VIVOS VOCO: Б.М. Болотовский, "Оливер Хевисайд"

С февраля 1899 г. Хевисайд жил совершенно один в Бредли Вью (так назывался дом в городке Ньютон Эббот в графстве Девоншир). Он сам заботился о себе, убирал дом, покупал припасы, готовил пищу. Вот отрывок из его письма к доктору Силу с описанием готовки на кухне:

"День назад я делал джем из нескольких яблок, которые еще не были украдены мальчишками, и из небольшого количества несъедобной черной смородины. Но я не создан для готовки. Я забываю. Тогда это все подгорает, превращается в золу, что и обнаруживается через несколько часов. Или, если я варю яйцо, я отвлекаюсь из-за какого-нибудь громкого разговора. Или я не налил воды. Или она вся выкипела" [41].

В 1904 г. друг Хевисайда доктор Сил женился. На рождество в 1905 г. Сил и его жена приехали в Торки. Он пишет:

"Это был первый праздник из семнадцати, проведенных нами здесь при жизни Оливера. Мы отправились повидаться с ним в Брэдли Вью, Ньютон Эббот, и он напоил нас чаем. Чаепитие было немного странным, потому что носик заварного чайника был забит чаинками и приходилось достаточно круто наклонять чайник, чтобы чай вытекал сверху через край. Он, как мог, старался, чтобы что-то попало в чашки. Из чашки моей жены он ложкой выловил большую часть чаинок. Но все мы наслаждались обществом друг друга. Каждый раз, с одним только исключением, мы, приезжая в Торки, наносили ему несколько визитов, сначала в Ньютон Эббот, а после в Торки [В 1908 г. Хевисайд переехал из Ньютон Эббот в Торки. - Б.Б.].

Последний раз мы видели его в Брэдли Вью на рождество 1907 г. Мы нашли его в жалком состоянии. Он был весь желтый от желтухи или какой-то подобной болезни и весь дрожал. Он сидел наверху и следил за тем, как бы мальчишки не начали бросать камни и не разбили еще одно окно. Мальчишки дразнили его и писали надписи на его калитке" [41].

В эти годы продуктивность работы у Хевисайда заметно снизилась. Домашние заботы отнимали много времени, пришли болезни, сил на научную работу оставалось мало. Он продолжал заниматься вопросами излучения движущихся источников, рассматривал некоторые задачи по теории проводной связи, заинтересовался теорией нелинейных волн. По каждому из этих вопросов он опубликовал одну-две работы. Но все это носило характер завершающих исследований. Его все больше захватывала теория тяготения. Он изучал проблемы теории тяготения, обдумывал возможную связь тяготения и электромагнетизма. Он ничего не публиковал по этому вопросу, желая предварительно добиться для себя ясности. Наброски, фрагменты, краткие замечания, вычисления на отдельных листках - он пока ограничивался этим.

Одиночество тягостно для человека. По-видимому. потребность общения столь же важна для человека, как и потребность есть, пить и спать. Если у человека нет пищи, он погибает от голода. Если нет воды - погибает от жажды. Если человек лишен общения с себе подобными, он рано или поздно начинает вести себя странно для окружающих. Хевисайд жил как отшельник, особенно трудной для него была жизнь в Ньютон Эббот. Но он не был лишен человеческого общения. Правда. гостей у него было немного и приезжали они редко. Но он получал много писем, отвечал на них, размышлял над интересовавшими его проблемами, посылал статьи в научные журналы. И он умел отдыхать в одиночестве.

Впрочем, это не было полным одиночеством. Оливер любил птиц. Он кормил их в своем саду, и птицы не опасались его. У него была знакомая малиновка, которая стала совсем ручной, она даже залетала внутрь дома и не боялась не только Оливера, но и его редких гостей. Доктор Сил вспоминает, как эта малиновка садилась к нему, Силу, на руку и брала крошки прямо из его пальцев. Позднее появилась еще одна малиновка. Оливер писал о ней в своих письмах к Силу. Вот отрывок из одного письма:

"Малиновка в полном здравии. В данный момент она на столе. Забавно видеть, как она танцует перед зеркалом, восхищаясь собой. Время от времени она клюет свое отражение. Она, конечно, знает, что отражение - это ерунда" [41].

В 1908 г. Хевисайд переехал в город Торки, где жил его брат Чарлз с семьей. В письме к Силу Хевисайд писал:

"Моя длительная болезнь заставила меня переехать, чтобы иметь возможность прожить следующую зиму. И чтобы иметь разнообразную диету, домашний комфорт и т.д."

На самом деле к переезду в Торки привела инициатива его родственников. Они, как могли, старались помочь Оливеру, но это было нелегко, потому что Оливер имел до крайности независимый характер. Сил, вспоминая об отношениях Оливера с родственниками, пишет:

"Я полностью уверен в том, что они сделали для него все, что было возможно перед лицом его нежелания принять доброту".

Когда Хевисайд болел в Брэдли Вью, к нему приезжала его племянница, дочка Чарлза, чтобы за ним ухаживать. Его племянник Чарлз Т. Хевисайд, сын его брата Чарлза, вычертил много чертежей для статей своего дяди. Он же сделал единственные известные фотографии Оливера.

Встревоженные положением Оливера, родственники постарались сделать так, чтобы он жил поближе к ним. В городе Торки, по адресу Хоумфилд, Лоуэр Уорберри Роуд, жила в собственном доме Мэри Элиза Джонс Уэй - единственная сестра Сары Хевисайд, жены Чарлза Хевисайда. С ней договорились, что Хевисайд переедет в ее дом и будет там жить в качестве "платящего гостя" с оплатой в 100 фунтов в год. Мисс Мэри Уэй (ей было тогда 66 лет) сдала Хевисайду верхнюю половину дома.

Доктор Сил пишет про мисс Уэй: "Это была полная женщина, страдавшая от подагры, но у нее было истинное достоинство, хорошая осанка и чувство юмора. Она имела прекрасный девонширский темперамент и доброе сердце".

Заботы мисс Уэй во многом облегчили жизнь Хевисайда, и он смог продолжать свою научную работу. Но для мисс Уэй он оказался трудным постояльцем. Ее доброта и понимание личных особенностей Оливера позволили ей в течение ряда лет смягчать конфликты, возникавшие между нею и "нанимателем". Оливер был высокого мнения о личных качествах миcс Уэй и по-своему, заботился о ней. Но в то же время он доставлял ей много неприятных мпнут, хотя неприятные переживания большей частью вскоре смягчались, благодаря не покидавшему мисс Уэй чувству юмора.

Рис. 32. Мисс Мэри Уэй (фотография сделана доктором Силом около 1910 г.)

Коль скоро Оливер платил 100 фунтов в год за свое пребывание в доме мисс Уэй, он считал, что она находится у него на службе. А раз она ему служит, она никоим образом не должна уклоняться от исполнения своих обязанностей. Однажды он сказал мисс Уэй: "Вы должны передать своим друзьям, чтобы они не ходили к Вам". "Почему?" - удивилась она, и он ответил: "Потому чти Вы обязаны работать" [41].

Доктор Сил с женой много раз бывали в Хоумфилде. Как правило, они приезжали к чаю. После краткой общей беседы Оливер уводил Сила в свой рабочий кабинет. а мисс Уэй занимала миссис Сил интересными сообщениями об очередных проделках Оливера. Многие случаи вызывали у нее большое огорчение, но были и смешные стороны. и она часто не могла удержаться от смеха. Он называл ее "дитя мое". Он редко отдавал себе отчет, сколь многим он ей обязан (иногда, правда, он это понимал), и, не задумываясь, доставлял ей много трудностей. Он заставил ее подписать "соглашение", где были, в частности. такие пункты:

"Мисс Уэй соглашается никогда не выходить из дома без разрешения Оливера Хевисайда;
мисс Уэй соглашается носить теплое шерстяное нижнее белье и тепло одеваться зимой".

Если мисс Уэй выходила и не возвращалась к тому времени, когда Оливер ее ждал, она могла найти его саду, с горящей свечой в руках, "занятого поиском... ее бездыханного тела". Он сам очень любил тепло и боялся, что мисс Уэй, может быть, недостаточно тепло одевается, а потому может простудиться и умереть - а что тогда с ним будет? Он много раз высказывал такие опасения доктору Силу и его жене, а один раз даже обратится с просьбой к миссис Сил, не может ли она выяснить, что одевает мисс Уэй.

В рабочем кабинете Хевисайда помещалась его "картинная галерея". Часть площади одной из стен, приблизительно десять футов в длину и шесть в высоту, была покрыта портретами самых разных людей, больше) частью тех, кого он знал по их научных трудам. Над камином висела картина (доктор Сил пишет: "хорошая картина"), изображающая мальчика Иисуса в храме, сидящего среди богословов и ведущего с ними беседу. Картина принадлежала мисс Уэй, хозяйке дома.

Отношение Хевисайда а религии было противоречивым. Он хорошо знал Священное писание еще со школьных лет и в своих книгах иногда приводил взятые оттуда подходящие к случаю притчи и выражения. С другой стороны, у него встречаются высказывания, явно расходящиеся с заповедями христианской религии. Например, в предисловии к третьему тому "Электромагнитной теории" он написал: "Любить своих врагов столь же неправильно, как и ненавидеть друзей". Он не заявлял, что имеет общепринятые религиозные воззрения, но и не высказывался резко против веры. Впрочем, в последние два или три года своей жизни он писал в Норвегию профессору Бьеркнессу письма, где высказан ряд довольно горьких замечаний о религии, как он ее понимал. Добавим еще, что сохранился листок бумаги, на котором Хевисайд записал свои мысли, связанные с религиозными представлениями о загробной жизни. Из этой записки, содержание которой мы еще приведем, видно, что Хевисайд придерживался (по крайней мере, в этом вопросе) атеистических воззрений.

Постепенно в научном мире все больше осознавалось значение трудов Хевисайда. Одним из свидетельств этого явилось избрание Хевисайда в 1905 г. почетным доктором Геттингенского университета. Это было очень высокое научное отличие. Геттингенский университет был одним из мировых центров развития математических и естественных наук.

В дипломе Геттингенского университета о Хевисайде говорилось:

Знаменитый муж Оливер Хевисайд
Англичанин по национальности, проживающий в Ньютон Эббот
Изощренный в искусстве анализа
Исследователь частиц, называемых электронами
Стойкий, плодовитый, счастливый, хотя и ведущий одинокую жизнь,
Однако среди распространяющих учение Максвелла несомненно первый.

Все это было написано по латыни. Хевисайду вместе с дипломом прислали несколько копий. Переехав в Хоумфилд, Topки, в дом мисс Уэй, он одну из копий повесил в своем рабочем кабинете, добавив к некоторым словам "увеличительные" окончания: Wilhelmi - Wilhelmibus. Еще одну копию Хевисайд подарил Силу.

В 1908 г. Хевисайд был избран почетным членом Института инженеров-электриков. В свое время он был членом Общества телеграфных инженеров, но в 1881 г. был исключен за неуплату членских взносов. Теперь. через двадцать семь лет, он был восстановлен в Обществе (оно к этому времени было преобразовано в Институт инженеров-электриков), причем уже в качестве почетного члена. Это было, конечно, признанием его выдающихся заслуг перед наукой и техникой. Но шутники по-другому объясняли это избрание. Они говорили, что иначе, как почетным членом, Хевисайда избрать нельзя. Если его избрать обычным, не почетным членом, как это уже один раз было, он снова не будет платить членские взносы и его снова придется исключить. А почетные члены Общества не платят членских взносов.

Жизнь Хевисайда после переезда в дом мисс Уэй стала намного легче, чего нельзя сказать о жизни хозяйки Хоумфилда, которой прибавилось немало забот. Но она знала, что ее новый жилец, который был ей дальним родственником, - большой ученый, и она старалась создать для него такие условия, в которых он мог работать без помех. Она была добрая женщина, и ее доброта помогала ей на протяжении многих лет относиться с пониманием к особенностям характера Оливера.

В 1912 г. вышел из печати третий том "Электромагнитной теории". Мы уже говорили о том, что эта книга была посвящена памяти Джорджа Фрэнсиса Фицджеральда.

В предисловии к третьему тому Хевисайд писал:

"Давным-давно я имел намерение, если обстоятельства будут благоприятствовать, закончить третий том этой книги примерно к 1904 г., а четвертый - около 1910 г. Но обстоятельства не благоприятствовали".

Трудная жизнь, болезни, переезды, материальные затруднения привели к тому, что он работал уже не с такой продуктивностью, как в прежние годы. Как пишет Хевисайд в начале книги:

"Всему свое время: кричать, вежливо разговаривать, молчать, чистить кастрюли и писать книги. Оставим теперь кастрюли, пусть они покрываются копотью, и сядем за работу. Трудно начать, но нужно это сделать".

Эти строки были написаны в 1900 г., когда Хевисайд жил совершенно один в Брэдли Вью. Поэтому упоминание о чистке кастрюль - это не художественный прием, а точное отражение действительности. Ему, действительно, приходилось самому чистить свои кастрюли, и это мешало писать книгу.

В первый том "Электромагнитной теории", вышедший из печати в конце 1893 г., были включены работы Хевисайда, опубликованные им за два с половиной предшествовавших года. Во второй том "Электромагнитной теории" (1899 г.) вошли работы, опубликованные за четыре года (с 1894 по 1898 г.). В третьем же томе собраны работы, выполненные за двенадцать лет. При этом все три тома имеют примерно равный объем.

На первых страницах книги помещены очень интересные соображения Хевисайда о том, как надо преподавать электродинамику. Эти соображения интересны и сейчас, почти через сто лет после того, как они были высказаны.

Хевисайд считает, что начинать надо с определения электрического и магнитного полей, причем предлагаемые им определения основаны на измерении ньютоновских сил, действующих на электрический и магнитный заряды. Это определение полей по силам, которые действуют на источники поля, теперь общепринято, с той только разницей, что магнитный заряд до сих пор не обнаружен и потому магнитное поле определяется по силе Лоренца - по силе, действующей на движущийся электрический заряд. Кстати, сам Хевисайд употреблял термины "электрическая сила" и "магнитная сила" вместо принятых теперь "электрическое поле" и "магнитное поле".

После того как определены электрическое и магнитное поля, надо, по мнению Хевисайда, переходить к рассмотрению таких простых случаев, где и электрическое и магнитное поля существуют одновременно, т.е. следует, минуя электростатику, сразу переходить к электродинамике, правда, начинать надо с простых примеров.

Это предложение Хевисайда, как и многие другие. опередило свое время. Науку об электричестве и до сих пор нередко преподают начиная с электро- и магнитостатики, т.е. с полей, не зависящих от времени. В этом случае, как известно, электрическое и магнитное поля никак не связаны друг с другом и можно отдельно изучать не зависящие от времени электрическое и магнитное поля. Переменные во времени поля, а тем более электромагнитные волны, обычно изучались в конце курса. Считалось, что это самые сложные разделы науки об электричестве. Кстати, именно такой последовательности придерживался Максвелл в своем "Трактате об электричестве и магнетизме".

У Хевисайда на этот счет была своя точка зрения.

"Ниоткуда не следует, - писал он, - что материал, излагаемый блинке к концу курса, например в великой книге Максвелла, труднее, чем тот, который содержится в первой главе его первого тома. Наоборот, некоторые части того материала, который ближе к концу, несравненно легче. Для следующего поколения, вероятно, будет написано много курсов электромагнетизма. И нет никаких соображений в пользу той точки зрения (и много веских соображений против того), что старое и общепринятое начало курса - электростатика (вне связи с общей теорией) - так и будет всегда началом. Кроме всего прочего, разве не следует более легкие части темы излагать раньше, чтобы помочь читателю и расширить его понимание? Я думаю, что было бы совершенно справедливо с точки зрения практики начинать серьезное изложение теории с электромагнитных волн простого вида".

Предварительно, по мнению Хевисайда, следует сообщить изучающим основные опытные факты так, чтобы у студентов было "хорошее знание эксперимента, не обязательно очень глубокое". Затем следует дать уравнения Максвелла и обсудить некоторые их свойства более подробно. После этого, переходя к приложениям, начать с плоских электромагнитных волн в непроводящем диэлектрике.

"Математика в этой задаче, даже если входить в такие подробности, как отражение и т.п., пожалуй. оказывается проще, чем в любом другом разделе этой науки, если не говорить о законе Ома и подобных вещах: а физический интерес огромен".
"Вы можете затем перейти к волнам вдоль проводов. Сначала подробная теория передачи без искажений, а затем, исходя из этой теории, можно изложить общую природу эффектов, вызванных практическими отклонениями от идеальной картины. Трудную математику, дающую точные результаты, можно оставить для дальнейшего изучения. И вот, все это и много чего другого оказывается гораздо легче, чем потенциалы, и сферические гармоники, и сопряженные преобразования, наполняющие электростатику; и в электромагнитных задачах содержится гораздо больше материала, развивающего понимание, чем в электростатических. Дальнейшее построение курса остается открытым. Имеются всевозможные пути".

В третьем томе "Электромагнитной теории" всего две главы. Первая из них - "Волны от движущихся источников" - содержит исследования, посвященные определению электрического и магнитного полей, возникающих при движении зарядов и токов в преломляющей среде. О многих результатах, включенных в эту часть книги, уже говорилось выше. Как правило, в этой части рассматривается равномерное движение источника поля в преломляющей среде. При этом скорость источника может быть меньше или больше скорости света в среде. Для обоих этих случаев Хевисайд определяет поле, а для сверхсветового случая определяет также возникающее излучение. В этой части книги также определяется поле источников для такого случая, когда скорость движения испытывает резкие изменения. Например, заряженная частица до какого-то момента времени покоилась, а затем мгновенно ускорилась и дальше движется с постоянной скоростью. При этом возникает излучение, и Хевисайд определяет поле этого излучения.

Вторая глава называется "Волны в эфире". Современный читатель может перевести для себя это заглавие как "Волны в вакууме". В этой главе излагается целый ряд проблем, не всегда связанных друг с другом. Есть здесь несколько задач из теории передачи сигнала по линии. Много места уделено расчетам излучения заряженных частиц при различных законах движения (равномерное движение по кругу, движение по эллиптической орбите, по орбитам другого вида). Есть и параграфы чисто математического содержания.

Вопросы, рассмотренные в третьем томе "Электромагнитной теории", представляют интерес и для современного читателя, а полученные в этом томе результаты до сих пор не изучены в той мере, в какой они этого заслуживают.

Обычно, оценивая книгу, люди рассматривают то, что в этой книге есть. Но может быть, в данном случае имеет смысл сказать и о том, чего там нет.

Начало XX в. в физике было ознаменовано великими открытиями. В 1900 г. Макс Планк нашел закон, описывающий спектр излучения нагретого тела. Измерения подтвердили этот закон с хорошей точностью. Но любые попытки вывести этот закон из известных законов механики Ньютона неизменно заканчивались неудачей. Планку пришлось сделать предположение, что при излучении волны с частотой w энергия тела меняется на величину. кратную hw, где коэффициент пропорциональности h был назван впоследствии постоянной Планка. Получалось так, что энергия световой волны, имеющей определенную частоту w, не могла меняться непрерывно. Волна как бы состояла из отдельных частиц, каждая из которых имела энергию hw, и эти частицы могли излучаться по отдельности. Первые несколько лет после того, как Планк пришел к такому странному заключению, его результат подвергался сомнению. Не прекращались попытки вывести формулу Планка для спектра теплового излучения без предположения о том. что энергия волны не может меняться непрерывно. В то время не было понимания того, что трудность со "световыми частицами" имеет место во всех явлениях, связанных с излучением и поглощением света, а не только в случае равновесного теплового излучения. Но в 1905 г. Эйнштейн указал на то, что результат Планка является универсальным. что всегда, во всех случаях энергия световой волны с частотой w может меняться лишь на величину, кратную hw. Величину hw можно принять за энергию "световой частицы". Приняв универсальность этого соотношения, Эйнштейн смог сразу же объяснить в числе других явлений и закономерности фотоэффекта - явления, при котором свет выбивал электроны с поверхности металла.

Работа Планка и последующая работа Эйнштейны. положили начало развитию квантовой физики. Вековой спор между Ньютоном и Гюйгенсом о том, что такое свет - волны или частицы, - разрешился удивительным образом: свет - это и волны, и частицы.

Хевисайд, по-видимому, проявил полное равнодушие к этим революционным изменениям во взглядах на электромагнитное поле. По крайней мере, в его работах не нашлось никаких указании на то, что это зарождение новой теории его интересовало.

Нет в книге также никаких упоминаний о специальной теории относительности, которая была окончательно сформулирована в 1905 г. в знаменитой работе Эйнштейна. Хотя, казалось бы, Хевисайду должны были быть близки и понятны идеи теории относительности, потому что электродинамика вошла в теорию относительности без всяких изменений - это была первая релятивистски инвариантная теория. Почему так произошло, можно только гадать. По-видимому, причиной является отсутствие непосредственных личных контактов с физиками. Он получал много писем, но это были письма с вопросами, с просьбами о помощи в решении трудных задач. Это были, как правило, письма, посвященные довольно узким вопросам. Или же это были письма от людей весьма квалифицированных, известных ученых, не имевших, однако, достаточной широты взглядов, чтобы заметить и должным образом оценить зарождение нового знания.

Среди его корреспондентов мало кто мог оценить значение таких великих событий, происходящих в физике, как зарождение теории относительности и квантовой механики. Был бы жив Фицджеральд, все было бы иначе. Но он умер, и никто не мог рассказать или написать Хевисайду о самом главном. Сам же он, живя в маленьком городке, не имел возможности следить за научной периодикой. В то время физических журналов было не так много, но он, скорее всего, их не выписывал - не такой у него был достаток.

Избранный Хевисайдом образ жизни давал ему то, что он ценил больше всего на свете, - независимость в научном и во всех иных отношениях. Но жизнь отшельника имеет и свои теневые стороны. Хевисайд не увидел зарождения новой физики.

Последний параграф третьего тома "Электромагнитной теории" называется "Ограничения, налагаемые на научные предсказания". Этот параграф содержит всего одну страницу текста, и мы его здесь приведем:

"Все известные возмущения переносятся или электромагнитными, или гравитационными силами. В первом случае скорость конечна. Во втором случае она тоже может оказаться конечной и иметь ту же величину.
...Тогда, если предположить, что все возмущения переносятся с конечной скоростью, то из этого предположения немедленно следует, что уничтожение нашего грешного мира может произойти в любой момент без предупреждения. Нет возможности предсказать это бедствие (или, может быть, благодеяние), потому что причина его не может дать нам никакой информации до тех пор, как оно придет, а тогда уж будет слишком поздно принимать меры, чтобы предупредить разрушение.
Богословские, метафизические, юридические, моральные и материальные последствия этой неопределенности познания огромны, сколь бы глубоко ни исследовались состояние и законы природы, Но в действительности я не думаю, что это имеет значение. Мы верим по привычке, исходя из прошлого опыта. Тот, кто был вором вчера, остается вором и сегодня, пусть он даже ударится в благочестие или сбежит в дальние края, чтобы избавиться от сложившегося мнения.
То, что относится к катастрофам, то относится, конечно, и к явлениям меньших масштабов, вплоть до мельчайших по человеческим стандартам явлений. Но в природе нет абсолютной шкалы размеров, и малое может быть столь же важно или даже важнее, чем великое. Это приводит нас к другому виду неопределенности, связанному с неизбежным незнанием и не зависящему от приведенных выше соображений. Насколько вселенная неограниченна в большом, настолько же она не имеет пределов и с другой стороны, в малом; и важные следствия могут возникнуть в результате событий, происходящих внутри атомов, и, далее, внутри электронов. Трудностей с необходимой для этого энергией не существует. Большие количества энергии могут быть сконцентрированы с помощью больших сил, действующих на малых расстояниях. Еще неизвестно, как устроен электрон. От атома до электрона большой шаг, но это не конец.
Живая материя иногда, а возможно всегда, упускается из вида, когда высказывается хорошо известное положение, что ход событий в физическом мире определяется его состоянием в данный момент и законами развития. Но я не вижу разумных оснований для исключения живой материи. Потому что мы не знаем, где начинается жизнь, если она имеет начало. Может оказаться, и, возможно, так оно н есть, что не существует окончательного различия между живым и мертвым. Но даже и в том случае, если бы было ясное разделение, непрерывное взаимодействие между живым и мертвым сделало бы настоятельно необходимым учет живой материи. Поэтому, если определенность вообще существует, она должна быть приложима ко всей вселенной в целом.
Но почему принцип действия и противодействия нужно рассматривать как фундаментальный? Потому что во всех случаях, когда может быть проведено должное исследование, он оказывается верным и ведет к новому знанию. Кроме того, если бы этот принцип оказался неправильным, это на практике привело бы к хаосу. Даже духовный мир, если он существует, должен быть частью самой природы".

Мы теперь знаем многое, чего не знал Хевисайд, когда писал эти строки. Мы можем, читая его соображения, где-то их существенно исправить, во многом дополнить. Но, несмотря на это, единство и целостность его взглядов производят большое впечатление, не говоря уже о пророческих высказываниях, вроде того, где говорится о внутриатомной и внутриядерной энергии.

В самом деле, проследим за ходом мысли Хевисайда в приведенном рассуждении. Он сначала указывает на возможные катастрофические последствия, причиной которых могут явиться процессы космических масштабов. Затем отмечает, что не менее важные следствия могут возникнуть в результате событий, происходящих "внутри атомов и, далее, внутри электронов". Речь идет о событиях, сопровождаемых выделением больших количеств энергии, и Хевисайд утверждает, что трудностей (по крайней мере, принципиальных) здесь нет, поскольку "внутри атомов" сконцентрированы большие количества энергии за счет "больших сил, действующих на малых расстояниях".

Мы знаем, что опасность для человечества, сосредоточенная в недрах атомов и ядер, стала реальной, не менее реальной, чем опасность гибели от явлений космического масштаба. И опасность эта возникла в результате человеческой деятельности ("живой материи" по терминологии Хевисайда).