о них н книге. Таким образом, он должен был понимать, что своими весьма простыми опытами он сделал открытие огромного, исключительного масштаба, открытие, которое должно ошеломить биологов и заставить отказаться от ряда основных положений, лежащих в основе их научного мировоззрения. Следовательно, элементарное уважение к науке и к собственным данным должно было бы заставить Шипачева изложить свои результаты в форме, которая могла бы убедить других в том, что результаты эти соответствуют действительности. Вместо этого, изложению фактического материала Шипачев уделяет 8 страниц текста, т. е. вдвое меньше места, чем цитатам из работ других авторов. К брошюре приложены 23 микрофотографии. Автор многократно ссылается на них при иэложении своего материала. Микрофотографии репродуцированы очень скверно и имеют вид серых пятен, на которых с трудом можно различить кое-какие структуры. Некоторые микрофотографии (1, 2а,б,в,г, 3, 7, 12, 14, 15, 16, 17, 18, 19) сделаны при столь слабом увеличении, что судить по ним о каких-либо измеиениях в клеточных структурах невозможно. Но не в этом, однако, дело. Внимательное рассмотрение микрофотографий все же приводит к следующим определенным выводам. Прежде всего не остается никаких сомнений в том, чго автор за "лимфатические шели" принимает трещины на срезе, образовавшиеся в результате неумелого приготовления гистологических препаратов. Это становится совершенно очевидным при рассмотрении рис. 26,в,г. Препараты Шипачева, изготовленные из животных тканей через различные сроки после введения в них прорастающих семян, должны были обнаруживать весьма сложную картину: во-первых, здесь имела место глубоко идущая дегенерация клеток растительных тканей (что и видно иа рис. 5 и 6); во-вторых, в животных тканях разыгрывался сложный воспалительный процесс, проходящий ряд стадий; вокруг растительной ткани, несомненно, происходила эксудация клеточных и жидких составных частей крови; среди разнообразных клеток воспалитель- ного очага должны были наблюдаться картины деления, дегенерации, дифференцировки, образование гигантских многоядерных элементов, внедрение макрофагов в инородную ткань, возникновение и развитие межклеточных соединительнотканных волокон, развитие грануляционной, а затем рубцовой ткани и т. д. Учеными на протяжении ряда десятилетий эатрачено было много труда и изощренной техники для того, чтобы разобраться в гистологических процессах, разыгрывающихся в очаге воспаления, для того, чтобы выяснить очень сложный вопрос о взаимоотношениях между различными клетками и о возможных превращениях одних видов клеток в другие. Шипачев же счел возможным, игнорируя все, что известно в этой области, применить для решения своей задачи чрезвычайно примитивную методику, совершенно непригодную для выяснения превращения одних клеток в другие клетки. Методика автора (окраска гематоксилином) не дает также ему права судить о том, имеет ли он дело с ядерными элемснтами или с какими-либо иными баэофильными структурами. Это известно каждому начинающему гистологу. Несмотря на все это, Шипачев без тени сомнения описывает удивительные превращения ядерного аппарата и с поражающей легкостью устанавливает "факт", который должен совершить переворот в биологии, - устанавливает наличие перехода растительных клеток в животные и обратно. Это потрясающее "открытие" делает человек, который не умеет отличить лимфатический сосуд от трещины на препарате. То, что Шипачев совершенно лишен способности разбираться в микроскопических структурах гистологического препарата, становится совершенно ясно и из его описания превращения животной лимфы в растительные клетки внутри "каналов" корневых волосков. По мнению автора, это оказывается возможным благодаря "сохранности клеточных элементов волоска, которые играют для лимфы роль внешней среды, определяющей направленность превращений" (стр. 56). Следовательно, по мнению автора, лимфа, проникающая в "канал" корневого волоска, оказывается окруженной функционирующими клетками стенки "канала". Далее идет описание превращения лимфы в растительную клетку. Все это от начала и до конца является чистейшей фантазией, так как в корневых волосках злаков нет и не может быть никаких каналов. Каждый корневой волосок представляет собой вырост, отросток одной-едииственной клетки покровной ткани корня. Нет, конечно, и никакого слоя растительных клеток, который мог бы играть "роль внешней среды" для содержимого "канала". Таким же досужим измышлением является заявление автора, будто он "при гистологическом исследовании материала" легко убедился в том, что корневые волоски и организме животных в течение 120 дней сохраняют "жизнедеятельность, физиологическую функцию, всасывают из гранулемы жидкое вещество белкового характера - лимфу" (стр. 55). Каждому ясно, что гистологический препарат никаких оснований для подобного рода суждений дать не может (напомним, что никаких прижизненных наблюдений над пересаженными тканями Шипачевым не велось, изготавливались только препараты через определенный период времени после пересадки). "Фактический материал" в работе Шипачева не заслуживает более подробного анализа, так как в целом представляет собой пародию на науку. Это впечатление усиливается тем, что автор предпослал своей брошюре эпиграф с замечательными словами Ивана Петровича Павлова: "Что ни делаю, постоянно думаю, что служу этим, сколько позволяют мои силы, прежде всего моему отечеству". Шипачев не утруждает ссбя наблюдениями над действительностью и не считается с тем, что уже известио в науке потому, что видит достаточную гарантию достоверности своих выводов в согласованности их с рассуждениями О. Б. Лепешинской, истинность которых для него не подлежит никакому сомнению. Подобное пренебрежительное отношение к фактической аргументации теоретических положений, к научному доказательству их достоверности, глубоко чуждо современной материалистической наукс. Если бы Шипачсв сколько-нибудь считался с действительностью, то у него были бы серьезные основания усомниться в достоверности своих данных, несмотря на полное их соответствие "новой клеточной теории" Лепешинской. Суть опытов Шипачева состоит, по его мнению, в том, что клетки семени растения, прорастающего в брюшной полости собаки, кошки или другого животного, начинают превращаться в животные клетки в соответствии с "животной" средой, в которой они оказались. Но ведь в руках биологов и медиков имеется огромный фактический материал по наблюдению за растительными организмами, годами растущими в самых разнообразных тканях и органах человека и животных. Имеются тысячи гистологических исследований, выполненных с несравненно более совершенной методикой, чем работа Шипачева, где авторы изучали поведение грибов, вызывающих разнообразные заболевания в теле животного. Во многих случаях внедряющиеся в ткани животного грибки также вызывают воспалительный процссс и образование грануляционной ткани. Несмотря на это, никто и никогда не наблюдал превращения растительных клеток в животные или животных в растительные. Ведь Шипачев, как медик, не мог не иметь хотя бы элементарных сведений о грибковых заболеваниях человека и высших животных (актиномикоэах, бластомикозах, мукоромикозах и т. п.). Только слепая вера в правоту идей Лепешинской могла заставить Шипачева выступить в печати с подобными даниыми. Брошюра Шипачева вызывает решительный протест не только фантастическим описанием превращения клеток растений и клетки животных и обратно. Ни один биолог, относящийся с уважением к имени И. В. Мичурина, не примирится с попыткой автора утвердить наличие какого-то учения и закона Лепешинской - Мичурина - Лысенко. Между взглядами О. Б. Лепешинской и Т. Д. Лысенко действительно имеется глубокое родство. Оба автора склонны признавать, один в отношении клеток, другой в отношении видов, наличие столь резких скачкообразных превращений, которые современными биологами неоднократно подчеркивалась в печати обоими авторами. Т. Д. Лысенко написал предисловие к основной монографии О. Б. Лепешинской о происхождении клеток из живого вещества (Лепешинская, 1950а) и затем положил ее учение в основу своей теории скачкообразного превращсния видов, путем появления в теле растений "крупинок" тела другого вида (Лысенко, 1951). О.Б. Лепешинская (1953) в своою очередь целиком солидаризировалась с учением о виде Лысенко. Для этих учений характерно то, что они полностью игнорируют филогенетическую, историческую обусловленность свойств организмов и их частей. Только отбросив это важнейшее положение эволюционной теории, можно верить в такие превращения, как превращение кристалла в клетку высшего животного или растения, в образование "чудесных клеток" из сока растения алоэ (Лепешинская, 1951, стр. 33), инфузорий из сенного настоя (Лепешинская, 1950а, стр. 19 - 21), в превращение граба в лещину, ели в сосну, подсолнечника в заразиху, пеночки в кукушку и т. д. (Лысенко и его ученики). Подобные представления не совместимы с признанием того, что современные организмы произошли в результате длительного процесса эволюции, они не совместимы с признанием филогенетической преемственности видов. Ультратрансформистские идеи Лепешинской и Лысенко глубоко антиисторичны и, какими бы цитатами их ни маскировать, они ничего общего с философией диалектического материализма не имеют. Утверждение П. В. Макарова (1953, стр. 3), что значение цитологии возросло "в связи с исследованиями О. Б. Лепешинской, способствовавшими торжеству принципа развития в этой отрасли знаний", приходится оставить на совести этого автора. Напрасно Шипачев старается подкрепить их авторитетом Мичурина. В ходе дискуссии по виду и видообраэованию (см. "Ботанический журнал", 1952 - 1954) достаточно убедительно показано, что учение о виде Лысенко стоит в противоречии со взглядами Мичурина на биологическую эволюцию. Никакого касательства труды Мичурина не имеют и к "новой клеточной теории" Лепешинской. Мичурин нигде не писал о возникновении в онтогенезе клеток из неклеточного вещества или из кристаллов; он никогда также не отрицал того, что у современных растений и животных всякая клетка раэвивается из клетки. Таким образом, нет никаких оснований говорить об учении Лепешинской - Мичурина - Лысенко, как это делает Шипачев. Можно было бы говорить об учении Лепешинской - Лысенко, но и это нам кажется неточным. Дело в том, что Шипачев по непонятным причинам умалчивает об объемистом труде Г. М. Бошьяна (1949), где подробно развиваются идеи, действительно очень близкие к учению Лепешинской - Лысенко. Г. М. Бошьян, подобно Т. Д. Лысенко, признает скачкообразное превращение одних видов микроорганизмов а другие, часто весьма далекие по своему систематическому положению; подобпо О. Б. Лепешинской, он описывает превращение кристаллов в микробные клетки и наоборот, и т. д. Полное идейное родство учения О. Б. Лепешинской и Г. М. Бошьяиа было совершенно справедливо показано в статье Н. Жукова-Вережникова, И. Майского и Л. Калиниченко (1952). Авторы этой статьи пишут: "Большой интерес вызвала вышедшая в 1950 г. работа Г. М. Бошьяна "O природе вирусов и микробов". Отправляясь, по существу, от принципов, сформулированных О. Лепешинской, и исходя из фактов, добытых ранее нашими микробиологами, автор поставил пред собою задачу - пересмотреть под новым углом зрения многие вопросы современной микробиологии. Ряд положений Г. Бошьяна имеет прямое отношение к проблеме, пионером которой является О. Лепешинская. Болыпое значение имеют положения Г. Бошьяна, относящиеся к проблеме кристаллизации живого вещества. Нет сомнений, что теперь, после опубликования работ О. Лепешинской и Г. Бошьяна, окончатся робкие блуждания вокруг этого вопроса, разработка которого имеет первостепенное значение для микробиологии и биологии в целом" (стр. 202). Ярый сторонник и пропагандист "новой клеточной теории" Лепешинской А. Н. Студитский полностью принял и высоко оценил учение Бошьяна. Сразу же после выхода в свет книги Бошьяна он посвятил ему три хвалебных статьи (Студитский, 1950а, 1950б, 1950в). Не ограничиваясь пропагандой этого "достижения" науки среди широких масс через журналы "Огонек" и "Московский пропагандист", Студитский поспешил специально просветить личный состав Военно-морского флота; уже в апреле 1950 г. он поместил о Бошьяне статью в гавете "Красный флот" под названием "Блестящее открытие биологической науки". Некоторые из статей А. Н. Студитского посвящены одновременному восхвалению обоих учений - Лепешинской и Бошьяна. Далее, сам Г. М. Бошьян в своем выступлении на совещании но проблеме живого вещества и развития клеток в 1950 г. (см. Стенографический отчет) полностью солидаризировался с взглядами Лепешинской. Наконец, Лепешинская в своем докладе на этом же совещании восприняла работу Бошьяна как подтверждение своей концепции (Стенографический отчет, стр. 30). Дело, однако, не в высказываниях отдельных лиц и не во взаимных уверениях в солидарности Лысенко, Лепешинской и Бошьяна, а в истинном родстве их идей и в сходстве тех методов, которыми они пытаются доказывать правоту своих взглядов на превращение одних органических форм в другие. Поэтому несправедливо говорить об учении Лепешинской - Лысенко. Правильно и справедливо называть его учением Лепешинской - Лысенко - Бошьяна. "Открытие" превращения растительной клетки в животную и обратно, сделанное Шипачевым на основе представления о растительной клетке высшего растения (злака) как "прародительской" форме животной клетки (стр. 58) является естественным этапом в дальнейшем развитии этого учения. Книжку проф. Шипачева можно было бы рассматривать как личную творческую неудачу автора и считать, что нет оснований этот частный вопрос обсуждать на страницах биологического журнала. Дело, однако, осложняется рядом обстоятельств. Во-первых, книжка Шипачева издана не автором, а Государственным Медицинским институтом в Иркутске. Во-вторых, на оборотной стороне титульного листа книжки напечатано, что эта работа, "являющаяся результатом многолетнего изучения изменчивости клеток", выполнялась под руководством Ольги Борисовны Лепешинской. В-третьих, книжке предпослано следующее предисловие самой Лепешинской: "Работа профессора Шипачева В. Г. на тему "Об исторически сложившемся эволюционном пути развития животной клетки в свете новой диалектико-материалистической клеточной теории" является ценной в том отношеиии, что она проливаетсвет на филогенетическое развитие животной клетки. В работе показано превращение клетки одного вида в клетку другого вида, при этом клетка совершает обратный ход развития, возвращается к исходному своему состоянию, т. е, к живому бесклеточному веществу. Только в этом исходном бесклеточном живом веществе и может происходить трансформация живой белковой молекулы в новый вид, от которой уже и происходят предъядерные формы (монеры) того же нового вида, что является исходным в развитии ядра, а затем и клетки нового вида. В этом и заключается ценность работы профессора Шипачева В. Г., она является вкладом в биологическую науку, поэтому и должна быть напечатана в качестве отдельной монографии. Действительный член AMH СССР О. Б. Лепешинская". Таким образом, О. Б. Лепешинская полностью солидаризируется с даиными и выводами Шипачева и тем самым, наряду с автором этой брошюры, несет, как руководитель его работы, полную ответственность за ее издание. Приходится выразить удивление, почему О. Б. Лепешинская не сочла нужным указать автору на неуместность в книге с ее предисловием таких выражений, как "Учение корифеев науки Лепешинской - Мичурина - Лысенко" (стр. 11); "О. Б. Лепешинская в выводах своего классического труда..." (стр. 55); "О. Б. Лепешинская размахом своей гениальной мысли вплотную подошла к правильному пониманию сущности жизни" (стр. 24) и т. д. Серьезным поводом для публичного осуждения Шипачева является также и то, что его книжка не представляет собой единичное явление. По своему уровню и стилю она мало отличается от ряда других работ, выполненных под непосредственным руководством или идейным влиянием О. Б. Лепешинской. Подобно Шипачеву, О. Б. Лепешинская и ее последователи жонглируют цитатами из классиков марксизма-ленинизма, клеймят всех инакомыслящих оскорбительными эпитетами и приклеивают им ярлыки, рассчитанные на дискредитацию. По ряду вопросов биологии они, взамен общепризнанным взглядам, выдвигают свои мнения, которые иллюстрируют данными, полученными при полном игнорировании тех требований, которым должно удовлетворять любое научное исследование. Факты, не совместимые с априорными положениями О. Б. Лепешинской, отбрасываются и замалчиваются, а чаще всего они просто остаются неведомыми для сторонников "новой клеточной теории", хотя и являются общедоступными. "Новая клеточная теория", несмотря на претензии ее автора и ее сторонников не имеет ничего общего с передовой революционной теорией. Истинная революционная теория приходит к отказу от выводов современной науки в результате рассмотрения под новым углом зрения прочно установленных фактов, как вновь добытых, так и ранее известных; Лепешинская же и ее сторонники отрицают выводы современной науки и утверждают свои положения. заменяя прочно установленные факты своими совершенно не обоснованными данными. В результате теория О. Б. Лепешинской, в отличие от истинно прогрессивной теории, которая, совершая переворот во взглядах, двигала бы науку вперед, отбрасывает биологию до уровня середины прошлого века, а по некоторым вопросам до еще более отдаленных времен. Учение О. Б. Лепешинской на протяжении последних четырех лет развивалось в обстановке безудержного восхваления, при полном отсутствии какой-либо критики. Эта затхлая атмосфера не могла нс привести "новую клеточную теорию" к окончательному ее разложению, о чем ярко свидетельствуст разобранная брошюра В. Г. Шипачева. Работы, подобные "труду" В. Г. Шипачева, продолжают появляться на страницах биологических книг и журналов до самого последнего времени. Теория О. Б. Лепешинской широко пропагандируется через лекции, учебники, различные популярные издания, Кино ("У истоков жизни") и даже театр ("Третья молодость"). Под видом передового учения теория О. Б. Лепешинской была введена в программу вузов и школ по курсам биологии, дарвинизма, гистологии, генетики и т. д. Разработка идей Лепешинской включена в планы многих лабораторий и кафедр нашей страны. Все это приводит к бессмысленной трате времени, сил и материальных средств, дискредитирует нашу биологическую печать, ложио ориентирует в данном вопросе широкие круги советских людей, оказывает пагубное влияние на учащуюся молодежь, начинающих ученых и на исследователей, не работающих непосредственно в этой области биологии. Обстановка, создавшаяся в результате попыток со стороны ряда научных работников, занимающих руководящее положение, внедрить "новую клеточиую теорию" в качестве передового учения, не может не вызвать чувства тревоги и протеста со стороны каждого биолога, которому дороги благополучие и честь советской науки. Бошьян Г. М. (1949). О природе вирусов и микробов. Медгиз. Жуков - Вережников Н., И. Майский и Л. Калиниченко. (1952). О неклеточных формах жизни и развитии клеток. Сб. "Внеклеточные формы жизни", изд. Акад. педагогич. наук РСФСР. Лепешинская O. Б, (1950а), Происхождение клеток из живого вещсства и роль живого вещества в организме. М., Изд. Акад. мед. наук СССР. Лепешинская О. Б. (1950б). Клетка, ее жизнь и происхождение. Сельхозгиз. Лепешинская О. Б. (1951). Развитие жизненных процессов в доклеточном периоде. Совещание по проблеме живого вещества и развития клеток. Стеногр. отч., изд. АН СССР. Лепешинская О. Б. (1953). Недоброкачественная критика Н. В. Турбина и Н. Д. Иванова работ Т. Д. Лысенко о виде. Бот. журн., 3. Лысенко Т. Д. (1952). Работы О. Б. Лепешинской и превращенис вндов. Сб. "Внеклеточные формы жизни", изд. Акад. педагогич. наук РСФСР. Макаров П. В. (1953). Основы цитологии. Изд. "Советская наука". Совещание по проблеме живого вещества и развитии клеток. 22 - 24 мая 1950 г. Стенографический отчет (1951). Изд. АН СССР. Студитский А. Н. (1950а). Блестяшее открыгие советской биологической науки. Газ. "Краспый флот" от 13 Vl. Студитский А. Н. (1950б). Новое в науке о жизни. (По поводу книги Г. М. Бошьяна "О природе вирусов и микробов"). Журн. "Огонек", 22. Студитский А. Н. (1950в). Живое и неживое (о развитии биологической науки в CCCР). Московский пропагандист, 8. Шипачев В. Г. (1954). Об исторически сложившемся эволюционном пути развития животной клетки в светс новой диалектико-материалистической клеточной теории. Гос. Мед. инст., Иркутск. Ботанический институт им. В. Л. Комарова
Академии Наук СССР, |
