VIVOS VOCO: Б.Ф. Данилов, "Алмазы и люди" - Глава 5. Мечта алхимиков сбылась

Еще в XVI веке пытались сделать искусственный алмаз. В те далекие времена многие алхимики старались создать золото, серебро и другие драгоценные металлы. Не обойден был их вниманием и алмаз. Но ни золота, ни серебра, ни тем более алмаза создать алхимикам не удалось.

Тем не менее началом истории создания искусственных алмазов считается 1694 год. Тогда во Флоренции, где была собственная академия наук Дель Чименто, произошло событие, которое положило начало созданию рукотворного алмаза. Флорентийские академики на глазах правителя города герцога Медичи, проявлявшего интерес к научным опытам, раскаляли драгоценные камни. Делалось это довольно просто: на солнцепеке устанавливали две линзы величиной с тарелку и помещали в фокусе солнечных лучей драгоценный камень. В полдень горячее южное солнце позволяло получать в фокусе температуру более 1000 градусов Цельсия. Рубин от такого нагрева ничуть не изменился, сапфир тоже, а алмаз вдруг исчез! Событие невероятное, необъяснимое. Только присутствие герцога Медичи оградило ученых от каких-либо подозрений. Это был первый шаг к познанию существа алмаза.

Второй шаг был сделан в 1772 году известным французским физиком Антуаном Лавуазье, блестяще кончившим аристократический колледж кардинала Мазарини и университет. Его опыт был обставлен куда солиднее. Лавуазье сделал прибор внушительных размеров. Двояковыпуклая линза диаметром 1,2 метра была собрана из двух выпуклых стекол, пространство между которыми было заполнено спиртом. Сооружение помещалось на раме, которая покоилась на подставке, укрепленной на платформе. Для точной фокусировки на платформе была установлена еще одна небольшая линза.

В тот день над Парижем было чистое небо, яркое солнце. Причудливое сооружение развернули продольной осью к солнцу, отрегулировали подающими винтами. В центре предметного стола обозначился ослепительно яркий кружок - фокус линзы. Сюда поместили булыжник с парижской мостовой. Через пять минут булыжник побелел, но не распался. Потом на место булыжника положили ружейный кремень, который разлетелся на куски. Сразу расплавился кусок железа. На подставку из кварцевого песка положили кусочек золота в 24 карата. Он расплавился и превратился в блестящую крупную каплю. Нестерпимый жар выдержали только кварц и платина. Луч направляли и на уголь и фосфор. Они сразу исчезли - сгорели без остатка.

Лавуазье поставил на предметный стол закрытый сосуд из тугоплавкого стекла, внутри которого был алмаз. Алмаз вспыхнул необычайно ярким сиянием и исчез. После остывания Лавуазье вскрыл сосуд, и все услышали свист ворвавшегося туда воздуха: алмаз не исчез, а сгорел, как сгорели уголь и фосфор, поглотив часть находившегося в сосуде воздуха.

Следующий шаг к познанию состава алмаза был сделан в 1797 году Смитсоном Теннантом, химиком Кембриджского университета. Теннант последовательно сжег в золотом сосуде равные по весу количества угля, графита и алмаза. Во всех трех случаях одинаковые порции материи как бы растворялись в воздухе сосуда. Если бы тогда существовала таблица Менделеева, то было бы ясно, что алмаз, так же, как уголь и графит, состоит из углерода. Но углерода как элемента еще не знали.

В 1814 году английские ученые Гемфри Дэви и Майкл Фарадей во Флорентийской академии наполнили три колбы хлором и три такие же колбы - кислородом. В каждую колбу был помещен алмаз. Колбы наглухо запаяли. С помощью линзы диаметром 1,5 метра алмаз в каждой колбе нагрели. В хлоре алмазы не загорались и не исчезали даже при самом сильном нагреве. В кислороде алмазы вспыхнули ослепительной вспышкой и исчезли. Когда сосуды остыли, ученые долго рассматривали их на свет, пытаясь обнаружить хотя бы каплю влаги, хотя бы легкое помутнение стенок. Ведь если бы в алмазе содержался водород, он соединился бы с кислородом, образовав воду. Но все сосуды оказались идеально прозрачными. Водорода в алмазе не обнаружилось. Тщательное взвешивание на точных весах показало, что после сожжения алмаза в кислороде сосуд не содержал ничего, кроме углекислоты и небольшого количества кислорода.

Пять раз повторяли ученые свой опыт, обращая в ничто алмазы, стоящие огромных денег. Вывод был один: драгоценнейший из драгоценных камней оказался не просто химическим родственником обычных горючих веществ - угля и графита. Он оказался тем же самым углем. Уголь и алмаз состоят из одного и того же вещества.

Через девять лет после опыта Дэви и Фарадея была сделана первая научно обоснованная попытка совершить обратное - превратить уголь в алмаз. На эту невероятно дерзкую попытку отважился В.Н. Каразин, основатель Харьковского университета. В опытах по сухой перегонке дерева он получил ряд совершенно неизвестных до этого веществ. Одно из них, по виду и свойствам близкое к антрациту, он назвал огнерожденным. При дальнейшем очень сильном нагреве Каразин получил довольно твердые кристаллы, которые известный тогда профессор химии П.Г. Сухомлинов "почел подходящими близко к алмазу". Итак, в1823 году в селе Кручик Харьковской губернии, где жил тогда в ссылке Каразин, во время опытов с углеродосодержащими веществами были получены твердые кристаллы, исследование которых в Харьковском университете показало, что они подобны алмазам. Однако "подобны алмазам" еще не значит "алмазы".

В 1893 году член Санкт-Петербургского минералогического общества профессор К.Д. Хрущов сделал :ообщение о своих опытах получения алмазов: он нагревал насыщенное углеродом серебро и быстро охлаждал его, тем самым создавая в слитке большое давление. При растворении слитка в кислотах выделялся углерод. Часть его имела свойства алмазов. Маленькие кристаллики царапали стекло и корунд.

В том же году французский химик Фердинанд Фредерик Анри Муассан повторил опыт Хрущова, заменив серебро чистым железом и использовав довольно большое давление. Полученные Муассаном кристаллики по своим свойствам тоже были близки алмазам. В созданной Муассаном дуговой электропечи выплавлялись многие тугоплавкие металлы - холибден, вольфрам, титан, ванадий, уран и др. В этой печи Муассан получал и карбиды, в том числе карборунд - соединение углерода с кремнием, одно из твердейших после алмаза веществ (тогда его называли муассаннит). Только через двадцать лет карборунд был найден в естественном состоянии в породах, прилегающих к алмазоносным. Сейчас карборунд широко распространен в производстве абразивного инструмента. Но полученные русским и французским учеными вещества все же не были алмазами, хотя поначалу вокруг них поднялся большой шум: "Русский профессор Хрущов и французский химик Муассан нашли способ делать алмазы!" Ажиотаж нарастал. Многие промышленники тратили огромные деньги, безуспешно пытаясь получить собственные алмазы.

Ученые же медленно шли к заветной цели. Увидеть правильную дорогу, сделать первые шаги, начать прокладывать путь, по которому потом пойдут другие, - судьба многих выдающихся представителей науки. К началу XX века было сделано многое. Однако наука не знала, до какого давления, до какой температуры нужно довести, скажем, графит, чтобы он превратился в алмаз. Все еще неизвестны были некоторые важные особенности рождения алмаза. Необходимо было знать, при каких давлениях и температурах стабилен алмаз. В 1938 году было установлено, что при давлениях ниже 13 тысяч атмосфер нет температур, при которых алмаз стабильнее графита, а при комнатной температуре равновесное давление составляет 16 тысяч атмосфер.

В начале века мир узнал о рентгеновских лучах. В 1913 году англичанин Уильям Брегг предъявил ученому миру рентгенограмму с изображением внутреннего строения алмаза. В 1915 году был получен рентгеновский "портрет" графита. Становилось ясным, что нужно сделать, чтобы превратить графит в алмаз. Неясным оставался один вопрос: как это сделать? Все попытки по-прежнему были неудачны.

В 1924 году французский физик Лебо выяснил, что при температуре 2 тысячи градусов девять десятых массы алмаза в течение получаса превращается в графит.

К 1930 году техника приборов и устройств для создания высоких давлений шагнула далеко вперед (ей стало доступно давление до 10 тысяч атмосфер и выше). В создании надежных устройств, которые могли бы достигать и хотя бы несколько минут поддерживать весьма высокое давление, заметную роль сыграл профессор Гарвардского университета (США) Уильям Бриджмен. Доведя в 1933 году надежность своих приборов до того, что они выдерживали давление 12 тысяч атмосфер, Бриджмен существенно приблизил решение проблемы получения синтетических алмазов. Но только приблизил. До синтетических алмазов было еще далеко. Тем не менее ученые чувствовали, что наступает время, когда может родиться способ получения синтетических алмазов.

В Советском Союзе к тому времени бурно развилась наука о высоких давлениях. В стране немало делалось для практического осуществления высокого давления в промышленности. Это сулило решение многих технических задач. Бывший тогда вице-президентом Академии наук СССР А.Ф. Иоффе воспитал множество талантливых ученых в различных областях физики, не минуя и физики высоких давлений. Была организована группа физиков для изучения влияния давления на протекание органических реакций. В нее входил и талантливый молодой ученый Овсей Ильич Лейпунский.

Создав к 1936 году аппараты, в которых можно было доводить давление до 10 тысяч атмосфер при температуре 2 тысячи градусов Цельсия, группа могла приступать к опытам по получению синтетических злмазов. Однако Лейпунский предложил сперва "вычислить" алмаз, то есть обосновать возможность его получения. Он провел экстраполяцию кривой равновесия "графит - алмаз" в область более высоких темтератур и высоких давлений и прогнозировал необходимость растворителя для ускорения реакции перехода графита в алмаз. В 1939 году он опубликовал три условия, которые надо осуществить, чтобы быть уверенным в получении настоящих алмазов.

О.И. Лейпунский

Не менее важную роль в создании синтеза алмазов сыграл Леонид Федорович Верещагин. В 30-е годы молодой ученый был принят в аспирантуру Харьковского физико-технического института,. Тема его работы была сформулирована так: "Изменения в твердых телах при давлении в десятки тысяч атмосфер". В довоенные годы Верещагину удалось разработать и сделать аппараты, в которых стабильно держалось огромное давление.

В 1940 году академик Н.Д. Зелинский пригласил Верещагина в Москву, в Институт органической химии. Здесь во время Великой Отечественной войны Верещагин продолжал совершенствовать свои аппараты сверхвысоких давлений. Конечно, это была не основная его работа. Большую часть времени заняли исследования, не терпящие отлагательств, - изучение вражеских взрывных устройств. Не всегда было ясно, чем закончится очередной эксперимент с расшифровкой взрывателя, и Верещагин частенько оставлял дома записки на случай, если не вернется.

Кроме этой работы ему приходилось заниматься теоретическими расчетами, порой совершенно неожиданными. Леонид Федорович не любил рассказывать о военном времени, но кое-что все же удавалось из него вытянуть. В блокадном Ленинграде на заводах продолжали делать снаряды, но точно выдерживать технологию иногда было невозможно. Однажды у большой партии зенитных снарядов оказался чуть больше наружный диаметр. В одном из секторов обороны Ленинграда от таких снарядов у орудий раздуло стволы. Командование запросило Москву, можно ли из этих пушек стрелять дальше или стволы разорвутся. Положение усугублялось тем, что перебросить в блокированный со всех сторон город новые орудия было нельзя. Запрос пришел вечером. Верещагин и его помощники считали всю ночь. Под утро они дали заключение, что стволы выдержат. Сейчас трудно представить себе ту ответственность, которую взял на себя Верещагин, докладывая командованию, что стрелять можно. Пушки выдержали. Работы Верещагина над сверхвысокими давлениями фактически продолжались только после войны.

Большую роль в осуществлении синтеза алмаза сыграли появившиеся в 30-е годы одновременно в Европе и в США твердые сплавы. Они оказались способными выдерживать очень высокие температурь (до 3 тысяч градусов). Состояли они в основном из карбидов вольфрама и кобальта. В США сплав назывался карбалоем (carbonic alloy), в Европе - видиа (от немецкого "wie Diamant" - "как алмаз").

Пользуясь карбалоем, Бриджмен создал аппарат, в котором доводил давление до 130 тысяч атмосфер при 1000 градусах. В 1940 году Бриджмену удалось получить синтетический пироп. Как известно, пиропы являются постоянными спутниками природных алмазов.

С начала 40-х годов научные работы над алмазами почти во всех странах мира в связи со второй мировой войной были свернуты. Ученые как будто даже забыли, что рецепт алмаза "выписан" Лейпунским, что остается лишь научиться его делать. Не случайно, что первой страной, в которой удалось получить синтетические алмазы, стала Швеция, единственная в Европе страна, которая не участвовала в войне и не была оккупирована гитлеровцами. В 1944 году к руководителям Всеобщей шведской электрической компании ("ASEA") пришел приват-доцент Балтазар Платен. Он заявил, что сделал аппарат, дающий возможность получать такие давления и температуру, при которых можно создать синтетические алмазы. Компания приняла Платена в отдел исследований, и работы начались.

В 1949 году в этот же отдел поступил молодой инженер Эрик Лундблад, окончивший Стокгольмский университет. Он оказался очень способным и талантливым исследователем. Через три года был создан пресс, в котором устойчиво держалось давление свыше 100 тысяч атмосфер. Однако алмазы не получались. 15 февраля 1953 года в лаборатории прессов находились трое: Лундблад, его ассистент Эриксон и механик Валлин, который своими руками сделал новый, невиданный доселе пресс и все хозяйство к нему. Очередной опыт начался в восемь утра. Наивысшее давление - 80 тысяч атмосфер при температуре 2500 градусов было зафиксировано в десять. Оно держалось в течение двух минут. Все шло, как и в сотне предыдущих опытов. Но когда после остывания расковыряли серую затвердевшую массу, то заметили в ней кристаллы зеленого, желтого и черного цвета.
Сделали рентгенограмму. Сомнений не было - это алмазы! Лундблад занялся анализами. К восьми вечера анализы подтвердили: да, это алмазы. Лундблад и его помощники от радости не могли прийти в себя. Еще бы!. Впервые в мире были получены синтетические алмазы. Наконец Лундблад решился позвонить в управление компании. Сто километров, отделяющие управление от лаборатории, главный инженер и ученый консультант компании пролетели на автомобиле за час. Была глубокая ночь, когда пять человек в спящем городке подняли бокалы с шампанским за первые алмазы, созданные на земле руками человека. Все эти события стали известны только через десять лет - компания тщательно засекретила свой успех.


Эрик Лундблад	Первые синтезированные алмазы	Рабочая камера

А тем временем подобные работы велись и в других странах. Крупнейшая в США компания "Дженерал электрик" заинтересовалась синтетическими алмазами перед самой войной. Компания заключила договор о сотрудничестве с Бриджменом. Когда тот создал установку, где развивалось давление 100 тысяч атмосфер, руководство компании решило приступить к опытам. К Бриджмену присоединилось четверо физиков. Компания предоставила ученым полную свободу действий и неограниченные средства. В 1953 году была изготовлена новая мощная установка "Белт", на которой достигалось давление 200 тысяч атмосфер при температуре 5 тысяч градусов. Начались опыты, но алмазы не получались. После целой серии экспериментов пришел звездный час и к американским ученым. 16 декабря 1954 года на установке "Белт" были получены синтетические алмазы. Тайна получения алмазов тщательно скрывалась. Американцы продолжали свою работу, считая себя первооткрывателями. Синтез алмаза длился две минуты. Температура при этом должна была быть 1560 градусов, давление - 85 тысяч атмосфер. Алмазы получались величиной 1 миллиметр, не более, но для технических целей крупнее тогда были почти и не нужны.

Компания "Дженерал электрик" запатентовала свое открытие и приступила к промышленному производству синтетических алмазов в 1955 году, оставив позади первооткрывателей способа - шведов, промедливших с оформлением своего открытия. В 1957 году компания объявила, что изготовила 100 тысяч карат алмазных порошков и что стоят они чуть дороже порошков из природных алмазов.

* * *

Наша страна остро нуждалась в алмазах, в алмазном инструменте. Природные алмазы, только что открытые в Якутии, промышленного значения еще не имели. А синтетические алмазы продавались американской и шведской фирмами за баснословные деньги, как бриллианты. А ведь если бы не война, развязанная фашистской Германией, у нас, возможно, были бы свои искусственные алмазы раньше, чем у шведов и у американцев. После войны Л.Ф. Верещагину и еще двум ученым- Ю.Н. Рябинину и В.А. Галактионову - Академией наук СССР было поручено продолжить работу по синтезу алмаза. Работа велась в трех лабораториях Института физики высоких давлений.

Л.Ф. Верещагин

Ю.Н. Рябинин

Л.Ф. Верещагин просто и красиво решал одну за другой трудные проблемы. Аппаратура и прессы постепенно были подготовлены к получению стабильного давления 100 тысяч атмосфер при температуре 2 тысячи градусов.

В 1955 году начали практические опыты по превращению графита в алмазы. Конечно, сперва были недачи. Но вот однажды в 1958 году, когда вся аппаратура вышла на те параметры, которые должны были обеспечить синтез алмаза, дежурный у пресса доложил Верещагину, что установка барахлит: в электрической сети резко падает напряжение. Поиски неисправностей ни к чему не привели - все было в порядке. Подумав, Верещагин твердо заявил: "Напряжение в сети падает тогда, когда сильно увеличивается сопротивление в камере, где помещен графит. В этот момент мягкий графит превращается в алмаз". Верещагин оказался прав. Из первых советских синтетических алмазов сделали гравировальные карандаши. Один из них подарили академику П.Л. Капице, приехавшему в институт поздравить товарищей с успехом. К I960 году на аппаратуре Института физики высоких давлений ученые добились стабильного получения синтетических алмазов.

Никаких оповещений об успехе не было, все было тихо. За этой тишиной стоял напряженный труд ученых, инженеров, рабочих, решавших сложнейшую задачу промышленного синтеза алмазов. Одно дело - получить несколько карат алмазов на двух аппаратах в институтском подвале, другое - выпускать алмазы на сотнях прессов в таком количестве, которое обеспечило бы всю промышленность страны. Кроме того, нужно было быстро организовать производство новых инструментов из собственных алмазов, освободиться от иностранной зависимости, которая обходилась нам слишком дорого. И при этом надо было выполнить еще одно условие: алмазный инструмент должен быть дешевым. Л.Ф. Верещагин рассуждал так: надо найти и организацию, и энтузиастов, которым алмазы были бы нужнее всего. Широкому распространению твердых сплавов мешало отсутствие отечественных алмазов. Значит, надо отыскать организацию, ответственную за внедрение твердосплавного инструмента в стране. Ей алмазы пока необходимее всего. Нужно, чтобы эту организацию возглавлял ученый-энтузиаст. И такой человек нашелся. Это был Валентин Николаевич Бакуль.

В 1930 году Бакуль окончил Харьковский машиностроительный институт. Уже тогда он связал свою судьбу с твердыми сплавами. Работа в Гипроцветмете, в ведении которого находились твердые сплавы, дала возможность Валентину Николаевичу создать первые отечественные твердые сплавы РЭ-18 и А-21. Эти марки твердых сплавов были специально предназначены для буровых работ по твердым породам. Существующие тогда твердые сплавы, получаемые из США, были малопригодны для изготовления из них буровых коронок, так как не выдерживали долгого бурения, выкрашивались и ломались в толще крепких пород. Извлекать и заменять выкрошившиеся буровые коронки было делом сложным и стоило огромных денег:

Бакулевские твердые сплавы имели повышенную вязкость и в то же время были достаточно твердыми. Из них стали изготовлять перфобуры. Такие буры работали не на постоянном давлении, а с прерыванием давления, то есть с ударами. По сравнению с буровыми коронками, получаемыми из США, наши отечественные коронки, вмонтированные в перфобуры конструкции В.Н. Бакуля, бурили без замены в 10 раз дольше. Глубина проходки увеличивалась в 8 раз. В.Н. Бакуль, тогда совсем еще молодой человек, получил за свои сплавы большую премию. Американские специалисты пришли к бурению перфобуром только через десять лет.

После Великой Отечественной войны Бакуль возглавил Центральное конструкторско-технологическое бюро (ЦКТБ) твердосплавного и алмазного инструмента в Киеве. У бюро был свой опытный завод, который разместили в помещении бывшего завода "Спорт". Валентин Николаевич сумел сплотить вокруг себя сильный коллектив энергичных людей, которые свято верили в твердые сплавы, совершающие в машиностроительной индустрии революцию.

В.Н. Бакуль

Твердосплавщики отлично знали, что их инструменты сильно уступают зарубежным - шведским и американским. Почему? Да потому, что у нас еще не было алмазов, которыми только и можно обработать твердый сплав. Ведь ни один твердосплавный резец не получит качественной заточки без алмазов. Напоминаю, что мне самому пришлось это испытать еще в 1946 году, когда ко мне попал американский заточный круг из природных алмазов, полученный по Ленд-Лизу. В том же 1946 году поставки по Ленд-Лизу кончились. Фактически почти 15 лет мы, машиностроители, маялись без алмазов: поиск природных алмазов в Якутии только разворачивался, а капиталистические страны не продавали Советскому Союзу алмазы, так как те числились у них сугубо стратегическими материалами.

В 1960 году судьба свела двух людей - В.Н. Бакуля и Л.Ф. Верещагина, горячих патриотов, замечательных представителей отечественной науки и техники. Они встретились в Москве. Разговор был коротким. На другой же день Верещагин приехал в Киев на Вербовую (ныне Автозаводская) улицу на Куреневке, где помещались лаборатория и конструкторское бюро, возглавляемое Бакулем. Посовещавшись еще раз с Валентином Николаевичем, Верещагин немедленно познакомился с коллективом ЦКТБ и понял, что с такими знающими людьми можно горы свернуть. Правда, наладить промышленный выпуск дешевых алмазов было не легче, чем свернуть горы. Но Верещагин осознал, что наконец нашел ту организацию, которой по плечу большое и нужное дело и которую он так долго искал. Из Института физики высоких давлений в Киев были доставлены на пятитонных грузовиках две установки для синтеза алмазов. Вместе с установками в столицу Украины прибыл ближайший помощник Верещагина В.А. Галактионов. На него возложили задачу передать все тонкости производства синтетических алмазов сотрудникам Бакуля, как говорится, из рук в руки, научить людей делать алмазы. Сейчас эти слова звучат довольно обыденно, вроде "научить сапоги шить". Но тогда это было настолько необычно, что бывалые твердосплавщики несколько дней говорили шепотом: "Товарищи, на днях мы научимся делать алмазы!" Но задача была непростая. Не хватало специалистов по ряду нужных отраслей, не было некоторых материалов, подходящего помещения.

В.А. Галактионов

С нехваткой специалистов Бакуль справился сам. Он знал многих знатоков своего дела, поборников нового, и стал приглашать их из разных городов к себе на работу. Узнав о немыслимом деле - печь алмазы, как пироги, загоревшись им, многие ученые оставили налаженную жизнь, отличные квартиры, спокойную работу и поехали в Киев, чтобы участвовать в решении совершенно новой, чрезвычайно важной для отечественной промышленности проблемы. Среди первых соратников Бакуля были А.А. Мамуровский, прежде работавший в Москве в одном из геологических институтов, А.И. Моисеев, бывший главный инженер завода в подмосковном городе Дмитрове, другие ученые и инженеры. Валентин Николаевич умел заворожить людей необычностью предложенной работы, обаянием делового, остроумного, очень доброго человека.

Ровно через одиннадцать месяцев с того дня, когда начали монтировать первую установку для синтеза алмазов, в октябре 1961 года, на Киевском вокзале в Москве сошел с утреннего скорого поезда пассажир средних лет с портфелем в руках. За ним следовало двое молодых людей. По всем статьям их можно было принять за детективов. В действительности же это были научные сотрудники Бакуля, а пассажиром был он сам. Молодые люди были посланы с Бакулем для страховки от каких-либо случайностей. В скромном, видавшем виды портфеле лежали алмазы - ни много ни мало 2 тысячи карат. Таков был результат первого промышленного выпуска синтетических алмазов в Советском Союзе. Бакуль привез алмазы в подарок XXII съезду КПСС, который работал в те дни.

Всего одиннадцать месяцев понадобилось для того, чтобы в неприспособленном помещении старенького завода "Спорт" наладить на двух машинах производство синтетических алмазов! У всемогущей американской фирмы "Дженерал электрик" на то же самое ушло три года.

К 1968 году Бакуль - профессор, доктор технических наук, заслуженный деятель науки и техники, кандидат в члены Центрального Комитета Коммунистической партии Украины, Герой Социалистического Труда, кавалер двух орденов Ленина и других орденов. Он автор 270 научных трудов, 80 изобретений, двенадцать из которых запатентованы в странах Европы и Америки. Его технические и организационные предложения всегда смелы, неожиданны, удивительно эффективны.