С. И. ВАВИЛОВ ГЛАЗ И СОЛНЦЕ (О свете, Солнце и зрении)   И. М. Франк Послесловие

Со времени появления книги С. И. Вавилова "Глаз и Солнце" прошло уже полвека. Впервые она была напечатана в 1927 г. и сразу же нашла широкий круг читателей. Ее с интересом встретили и школьники, и студенты, и все, кого привлекали проблемы науки, включая, разумеется, специалистов-физиков. Автор этого послесловия, в то время студент Московского университета, также хорошо помнит это издание. Сергей Иванович несомненно понимал ценность этой своей книги и внимательно готовил каждое ее последующее издание (1932, 1938, 1941, 1950 гг.).

Присущие С. И. Вавилову глубина и обширность знаний, талант популяризатора и незаурядный литературный дар ярко проявились уже в первом издании книги. Цельность замысла и красота построения также были присущи ей с самого начала. Вместе с тем широта обобщений и философское звучание освещаемых Вавиловым проблем с годами все возрастали.

Расширялся и материал о свете Солнца и зрении, который в той или иной мере затрагивал проблемы, обсуждавшиеся в книге. Однако Сергей Иванович отбирал из этого нового только то, что считал самым необходимым, не допуская большого увеличения объема книги. Безусловно, он не хотел, чтобы идея книги и логическая связь ее четырех частей: "Введение", "Свет", "Солнце", "Глаз" - потонули в обилии материала. Это же удерживает нас и теперь от того, чтобы сделать к книге дополнения или обширные примечания. Популярная книга - вовсе не учебник и не статья из энциклопедии. Критерий полноты материала не подходит для ее оценки. Вероятно, гораздо ценнее, когда автор открывает для понимания тот или иной круг проблем и идей во всей их сложности и в их непрерывном развитии. Прекрасно, если точки зрения автора привлекают и убеждают читателя своей необыденностью и талантом. Все это в высшей степени свойственно книге С. И. Вавилова.

Книга "Глаз и Солнце" глубоко поэтична. Не сразу даже замечаешь, как органично включаются в текст строки Гёте, Пушкина, Тютчева, Фета, Есенина, древние религиозные гимны. Это не просто исторические н литературные отступления, а нечто большее, ибо в них содержатся существенные для книги мысли. Ключ к ним дается на первой же странице:

"И в наше время рядом с наукой, одновременно с картиной явлений, раскрытой и объясненной новым естествознанием, продолжает бытовать мир представлений ребенка и первобытного человека и, намеренно или ненамеренно, подражающий им мир поэтов... Он удивителен и сказочен; в этом мире между явлениями природы перекидываются мосты - связи, о которых иной раз наука еще не подозревает. В отдельных случаях эти связи угадываются верно, иногда они в корне ошибочны и просто нелепы, но всегда заслуживают внимания, так как эти ошибки нередко помогают познать истину".

"В этот мир стоит иногда заглянуть..."

О том, как иной раз глубоко проникает поэтическое видение мира в тайны природы, сознаешь, читая строки Льва Толстого, которые Сергей Иванович цитирует. Свыше столетия назад Толстой очень точно описал явление, определяемое поляризацией света неба и особенностями зрения, о которых не только тогда, но и теперь знает лишь узкий круг специалистов. Эта красочность и непосредственная точность видения не позволяют нам расстаться со сказочной и прекрасной "оптикой детей и поэтов", которая не нуждается ни в обосновании, ни в опровержении ее наукой, как не нуждается в этом детская сказка. "Пушкин, конечно, знал, что глаза не «сияют». Фету, разумеется, было известно, что звезды не «глядят», Чехова не требовалось убеждать, что солнечный луч поймать нельзя", - пишет С. И. Вавилов. Поэтические образы - часть духовного богатства, не подвластного науке. Наоборот, наука уходит в них всеми корнями, именно с этого начинает свою книгу С. И. Вавилов. И не случайно он завершает введение словами:

"Но помимо науки и рядом с ней поэты, да и все мы, вероятно, еще долго будем твердить о сияющих глазах и глядящих звездах, так же как спустя четыре века после Коперника, мы все еще говорим о восходе и заходе Солнца".

И вместе с тем зрение - источник наших знаний о мире, знаний, которые мы считаем достоверными. В главе "Глаз" С. И. Вавилов вспоминает слова "очевидно" и "поживем - увидим", которые мы произносим, не вдумываясь в их первоначальный смысл.

Сергей Иванович рассказывает о том, как развивалась наука о свете, Солнце и зрении.

Глава о свете - не просто рассказ о развитии основных представлений физической оптики, это и обоснование высказанной в ее конце мысли, что "загадка" природы света "оказалась неразгаданной в обычном смысле слова и сделалась еще более сложной, чем казалось во времена Ньютона и Ломоносова. Но такова судьба всякой области настоящего знания". И далее: "В поисках истины человек безгранично расширяет область своего владения природой. А не в этом ли подлинная задача науки?" И завершается глава словами: "Мы уверены, что история исследования света, его природы и сущности далеко не закончена; несомненно, что впереди науку ждут новые открытия в этой области, что мы ближе подойдем к истине, а техника обогатится новыми средствами".

С тех пор, как это было сказано в последнем прижизненном издании книги "Глаз и Солнце" 1950 г., в самом деле произошло немало событий. Родились квантовые генераторы света - лазеры. В оптике появилась новая глава и развился, в частности, новый ее раздел - нелинейная оптика, а перед техникой открылось множество применений в самых различных областях. Сергей Иванович мечтал о таком развитии оптики и в некоторой степени предвидел его. Несомненно, что для таких "новинок" нашлось бы место и в его книге.

Быть может, особенно обогатилась бы глава о Солнце. Сергей Иванович пишет о небе, которое можно увидеть из гондолы стратостата, о фотографиях спектра Солнца с помощью трофейных ракет "Фау-2". Ему не довелось дожить до полета в космос Ю. А. Гагарина и тем более до современных орбитальных станций. С какой радостью и талантом он рассказал бы нам об удивительной оптике космоса! Оптике, уже ставшей оптикой ученых и так поражающей своей красотой космонавтов, что ей еще предстоит стать оптикой поэтов. Несомненно, что многое в исследованиях космоса родилось бы по его предложению и под его руководством.

Сергей Иванович говорит о значении атомной энергии для техники будущего. Теперь и атомная энергетика и различные ее применения нам привычны. В последней главе "Глаз" рассмотрено не только устройство глаза, но и его поразительная приспособленность к свету Солнца. Обращение к Дарвину и рассказ о том, как Солнце определило эволюцию глаза, не только характерно для Сергея Ивановича, всегда рассказывающего о явлении в его развитии, но он ведет нас к основной мысли книги. И не случайно, возвращаясь к эпиграфу книги, он кончает ее словами: "Вот почему глаз солнечен, по словам поэта".

По-настоящему хорошая книга живет долго, и неизбежно наступает момент, после которого последующие издания от ее автора уже не зависят. Мы не должны судить о книге, исходя из того, чего в ней уже не может содержаться. Нам важно, в какой мере она сохранила свою актуальность и по-прежнему ли она остается нужной и интересной читателю. Этим условиям книга С. И. Вавилова, безусловно, удовлетворяет.

Она трижды издавалась и после кончины автора - дважды в 1956 и 1961 гг. Но в последующие пятнадцать лет переизданий не было, и мы хотим исправить это досадное упущение. Настоящее издание печатается по IV тому собрания сочинений С. И. Вавилова (М., издательство Академии наук СССР, 1956) с некоторыми изменениями. Нами сохранены поправки и уточнения, внесенные редактором этого издания, но опущено несколько мест, утративших свое значение, в том числе - отдельные редакционные примечания.
 

Е.С. Лихтенштейн, "С.И. Вавилов - популяризатор науки"