Сергей Иванович Вавилов ИСААК  НЬЮТОН Воспроизведено по 2-му просмотренному и дополненному изданию (М.-Л.: Изд. АН СССР, 1945 г.)

Глава пятнадцатая

Богословские и исторические работы Ньютона
и его религиозные воззрения

Ньютон был несомненно глубоко религиозным человеком и, кроме того, ученым богословом. Локк писал в 1703 г. своему племяннику Кингу следующее:

"Ньютон действительно замечательный ученый и не только благодаря своим поразительным достижениям в математике, но и в теологии и благодаря своим большим знаниям в священном писании, в чем мало кто может с ним сравняться".

В широких кругах слава Ньютона как богослова была также велика; мы уже приводили выдержки из дневника кэмбриджского студента де-ля-Прима от 1692 г., где Ньютон именуется "блестящим математиком, философом, богословом и пр.".

В наше время такое совмещение специальностей несомненно покажется странным; в XVII в. это было почти правилом, особенно в Англии. Бойль писал богословские трактаты и учредил особую кафедру для "научной" борьбы с атеизмом. Знаменитый математик Уоллис, имя которого мы неоднократно упоминали, издал множество богословских сочинений; учитель Ньютона Барроу был священником. Гук написал богословское исследование о "Вавилонском столпотворении". Многие ученики и друзья Ньютона были одновременно богословами. Ньютон не представлял исключения в этом смысле, тем более что и семейная обстановка в Вулъсторпе (родственники - священники) располагала с ранних лет к занятиям богословием. В этом смысле богословие перешло к Ньютону по наследству и по традиции.

До сих пор опубликованы далеко не все рукописи Ньютона богословского содержания. Редактором наиболее полного собрания трудов Ньютона был епископ Горслей, волей-неволей выбиравший для печати такие рукописи, которые не бросали тени на Ньютона как на еретика. Наиболее подробная биография Ньютона, с большим количеством новых документов, была составлена английским оптиком Брюстером, старавшимся всеми способами доказать совершенство и безукоризненность Ньютона в любых отношениях, в том числе и в смысле правоверия. Новый биограф Л. Мор, не имевший таких тенденций и просмотревший заново архив Ньютона (так называемую "портсмутскую коллекцию"), обнаружил не мало документов богословского характера, из которых явствуют "еретические" позиции сэра Исаака.

В начале девяностых годов Ньютоном был написан короткий богословский мемуар "О двух важных искажениях текста священного писания", о котором мы уже упоминали. Мемуар через Локка попал в Голландию, но был напечатан только в 1754 г. Содержание его - историко-филологическая критика латинских переводов двух текстов из апостольских посланий, являющихся опорой церковного догмата троичности. Уже на основании этого мемуара можно было подозревать отрицательное отношение Ньютона к догмату троичности. Мор нашел много не известных до сих пор рукописей Ньютона, посвященных главным образом догмату троичности и спору Ария с Афанасием на Никейском вселенском соборе. Из этих документов, по словам Мора, явствует, что Ньютон был арианцем, т.е. отрицал божественную природу Христа.

Для правильной оценки религиозных мнений Ньютона не следует забывать неразрывной связи политических и религиозных течений в Англии того времени. Протестантизм и арианство Ньютона были одной из форм борьбы с католицизмом Стюартов, с партией тори.

Такие же политические корни можно легко проследить почти во всех историко-богословских работах Ньютона. Из них наиболее известны "Замечания на книгу пророка Даниила и Апокалипсис св. Иоанна", имеющиеся даже в русском переводе неизвестного автора. Книга была написана также в начале девяностых годов, а издана только через 6 лет после смерти Ньютона его племянником Б. Смитом. Полагая несомненной божественность указанных священных книг, Ньютон составляет, так сказать, "словарь символов", в них заключающихся. Он считает, например, что луна обозначает "простой народ", бури и движение облаков - войны и т.д. Истолковывая, далее, пророчества в применении к историческим событиям, Ньютон доказывает, что пророчества якобы выполнились. При этом он крайне скептически относится к возможности предсказания будущего на основании священных книг:

"Бог дал это откровение, - пишет Ньютон, - так же как и пророчества Ветхого завета не ради того, чтобы удовлетворить любопытство людей, делая их способными предузнавать будущее, но ради того, чтобы исполнением их на деле явлен был миру святой промысел, a не проницательность истолкователей".

Явная тенденция Ньютона в его комментариях к пророчествам - это доказать гибель папства и разрушение римской церкви; поэтому он с особым старанием ищет доводы в пользу того, что "малый рог четвертого зверя" означает не что иное, как римскую церковь. "Толкования" Ньютона являются типичным примером англиканской богословской рационалистической литературы. Ньютон видит в распространении почитания святых идолопоклонство, в аскетизме и монашестве - ересь и т.д. С другой стороны, богословское сочинение Ньютона красноречиво свидетельствует о его обширной исторической и богословской эрудиции.

В бумагах Ньютона, оставшихся после его смерти, были найдены в очень большом количестве и другие мелкие или незаконченные богословские сочинения, часть которых была напечатана в собрании трудов Ньютона, изданных епископом Горслеем.

Незадолго до смерти Ньютона, в 1725 г., без его согласия был выпущен французский перевод его исторического сочинения "Краткая хронология" (Abrege de Chronologie).

С восшествием на английский престол Георга I в 1714 г. Ньютон стал предметом особого внимания английского двора, в особенности принцессы Уэльской, впоследствии королевы английской. Принцесса находилась одновременно в оживленной переписке с Лейбницем и пыталась различными способами помирить с ним Ньютона. Во время одного из салонных разговоров у принцессы Ньютон изложил свою хронологическую систему, основанную на ряде соображений, в частности на использовании астрономических наблюдений древности (главным образом карты Эвдокса), сочиненную еще в Кэмбридже. Принцесса пожелала иметь письменное изложение. Рукопись попала в руки аббата Конти, одного из друзей принцессы, игравшего большую роль в попытках примирения Ньютона с Лейбницем. В результате излишней предприимчивости аббата и появилось вышеуказанное весьма искаженное французское издание, снабженное к тому же и опровержением хронологии Ньютона. Ньютону пришлось объясниться по этому поводу на страницах "Philosophical Transactions" и потратить последние месяцы жизни на писание полной хронологии, которая и появилась в печати после его смерти, в 1728 г., под заглавием: "Хронология древних царств с присоединением краткой хроники от первых упоминаний о событиях в Европе до завоевания Персии Александром Великим".

"Хронологией" Ньютон занимался с перерывами около 40 лет; имеются сведения, что первую главу книги он собственноручно переписывал 80 раз. Для ее написания потребовалось внимательное изучение целой библиотеки исторических памятников и философских сочинений. Основная цель, которую преследовал Ньютон в "Хронологии", была несомненно чисто религиозная. Многие хронологические данные не совпадали с утверждениями библии, потрясали ее авторитет. Ньютон хотел поддержать этот авторитет, устраняя хронологические противоречия в истории и по-новому толкуя различные тексты и мифы. При этом главная задача состояла в таком сокращении египетской и греческой традиционных хронологий, чтобы они пришли в согласование с библией.

Сочинение Ньютона исходит из мысли, что хронологические сведения, сохранившиеся от древних египтян, греков и т.д., фантастичны и во многих случаях являются только поэтическим вымыслом. Колоссальная протяженность древней истории с отдельными оазисами народов, царств и событий, по его мнению, должна быть чрезвычайно сжата. Для расчета древней хронологии большую роль играет средняя длительность одного поколения, полагаемая Геродотом равной 33 годам. Ньютон возражает против применения этой же меры для средней длительности царствований, как это делает тот же Геродот, а предлагает вместо этого 18-20 лет, основываясь на исторических примерах. Далее, по Ньютону, история в настоящем смысле слова начинается одновременно с цивилизацией. Признаком начала цивилизации, полагает Ньютон, является сложное дифференцированное идолопоклонство.

Наконец, Ньютон привлекает для установления хронологии соображения историко-астрономического характера. Точки равноденствий и солнцестояний движутся с востока на запад, в обратном порядке с созвездиями Зодиака. Это понятное движение называют прецессией равноденствий, оно достигает приблизительно одного градуса в 72 года. Отсюда Ньютон определяет время, отделяющее поход аргонавтов от времени изобретения Метоном цикла в 19 лет. Он полагает, что аргонавты пользовались сферой, изготовленной Хироном, на которой весеннее равноденствие, летнее солнцестояние, осеннее равноденствие и зимнее солнцестояние находились посреди (или на 15°) созвездий Овна, Рака, Весов и Козерога. Во времена же Метона равноденствия и солнцестояния находились не на пятнадцатом, а на восьмом градусе тех же созвездий. Поэтому прецессия достигла 7°, что соответствует 504 годам. Метон изобрел свой цикл в 432 г. до нашей эры поэтому поход аргонавтов произошел приблизительно в 936 г. до н.э. На основании всех этих соображений и получается укороченная хронологическая шкала по Ньютону.

Самая древняя известная нам историческая эпоха соответствует по этой хронологии приблизительно 1125 г. до н. э. [42]. Хронология Ньютона, однако, ошибочна, как видно из современных исторических данных. Так же как и "Толкования", "Хронология" сохранила сейчас интерес только в связи с личностью их автора.

Необходимо отметить, что историко-богословские упражнения Ньютона носят все же ясный отпечаток его точного физико-математического метода, применяемого, правда, к материалу, совершенно не подходящему, и едва ли подходящим образцам. В этом неоднократно обвиняли Ньютона-богослова его современники. Уистон рассказывает, например, что Бентлей упрекал Ньютона в том, что он излагает пророчества так же, как доказательства математических предложений. Нам, людям, опирающимся на наследие более чем двух веков, прошедших после Ньютона, на великие революции, почти невозможно представить себе, зачем автор "Начал", "Оптики" и метода флюксий тратил свое время гения на странные исторические и богословские упражнения. По мнению современного биографа Ньютона Л. Жора:

"Если бы он жил, в наши дни, он мог бы развлечься в свободные часы всепожирающим чтением детективных романов или решением кроссвордов вместо древней хронологии и библейских пророчеств".

Такие слова, однако, - только острота и плод неправильной исторической перспективы.

Указанными сочинениями не исчерпывается религиозная деятельность Ньютона. В практической жизни он, повидимому, строго различал вероисповедные формы от общей религиозной философии. Когда к нему как к президенту Королевского Общества обратилось "Общество развития христианского знания" с просьбой предоставить помещение, он ответил:

"Основное правило нашего Общества - не вмешиваться в религию; поэтому ясно, что мы не можем давать повод религиозным обществам вмешиваться в наши дела" [43].

Есть и другие свидетельства его свободомыслия и скептицизма. В портсмутской коллекции сохранилась, например, следующая заметка Ньютона о "чудесах":

"Чудеса называются так не потому, что они творятся богом, но потому, что они случаются редко, и поэтому удивительны. Если бы они происходили постоянно по определенным законам природы вещей, то они перестали бы казаться удивительными и чудесными и могли бы рассматриваться в философии как часть явлений природы (несмотря на то, что они суть следствие законов природы, наложенных на природу силою бога), хотя бы причина их и оставалась нам не известной".

На ряду с таким "свободомыслием" Ньютон несомненно рассматривал всю свою научную работу в религиозном аспекте. Оба его основных труда - "Начала" и "Оптика" - имеют религиозные завершения, написанные с необычайным подъемом. В последнем поучении "Начал" Ньютон прямо пишет:

"Рассуждение о боге на основании совершающихся явлений, конечно, относится к предмету натуральной философии".

Основной мотив религиозной аргументации Ньютона в применении по крайней мере к астрономическим явлениям сводится к так называемым "начальным условиям". Принципы механики и закон тяготения позволяют описать движения светил, если даны различные начальные условия: масса светила, начальная скорость и положение, положение орбиты на небесной сфере и т.д. Одних принципов для решения задачи, таким образом, не достаточно, нужны начальные данные, которые при данной постановке задачи могут быть произвольными: "Изящнейшее соединение Солнца, планет и комет не могло произойти иначе, как по намерению и по власти могущественного и премудрого существа", говорит по этому поводу Ньютон в "Началах".

Ф. Энгельс в "Диалектике природы" дает такую характеристику основной черты научной религиозной философии Ньютона:

"Но что особенно характеризует рассматриваемый период, так это - выработка своеобразного общего мировоззрения, центром которого является представление об абсолютной неизменности природы. Согласно этому взгляду, природа, каким бы путем она сама ни возникла, раз уже она имеется налицо, оставалась всегда неизменной, пока она сама существует. Планеты и спутники их, однажды приведенные в движение таинственным "первым толчком", продолжали кружиться по предначертанным им эллипсам во веки веков или, во всяком случае, до скончания всех вещей" [44].

"Для своего бога, - по Энгельсу [45], - Ньютон оставил еще «первый толчок», но запретил всякое дальнейшее вмешательство в свою солнечную систему".

Ньютон, противник гипотез, аргументируя "начальными условиями" как чем-то первичным, далее не объяснимым, ввел, конечно, совершенно произвольную гипотезу, не оправдавшуюся дальнейшим ходом науки. Космогонические теории (Канта, Лапласа и др.) если и не решили задачи о начальных условиях, то по крайней мере указали принципиальную возможность решения.

Ревностный протестант Роберт Бойль оставил по завещанию средства, для того, чтобы каждый год прочитывалось восемь лекций в защиту христианства против атеизма. В 1692 г. чтение этих лекций было поручено директору Тринити колледжа Ричарду Бентлею. Бентлей решил построить свои последние две лекции на основании "Начал" Ньютона. Просмотрев "Начала" и ряд подсобных математических сочинений, Бентлей обратился непосредственно к Ньютону за разъяснением нескольких недоумений. Четыре письма Ньютона к Бентлею, написанные по этому поводу (1692-1693), содержат очень важный материал как для суждения о взглядах Ньютона на природу тяготения, так и о его религиозных воззрениях; некоторые выдержки из этих писем мы уже приводили выше. Первое письмо начинается таким знаменательным заявлением:

"Когда я писал свой труд о системе мира, я направлял свое внимание на такие принципы, которые могут вызвать у мыслящего человека веру в божественное существо, и ничто не доставляет мне такой радости, как видеть себя полезным в этом отношении. Если я, однако, оказал человечеству таким образом некоторую услугу, то обязан этим не чему иному, как трудолюбию и терпеливой мысли" (industry and patient thougth).

Далее Ньютон касается весьма важного космологического вопроса о распределении масс во вселенной. Если бы масса была распределена в пространстве равномерно, то, полагает Ньютон, благодаря всемирному тяготению она должна бы стянуться в одну сферическую массу где-нибудь в пространстве. В бесконечном пространстве должны бы образоваться бесчисленные сферы, подобные друг другу. В различии светил Ньютон видит новый довод бытия свободной, творящей воли.

Проблема распределения масс во вселенной оживленно дебатировалась лет двадцать назад, главным образом в связи с теорией относительности. Предположение Ньютона о том, что в бесконечной вселенной при справедливости закона тяготения должны образоваться бесчисленные центры тяготения (светила), может выполняться только при определенном начальном распределении масс. Обобщенный закон тяготения Эйнштейна позволяет найти иные пути решения задачи.

В письмах к Бентлею Ньютон развивает те же воззрения о "начальных условиях", о которых мы уже говорили, и категорически отвергает механическую "первичность" тяготения. Если тяготение механически необъяснимо при помощи давления или ударов, причина его, по мнению Ньютона, может быть только нематериальной. В этом последнем смысле Бентлей и понял утверждение Ньютона и излагал его в своих проповедях. Аксиоматичность, недоказуемость "принципов" позволяет Ньютону считать их первичными предначертаниями творца: "При помощи этих принципов, повидимому, составлены все материальные предметы из твердых частиц, сочетавшихся различным образом мыслящим агентом при первом творении", пишет Ньютон в "Оптике".

Мы живем в эпоху, когда принципы Ньютона преобразуются, обобщаются; ряд факторов, считавшихся Ньютоном первичными, разлагается на более простые, и нам особенно ясна шаткость моста, перебрасываемого Ньютоном между физикой и религией. История науки достаточно ясно показывает рискованность утверждений всякого рода о принципиальных "Ignorabimus" (не узнаем).

Религиозная аргументация Ньютона была с легкостью усвоена современниками и потомками; "Начала" Ньютона были приняты (но едва ли усвоены) не только ученым миром, но и теологами и религиозно настроенными кругами. Первое английское издание "Начал" в 1729 г. в переводе, сделанном Моттом, украшено гравированным фронтисписом. Рисунок, сделанный самим Моттом, наглядно иллюстрирует ту религиозную схему Ньютона, о которой говорит Энгельс в вышеприведенной цитате. Творец вручает Премудрости циркуль и дает предначертания - "принципы", по которым и вычерчивается план вселенной.

Можно проследить длинную череду философов и ученых, усвоивших и развивших религиозные мысли и взгляды Ньютона в XVIII и XIX вв., поэтому с исторической точки зрения нельзя не считаться с огромным влиянием Ньютона и в этом отношении. Соединение примитивного механического материализма с деизмом стало стандартом для очень многих естествоиспытателей XIX в. Родоначальником такого мировоззрения (хотя, и в не столь грубой и примитивной форме) был несомненно Ньютон, и преодоление его - великая победа диалектического материализма, устранившего, в частности, "неизменность природы" и связанный с нею "первый толчок" ньютоновой схемы.