 |
Э.И. Волынский
ДЖОРДЖ ГЕРШВИН (1898-1937) |
ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ
Колоссальное нервное напряжение во время работы над "Порги и Бесс" истощило силы композитора. Он не может ни есть, ни спать. Врачи рекомендуют поменять климат и на время забыть о музыке. Первому совету Джордж последовал с большим удовольствием - отправился на четыре недели в Мексику. О музыке, естественно, он забыть не мог. Правда, он не играл и не сочинял, но, как и во время пребывания на Кубе, слушал народные песни, посещал концерты. Все, что относилось к музыке, привлекало его внимание.
Огромное впечатление произвело творчество Диего Риверы. Композитор мечтал приобрести что-нибудь из работ знаменитого художника. При встрече с ним пытался заказать свой портрет. Все закончилось тем, что Гершвин набросал портрет Риверы.
Путешествие восстановило силы Джорджа. Он вернулся домой полный энергии и творческих планов. На этот раз композитор решил ответить согласием на приглашение Голливуда.
Это была не первая встреча Гершвина с киноискусством. Еще в 1930 году он попробовал силы в новом жанре. Кино только что стало звуковым, и продюсеры были охвачены "звуковой лихорадкой". На экраны одна за другой выходили музыкальные картины, а также мюзиклы. В музыкальных фильмах обычно рассказывалась история восхождения к славе и богатству красивой, но бедной героини. Таков был и фильм "Прелестно", к которому Гершвин написал несколько песен и инструментальную музыку, изображающую городской шум и движение автомобилей. Судя по высказываниям композитора, он невысоко ценил этот музыкальный опус.
С тех пор прошло пять лет. Кинематограф "повзрослел". Композитор приобрел огромный авторитет и мог рассчитывать, что к его мнению режиссеры будут прислушиваться с большим вниманием, чем прежде. Словом, композитор питал самые радужные надежды и потому охотно заключил контракт с одной из голливудских фирм.
Летом 1936 года Джордж и Айра с женой поселились в одном из роскошных отелей Калифорнии. Несколько позднее они сняли дом, который стал местом встреч голливудских кинозвезд, композиторов и музыкантов. Здесь можно было встретить Ирвина Берлина, Джерома Керна, Оскара Леванта, Лилиан Хеллман. Частым гостем был Арнольд Шёнберг. Он жил поблизости и по крайней мере раз в неделю приходил побеседовать с Джорджем и поиграть с ним в теннис. Маститый австрийский композитор высоко ценил музыку Гершвина. Когда его однажды спросили, к какому "стилю" следует отнести Гершвина, "серьезному" или "легкому", Шёнберг ответил:
"«Серьезный или несерьезный», Гершвин-композитор - человек, который живет музыкой и выражает все чувства - серьезные и несерьезные - музыкой, потому что это его естественный язык. Я знаю многих «серьезных» композиторов, умеющих только складывать ноты. Они серьезны, поскольку лишены чувства юмора. Нет сомнения в том, что Гершвин - новатор. То, что он сделал с ритмом, мелодией и гармонией, переходит границы понятия «стиль»".Встречи с интересными людьми в Голливуде оказались самыми радостными событиями для Гершвина. Киномузыка творческого удовлетворения не принесла.
"Работе настоящего писателя не может повредить ничто, - говорил У. Фолкнер, - но если он не настоящий писатель, это правило к нему не применимо, потому что он уже заранее продал душу за плавательный бассейн".Гершвин имел дом, плавательный бассейн и выгодные контракты, но он был настоящий художник и не мог продавать свое вдохновение. Штампованные "киногрезы" производились хорошими ремесленниками, истинным талантам приходилось несладко. Вспомним, например, что киносценарий Фицджеральда для Голливуда по роману Ремарка "Три товарища" в 1937 году был признан "слишком художественным" и отвергнут. Фильмы "Мы будем танцевать" и "Девушка в беде", к которым нужно было написать несколько песен и танцев, оказались типичными американскими кинокомедиями с тривиальной интригой. После сатирических памфлетов и "Порги и Бесс" Гершвин не мог вернуться к стилю своих ранних мюзиклов. Он стремился к драматургической выразительности музыкальных номеров, пытался, насколько это возможно в рамках убогого сценария, выразить в песнях характеры героев, связать музыку с действием. Режиссеры не могли или не хотели понять его намерений, они требовали только шлягеров, банальных по мысли, но пышно оркестрованных. Им не по душе был новый Гершвин, стремящийся к простоте и лаконизму выразительных средств.
Композитор все больше и больше тяготился работой в Голливуде. Он мечтал о серьезной творческой деятельности. Струнный квартет, симфония, опера, балет - таковы его новые планы. Успешно продолжается его исполнительское творчество. В течение 1936 года он дирижирует своими сочинениями в Сиэтле, Вашингтоне, Чикаго, Нью-Йорке, в 1937 году играет с Сан-Францискским симфоническим оркестром.
В Калифорнии композитор много занимается живописью. Он пишет портреты Дюбозе Хэйворда, Арнольда Шёнберга, матери Джерома Керна, коллекционирует картины современных художников. Живопись - одна из излюбленных тем композитора, о которой он может говорить часами, обнаруживая глубокую эрудицию. Его замечания о творчестве того или иного мастера отличаются меткостью и образностью. Так, о работах Пикассо Гершвин говорил, что это - целый живописный оркестр; полотна Клее напоминали ему струнный квартет.
Над портретом Арнольда Шенберга
Известность Гершвина растет с каждым днем. Импресарио предлагают ему гастроли в Англии, получены приглашения на Венский фестиваль современной музыки. В феврале 1937 года его избирают почетным членом Итальянской академии "Санта Чечилия". Как и прежде, он всегда в окружении гостей, и все же теперь он чувствует себя одиноким. "Мне тридцать восемь, я известен, богат, но глубоко несчастен. Почему?" - все чаще задает он себе этот вопрос.
Щемящее чувство тоски усиливалось. Из состояния меланхолии его вывели концерты. Он с радостью согласился принять участие в выступлениях Лос-Анджелеского оркестра, и в феврале 1937 года с блеском исполнил сольную партию в "Рапсодии в блюзовых тонах" и в концерте F-dur. На одном из концертов он на мгновенье потерял сознание и пропустил несколько тактов, но тут же взял себя в руки и превосходно сыграл до конца, как будто ничего не случилось.
На протяжении трех месяцев Джордж несколько раз терял сознание. Внешне он почти не изменился, но стал очень раздражителен и по временам выглядел усталым. Как-то вечером у него были гости. Джордж с удовольствием участвовал в беседе. Неожиданно какая-то реплика вывела его из душевного равновесия. Он встал из-за стола и скрылся в ванной комнате. Там его нашли в ужасном состоянии. Джордж жаловался на страшную головную боль и расшатанные нервы. Его уложили в постель, и два дня он пролежал почти без движения.
Друзья и родные не могли поверить в то, что Джордж серьезно болен. Атлетически сложенный, с прекрасным цветом лица, он казался олицетворением здоровья. Ему советовали бросить Голливуд, вернуться в Нью-Йорк, как следует отдохнуть. Лишь 22 июня все поняли, что с Джорджем происходит что-то ужасное. На званом ленче он сидел совершенно неподвижный, равнодушный ко всему окружающему. Обследования врачей ни к чему не привели. Между тем состояние Джорджа ухудшалось с каждым днем. Он не переставал жаловаться на головные боли, в первых числах июля потерял координацию движений. 9 июля обнаружились безошибочные симптомы опухоли головного мозга. Джорджа помещают в Лебенен-клинику.
Однако спасти Джорджа не удалось. Он скончался, не приходя в сознание, утром 11 июля 1937 года, не дожив немного до тридцати девяти лет. Нужно ли говорить о том, сколь невосполнима эта потеря для искусства? Композитор умер в расцвете сил, полный творческих планов.
13 июля по радио был передан концерт памяти Гершвина, в котором приняли участие крупнейшие композиторы и музыканты, в том числе Ивин Берлин, Ричард Роджерс, Леопольд Стоковский, Арнольд Шёнберг. Тело Гершвина было перевезено в Нью-Йорк и 15 июля погребено на кладбище Маунт-Хоуп. Несмотря на проливной дождь, тысячные толпы провожали композитора в последний путь.
Гершвин говорил: "Живет только такая музыка, которая обладает либо
свойствами общечеловеческого искусства, либо фольклора". Эти слова
он мог с полным правом адресовать собственному творчеству, отличительные
черты которого - фольклорность истоков, народность, оптимистический взгляд
на жизнь, демократизм не только тематики, но и всех средств художественного
изображения - от композиции до языка и стиля. "Джордж Гершвин - выдающийся
американский композитор. Он не стоял в стороне от жизни, не замыкался в
«башню из звуков». О чем рассказывает его музыка? О простых людях, об их
радостях и горестях, об их любви, об их жизни. Вот почему его музыка по-настоящему
национальна, несмотря на оригинальность и необычность форм", - так
охарактеризовал Д.Д. Шостакович главное в творчестве американского композитора.
КРАТКАЯ БИБЛИОГРАФИЯ
Григорьев Л., Платек Я. Джордж Гершвин. М., 1956.
Конен В. Джордж Гершвин. - В кн.: Пути американской музыки. М., 1965.
Конен В. "Порги и Бесс" и традиции "менестрелей". - В кн.: Этюды о зарубежной музыке. М., 1968.
Энтелис Л. Джордж Гершвин. - В кн.: Силуэты композиторов XX века. Л., 1975.
Конен В. Джордж Гершвин и его опера. - В кн.: Этюды о зарубежной музыке. М., 1968.
Armitage М. George Gershwin. N. Y., 1938.
Goldberg J. George Gershwin. A study in American music. N. Y.. 1958.
Jablonski E. and Stewart I. The Gershwin years. N. Y., 1958.
Ewen D. George Gershwin: his journey to greatness. N. Y., 1971.
Chalupt R. George Gershwin. Le musicien de la "Rhapsody in blue", Paris, 1949.
Kydrynski L. Gershwin. Krakow, 1967.
